Информация сотрудников управления «К» Метлицкого не удивила, но и не обескуражила. В глубине души он надеялся услышать фамилию Мартынова, хотя при свете разума было очевидно, что тот не настолько глуп, чтобы в такой ситуации регистрировать трубку на свое имя. Фамилия Деснин не говорила майору РУБОПа ровным счетом ничего. Удивило другое, хотя и в том после недолгих раздумий ничего странного не было. Номер телефона, оставшийся в памяти телефонной трубки, тоже принадлежал Деснину. Такое бывает. Человек идет в магазин сотовой связи с паспортом и покупает сразу несколько телефонов – для себя, для жены и других, кому посчитает нужным. Таковое случается сплошь и рядом, но не каждый из таких покупателей забывает телефон в доме убиенного криминального авторитета.

Да еще эти туфли ЕССО…

Деснин – это Мартынов?

Вопрос столь же резонен, насколько наивен. В Новосибирске тысяча человек может иметь туфли ЕССО, и из них не меньше десятка могут иметь несколько зарегистрированных на свое имя трубок.

Между прочим, и Метлицкий, и Бабушкин сами едва не входят в этот десяток. У Метлицкого туфли как раз ЕССО, а на имя следователя Ордынска зарегистрировано две трубки – его и жены, – так выходит дешевле по тарифу, предоставляемому оператором сотовой связи сотрудникам МВД.

Очень жаль, что при заключении договора с таким оператором клиент не предоставляет ксерокопию паспорта. Впрочем, разве это проблема?

Через полчаса Метлицкий имел данные паспорта Деснина, любезно предоставленные магазином.

– Ленинское УВД, – усмехнулся Рома, – протянув лист с информацией Бабушкину. – Нужно познакомиться с начальником паспортного стола. Обрати внимание на дату выдачи паспорта Деснину, папа. То же число и тот же месяц проставлены в паспорте Громова, то есть в новом паспорте Мартынова!

– Еще раз назовешь меня папой, буду звать тебя «сынок».

– Договорились, папа, – сразу согласился Метлицкий.

Если бы они знали, что в эту минуту Мартынов выходит из паспортного стола Ленинского РУВД, то, наверное, потом вряд ли могло случиться то, что случилось…

Сидеть в очереди Мартынов, конечно, не стал. Он прошел по коридору, снова убеждаясь в том, что ничего не меняется в России вот уже много лет. В паспортный стол стоят бабушки, которым по определению нечего в паспортном столе делать. Они первыми штурмуют отделение, когда начинается обмен паспортов, несмотря на то что обмен будет длиться несколько лет. И стоят в очереди численностью в несколько сот человек, не допуская до заветной двери человека, которому в кабинете начальника действительно что-то нужно.

Не обращая внимания на настороженные взгляды демонстративно прислонившихся к косяку «последних», он распахнул дверь и прошел к письменному столу начальника. Этого майора милиции Андрей видел впервые в жизни.

Рядом с милиционером сидел какой-то мужчина лет сорока на вид – почти ровесник Мартынову, и по расслабленным лицам американец догадался, что если и решается сейчас какой вопрос, то к числу служебных отнести его невозможно.

– Вы кто? – удивленно и добродушно поразился наглости гостя майор.

– Максим Юльевич Деснин, вам звонили.

Майор поворошил память и снова посмотрел на Мартынова.

– Деснина я не знаю. Мне никто не звонил.

– Семен Борисович Холод звонил, как же вы забыли.

Еще раз подумав, майор кивнул собеседнику на стуле, и они с пониманием распрощались. Видимо, вопрос решался действительно ничтожный: или просьба о маленькой услуге, или подписание договора о совместном поедании шашлыков на берегу Оби.

– Я, признаться, Холода такого…

– Помните, помните, – не стал ввязываться в порожние разговоры Мартынов. – И он просит вас оказать ему маленькую услугу. У меня на руках паспорт, который был выдан одновременно мне и еще одному человеку по фамилии Громов. Сейчас я женился, и мне нужен паспорт жены на ее новое имя.

Холода майор, конечно, помнил. Более того, он хорошо его знал. Более того – лично. Но было одно обстоятельство, которое мешало ему правильно разобраться в своих чувствах к посетителю. Майору было достоверно известно, что Семен Борисович Холод, криминальный авторитет Новосибирска, был убит в своем доме несколько дней назад.

Начальник паспортного стола не родился начальником паспортного стола и сразу майором милиции. Прежде чем занять такую модную в РУВД должность, равную по положению должности хлебореза на зоне, он прошел немало дорог и познал немало тайн милицейских будней. Ему, бывшему оперуполномоченному уголовного розыска, не нужно было расспрашивать кого-либо и выяснять, что делают сотрудники правоохранительных органов в квартирах убитых людей с криминальным прошлым. Смерть недоступного авторитета – это лучший повод покопаться в его личных вещах и документах, ибо ничто не наводит оперов на раскрытие других преступлений так умело и правильно, как архивы глав криминальных сообществ.

И сейчас майор находился в неоднозначном положении. С одной – мог претворяться в жизнь банальный оперативный эксперимент. В доме Холода нашли нечто, что могло вызывать подозрения относительно чистоплотности его, майора. И теперь «закрышеванный» опер под видом посланца Холода пытается либо развеять эти подозрения, либо добыть доказательства об их резонном существовании.

С другой стороны, перед ним мог сидеть человек от Холода, но морочащий майору голову. Решив воспользоваться связями авторитета с милицией и смертью первого, человек мог пытаться наладить контакт, что после смерти Холода в некоторой степени компенсировало для майора такую потерю. Какая разница, в конце концов, кто платит?

– Я знаю, что Холод убит, – разглядев что-то в глазах майора, решил выбросить карты на стол Мартынов. – И вы это знаете. Но Холод не мог просить за мента, как не мог играть на ментов, а в паспорте, если вы приглядитесь, – Андрей бросил корочки на стол, – моя фотокарточка. Мне действительно нужен паспорт жены на новую фамилию.

Взяв документ в руки, майор долго смотрел на фото, на признаки подделки, если таковые имели место после того, как паспорт оказался в руках прохиндеев из РУБОПа, не обнаружил таковых и вынужден был согласиться, что сидящий перед ним человек прав.

– Давайте паспорт жены. Завтра заберете новые документы. После четырнадцати часов.

– Вы не поняли, – Мартынов бросил на стол пачку сигарет и закурил. – Паспорт нужен сейчас.

– То есть как это – сейчас? – опешил майор, который подобных просьб не слыхивал даже от Холода.

– Сейчас – это значит в течение получаса.

– Это невозможно!

– Видите ли… ухмыльнувшись и покусав губу, Андрей интимно склонился над столом. – Мне нужно срочно покинуть страну. Сегодня. Если этого не произойдет, то меня задержат ваши коллеги, и у них в руках окажется этот паспорт.

Посерев лицом, майор машинально выдвинул ящик стола и смахнул в него документ.

– Ну, или паспорт Громова! – словно ребенку, объяснил ситуацию Мартынов и беззвучно рассмеялся. – Перестаньте паниковать, майор. Если бы я сомневался в ваших возможностях, то пришел бы к другому человеку. Да, еще… На новое имя жены мне нужен паспорт, как вы понимаете, заграничный. Сейчас.

– Но это же не моя компетенция!

– А на бабло потерпевших от оргпреступности хавать – это твоя компетенция? – Откинувшись назад, Мартынов смачно сплюнул в урну. – Не морочь мне голову, козел. Ты не вор и не мент, ты падаль продажная, а потому не тряси чешуей передо мной и делай, что тебе говорят, сука! Холод помер, так что если мне придется сдать тебя, то ближайшие лет пять-восемь ты будешь на «красной» зоне чинарики у параши сшибать. Надумал или мне выйти?

Окаменев лицом, майор около минуты соображал, пытаясь найти в словах собеседника хоть нотку фальши. Если бы ему удалось узнать хотя бы в одном слове блеф, гость не вышел бы из этого кабинета иначе, как в сопровождении конвоя и в наручниках. Но чем дольше начальник паспортного стола размышлял, тем крепче уверялся в том, что услышанное не что иное, как пророчество и реальная возможность выбора. Даже Сема Холод, налаживая с ним контакт, не уложился в месяц. Он уложился в два. Этот хам потратил на вербовку ровно одну минуту. При этом он альтернативу представил таким образом, что становилось ясно – другой при всем богатстве выбора нет и быть не может.

Дотянувшись до телефона, майор осторожно, не сводя глаз с Мартынова, снял трубку.

– 02? – сострил на всякий случай Андрей.

Смеха не было, да и кто бы его ждал.

Майор разговаривал с кем-то из находящихся здесь. Через минуту вошла девушка с таинственным взглядом – такой бывает обычно у выполняющих скабрезные поручения лиц, – забрала со стола оба паспорта и исчезла так же незаметно, как и появилась.

Второй звонок был, видимо, в ГУВД. Получить заграничный паспорт действительно непросто. Нужны результаты проверок различных инстанций, заявления, заполненные бланки и прочие капризы власти, всегда с большим трудом отпускающей своих граждан за границу.

Сорок минут Мартынов пил с майором чай, говорил о спаде кривой преступности, жаловался на ломоту в пояснице и выслушивал советы, как правильно ломоту снимать. Через сорок минут внесли первый документ. Из содержащихся в нем сведений следовало, что он принадлежит гражданке России Десниной Марии. Еще через двадцать минут, уложившись таким образом в обозначенный Мартыновым час, принесли второй.

– А ты говорил, что это невозможно, – уже по-дружески упрекнул майора американец. – Ну, бывай, начальник. Даст бог – свидимся, не даст – еще лучше.

И, уложив паспорта в карман, он развернулся и вышел из кабинета.

– Нехорошо, товарищ, без очереди лезть и по часу сидеть, – послышалось ему в спину. – Наказание какое-то с этими блатными…

– Леди, – не оборачиваясь, прохрипел Мартынов в ответ и утер наконец-то скользнувшие со лба капли пота, – сидеть по часу – это вовсе не наказание, уж поверьте мне…

Он вышел на улицу и с неровно бьющимся сердцем перешел дорогу. Через стекло закусочной «Аллегро» на него смотрела Маша.