— 10-

Корабль с Кроона прибывал завтра утром.

Среди дружинников царило оживление — трехнедельное заключение на незнакомой планете заканчивалось. Скоро они вернутся домой, увидят друзей и близких, и своих невест. Но каждый ловил себя на мысли: они будут скучать по суровому Замку и по его золотоволосой обитательнице.

Волк все уже решил. Он увидится дома с отцом и матерью, и поцелует ноги Нирсаны за то, что расплел заплетенную ее руками косичку с голубой лентой. Ей будет больно, но он постарается смягчить ее боль. А потом он вернется в На Пали, чтобы быть рядом с Айли. И теперь он хотел сказать Айли об этом. Может быть, она все понимала и так, но Волку было очень важно сказать самому.

С замирающим сердцем он постучался, и Айли открыла ему дверь. Она была в длинном платье, белом с зеленым, словно цветущая вишня в весеннем саду. Она ждала его — или ему так показалось?.. Волк неловко топтался в дверях, и Айли потянула его за руку:

— Заходи, Орвис. Ты какой-то сам не свой.

"Я и вправду сам не свой. Потому что завтра мы расстанемся. На пару месяцев, по космическим меркам это немного. Но для меня и этот срок будет невыносимо долгим. И еще потому, что когда ты держишь меня за руки, я ощущаю, как бьется во мне пламя, бьется, стремясь наружу. Это пламя — моя любовь к тебе, Солнечный лучик. Оно готово вырваться и обнять тебя. Но я боюсь сжечь тебя своей любовью. Ты такая нежная, как цветок алоир, цветущий на берегах зачарованных озер твоей планеты…" Он сжал руку девушки:

— Айли, хорошая моя, я не говорил тебе раньше, потому что не хотел смущать твое сердце. Но теперь я хочу сказать: я люблю тебя! И я счастлив, что хоть в малом тебе помогаю. Завтра мне придется улететь. Я увижусь с отцом и матерью, и повинюсь перед невестой. А через два месяца я вернусь, если ты того пожелаешь. Я вернусь и останусь в Великом Замке, чтобы больше никогда с тобой не разлучаться.

— Я знаю, Орвис, — девушка подняла на него сияющий взгляд. — Твое сердце сказало об этом раньше тебя. Я буду ждать тебя, и два месяца будут для меня такой же вечностью… Но у тебя в глазах тревога. Отчего?

— Я все еще боюсь, что это сон — чудесный, сказочный сон: величественный и сумрачный Замок, и четырехрукие Нали, и Кристалл в Башне Небесного Огня, и ты, мой солнечный лучик. И что скоро я проснусь, и все исчезнет, чтобы никогда больше не повториться. Хорошие сны редко повторяются, Айли.

— Я не сон, Орвис. Почувствуй это. — Айли потянула его за руки, и Волк опустился на колени, спрятав лицо на ее груди. И услышал, как бьется ее сердце. Наклонившись, Айли поцеловала его в губы — неумело, ведь она никогда не целовалась раньше. И тогда бившийся в нем пламень вырвался на свободу.

"Зачем ты это сделала, Айли? Зачем освободила мой огонь? Ведь я могу нечаянно сжечь тебя".

"Во мне бьется тот же пламень, что и в тебе, Орвис. Разве ты не чувствуешь это?"

"Но ты такая хрупкая. Я боюсь нечаянно тебя ранить".

"Ты же знаешь — я сильная. А твоя любовь сделает меня еще сильнее".

Он ласкал ее, стараясь не причинить боли, хотя знал, что в первый раз бывает больно. А она, никогда не знавшая мужчины, каким-то чутьем угадывала, как говорить о любви на новом для нее языке, и тела их сплетались в огненном танце, который вели то она, то он. Они сгорали и возрождались, они разлучались и встречались вновь и вновь — две половинки Великого Круга, неразлучные, вечно стремящиеся друг к другу. Которые на самом деле — одно…

На восходе первого солнца Айли вплела Волку в косичку голубую ленту — таков был обычай Скаарж.

— Боги, как это долго — два месяца… — Орвис провел рукой по плечу Айли, коснулся золотистого кольца с белой молнией на цепочке: — Можно я возьму этот знак с собой, чтобы он напоминал о тебе?

Айли задумчиво улыбнулась:

— Ты не знаешь, что просишь… Это — Знак Великого Кольца. Тот, кто получает его, становится связанным с Рыцарями Кольца и принимает на себя часть их служения.

— Вот и хорошо. — Орвис осторожно снял с шеи девушки Знак Кольца. — Я вернусь в Замок и буду рядом с тобой, ученица Рыцарей. Это и будет моим служением.