Глава 8

– Нет, ты мне скажи, Антон, как могло получиться, что ты ввязался в эту бодягу?! – удивлялся Пащенко, кутаясь в тонкую куртку. – Ты же собирался прогуляться, зайти в магазин и вернуться домой, да?

– Вот и прогулялся. – Костин сидел на трибуне рядом с другом и рассеянно наблюдал за последним матчем второй лиги в этом сезоне.

– Я только одного понять не могу, – продолжал прокурор. – Если сумка, как ты говоришь, была за спиной у одного из жульманов, и ты ее потом в глаза не видел, то почему сейчас Пастор пытается тебя трясти?

– Не пытается, а трясет! – Костин усмехнулся.

– Ну, мы еще посмотрим, кто кого трясти будет, – без злобы пообещал Пащенко. – Так что насчет сумки?

Антон помолчал, глядя, как в ворота «рыбхоза», то есть «Океана», вкатывается второй мяч. Мужики, сидящие как кусты в поле, по два-три человека на всей трибуне, громко выругались в адрес тренера, защиты, вратаря и судьи, запутав таким вот образом весь ход разбора ситуации. После этого болельщики дружно полезли под скамейки за пивом и водкой. На улице было холодно – это раз, трибуна – тот же гараж – это два.

– Если избрать тот вариант, что я ее не брал, а это подтвердит любой человек, находившийся рядом со мной в тот момент и до моего отправления домой, то выходит, что сумку мог взять только кто-то из посторонних. Этот тип воспользовался сумятицей. Или – спецы Земцова, Вадим. В последнее я верю слабо, так как все были на виду друг у друга.

– Но сумку можно спрятать, а потом за ней вернуться, – возразил Пащенко.

– Так-то оно так, – поморщился судья. – Только где ты ее там спрячешь? Тем более что я еще не успел как следует очухаться, а Земцов и его бригада прочесали уже весь жилой массив. – Антон понял, что перебрал, и добавил: – Ладно, не массив, а гектар местности – точно. Знаешь, что самое хреновое? То, что я вырубился. Если бы Пастор не врезал мне с такой силой, то я задержал бы их до прибытия СОБРа. Тогда все было бы тик-так. И сумка не потерялась бы, и Пастор не стал бы мне звонить.

– Или тебя пристрелили бы. Прямо там, у машины. Пастору терять было нечего. Его за общак свои же за ноздри подвесят! Что на киче замочат, что на воле – какая ему разница? Если бы он пристрелил тебя, то у него появился бы шанс уйти. Так что радуйся, что все закончилось именно так. Это тебе не старые законники, которые на кражу ходили с одной отмычкой в кармане и оружие презирали. Сейчас у каждого вора с собой волына.

– Да знаю я! – прервал монолог Пащенко Костин. – Все мне известно. Только легче от этого не становится.

– Слушай!.. – Прокурор вдруг задумался. – У меня случай был. Парнишка квартиру одну обнес и леском, через железнодорожные пути шел на соседнюю улицу. Сумку нес, а там рыжья с полкило да денег – четыреста тысяч рублей. Знал, что и где лежит, поэтому быстро взял и ушел, несмотря на то, что хата на сигнализации стояла. Тут, естественно, шухер, патрули лесок обложили и давай его прочесывать. Парень смотрит – дальше идти некуда. Что он делает? Берет сумку и швыряет вверх. Та виснет над землей, метрах в трех, а его задерживают. Пытали ворюгу бесполезно. Весь лес прочесали – сумки нет. На всякий случай в райотдел парня привезли и приземлили до утра. А потом, когда рассвело, дед какой-то пошел с псиной гулять, смотрит – сумка на дереве висит. Дед – партиец старой закалки, сообщил куда следует. Приехали, сумку сняли, а в ней – предмет кражи. Парень и раскололся.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – равнодушно спросил Антон. – Что теперь гадать?

– А то, что место это ты не осматривал, поэтому и выводы никакие делать не можешь. А ну-ка, вставай! – Пащенко допил бутылку «футбольного» пива и поставил ее под скамейку, в качестве навара уборщице. – Поехали.

– Куда? – усмехнулся Антон. – Там уже тысячи людей прошли.

– Нам место нужно осмотреть, а не след взять. Пошли!

«Океан» как раз сократил разрыв в счете. Раздались крики радости, явно подогретые спиртным. В этот момент друзья покинули трибуну, вышли на остановку, простояли там около пяти минут, потом махнули рукой и двинулись пешком. Благо до муниципального банка было не более километра, а если дворами, то и того менее.

Когда Сома брали на даче, он с пеной у рта орал, обращаясь непосредственно к Земцову:

– У тебя, считай, кишки уже выпущены, понял?! Сука, ты куда рыло свое засунул?! Ты покойник, понял?!

– Да понял я, понял, – спокойно отвечал Земцов, глядя на пачки долларов на столе и автоматы, которые выносили из подвала и раскладывали рядами на полу люди в масках. – Откуда на вашей даче столько валюты, оружия и наркотиков?

– Понятия не имею. Наркотики мои. Себе купил, сам и мажусь, а оружие не мое! Вы подкинули!

– Мы что-нибудь подкидывали, товарищи понятые? – обратился Земцов к двум пожилым мужчинам.

– Нет, – ответили они почти в унисон, а один из них уточнил: – Это оружие было при нас обнаружено в подвале.

– Да какие они понятые?! – взвился Сом. – Это же мусора! Соседи по даче!

– Не мусора, а пенсионеры МВД, – поправил Земцов. – Вообще-то, тебя никто не заставлял дачу покупать в элитном месте, в вотчине бывшего обкома партии. Соседей можно было выбрать и попроще – заводских, например, за тридцать километров отсюда.

– Да плевал я на вашу партию! – продолжал пениться Сом, который даже под действием героина понимал весь ужас сложившейся ситуации. – Не знаю никаких автоматов!

– А валюта? – спросил Земцов. – Откуда у вас эти восемьсот тысяч долларов?

– Мои. Всю жизнь копил! Грабеж учиняете, гражданин начальник! Честные люди вам не нравятся, которые своим трудом и здоровьем деньги зарабатывают!

– Это ты-то труженик? – рассмеялся Земцов. – И где же ты пахал все это время?

– Все! Хрен в дышло! Без адвоката ко мне не суйся! – Сома колотила мелкая дрожь, с губы стекала неконтролируемая струйка слюны. Бандит еще не был законченным наркоманом, чтобы висеть – тупо смотреть перед собой из-под полуопущенных век, находиться в состоянии овоща. Героин пока еще активизировал его бешенство.

– Вот здесь и было дело. – Костин, как заправский агроном, показал рукой на участок земли перед собой. – Вон там, за забором, стоял джип. С этой стороны стены прятался я, а с другой – Пастор со своим балбесом-растеряхой. Как видишь, место открытое. Спрятать здесь что-то крупное, наподобие сумки, просто невозможно. Это когда рядом с банком стоишь – не видно, кто за стеной. А если находишься рядом, то обе стороны очень хорошо просматриваются.

– А стычка где была? – угрюмо спросил Пащенко.

– На том месте, где ты стоишь. Когда я рукой достал первого, он отлетел к машине и врезался в нее как таран. Сумка была у него под мышкой. После я получил удар в голову и рухнул на спину. Все. Прокурор цеплял носком ботинка веточки и откидывал их в сторону.

– Интересно. Я не понимаю – сумка улетела на юг, что ли?! – заявил он, прохаживаясь по кругу.

– Возможно. – Антон достал сигарету и на ветру сумел прикурить. – Если она повисла на дереве, по твоей версии, то сейчас кто-то уже укладывает вещи для поездки на Таити. Навсегда.

Он присел на корточки, поднял крышку от водочной бутылки, некоторое время рассматривал ее, словно не догадывался о предназначении этой штучки, потом отбросил в сторону и выпрямился. Она повертелась на ветру, упала и звякнула. Антон обернулся. Одна крышка лежала на другой, значительно большей, от канализационного люка. Скорее из интереса, чем по какой-то другой причине, Костин подошел к колодцу и снова присел.

– Что ты там рыщешь как следопыт? – бросил ему Пащенко.

– Тут колодец, Вадик. – Антон всматривался в пазы творила.

– Ну, колодец. И что?

– Его недавно открывали. Я и не догадывался, что он здесь есть.

– Еще бы! – усмехнулся прокурор. – Ты лица злодеев рассмотреть в темноте не смог, а колодец увидел бы!

Антон осмотрелся, нашел на земле большой ржавый гвоздь, повернулся к другу и попросил:

– Помоги.

– Да брось ты ерундой заниматься! – поморщился Вадим. – Поехали к Земцову! Еще не хватало, чтобы бандюки над судьей изгалялись! Сейчас весь город перетряхнем, чтобы неповадно было. Все законные основания для этого имеются.

– Помоги, говорю!

Вдвоем они оторвали тяжелую чугунную крышку, и Костин посмотрел вниз.

– Что-нибудь видишь? – раздался над ним голос Пащенко.

Вместо ответа Антон подтянул на коленях брюки и спустился вниз. На спаренных трубах лежали две пустые бутылки из-под пива. Подняв одну из них, он убедился в том, что срок годности содержимого истекает через три дня. Щелкнув зажигалкой, Костин всмотрелся вниз. На гнилом, покрывшемся склизким налетом выступе лежал клочок материи, насквозь пропитанный водой. Прихватив трофеи, Антон вылез наружу. После душного и влажного колодца ему сразу стало холодно.

– Что это? – спросил Пащенко.

– Пустая бутылка. Вторая – такая же.

– Я не дурак, вижу, что это пустая бутылка. «Толстяк». Вполне нормальное пиво. Спрашивая, что это, я имел в виду – на фига ты ее мне показываешь?

– Пиво пили недавно. Срок годности еще не истек. Сантехники такое покупать не станут. Не по карману. Они довольствуются в лучшем случае «Жигулевским». Значит, кто-то недавно сидел в колодце. А это что? – Костин разжал ладонь, и прокурор увидел обрывок ткани, похожий на кусок пояса.

– Ремень, – непонимающе ответил Пащенко. – Это не адрес того места, где находится сумка, и не пачка долларов из общака Пастора. Это кусок ремня, Костин.

– Это кусок ремня от сумки. – Антон улыбнулся, поднося обрывок к лицу друга, который старательно отворачивался. – Видишь, с одной стороны ремень оторван от кольца с карабином!.. А с другой он отрезан аккуратно, словно ножом. Так сделает всякий, кто захочет починить ремень на сумке. Любой человек обрежет место обрыва, чтобы присобачить конец петлей за карабин.

– И какой вывод из сказанного ты можешь сделать? – спросил Пащенко.

– Пока не знаю. Ладно, пойдем пройдемся. Что-то мне не хочется сегодня возвращаться на улицу Гоголя.

– Ночуй у меня, – обрадовался друг. – Сегодня «Локомотив» играет.

– Нет, Вадим, спасибо.

– Так что? Ей – налево, мне – направо?..

– Ну и – до свидания… – подыграл Антон и протянул другу руку.