Все разговоры закончились. Старая вражда иссякла, пересуды о чужих неудачах потеряли свою привлекательность, технические подробности операции обсуждались так долго, что полностью утратили всякий смысл. Весь бурбон был выпит. Все перестрелки, знаменитые и никому не известные, доблестные и трагические, разобраны по косточкам; все великие стрелки подвергнуты детальному обсуждению и удостоились своей доли похвалы или критики. Героям возданы почести; трусы преданы позору.

Больше не осталось ничего.

Это чувствовал даже Эрл.

Тех, кому предстоит идти в бой, охватывает какое-то оцепенение. И неважно, идет ли речь о таких просоленных бывалых псах, как эти старики, или о невинных юнцах, как те морские пехотинцы, что служили под началом Эрла. Люди чувствуют, что смерть совсем близко, и у них нет никакой возможности заглянуть в самое ближайшее будущее. Это сознание вытягивает из них все жизненные соки; они затихают, замирают.

Однако должны же они чем-то занять себя.

Можно многое сказать о человеке по тому, к чему он обращается в последние часы перед боем. Самые благочестивые обращаются к Библии. Самые похотливые — к плотским образам, к подкрашенным сепией мужским журналам, каких в годы войны были тысячи, с красотками, подпирающими ладонями пышные бюсты, в развевающихся юбочках, открывающих обворожительные ляжки, обтянутые прозрачными чулками. Реалисты обращаются к фактам, мысленно повторяют приказы, изучают карты и сводки погоды и даже схемы течений. Спортсмены не сидят на месте: они должны выплеснуть избыток энергии под баскетбольным кольцом, на борцовской площадке или просто меряя шагами окрестности.

Солдаты обращаются к оружию.

Мы находимся в царстве револьверов. Эти восхитительно сработанные устройства, творение безвестных гениев, инженеров из Хартфорда, штат Коннектикут, и Спрингфилда, штат Массачусетс, господствуют как среди сотрудников правоохранительных органов, так и среди простых граждан.

Вот сидит Элмер Кэй, дуайен стрелков из револьвера. Элмер уже чистил свое оружие в прошлом и будет еще не раз чистить его, но сегодня вечером он чистит револьверы с новым, леденящим душу чувством. На улице ночная тишина, серебристый серп луны убывает, готовясь исчезнуть совсем. Когда это произойдет, начнется бой.

Элмер будет сражаться, вооруженный своими отборными револьверами. Он решил не следовать предостережению Эрла — использовать оружие, которое невозможно проследить и которое можно будет без сожаления бросить на месте. Лучше сражаться тем, что любишь, чему веришь, а о последствиях беспокоиться потом, чем отправиться в бой с револьвером, которому не доверяешь, который тебя подведет и станет причиной твоей гибели.

Поэтому Элмер опускает шомпол в четырехдюймовый ствол своего огромного «смит-вессона» 44-го калибра образца 1950 года, массивной штуковины с гротескным толстостенным стволом, объединенным с кожухом ручного экстрактора, придающим ему вид оружия из мультфильма, с которым может ходить Утенок Дональд, а никак не боевого револьвера, из которого будет стрелять Элмер Кэй. На рукоятке накладки из слоновой кости производства оружейной компании «Ре-Блю» с изображением орла на обеих сторонах. Толстая рукоятка смягчит воздействие отдачи на руку Элмера при выстреле его особым «усовершенствованным» патроном 44-го калибра с пороховым зарядом нового состава и специальной пулей с мягким наконечником. Конечно, при выстреле револьвер хорошенько лягнет стрелка, но зато то, во что попадет пуля, упадет и больше никотда не встанет. Элмер уже вычистил свои остальные револьверы: «кольт» полицейской модели, предназначенный для ношения в кобуре под мышкой («кольт» выглядит изящно, женственно, и Элмер не показывает его Джеку О'Брайану, опасаясь, что тот станет над ним издеваться), и самовзводный кольт 22-го калибра, то есть старый добрый ковбойский револьвер со специально отрегулированным механизмом, так что взвести курок и сделать выстрел можно будет с такой же легкостью, как переломить указательным пальцем тонкую полоску сливочного масла.

Старый Эд Макгриффин также предпочитает «смит-вессоны». Любовь к ним он пронес через всю свою долгую жизнь. Все рекорды, все показательные выступления, все обучения полицейских и бойскаутов — только со «смит-вессонами». У Эда два револьвера 38-го калибра с облегченными рамами и шестидюймовыми стволами. Механизмы специально подогнаны. Из каждого Эд сделал по крайней мере десять тысяч выстрелов, и он знает их так хорошо, как только человек может знать оружие. Револьверы чистит его миловидная внучка Салли, но Эд наблюдает за ней, и он следит за ней внимательным и сосредоточенным взглядом, как будто огромным усилием воли ему удалось вернуться из мира умиротворенных воспоминаний. То, что делает девушка, очень важно.

Салли протирает гнезда барабана, чистит шомполом ствол, кусочком фольги счищает свинцовый нагар. Девушка тоже знает толк в оружии; она чистит дедушкины револьверы с восьмилетнего возраста.

Джек О'Брайан, конечно, не любит револьверы. Его оружием, разумеется, будет «винчестер» модель 70 его любимого 270-го калибра, дьявольски точное оружие, особенно при стрельбе патронами, которые он приготовил специально для этой винтовки. Но Джек знает, что без револьвера ему не обойтись. Тот, что он выбрал, он ни за что не покажет Элмеру, ибо тогда ему придется вынести целый град насмешек: потому что этот револьвер являет собой полную противоположность официальной позиции Джека в этих вопросах. Впрочем, Джек не боится прослыть лицемером, если этот револьвер позволит ему сохранить жизнь. И все же он чистит его украдкой, уединившись в своей комнате.

Это «кольт» армейского образца под длинный патрон 45-го калибра. Револьвер огромный, самый большой из всего оружия, которое выпускала фирма «Кольт». Рука тонет в раме; ход спускового крючка довольно тугой, хотя курок взводится свободно. Револьвер некрасивый, кургузый; накладки на рукоятке деревянные, с насечками. Пластмассовая накладка закрывает промежуток между рукояткой и спусковой скобой. Однако этому револьверу нет равных в том, чтобы остановить человека; на самом деле многие знаменитые нью-йоркские полицейские носят такие же, но только отпилив конец ствола, укоротив его на два дюйма. Они знают, что, если им потребуется кого-то уложить, сделать это надо будет быстро и эффективно. И Джек знает, что к чему.

Этот револьвер стреляет громадными пулями, которые массой и размерами напоминают страусовые яйца. Джек аккуратно вставляет патроны в зияющие гнезда барабана, затем мягким движением закрывает барабан. Револьвер вздрагивает. Снаряженное оружие словно заряжено электричеством, сжатой энергией. Огромное и мудрое, оно ждет возможности высказаться.

Билл, молчаливый и сдержанный во всем, остается таким же с оружием. У него нет особых отношений со своими револьверами; он не ведет с ними воображаемые диалоги, не выражает через них свое "я". Для Билла они остаются лишь инструментами. У него три револьвера, все «смит-вессоны», все под патрон 357-го калибра «магнум». Заряжает он свои револьверы патронами с пулей весом 158 гран, развивающей очень высокую скорость, — эти патроны дал ему Эрл. Спусковой механизм также тщательно отрегулирован, но самым главным разительным отличием этих револьверов являются рукоятки. Билл не может использовать «смит-вессоны» со стандартными рукоятками, даже если применить специальные пластмассовые накладки, закрывающие пространство за спусковой скобой. У Билла просто очень большие руки. У него огромные лапищи, пронизанные могучими, упругими мышцами, и при его росте в шесть футов четыре дюйма для того, чтобы просто спать в нормальной кровати или проходить в нормальную дверь, ему требуется прилагать массу терпения. Однако в руках Билла кроется главный секрет его умения обращаться с оружием, ибо они могут использовать его крайне эффективно — разумеется, при условии, что Биллу удастся хорошенько схватить револьвер. Поэтому его «смит-вессоны» имеют особые, увеличенные рукоятки. Словно распухшие, они гладко отполированы и начисто лишены каких-либо украшений. Внешне рукоятки напоминают концы кеглей; они достаточно большие, чтобы Билл мог спокойно вытянуть свои длинные пальцы и еще осталось бы место для указательного пальца на изогнутом спусковом крючке. Таким образом, сильные руки могут плавно, равномерно нажимать на спусковой крючок, что является основой мастерства владения револьвером.

Такая же старая у Билла и кобура. В отличие от остальных стариков, которые носят изделия известных фирм, украшенные затейливыми узорами и красивой отделкой, кобура Билла представляет собой простой кожаный чехол, гладкий и черный. Револьвер убирается в него так, что спусковая скоба остается снаружи. Маленькая, гладкая кобура, большая рукоятка, огромная рука, молниеносная реакция — все вместе это обеспечивает то, что Билл может выхватить револьвер и сделать выстрел за такое время, за какое большинство людей еще не успеют сообразить, что же они видят. Его даже показывали по телевизору. Билл стоял, положив шарик от настольного тенниса на тыльную сторону правой руки, затем резко выхватывал револьвер и стрелял (холостым патроном), при этом волна пороховых газов, к огромной радости зрителей, отбрасывала шарик через всю телестудию.

Чарли любит «кольты». Чарли предпочитает полицейский «кольт» с мушкой системы Кинга на конце четырехдюймового ствола. Накладки на рукоятке из слоновой кости, уже пожелтевшей, тонкие, с глубоко выгравированными инициалами «ЧХ». Спусковой механизм тщательно отрегулирован. Но, как выяснилось, Чарли является убежденным последователем знаменитого Джона Дж. Фицпатрика по прозвищу Фиц, также любившего «кольты», который утверждал, что спусковая скоба не позволяет выхватить револьвер достаточно быстро. Следуя заветам своего наставника, Чарли отпилил передние две трети спусковой скобы, так что в случае необходимости он может просто схватить револьвер и его указательный палец устремится напрямую к спусковому крючку, не заботясь о том, чтобы согнуться, после чего распрямится, заменяя собой отсутствующую часть спусковой скобы. Разумеется, если не знать, что к чему, можно запросто прострелить себе ногу. Но Чарли знает, что к чему.

Кроме того, у Чарли два «кольта» модели «детектив», которые он положит один в кобуру на щиколотке, другой в кобуру под мышкой. Все револьверы стреляют патронами, которые в достатке заготовил Эрл, и Чарли знает, что с их помощью он сможет уложить белого человека так же, как в свое время укладывал мексиканцев.

Но основным орудием убийства Чарли являются вовсе не револьверы, хотя и из них он тоже прикончил нескольких злоумышленников. Нет, настоящая любовь Чарли — это ружье, и для предстоящей работы он захватил с собой тот самый инструмент, который уже не раз выручал его в трудные минуты на границе. Это автоматический пятизарядный «браунинг», но с магазином увеличенной емкости, так что в нем теперь вместо пяти вмещается восемь патронов 12-го калибра с удвоенным пороховым зарядом. Чарли называет заряды «голубыми свистунами», ибо он убежден, что видит, как после выстрела стайка дроби со свистом рассекает воздух. Однако самое главное, он отпилил ствол, оставив только восемнадцать дюймов, а затем посадил на новое дуло на резьбе приспособление, которое назвал «утиным носом». Это рассеиватель. Внешне он напоминает расплющенный колокольчик, и действие его следующее: при выстреле заряд дроби рассеивается не конусом, а в горизонтальной плоскости и в результате выходит из дула подобно смертоносным брызгам краски, которые сорвались с резко дернувшейся кисти. С мексиканцами «утиный нос» справлялся превосходно, и Чарли в глубине души хочется проверить на деле, как он будет справляться с белыми.

Далеко в поле в полном одиночестве находится самый нелюдимый из всех. Это молодой Оди Райан. У Оди два «кольта», но это самовзводные шестизарядные револьверы классического Старого Запада, которые он носит в сделанной на заказ черной кожаной портупее с двумя кобурами работы известного голливудского мастера Джона Болина. Глядя на Оди, можно принять его за ковбоя; по крайней мере, в кино он играет ковбоев.

Подобно многому из того, что связано с миром кино, это ложь. Оди вырос не на ранчо, хотя он действительно родом из Техаса. Его детство и юность не имели никакого отношения к Западу, к пастбищам, стадам, чести, лошадям и закадычным друзьям. Скорее, его жизнь напоминала фотографии Уокера Эванса: жуткие образы обездоленных, исхудалых, отчаявшихся бедняков Юга, бьющихся изо всех сил, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Таким запомнилось Оди детство: тяжелый батраческий труд на полях в окрестностях Гринвилла на северо-западе Техаса, после того как его никчемный отец бросил семью. Оди тогда не было еще и двенадцати; он работал как проклятый, только чтобы хоть как-то прокормить многочисленную семью, не дать ей развалиться. В это самое время Оди начал охотиться: он бродил в одиночку по холмам со старым, видавшим виды однозарядным «винчестером» 22-го калибра; каждый промах означал, что его родным придется голодать. Именно тогда у него развилось и окрепло чувство собственного достоинства. В основе этого чувства было оружие. Без оружия Оди был бедным техасским мальчишкой с симпатичным веснушчатым лицом и девчачьим именем, которому приходилось кулаками прокладывать себе дорогу в школу и обратно — когда он туда ходил. Но как только у него в руках появлялось ружье, Оди испытывал нескрываемую радость, видя, с каким восторгом встречали его дома, когда он возвращался с кроликом, белкой, фазаном или диким голубем, подстреленными на охоте. Он испытывал то же самое чувство, что и первобытный охотник: я накормил свою семью; я настоящий мужчина.

Поэтому для него война стала не тем, чем она явилась для большинства его сверстников, а именно непреодолимым препятствием, сокрушившим надежды на будущее. Для Оди война стала воплощением всего того, что он усвоил в одиночестве на уроках в непроходимых чащах северо-западного Техаса, где ружье было единственным средством, позволяющим стать настоящим мужчиной.

Два «кольта» — свидетельство успеха, которого Оди добился в жизни. На войне он вселял ужас, этот невысокий, колючий, живой паренек, практически не знающий страха, принесший свой талант меткой стрельбы и интуитивное чутье складок местности в Европу, где после первых двух-трех дней все вдруг встало на свое место, наполнилось смыслом. Чутье никогда не подводило Оди. Он ничего не боялся, в том смысле, в каком боялись остальные. Ему в общем-то было все равно, вернется он из боя или нет. Оди оставил дома проклятую ферму, доставшуюся от проклятого отца; он не собирался возвращаться назад, и как ему удалось этого добиться! Когда Оди стрелял, люди падали. Когда он говорил, люди его слушали. Когда он куда-то шел, люди следовали за ним, вчерашним подростком с нежным, словно у девушки, лицом, с маленькими изящными руками. Но детство и отрочество закалили Оди, превратив его в камень, ибо даже армейская пайка казалась ему пышной трапезой в сравнении со скудными порциями кроличьей тушки, разделенной на шестерых.

Эти два шестизарядных револьвера подарил Оди один очень важный человек, мистер Грэхэм Г. Антони собственной персоной, президент корпорации «Кольт», во время посещения одного из заводов в 1947 году. Оди тогда встретили очень радушно; он почти ничего не говорил, и его юношеская внешность ставила всех в тупик. Никто не мог разглядеть в этом вежливом, молчаливом молодом мужчине великого героя, который лично уничтожил свыше трехсот врагов.

Оди любил оружие. Сознавая, что ему нужно научиться обращаться с револьверами, если он собирается преуспеть в Голливуде в роли героев вестернов, именно этим он и занимался с тех самых пор, когда несколько лет назад поселился в доме для начинающих актеров, основанном Джимми Кэгни. Оди вставал рано, уходил в горы, которые начинались сразу за городской чертой, и оттачивал мастерство обращения с оружием. Первое время у него получалось довольно медленно. Но если Оди не находил особого смысла в окружающем мире, общение с оружием его всегда успокаивало. Оди учился быстро выхватывать револьверы из кобуры, одновременно обеими руками. Учился вести огонь по нескольким целям, учился стремительно разворачиваться, как Кучерявый Билл, поражать воздушные цели, стрелять «мельницей», быстро заряжать и перезаряжать револьверы. Поразительно, как быстро можно освоить самые разнообразные навыки, если целеустремленно настроиться на это, особенно если речь идет о мужской работе, связанной с механизмами и сноровкой, а не об игре в кино, где главное — правильно себя показать, изобразить что-то, даже если на самом деле это неправда, и где не существует никаких законов.

Поэтому Оди, уходя один в горы, отрабатывал искусство войны, которое никогда не применял на практике, разве что перед объективом кинокамеры: в духе старого Дикого Запада, когда револьвер вылетал из кобуры, курок щелкал четыре раза — согласно легенде, произносил четыре звука «К — О — Ль — Т», повинуясь системе рычагов, винтов и упоров, гениального изобретения Сэма Кольта, — после чего ударял по капсюлю большого патрона 44-го калибра, и раздавался громкий выстрел.

Оди чувствовал, что с револьвером в руке он способен на все.

Эрл, закрывшись один в своей комнате, снова работает с картой. Он знает, что, если заниматься чем-либо чересчур упорно, это в конце концов потеряет всяческий смысл. Эрл ни в коем случае не хочет этого.

Он понимает, что его план хорош, если только всем удастся обеспечить полную внезапность и если охранники отреагируют именно так, как, по его расчетам, они должны будут отреагировать, столкнувшись с сильными, волевыми, вооруженными людьми, в совершенстве владеющими искусством стрельбы и не знающими пощады. Но Эрл также понимает, что в любой момент может произойти что-нибудь непредвиденное; без радиосвязи, без резерва, без путей быстрого отхода операция обернется полной катастрофой быстрее, чем успеет моргнуть кошка.

Но больше он ничего не сможет поделать. Сержант, командир подразделения морской пехоты, в этот момент общался бы со своими ребятами, веселил, успокаивал бы их, постигал их страхи. Но эти старые козлы слишком старые и слишком бывалые, и им больше не требуется никакой сержант. Поэтому Эрл оставил их в покое. Пусть занимаются чем хотят, ибо придет время, и они, все как один, выполнят то, что от них требуется.

Эрл, как и остальные, готовит свое оружие.

У Эрла два револьвера. Он предпочел бы армейские автоматические пистолеты 45-го калибра, ибо он пятнадцать лет носил такой во время службы в морской пехоте, а затем во время переделки в Хот-Спрингсе. Эрл досконально изучил все особенности армейского пистолета и прекрасно умеет из него стрелять. Это оружие мощное, надежное, его быстро и удобно перезаряжать — как раз то, что доктор прописал. Однако Эрл смотрит на то, что предстоит сделать ему и его отряду, не как на военную операцию. Не может быть и речи ни о каких бойцах отряда специального назначения, коммандос, секретной частной армии. Нет, это будет группа простых граждан, вынужденных взять на себя то, чем не хотят или не могут заниматься власти. Эрл считает подобный подход оправданным; впрочем, сейчас все зашло уже настолько далеко, что оправдания никого больше не интересуют. Черт побери, он просто сделает то, что считает нужным, и будет жить дальше с сознанием выполненного долга.

Эрл хранит верность американской оружейной промышленности. У него «кольт» и «смит-вессон». «Смит-вессон» модель «хэви дьюти» на 44-й раме, с коротким четырехдюймовым стволом, стреляет мощными патронами с высокой начальной скоростью. «Кольт» модель «трупер», которую в прошлом так любили полицейские, также стреляет этими же патронами, дающими сильную отдачу. Эрл умеет обращаться с обоими револьверами.

И вот теперь ему тоже не остается ничего другого, кроме как чистить оружие, курить бесконечные сигареты и следить за исчезающей луной.