Сэм вернулся домой, терзаемый нестерпимыми страданиями. Последняя авантюра окончилась полным крахом. Своим путешествием в Балтимор он разрушил спокойную жизнь порядочной женщины, не выяснив взамен почти ничего полезного. Прилежно напечатав отчет о поездке, Сэм отослал его Дейвису Тругуду вместе с тщательным, дотошным перечнем всех расходов.

Настроение Сэма несколько развеял звонок Конни; затем он посетил тренировку бейсбольной команды, в которой выступал его сын. Мальчишка делал несомненные успехи, и это еще больше успокоило Сэма. Однако все это рухнуло поздно вечером, и даже крепкому бурбону не удалось уничтожить терзания по поводу бесцельно прожитой жизни, предательства, совершенного в отношении лучшего друга, и общего ощущения того, что все выходит из-под контроля.

В конце концов Сэм принял решение. Завтра в десять часов утра он позвонит полковнику Дженксу, начальнику дорожной полиции штата Арканзас, и все ему расскажет. Пришла пора привлечь официальные власти, чтобы те сделали все возможное для спасения Эрла. Затем он навестит Джун Суэггер, которой Сэм в последнее время избегал, словно чумы. Он расскажет ей обо всем, о том, что он свято выполнял распоряжение Эрла, но прошло слишком много времени и настала пора предпринимать какие-то действия.

Проснувшись с сознанием предстоящего ответственного дела, Сэм принял душ, побрился, надел костюм, завязал галстук, позавтракал с женой, двумя сыновьями и двумя дочерьми и направился в центр города, в свою контору. Поднявшись по ступеням, ровно в десять часов утра он вошел в кабинет и сел перед телефоном. Однако он не смог сразу заставить себя сделать звонок. Лишь через пятнадцать минут Сэм сделал над собой усилие, протянул руку, пододвинул к себе телефонный аппарат и...

Раздался звонок.

Выждав какое-то время, Сэм снял трубку.

— Говорит Сэм Винсент.

— Привет, Сэм, это Мелвин Джеффриз.

Мел заведовал единственной аптекой в городе. Несколько лет назад Сэм не стал возбуждать дело против одного из его сыновей, обвиненного в глупой краже из магазина, за что Мел проникся к нему вечной благодарностью. Если Сэм не ошибался, мальчишка окончил школу одним из первых в классе и сейчас уехал в Фейетвилл поступать в университет штата.

— Доброе утро, Мел. Чем могу служить?

— Да в общем-то ничем, Сэм. Я просто подумал, ты должен знать, что тут о тебе справлялись два типа.

У Сэма в груди все оборвалось.

Из Миссисипи?

Он сглотнул подступивший к горлу клубок.

— Кто такие?

— Из Вашингтона.

— Из Вашингтона? — переспросил Сэм.

— Совершенно верно. Они задавали о тебе самые разные вопросы.

— Сотрудники ФБР?

— Похоже на то. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление, хотя прямо они не говорили. Двое в костюмах, со значками, кобуры под мышкой.

— Что их интересовало?

Затаив дыхание, Сэм приготовился услышать: «Твои приключения в Миссисипи. То, почему ты объявлен в федеральный розыск как заключенный, сбежавший из-под стражи в округе Фивы. То, что ты подозреваешься в убийстве старухи-негритянки. То, как твой друг Эрл прибыл тебе на помощь, а ты обрек его на верную смерть. То, как ты нарушал закон и...»

— В основном их интересовали твои политические взгляды.

— Что? Мои политические взгляды?

— Да.

— В чем дело? Я демократ, как и все в штате Арканзас. Но почему кого-то должны интересовать мои политические взгляды? Я выдвигался на выборную должность от Демократической партии. Надеюсь через год снова выдвинуть свою кандидатуру. Всю свою сознательную жизнь я поддерживал Демократическую партию. Не понимаю, какое отношение имеет к моим партийным предпочтениям федеральное правительство?

— Сэм, этих людей интересовало не это. Скорее, они хотели узнать, не наблюдалось ли за тобой чего-нибудь «подозрительного». Как ты относишься к профсоюзам. Что ты предпочитаешь слушать: негритянский джаз или классическую музыку. Какие журналы ты покупаешь. Какие книги читаешь. Какие чувства ты испытываешь к Советскому Союзу. Случалось ли тебе благожелательно отзываться о господине Сталине. Возражал ли ты против нашей помощи Корее. Выступал ли против атомной бомбы. Не считаешь ли ты, что мы должны были поделиться этим секретом с нашими русскими союзниками. Какого мнения ты о коммунистах. Мне показалось, тебя принимают за «красного».

Сэм понял, что это были следователи от комитета по антиамериканской деятельности Палаты представителей.

— И что ты им ответил?

— Сказал, что ты истинный американец, герой войны, что ты, будучи на государственном посту, беспощадно преследовал преступников и занимался поддержанием общественного порядка, что ты обладаешь трезвым рассудком и твердым характером, но вместе с тем добрым и справедливым сердцем. Сэм, тебе прекрасно известно, как к тебе относятся в нашей семье, особенно после того, что ты сделал для Гаррисона.

— Мне совсем не нравится, что эти люди задают обо мне такие вопросы, — нахмурился Сэм.

— Ты совершенно прав, Сэм. Но они сегодня с самого утра ходят по городу. Я подумал, что тебя обязательно нужно предупредить.

— Понимаю. Огромное спасибо, Мел. Кстати, а как дела у Гаррисона?

— Замечательно, Сэм. Он только что сдал вступительные экзамены.

— Потрясающе.

— Что ж, всего хорошего, Сэм.

— Еще раз спасибо и до свидания, — ответил Сэм.

Потрясенный, он положил трубку. Комитет по антиамериканской деятельности? Проклятие! Какого черта? Что за этим стоит? Жалоба из Миссисипи или же...

Телефон зазвонил снова.

На сей раз это была Мэри Файн, владелица химчистки. Та же самая история: два сотрудника правительственного ведомства, вопросы о политических взглядах, намеки на неблагонадежность и радикализм, обвинения в вольнодумии и разочаровании в существующих порядках. Такие вещи могут одним махом разбить все надежды на политическую карьеру.

Затем позвонили парикмахер, редактор городской газеты и, наконец, Харли Бин, председатель окружного совета Демократической партии, а также мэр города и владелец похоронного бюро, обслуживающего почти весь округ Полк.

— Сэм, черт побери, что происходит? Уж кого-кого, а вас я бы ни за что не заподозрил в симпатиях к «красным». Если, конечно, не считать того случая, когда вы отправили Уиллиса Бодайна в тюрьму за то, что тот пошалил с этой негритянкой Надин Джонсон.

— Однако кому-то это может показаться краснее красного, — заметил Сэм.

— Знаете, Сэм, не мне учить вас вашей работе, но если вы «красный», тогда, наверное, нам пора сдаваться коммунякам, раз уж они добрались так далеко.

— Ну, Харли, вы-то знаете, что никакой я не «красный».

— Да, но все же в чем дело?

— Ко мне пока что эти люди не подходили. Хотя, черт побери, нет никаких сомнений, что рано или поздно подойдут. Именно для этого они сюда и прибыли.

— Сэм, вы знаете, что я готов драться за вас до конца. Но когда речь заходит о ФБР...

— Эти люди представились агентами ФБР?

— Гм... Сэм, знаете, вы спросили, и я начал сомневаться. Однако у меня сложилось именно такое впечатление. На самом деле они просто мельком показали свои значки и удостоверения сотрудников правительственного ведомства, и этим все ограничилось.

— Я не думаю, что это агенты ФБР. Скорее, это следователи комитета Палаты представителей. А это означает, что они не являются сотрудниками правоохранительных органов, и если они носят оружие скрытно, то делают это в нарушение законов штата Арканзас.

— Ну, Сэм, на этот закон сейчас никто не обращает никакого внимания. Определенно, эти люди вели себя как сотрудники ФБР. На вашем месте я бы обязательно докопался до того, что за всем этим стоит. Как вам известно, у нас большие надежды вернуть вас в кресло окружного прокурора.

— Благодарю вас, Харли.

Сэм понимал: люди относятся к нему так хорошо потому, что он хороший прокурор и хороший демократ, хотя второе нередко вступало в противоречие с первым. Быть хорошим демократом означало то, что при распределении определенных муниципальных контрактов Сэму приходилось иногда закрывать глаза. Такова была система. Сэм ее принимал, так как понимал, что не может ничего изменить. И из этой его готовности оставить без изменения существующий порядок вещей вытекало то, что на следующих выборах партия единодушно поддержит его кандидатуру, отыгрываясь за проигрыш реформатору Фебьюсу Букинсу, который использовал эту должность преимущественно для того, чтобы реформировать свой банковский счет. Сэм ни за что не стал бы действовать настолько грубо; всем было известно, что он равнодушен к деньгам и заботится только о каких-то странных вещах, именуемых законом и правосудием.

Самое страшное ждало Сэма вечером. Один из его детей, сын Томми одиннадцати лет, вернулся домой весь в слезах. Он рассказал, что его прямо с урока вызвали в коридор двое угрюмых янки в костюмах и стали расспрашивать мальчика об отце. Эти люди запугали бедного подростка, к чему, видимо, и стремились, и Томми до сих пор трясло при воспоминании о случившемся.

— Ну же, Томми, успокойся, — нежно обнял мальчика Сэм. — Тут произошло какое-то недоразумение. Эти люди не хотели сделать ничего плохого. К тому же, обещаю, в самом ближайшем времени они уедут из города.

Его сын почувствовал себя лучше, но Сэм, напротив, разозлился еще больше. Спать он лег, переполненный багровой яростью, а на следующее утро проснулся, переполненный яростью черной. Два часа Сэм рылся в юридических справочниках, затем сделал несколько телефонных звонков, после чего стал ждать.

Неизвестные заявились к нему в контору около одиннадцати часов дня.

Сэм встретил их очень вежливо. Предложил войти.

— Сэр, мы федеральные следователи и ведем дело о национальной безопасности.

Они предъявили свои документы, которые Сэм не стал изучать чересчур пристально. Пиджаки у незваных гостей топорщились под мышками, где скрывались револьверы в кобурах.

Следователи были в костюмах, в шляпах; один был в очках. Высокорослые, широкоплечие, предположительно бывшие полицейские откуда-то с Севера. Они привыкли добиваться своего, запугивая людей удостоверениями и значками сотрудников федерального ведомства.

— Итак, ребята, в чем дело? — жизнерадостно спросил Сэм.

— Знаете, сэр, мы рады, что вы горите желанием нам помочь. Вы бы удивились, узнав, с каким враждебным отношением нам приходится сталкиваться. Мы хотим лишь прояснить кое-какие мелочи, а потом сразу вернемся в Вашингтон. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, в какие тревожные времена мы живем. Поразительно, где только не приходится выявлять замаскировавшихся врагов, даже в самых верхних эшелонах.

— Я вас прекрасно понимаю, джентльмены. Можете рассчитывать на мое содействие.

— Мистер Винсент, насколько нам известно, вы...

И агент вкратце, но очень точно пересказал жизненный путь Сэма.

Судя по всему, агенты хотели его поразить, произвести впечатление тем, как много им известно о нем, какие потайные закутки и щели его жизни смогли они высветить.

— Совершенно верно, сэр, — подтвердил Сэм. — Вижу, вы очень внимательно присмотрелись ко мне. Раз ФБР считает это настолько важным, разумеется, я помогу вам всем, что в моих силах. Дело настолько серьезно?

— Видите ли, мистер Винсент, ваша фамилия всплыла в связи с одним расследованием. Если так можно выразиться, возникли определенные опасения. И мы хотим как можно скорее их развеять.

— Разумеется. Чем могу вам помочь?

— Все дело в том, сэр, что вы недавно приезжали в Вашингтон и задавали вопросы касательно одного совершенно секретного проекта, который осуществлялся в конце сороковых годов в штате Миссисипи. Однако подобные веши...

— Вижу, от вас, ребят из ФБР, ничего не укроется, да?

— Вы абсолютно правы, сэр, — подтвердил второй агент.

— Итак, не могли бы вы объяснить нам, чем вызван ваш интерес к совершенно секретной правительственной программе? Я хочу сказать, это несколько выходит за рамки компетенции простого прокурора из Арканзаса.

— Да, сэр, — сказал Сэм, — я с радостью отвечу на этот вопрос. Не хочу, чтобы остались какие-либо недомолвки и сомнения относительно моей благонадежности. Я полагал, что Бронзовая звезда, полученная мною в войну, будет достаточным доказательством благонадежности, но вам, ребята, похоже, на это наплевать.

— Сэр, ваш армейский послужной список не имеет никакого отношения к нашему делу. В вопросах национальной безопасности мы располагаем полномочиями...

Сэм сдвинул с письменного стола газету. Под ней скрывался магнитофон, и он работал на запись.

— Сэр, будьте любезны, говорите чуточку погромче. Я хочу убедиться, что эту запись можно будет использовать в суде.

Небольшая пауза.

Мужчины переглянулись.

— Мистер Винсент, для вас будет гораздо лучше, если вы проявите благоразумие и изъявите желание сотрудничать...

— Знаете, то же самое я как раз собирался сказать вам, джентльмены. Вы не находите это смешным? Вы полагали, что расследуете мою деятельность. А на самом деле это я расследую вашу деятельность!

— Мистер Винсент, черт побери, за кого вы себя принимаете...

— Вы выдавали себя за сотрудников федерального ведомства. В нашем штате это наказывается тюремным заключением сроком от двух до пяти лет. Конечно, вы можете возразить, что на первый раз судья ограничится предупреждением. К вашему несчастью, я лично знаком со всеми судьями штата и могу гарантировать, что вам никакого снисхождения не будет.

— Послушайте, мистер Винсент, это...

— У меня есть магнитофонная запись, подтверждающая, что вы выдавали себя за сотрудников ФБР. Однако на самом деле вы ими не являетесь. Вы представились федеральными следователями. Но даже и это ложь. Вы технические сотрудники комитета по антиамериканской деятельности из Вашингтона. У вас нет полномочий проводить какие-либо расследования, и, кстати, законодательством нашего штата вам запрещено носить оружие скрытно. Опять-таки от двух до пяти лет. Если бы у вас были здесь друзья, вам удалось бы отделаться легким испугом. Но самое смешное в том, что здесь, в округе Полк, это у меня повсюду друзья.

Мужчины снова переглянулись.

— Вы усугубляете свое положение, — сказал один из них.

— Это вы усугубляете свое положение, — возразил Сэм.

— Вы не посмеете...

— Посмею, джентльмены. Видите ли, вы мне не нравитесь. Мне не нравятся люди, которые всюду суют свой нос, запугивают неосведомленных, используют в своих целях незнание.

— Сэр, мы обладаем правом привлекать к судебной ответственности. Мы можем вызвать вас в качестве...

— Вы не обладаете правом привлекать к судебной ответственности. Вы можете запросить его через члена комитета, и, если тот поддержит ваше прошение, право привлекать к судебной ответственности может быть поручено вам по усмотрению Конгресса. Вы полагаете, это происходит автоматически? Знайте: это не так. Все будет определяться тем, кто станет нажимать нужные рычаги. Вы утверждаете, что можете добиться постановления о привлечении меня к суду. Я же, в свою очередь, утверждаю, что могу сделать так, чтобы вас вышвырнули со службы и вы больше никогда не смогли бы устроиться в правительственное ведомство.

Сэм посмотрел на своих гостей. Те молча выдержали его взгляд.

Сэм улыбнулся.

— Предположим, я сейчас позвоню своему доброму другу Гарри Этериджу, конгрессмену от шестого округа. Вы ведь знаете босса Гарри, так? Не сомневаюсь в этом: как-никак он председатель комиссии по бюджетным ассигнованиям на нужды обороны, что делает его в вашем городе большой шишкой. Но догадайтесь, что я вам сейчас открою? Представьте себе, босс Гарри родом из нашего города, здесь он жил и работал перед тем, как перебраться в Форт-Смит. У него до сих пор осталась летняя вилла неподалеку отсюда. И вот, предположим теперь, что я позвоню боссу Гарри и скажу, что две макаки из комитета Дайса мутят в наших краях воду, утверждая, что на родине босса Гарри завелись коммунисты. Только представьте себе, как это не понравится такому патриоту, как босс Гарри; не сомневаюсь, он тотчас же поставит все на свои места. А как вы думаете, что сделает босс Гарри, узнав, что эти два проходимца выдавали себя за сотрудников ФБР, запугивали честных людей и вытаскивали маленьких детей прямо с занятий?

Наконец-то. Один из визитеров сглотнул комок в горле. Другой нервно облизнул губы, затем также сглотнул.

— Уверен, как только мы все объясним...

— А я уверен, что как только я все объясню... Знаете что, предлагаю решить наш спор прямо сейчас, хорошо? Давайте позвоним в Вашингтон и послушаем, что скажет босс Гарри.

Сняв трубку, Сэм несколько раз постучал по рычажкам, пока наконец ему не ответила телефонистка Милдред.

— Милдред, дорогая, это Сэм Винсент. Будьте добры, соедините меня с Вашингтоном, номер босса Гарри. Нет-нет, не служебный, домашний. Я не хочу пререкаться с Клодом; лучше попасть на Бетти. Она позовет мужа к телефону за десять секунд. Да-да, Дейвис-тридцать-восемьдесят, совершенно верно.

Мужчины переглянулись.

Оба понимали, что такой противник, как конгрессмен Гарри Этеридж, может доставить им очень много неприятностей, в то время как их собственный шеф Мартин Дайс не обладает достаточной силой, чтобы вступиться за своих людей.

Оставалось только выяснить: Сэм блефует или же он действительно может связаться с боссом Гарри?

Очевидно, возможный проигрыш был слишком велик, чтобы идти на риск.

— Послушайте, мистер Винсент, вы совершенно напрасно заводитесь. Предлагаю положить трубку и поговорить по-дружески. У меня сложилось впечатление, что мы просто не поняли друг друга.

Сэм положил трубку на аппарат.

— Я вас слушаю, — сказал он.

— Мы приехали сюда вовсе не для того, чтобы ссориться с вами. В одном ведомстве нам конфиденциально намекнули, что к вашим действиям там относятся без особого энтузиазма.

— В каком именно ведомстве?

— Это конфиденциальная информация.

— Черт побери, или вы сейчас же скажете мне это, или ближайшие пять лет проведете в исправительной тюрьме штата Арканзас!

— С нами связался сотрудник службы безопасности одного учреждения, расположенного в Форт-Дитрихе, штат Мэриленд.

— Что?

— Сэр, я понятия не имею, чем вы так встревожили этих людей. Но, судя по всему, вы впутались в то, во что не должны были впутываться, поэтому нас направили сюда, чтобы попросить вас остановиться. Что ж, вот мы и передали эту просьбу. Извините, если у нас получилось несколько грубовато. А теперь, думаю, мы можем с чистой совестью уехать отсюда, а вы занимайтесь своими делами. Мы передали вам сообщение. Только для этого нас сюда и направили.

— Гм, — задумчиво произнес Сэм. — Полагаю, что даже одними своими расспросами вы причинили мне значительный моральный ущерб.

— Знаете что, сэр, думаю, на обратном пути из вашего города мы можем заглянуть в два-три места и объяснить, что все случившееся явилось следствием большого недоразумения. Вас это устроит?

— Думаю, устроит.

— Хорошо, сэр. Предлагаю пожать друг другу руки и расстаться друзьями.

Встав, он протянул свою огромную лапищу.

— Нет, сэр, — ответил Сэм. — Мы здесь очень серьезно подходим к вопросам этикета, и подобного жеста удостаиваются только те, кого мы уважаем. Вы приехали сюда с черными сердцами, и я прогоняю вас вон. Если вы, как обещали, задержитесь и смоете грязь с моего имени, я не стану добиваться вашего ареста и не буду просить босса Гарри связываться с председателем вашего комитета. Но это все, на что вы можете рассчитывать с моей стороны. А теперь, будьте любезны, уходите отсюда. Меня ждут дела.

Сэм сел на место. Двое мужчин покинули его кабинет и его жизнь.

Сэм подумал: «Форт-Дитрих, штат Мэриленд. Черт побери, что все это значит?»

Зазвонил телефон.

— Алло!

— Мистер Сэм, почему вы положили трубку?

Это была Милдред, телефонистка.

— Ну, я...

— В любом случае вы назвали мне не тот номер. В Вашингтоне даже нет телефонной станции «Дейвис». Если хотите связаться с боссом Гарри, я узнала его номер. Вам нужно переговорить с Бетти?

— Нет, Милдред, не нужно. Извините за беспокойство.

— Ничего страшного, мистер Сэм. До свида... ой, подождите, ваша лампочка снова мигает. Положите трубку.

Сэм положил трубку, и через мгновение, как только Милдред установила соединение, телефон зазвонил снова.

Это была Джун Суэггер.

— Мистер Сэм, скорее приезжайте сюда! — воскликнула она. — Это связано с Эрлом!