52
— Ну, мистер Суэггер, — сказал представитель посольства, — кубинцы наконец увидели свет в конце тоннеля. Вас освобождают. Это ваш последний день на Кубе.
Эрл пробыл в тюрьме около недели. Честно говоря, претензий у него не было. Кубинцы обращались с ним хорошо, и в некотором смысле это даже радовало, что на свете еще остались такие места. Никто не давал ему плохих советов, никто не пытался манипулировать им и заставлять делать то, что было ему не по душе. Его просто хорошо кормили и оставляли в покое.
— Отлично, — сказал он. — Значит, я улетаю отсюда?
— В пять тридцать вас посадят на самолет «Эр Кубана» до Майами. Потом благодаря любезности государственного департамента вас доставят в Сент-Луис. Оттуда доберетесь сами. Конечно, кубинцы ясно дали понять, что сюда вы больше не вернетесь.
— И не собирался.
— Вот и хорошо. Ваши веши из отеля забрали. Правда, одежда, которую вы купили за казенный счет, принадлежит правительству и отправлена на государственный склад.
— Я бы и сам ее не взял.
— Ваш костюм пришлось отдавать в чистку.
— Ребята, вы когда-нибудь перестанете путаться у меня под ногами? — спросил Эрл.
— Сэр, кажется, я слышу в вашем голосе саркастическую нотку. Вы нарушили закон, и мы лезли вон из кожи, чтобы всячески облегчить вашу участь. Кубинская судебная система может быть очень жестокой, а с вами обращались вполне прилично.
Эрл только улыбнулся в ответ.
— Вас выпустят в четыре часа дня и отдадут двум кубинским полицейским. Вы будете в наручниках. Наручники снимут с вас только у трапа самолета. Затем вы подниметесь на борт и улетите.
— И слава богу.
— Пообещайте, что все будет в порядке. Вы и так доставили нам много хлопот. Вы не будете ссориться с полицейскими. Будете оставаться в наручниках, пока не доберетесь до взлетной полосы. Потом сядете в самолет и улетите. Вам ясно? Этого требует соглашение, которого мы достигли с кубинской полицией.
— Ага, конечно.
— Спасибо, мистер Суэггер. Наша встреча закончена. Собирайтесь. Сейчас вам принесут одежду и выпустят.
Человек чопорно поднялся, затем повернулся и быстро ушел. Даже кубинец, дежуривший в комнате для свиданий, — симпатичный Тони, говоривший по-английски, — был сбит с толку холодностью представителя посольства. Тони успел немного подружиться с Эрлом и даже покупал ему сигареты.
— Эрл, этот малый — настоящая задница.
— Согласен.
Тони отвел его обратно в камеру. Запирать его не стали; это была скорее гостиница, чем тюрьма. Другой служитель принес ему костюм на вешалке, туфли, носки, белье и рубашку. Потом Эрл прошел в душ, хорошенько помылся, вытерся, вернулся в камеру, оделся, посмотрел на часы и увидел, что уже около четырех.
«Прочь отсюда», — подумай он.
Наконец-то. Черт побери, сколько времени потрачено зря!
* * *
Фрэнки Карабин расположился на переднем сиденье припаркованного у тюрьмы «бьюика-38» и смотрел в бинокль. Рядом с ним сидел еще более смуглый проверенный малый из тайной полиции, который в тот день возил Латавистаду. Фрэнки успел вдоль и поперек изучить унылое казенное здание и окружавший его железобетонный забор с колючей проволокой наверху. Снаружи дежурили два копа в темной форме и темных очках; по кубинской привычке они сидели на стульях, покуривали и ни на что не обращали внимания.
Фрэнки посмотрел на часы.
Было почти четыре.
Он едва не вскрикнул. Сейчас! Карабин пытался успокоиться, но думал только об одном: сейчас он выпустит полную обойму в подонка, который убил Бена Сигела. Он в первую же секунду почуял запах смерти, исходивший от этого человека. Этот малый — убийца с каменным сердцем, и ему нужно отплатить той же монетой.
Карабин надеялся выпустить ему кишки. Подонок будет валяться в луже собственной крови и молить о пощаде, а он, Фрэнки, подойдет к нему, вынет «стар», наклонится и прижмет дуло к его глазу.
«Узнаешь, подонок? Это тебе за Бенни!»
БАБАХ!
Он выбьет глаз из глазницы, и весь уголовный мир узнает, чем кончают те, кто идет против братвы. Мистер Л. будет гордиться им, все нью-йоркские старики будут гордиться тоже, и Фрэнки сможет вернуться домой когда угодно. Но он не вернется. Они с Рамоном займутся...
— Фрэнки, ты в порядке? — спросил капитан Латавистада, сидевший позади.
— Да, в полном.
— Фрэнки, тебе нужно расслабиться. Держи себя в руках, и все будет хорошо. Это дело нетрудное, — сказал Рамон, вооруженный семимиллиметровым ручным пулеметом «мендоса» с несколькими лентами.
— Уже почти пора, Рамон, — проронил Фрэнки.
— Да-да, мой друг. Мы сделаем это, а потом нам будет принадлежать весь мир.
— Позволь мне сделать это самому, — сказал Фрэнки, похлопав по автоматическому пистолету, лежавшему у него на коленях. — У нас с этим типом старые счеты. Это тот здоровенный малый, который в казармах Монкада приложил меня лбом о дерево. Сегодня он поймет, какую совершил ошибку.
— Да, Фрэнки. Право первого выстрела за тобой. Пальни в него, Фрэнки. Ничего особенного, просто попади в него, посмотри, как пули разнесут ему башку, а потом я закончу дело из автомата, уберу полицейских и всех свидетелей. После чего мы выкинем стволы, и дело будет в шляпе. По-моему, очень хороший план.
— Мать твою, едут!
Рамон что-то коротко сказал шоферу по-испански, и тот включил двигатель.
Они действительно приехали. Это тоже был «бьюик», только «родмастер», угольно-черный, с четырьмя отдушинами. Внутри сидели два парня из государственной полиции. Оба были в штатском. Один из них дымил большой сигарой. На обоих были темные очки и панамы. Оба — крепкие ребята лет тридцати с небольшим и, по кубинским понятиям, красивые. Один — неф, другой — белый. Оба выглядели спокойными и уверенными в себе.
Фрэнки погладил лежавший на коленях «стар». Он был готов. О господи, он был готов.
* * *
Френчи следил за происходившим из магазинчика напротив. Он прятался за двумя связками бананов и смотрел на тюрьму сквозь грязное стекло. Почему-то он знал, что должен быть здесь. Точнее, чувствовал.
Передача заключенного прошла без всяких сложностей. Впрочем, никаких сложностей и быть не могло. Френчи следил за тем, как Эрл вышел. Его руки были скованы за спиной. Эрл держался непринужденно, и казалось, что все здесь друзья-приятели. Два копа вели его по лестнице к машине, третий шел сзади, болтал с Эрлом, и оба смеялись.
Шорт следил за Суэггером. Тот был таким же, как семь лет назад, когда Френчи впервые увидел его. Может быть, слегка постаревшим и погрузневшим, но в основном тем же самым — вечным сержантом, непобедимым в бою, солью земли, мужчиной, способным воевать хоть четыре тысячи лет подряд. А он, Френчи, малыш Уолтер, озорник и гроза школы, организовал его казнь.
Френчи пытался что-то почувствовать, но один из его талантов заключался в способности отделять себя от действий, которые он совершал или замышлял. Совести у него не было, однако иногда он жалел о своих поступках. Суэггер был достоин лучшего. Может быть, именно поэтому Френчи и вызвал Эрла сюда. Для Шорта это был последний способ забыть о Хот-Спрингсе. Он пробовал и другие способы, но безуспешно. И тут тоже ничего не вышло. Нельзя спасти человека от самого себя. Переубедить Эрла Суэггера невозможно. Он несгибаемый.
Машина тронулась и поехала по улице.
Френчи скрестил пальцы. Вообще-то он не верил в подобные фокусы-покусы и сделал это просто так, на всякий случай.
«Vaya con dios, amigo», — подумал он и повернулся, чтобы купить бананов.
* * *
Полицейский, сидевший рядом с ним, оказался словоохотливым. Когда машина тронулась, он спросил: — Вы тоже коп, верно?
— Там, в Штатах, да. Полиция штата.
— Ага. Мы тоже работаем в государственной полиции. Хорошая работа, правда, senor? Люди тебя уважают.
— Согласен, работа хорошая, но бывали дни, когда я хотел, чтобы меня уважали немножко больше.
Человек на заднем сиденье засмеялся.
— О да, плохих парней необходимо учить. Именно поэтому всем полицейским нужны сильные руки. Когда плохого парня бьют, он это чувствует и начинает тебя уважать и бояться.
— Я тоже так думаю, — ответил Эрл.
Водитель что-то рявкнул своему спутнику и мрачно посмотрел на Эрла в зеркало заднего вида.
— Ему что-то не нравится? — спросил Эрл.
— Он думает, что я слишком много говорю.
— Ты действительно слишком много говоришь, Давидо, — сказал водитель. — Ты всегда слишком много говоришь. Полицейский не должен так много говорить.
— Ну и что? Почему бы не доставить себе удовольствие? Кроме того, этот человек не преступник, а американский полицейский. Такой же человек, как мы.
— Это хорошо, но не забывай о своих обязанностях.
Они ехали через район трущоб, и движение стало интенсивнее. Улицы были заполнены народом, на перекрестках приходилось стоять.
— Я не хочу опоздать на самолет, — сказал Эрл. — У вас замечательная страна, но я знавал времена и получше.
— Послушай, — сказал Давидо, — он тоже полицейский. Мой кузен Тони ручается за него. Давай снимем с него наручники. Полицейского нельзя держать в наручниках.
Они свернули на шоссе, и здания сменились полями и хижинами. Машина прибавила скорость.
— Когда мы доедем до аэропорта, их придется надеть снова, — пробормотал водитель. — А вдруг за нами будут следить?
— Ребята, я не хочу доставлять вам беспокойство, — сказал Эрл.
— Какое там беспокойство...
Когда Эрл вытянул сложенные за спиной руки, Давидо засмеялся:
— Ты видел? Хайме, ты видел? Он снял наручники! Поразительно? Как вы это сделали?
— Я тоже имел дело с этой старой моделью. Однажды босс показал мне, как можно их снять. Вы стянули их недостаточно крепко. Я сумел повернуть запястье и надавить в нужное место. Правда, для этого нужны сильные пальцы. Я покажу вам, как их надеть, чтобы ни один плохой парень не смог сделать при вас то же самое, о'кей? Может быть, однажды это спасет вам жизнь.
— Слушай, это очень полезный человек, — сказал Давидо. Эрл наклонился к нему. Это движение, а также то, что он не сидел со скованными за спиной руками, позволило Суэггеру заметить черную машину, ехавшую позади с той же скоростью, дуло пистолета и мрачное, решительное лицо Фрэнки Карабина.
* * *
— Быстрее! Быстрее! — вопил Фрэнки.
— Нет, нет, не здесь, — возражал Рамон с заднего сиденья.
Но Фрэнки уже не мог сдержаться. Его тело дрожало от гнева и нетерпения. Он наклонился вперед, выпучил глаза и тяжело дышал.
— Впереди слишком людно, — предупредил Рамон. — Мы не сможем уехать. Дождись, когда на шоссе не будет машин. Потом мы догоним его. Потом тра-та-та-та, все будет кончено, и мы исчезнем.
Фрэнки откинулся на спинку сиденья, но у него началось что-то вроде горячки мозга. Ему хотелось оказаться поближе, открыть огонь и следить за смертью своего врага. Ехавшие в машине без опознавательных знаков и не догадывались, что их палачи совсем рядом. Фрэнки видел, как Эрл и коп, сидевший сзади, разговаривали и даже время от времени смеялись. Похоже, они неплохо проводили время.
Фрэнки окончательно разъярился. Это было неправильно. Выбил Бену Сигелу глаз, а теперь радуется жизни на Кубе! Его дыхание стало частым, в носоглотке пересохло. Он дышал со свистом, но воздуха все равно не хватало.
— Фрэнки, это охота. Для хорошего выстрела нужно терпение. Мы дождемся подходящего момента. Рано или поздно он наступит. Спешка ведет к неудаче. Капрал прекрасно ведет машину. Фрэнки, посмотри, как он это делает. Сидит спокойно, не дергается, владеет собой. Когда придет время, он добавит газу, а потом — тра-та-та-та!
Капрал, индеец с темным, как у негра, лицом, засмеялся, показав белые зубы. Его глаза горели так же ярко, как глаза Фрэнки, и было видно, что убийство доставляет ему огромное удовольствие.
Машина, ехавшая впереди, сбавила ход — видимо, приближался перекресток. Капрал ловко съехал на обочину, позволил двум автомобилям обогнать себя и пристроился сзади. Он не хотел подъезжать слишком близко; достаточно было просто не терять их из виду и в нужный момент прибавить скорость.
Тут зажегся зеленый свет, и все пришло в движение. Какое-то время они ехали по тесным городским улицам, то приближаясь к своей жертве вплотную, то незаметно следуя поодаль.
Затем машина свернула на широкое шоссе и прибавила газу. Капрал сделал то же самое. Здания, стоявшие с обеих сторон, уступили место деревенским домикам, магазинчикам, пустырям, заброшенным полям. Над головой слышался рев многомоторных самолетов, говоривший о том, что до аэропорта рукой подать.
И тут автомобиль, ехавший между ними, внезапно свернул. Впереди открылся пустынный участок, встречных машин не было тоже. Второй такой возможности могло не представиться.
— Vamos! — сказал Рамон, но капрал, который и сам понял, что пришла пора, уже нажат на педаль газа.
Фрэнки отодвинулся назад и вбок, поднял автоматический пистолет, краем глаза увидел, что Рам он взял автомат и положил его на раму. Сейчас, сейчас это случится!
Расстояние между машинами медленно сокращалось. Потом капрал взял левее, пересек встречную полосу, но сделал это плавно и неторопливо, чтобы не тревожить жертву раньше времени.
Казалось, черный «родмастер» остановился. Капрал сблизился с ним так, что заднее стекло черного «бьюика» оказалось совсем рядом. Фрэнки увидел, что Эрл слегка подался вперед и нагнулся за своего конвоира. Причем увидел это сквозь прицел.
В этот момент раздался скрежет тормозов, и из-за деревьев на встречную полосу вырулил школьный автобус. Машину тряхнуло — это капрал нажал на тормоза и свернул, избегая столкновения лоб в лоб.
Автобус промелькнул мимо.
— Ходу, ходу! — крикнул Латавистада.
Капрал прибавил скорость и на этот раз обогнал «родмастер».
Но Фрэнки понял: его заметили.
* * *
Суэггер улыбнулся своему новому другу и согнул руку, делая вид, что хочет показать ему фокус с наручниками, а на самом деле собираясь с силами. Он знал, что нужно сделать. Внезапно Эрл развернулся и ударил соседа локтем в точку между ухом и челюстью. Нокаут был классический, вот только счета никто не вел. В салоне еще звучало эхо, но Эрл уже перескочил на переднее сиденье. Глаза водителя расширились от страха, однако ничего другого он сделать не успел.
Эрл нанес ему удар локтем в голову, но этот человек был немного быстрее и крепче своего напарника: он не потерял сознания, только упал на спинку сиденья и застонал. Его нога инстинктивно нажала на тормоз, после чего машина пошла юзом, подняла тучу пыли, скрывшую ее от преследователей, заскрежетала шинами и наконец съехала в кювет. Эрл ударил водителя еще раз, и тот отключился.
На мгновение Эрл забыл, кто он такой и как он сюда попал, но тут же очнулся. Он ударил по ручке, распахнул дверь настежь и выкатился наружу. Потом вскарабкался на насыпь и увидел, что черная машина с двумя стрелками тоже свернула. Дула нацелились на него, но Эрл уже спрыгнул и шмыгнул в кусты.
Никто не стрелял. Эрл опередил их. Он полз вперед. Кожу полосовали колючки, шипы и острые листья, но никакая боль не могла его остановить. Решив, что он забрался достаточно далеко, Эрл поднялся и побежал изо всех сил. Нужно было увеличить расстояние, отделявшее его от преследователей.
