Глава 11

В городке Колд-Уотер жил бандит по прозвищу Красный Техасец. Как-то раз он пнул ногой двери бара «Пятнистый пес» и, оставив их качаться на петлях, вошел внутрь. Пианист перестал играть, ковбои заспешили к выходу. Техасец стоял, дожидаясь, пока толпа рассеется. Наконец в баре кроме него остались только трое, ничуть не смущенные его появлением.

Это были мексиканцы, три брата по фамилии Мендоза. У них были густые сальные усы, их грудь перетягивали патронташи, кобуры с пистолетами висели низко, как это принято у настоящих стрелков.

Техасец окинул их оценивающим взглядом. Он был худой и жилистый, с золотисто-соломенными усами и жесткими черными глазами. Его голову венчала огромная широкополая фетровая шляпа бледно-серого цвета с высокой круглой тульей. На нем были выцветшая красная рубашка с разрезами по бокам, потертые обтягивающие брюки на подтяжках и стоптанные сапоги с серебряными звенящими шпорами. На поясе в кобуре, которую ребята из Эль-Пасо разукрасили узорами в духе художника-стрелка Боба Мелдрама, лежал кольт 44-го калибра первого поколения, с древними пожелтевшими накладками из слоновой кости на рукоятке. В барабане было всего пять патронов; Техасец сознательно так зарядил револьвер, что курок с острым зубцом бойка находился напротив пустого окошка. Это было сделано для безопасности. Трудно представить себе, что человек, столкнувшийся лицом к лицу с братьями Мендоза, беспокоится о том, чтобы его револьвер случайно не выстрелил.

Однако Техасец беспокоился.

— Мразь, — сквозь зубы процедил он.

Братья Мендоза молчали, но не потому, что лишились дара речи. Просто они были черными металлическими тарелочками.

Красный Техасец услышал звонок таймера, означающий «пошел!».

Он выхватил револьвер, быстро и четко взвел курок еще до того, как поднял оружие, и выстрелил, подчиняясь инстинкту, отточенному практикой. Свинцовая плюшка ударила в черную тарелочку-грудь Хосе Мендозы, сбивая его с ног, вторая попала в черную тарелочку-живот Фрэнка Мендозы, а третья — вот черт! — прошла совсем рядом с черной тарелочкой Джимми Мендозы. Большим пальцем Красный Техасец быстро откинул назад курок, стараясь одновременно поднять револьвер на уровень глаз, — он учился этому несколько месяцев — и выстрелил в четвертый раз, поражая Джимми в середину черной тарелочки. Черная тарелочка упала. От старинного пороха в воздухе повисли клубящиеся ватные облака дыма.

— Проклятье! — выругался Техасец. — Проклятье, проклятье!

— Полагаю, мистер Констебл, Джимми мог бы вас подстрелить, — заметил Клелл Раш, легендарный голливудский наставник по стрельбе. — Я видел, как перед четвертым выстрелом вы воспользовались прицелом. Потому что в третий раз промахнулись. А промахнулись потому, что неправильно держали в руке револьвер и не смогли компенсировать отдачу от второго выстрела. Причина в том, что после каждого последующего выстрела револьвер оказывался у вас в руке все выше. Однако первые два выстрела были неплохими. Но пока вы прибегаете к прицелу, вы думаете, а в это время черная тарелочка стреляет в ответ.

Красный Техасец обернулся.

— Трое у меня просто никак не получаются, — сказал он. — С двумя все в порядке, двух я могу подстрелить, но после сбиваюсь и начинаю осторожничать.

— Вы отрабатываете это упражнение каждый вечер, как я рекомендовал?

— Домашнее задание я выполняю исправно, Клелл, вы ведь в курсе.

— Что ж, значит, вы временно притормозили на определенном этапе. То же самое случилось с Бобом Митчемом в фильме «Эльдорадо». Он начал очень хорошо, но затем остановился. Мне казалось, у него ничего не получится. Но Боб был профессионалом, как и вы, мистер Констебл, он постоянно занимался, и, когда дело дошло до сцены в баре, он действовал молниеносно, как по маслу. Иногда такое дано природой — у Дина был этот дар, он просто полагался на потрясающую скорость руки и координацию движений. Но если в генах у вас не заложено умение обращаться с оружием, приходится тренироваться.

— Наверное, мне надо заниматься еще усерднее, — ответил Красный Техасец, он же Том Констебл. — Настоящий Колд-Уотер будет в следующем месяце, и я намерен одержать победу.

Том Констебл любил побеждать, и у него это получалось. Когда ему было всего двадцать с небольшим, он сделал состояние, продвигая полученную в наследство строительную компанию из родного Далласа по всему Югу и Среднему Западу; затем он одним из первых занялся компьютерами и заработал многие миллиарды, жирея за счет капитализма, хотя и открещиваясь от его главных представителей. Тома прозвали «коммунистическим миллиардером» за экономические связи со странами третьего мира и Восточного блока, за близость к ООН, за лоббирование. Но денег и славы в средствах массовой информации ему было недостаточно; он жаждал другой, более яркой славы. Вскоре Констебл добился руки кинозвезды, отличающейся радикальными взглядами. Они с лихвой вкусили внимания прессы, пока не сожгли друг друга дотла, после чего Том, уже старик, удалился на Запад, став землевладельцем, горячим борцом за сохранение окружающей среды и, совершенно неожиданно, «ковбоем, желающим пострелять».

Последнее увлечение было особенно занятным. Оно явилось воплощением детских фантазий о Диком Западе, впервые возникших перед телевизором в золотые пятидесятые, когда воображение американской публики всецело занимали Паладин, маршал Диллон, Крис Кольт, Шайенн и ребята из «Ларами» и «Бонанзы». Выливалось это вот во что: нужно было одеться на манер добрых старых ребят, выбрать себе прозвище, обзавестись оружием — двумя револьверами, винтовкой и ружьем моделей до 1898 года, — стрелять боевыми пулями и дробью, снаряжая патроны дымным порохом, и разыгрывать незамысловатые любительские сценки, взятые из тогдашних фильмов.

Большинство увлекались этим незатейливым занятием, поскольку оно позволяло расслабиться, пообщаться друг с другом и все в нем были равны. Но Том, как всегда, жаждал победы; это было частью его неуступчивого характера, самым неприятным в нем — то, как он зацикливался на чем-то и все остальное переставало для него существовать. Вот почему он столько раз женился, вот почему рассорился со всеми своими детьми, вот почему так упорствовал в делах и не мог терпеть, когда кто-то в чем-то его превосходил. Кто бы мог предположить, что под такой привлекательной внешностью скрываются столь запредельные страсти!

В Красном Техасце Констебл нашел персонаж, устроивший его по всем статьям. В этом спорте можно самому творить собственного героя; по какой-то причине Констебл сразу же представил себе Техасца двадцатичетырехлетним уроженцем Южного Техаса, в своем роде копией Билли Кида, молодым, быстрым, независимым и опасным. Техасец был тем самым отклонением от нормы, изгоем общества, которого Том, законопослушный бизнесмен, оплот общества, никак не мог принять и который тем не менее жил у него в глубине души, скрытый под слоями внешнего глянца, воспитания, лоска и одежды лучших марок. В Техасце были воплощены все заветные мечты Тома: он был убийцей, он мастерски обращался с оружием, а когда он сталкивался с несправедливостью в его собственном понимании, он встречал ее лицом к лицу и безжалостно уничтожал. В фантазиях Тома девятнадцать человек пытались расправиться с Техасцем и все девятнадцать поплатились за это жизнью. И следующий, кто встанет у него на пути, кем бы он ни был, где бы это ни произошло, также будет уничтожен.

Тем временем на скучной планете под названием «действительность» Том тотчас же заказал знаменитому оружейнику самый совершенный и самый точный шестизарядный кольт, какой только возможен, а также винтовку и ружье и нанял за немыслимые деньги Клелла Раша для частных уроков. Том занимался каждый день, ведрами расстреливая патроны 44-го калибра на своем просторном ранчо на Западе. И у него получалось неплохо. Там же он воссоздавал сценарии прошлогоднего ковбойского праздника в Колд-Уотере, штат Колорадо. Ему отчаянно хотелось добиться успеха в предстоящих состязаниях, потому что, как и во многих других вещах, победа там определяется результатом, а не тем, кто ты такой.

Том перезарядил кольт, вставляя большие патроны через отверстие для заряжания, как многие поколения ковбоев на протяжении двух столетий. Вокруг возвышались горы Монтаны, сверкающие заснеженные пики под небом такой голубизны, что ныли зубы, с ватой перисто-кучевых облаков высоко-высоко. Разумеется, ничего этого Том не замечал.

— Никак не могу понять, почему у меня не получается третий выстрел, — посетовал он. — Наверное, в патроне было слишком много пороха и отдача получилась сильнее обычного.

— Скорее всего, вы держали револьвер слишком крепко и не погасили отдачу, и он стал жить собственной жизнью. Нельзя добиться скорости второпях. Добиться скорости можно, только действуя медленно.

— Знаете, Клелл, вы твердите мне это раз за разом. Будем надеяться, через несколько недель я наконец пойму, что вы имеете в виду.

— Ну, сэр, я имею в виду, что с оружием нельзя воевать. Его нельзя победить. Нельзя его запугать, заставить сделать то, чего оно делать не хочет. С ним нужно обращаться нежно, ласково, с любовью, выполнять все его желания, и тогда оно тоже выполнит ваши желания. Это как с лошадью. Или с женщиной.

— Могу вас заверить, что ни с одной из моих жен ничего подобного у меня не было, — со смехом заметил Том. — Все они пытались меня сломать, сучки. Так или иначе, я…

— Мистер Констебл…

Это была его секретарша, Сьюзен Джанц. Она стояла рядом, одетая в брючный костюм, чрезвычайно некрасивая, но очень толковая женщина.

— Что вы хотите, Сьюзен?

— Звонок из Вашингтона. Это мистер Феддерс. Говорит, что срочно.

Скорчив комическую гримасу для Клелла, Том взял телефон и отошел в сторону.

— Том, у меня есть новости. Боюсь, плохие. Я узнал от своего источника, что ФБР собирается отложить выпуск окончательного отчета.

— Я же думал, ты…

— Том, мы с Джеком Райдингом переговорили с глазу на глаз с самим директором. Встретились с тем типом, который возглавляет следственную группу. Казалось, дело в шляпе. Однако, как выяснилось, Бюро решило изучить какой-то новый аспект.

— Господи, это не должно растянуться на целый год. Я не хочу книг и телепрограмм, всего этого вздора «кто убил Джоан», не хочу, чтобы разные хорьки наживались на смерти моей жены.

— Да, Том, я вас понимаю. Все дело в главе следственной группы. Почему-то он не собирается ограничиваться тем, что уже установлено; предстоит какая-то новая возня, и я понятия не имею, сколько еще она будет продолжаться. Сначала мне показалось, что этот парень понимает, в какую сторону дует ветер, и я просто не представляю, что изменилось.

— Билл, я плачу тебе большие деньги. Если этот тип из ФБР внезапно решил поумничать, найди какой-нибудь способ вывести его из игры. Зашли его в Толедо, накопай на него компромат и выплесни в газеты — сделай что угодно, лишь бы отправить его ко всем чертям.

— Хорошо, Том, я просто ввел вас в курс дела. У меня, кстати, на примете есть один молодой журналист из «Таймс», который может очень помочь нам.

— Пожалуйста, Билл, разберись с этим.