Фургн подъехал к краю лесного массива позади парковки Джорджтаунского университетского госпиталя. Остановившись на секунду, он выпустил Рэя, который пересёк дорожку, перескочил через низкую кирпичную стену и оказался на заросшем склоне, который приведёт его к пересечению Р и 37й улицы с его интересной геометрией стен и деревьев, выстрелу через лужайку по входу в библиотеку, ловушке ФБР и встрече с Миком Богьером не с той стороны винтовки.

Хотя и в костюме джилли, под которым был кевларовый бронежилет, он не был вооружен- по условиям соглашения. Сквозь деревья впереди он видел две готические башни университета. Ориентирусь на них, он пошёл на сближение, внимательно прислушиваясь, хотя и оставаясь уверенным, что в сумерках его медленное движение и камуфляж делают его практически невидимым для всех, кто бы ни встретился ему на этом необустроенном склоне.

Пока он шёл, мысли в голове медленно вели его к согласию с недавно услышанным. История была проста. Суэггер сказал, что узнал об этом из поздних свидетельских показаний от Службы флотской разведки. Кто-то в СФР, подгоняемый ФБР, наконец-то нашёл пожилую пару, которые знали Томаса и Урлинду Круз по флотской базе в заливе Субик в конце 60х- начале 70х. Тот же следователь нашёл ещё две пары, которые подкрепляли историю. Сама же история была такова: Томас и Урлинда были весьма опечалены своей бездетностью, особенно теперь, когда Томас ушёл со службы и больше не ходил в море, а работал в департаменте спецопераций флота, получая огромные по филиппинским меркам деньги. Было всё больше свободного времени: он мог играть в гольф, ездить в Европу, посещать родственников. Они начали задумываться об усыновлении.

Но после Тета и с началом беспорядков в Сайгоне он и Урлинда исчезли на месяц. Когда они вернулись, с ними был трёхмесячный ребёнок, и рассказанная ими история была всеми вокруг принята: Урлинда принимала лекарства от бесплодия, они вдвоём поехали в Австралию для медицинских консультаций и там ребёнок родился преждевременно. Австралийское свидетельство о рождении заверило ситуацию, и таким образом Рэйес Фиденсио Круз был принят как родной сын Томаса и Урлинды и рос в прекрасном районе резиденций флотской базы, фактически маленьком американском городке на островах.

Записи Государсвтенного департамента не упоминали о поездке в Австралию. Вместо этого, как выяснил следователь, Крузы поехали в Сайгон- сразу же после Тета. Там, по сведениям, на местном чёрном рынке им предложили ребёнка смешанной бело-азиатской расы. Они не задавали вопросов, а если б и задали- никто не ответил бы. Наверное, последствиями крупной битвы с гражданскими потерями стало появление многих детей на продажу. Свидетельство о рождении, которое, как выяснили следователи, было фальшивым, было частью сделки- но в те дни кого это волновало? Крузы были счастливы- мальчик Рэй рос умным, ловким и быстрым, выказывая лучшие черты американского и филиппинского наследия.

И в эту историю Рэй верил до тех пор, пока человек, назвавший себя биологическим отцом Рэя, не рассказал ему другую. Если верить Суэггеру, он вернулся во Вьетнам на вторую командировку. Уже являясь звездой среди младших офицеров морской пехоты с одной зрелищной командировкой за спиной, он вернулся будучи участником отряда спецназа ЦРУ в подчинении УСС, управления стратегических служб, укомплектованным лучшими и толковейшими американскими младшими офицерами главным образом из спецназа, но также и из морской пехоты и «котиков». Суэггер упомянул об этом как о малозначимой детали, спрятав горшки в темноте, но Рэй знал, что исполнители в таких подразделениях были невероятно смелыми людьми, элитой коммандос, уходившими на долгие задания в Лаос: атаковавшими «тропы Хо Ши Мина», вынуждавшими вьетконговцев принимать бой, делавшими своё дело и даже больше, чем своё. В одном из заданий сержант Суэггер был ранен и отправлен в Сайгон для восстановления.

Там он встретил и полюбил Тьен Дан, старшую дочь полковника Нгуен Тан Дана из 13й десантной дивизии армии Вьетнама. Это не было обычным военным валянием в сене: он встретился с её родителями, объяснил намерения, сделал предложение и женился. Ему пришлось пройти длиннейшие переговоры чтобы получить въездную визу и забрать её с собой после того, как его тур завершился, но бумажные дела отняли много времени и ему пришлось продлить пребывание и организовать роды во флотском госпитале.

Всё рухнуло после Тетского наступления. Суэггер был в Лаосе, возглавляя взвод, который называли «взвод мачете». Его задачей было служить в качестве блокирующей силы, которая вынуждала бы вьетконговцев и северовьетнамские отряды вступать в бой с основными силами американцев. Это была опасная, но продуктивная работа, и многие верили, что спецназ покажет, как следует вести эту войну и как в ней можно победить. Но Суэггер не мог вернуться в Сайгон целый месяц, и когда всё же вернулся, он узнал, что весь район, в котором жили Дан, был оккупирован регулярными силами Вьетконга и разбомблен. Немногие выжили, никаких записей. Он даже не знал, родила ли она до того, как пришла война и сокрушила всё.

Больше ничего не было сказано. Остальное Рэй восстановил сам, идя через лес к стене на улице Р. Он понимал, что чувствовал Суэггер, потеряв жену и ребёнка во Вьетнаме и представлял, какую злобу, горечь и чувство потери это вызвало. Возможно, потому он и старался как мог, чтобы снова вернуться в качестве снайпера, так гнал себя во вражескую землю, и, может быть, это объясняло двадцать лет пьянства и горького одиночества, которое длилось до того момента, пока человек снова не обрёл себя и не смог как-то, каким-то путём найти дорогу обратно в мир, наконец-то вернувшийся из-за моря. Суэггер предлагал пройти ДНК-тест, но в общем-то знал, что он покажет: Боб говорил, что при определённом свете сходство Рэя с его собственным отцом, Эрлом, потрясающее. Как он держал голову, двигался, как водил глазами когда задумывался, его скупость в выражении злости, заинтересованности, восторга- любых эмоций- не сопровождалось ничем, кроме лёгкой усмешки. Это был чистой воды Эрл, больший Эрл нежели сам Боб.

«Отлично для него», — думал Рэй. «А что насчёт меня? Американец ли я, сын Боба, внук Эрла? Филиппинец ли я, сын Томаса? Или вообще вьетнамец?

Тут он понял, кто он: он был, унаследовав всё, что нужно от отца, чистокровным снайпером.