Глава 41
РЕЖИССУРА

Постороннего, случайно увидевшего странное сборище в банкетном зале гостиницы «Касаибаси» на улице Касаибаси, в квартале от парка Киёсуми, можно было бы простить, если бы он принял это за реальное заседание фехтовального клуба. Молодые парни были сильными, изящными, красивыми; у всех были спортивные сумки, достаточно длинные, чтобы вместить синсы — учебные бамбуковые мечи. В других сумках, несомненно, лежали доспехи, а присутствие медиков только подтверждало это впечатление, потому что в спортивном фехтовании неизбежны ссадины, синяки, иногда даже порезы. Тренеры, мужчины на несколько лет старше самих спортсменов, тоже были сильные, изящные и красивые. У всех под свитерами были черные спортивные костюмы, у каждого за пояс была засунута черная шапочка, все тихо переговаривались с друзьями или молчали. Так много молодых ребят — но это была одна команда, потому что никто ни перед кем не «выступал», никто никого не подначивал. Определенно впереди их ждали крупные состязания.

Постороннего наблюдателя, наверное, заинтересовал бы гайдзин, по-видимому выполняющий роль консультанта, ибо он пользовался вниманием со стороны всех тех, кто был постарше, и вскоре завязал оживленный разговор со старшим тренером. Но чем объяснить присутствие стройной красивой женщины в очках, которую все также слушали с большим вниманием? Она тоже занимается фехтованием? Молодая женщина была в синих джинсах, кроссовках и черной водолазке — этот наряд лишь с большой натяжкой можно было бы назвать одеждой для фехтования. И были еще четверо корейцев, выше ростом и шире в плечах, чем их японские товарищи. Они ни с кем не говорили и старались держаться рядом с женщиной. Одним словом, очень странное сборище.

Однако никакого стороннего наблюдателя, разумеется, не было. Двухзвездочная гостиница «Касаибаси» расположена вдали от туристических достопримечательностей, в ней останавливаются в основном бизнесмены средней руки. В полночь, когда начали собираться эти странные люди, приходя по одному и по два, представляясь тому гайдзину, который был больше похож на сержанта, чем на тренера, в гостинице дежурил лишь один сотрудник, совмещавший обязанности ночного администратора и телефонного оператора. И ему настоятельно посоветовал не совать нос не в свое дело человек, серьезность намерений которого не вызывала сомнений. Одновременно кто-то втихую отключил выход телефонного коммутатора на внешнюю линию. Все это было сделано крайне вежливо, но и крайне убедительно.

Прибывающие проходили в большой зал и устраивались перед грифельной доской, молчаливые, сосредоточенные. Наконец в три часа ночи собрание началось. Всех приветствовал старший тренер, заверивший, что предстоящая ночь будет той самой, которую все так долго ждали. Сегодня ночью они будут торжествовать победу. Собравшиеся напоминали спортсменов перед ответственным соревнованием: все были напряжены и взволнованы, но притом горели желанием приниматься за дело.

Наконец к ним вышел гайдзин. Гм, что может знать о фехтовании какой-то гайдзин? Однако этот гайдзин тотчас же завладел вниманием всех присутствующих, хотя, похоже, говорил он не о фехтовании.

— Последняя проверка, — начал он по-английски. Этим языком свободно владело больше половины собравшихся, а для остальных с легкостью синхрониста переводила женщина. — Так, медики. Майор Фудзикава, медики здесь?

Майор кивнул, и трое подняли руки.

— Надеюсь, у вас достаточно ватных тампонов, скобок, швов и систем для переливания крови? Сегодня все раны будут резаными. Надеюсь, вам троим уже приходилось накладывать швы. Работы будет много.

Медики кивнули.

— Окада-сан, — обратился гайдзин к женщине.

Та раздала отксеренные листы бумаги и заговорила по-японски:

— Это самые последние снимки объекта, полученные со спутника приблизительно шесть часов назад. Не спрашивайте, откуда они у меня. Здесь видно расположение зданий, расположение стен. По нашим оценкам, на объекте находится около пятидесяти человек. Судя по всему, они располагаются в подвале, потому что в здание они входят через одну из боковых дверей, ведущих вниз. По состоянию на девятнадцать ноль-ноль все они были внутри. Входные ворота заперты. Как вы можете видеть, мы указали маркером маршрут выдвижения к цели. Отсюда не больше полумили.

— Давайте повторим все еще раз, — сказал гайдзин. — Каждый из вас уже получил задание, но давайте снова пройдем все шаг за шагом.

Так и было сделано: гайдзин рассказал, как им предстоит небольшими группами проникнуть в парк Киёсуми, незаметно пересечь его до противоположного конца и собраться двумя отрядами у северной и южной частей стены, примыкающей к особняку Мивы. Четыре снайпера займут позиции на стенах. Затем Сьюзен и Боб подъедут на «мазде» к западной стене и поставят машину посередине между двумя отрядами. Сигналом станет громкий гудок клаксона, после чего всем нужно будет перелезть через стену.

— Капитан Танада поведет свой отряд к задней стороне дома через южную стену. Майор Фудзикава пойдет слева от ворот через северную стену. Я не хочу пробивать ворота, потому что лучше обойтись без взрывчатки, к тому же, если внутри дежурят часовые с огнестрельным оружием, они в первую очередь возьмут под прицел ворота. Как только часовые появятся в окнах, снайперы их обнаружат и нейтрализуют. Мы с Окадой-сан выступим с нашей позиции у восточной стены. Вы приближаетесь к зданию, затем бросаете шоковые гранаты в каждое окно, в каждую дверь. Я не хочу, чтобы вы проникали внутрь, поскольку вам не известно расположение помещений. Внутри будем действовать мы с Окадой-сан, и я не хочу, чтобы мы случайно наткнулись на вас. Но после взрывов шоковых гранат эти ребята сами повалят на улицу. Должен вас предупредить: главной особенностью боя на мечах является обилие крови. Это будет не кино, а кое-что совсем другое. Кровь будет повсюду. Нельзя полоснуть катаной по телу, не перерубив несколько важных артерий. Все будет скользким и липким. Пусть вас это не шокирует. Если вы разрежете противника, он будет истекать кровью. Если после первого удара он не упадет, рубите его еще раз, сильнее, и тогда он обязательно упадет. Затем двигайтесь дальше. Если кого-то ранят, пусть этот человек сразу же выходит из боя, туго перетягивает рану и спешит к медикам, которые перелезут через стену последними. Они наложат швы и сделают переливание. В человеке много крови. Он может потерять половину и только после этого лишится сознания. Если вас ранят, вы увидите собственную кровь. Не надо паниковать; быстро отходите к медикам, и все будет в порядке. Вам следует избегать одного человека. Его зовут Кондо Исами. Он старше остальных, ему лет тридцать пять. Мастерством владения мечом он превосходит всех, поверьте мне. Если вы встретитесь с ним, не вступайте в бой; если он постарается спастись бегством, не мешайте ему. Если он будет кого-то защищать — полагаю, он будет защищать Миву, большого босса, — окружите их, но не нападайте на них. Этот Кондо успеет убить шестерых или семерых, прежде чем вы его одолеете, а такие жертвы неприемлемы. Просто не давайте ему уйти; мы быстро подтянем снайперов, и если он не сдастся, мы его пристрелим. А еще лучше скажите мне, где он находится. Если дело дойдет до этого, я сам с ним справлюсь. Мне в жизни пришлось немало повоевать, и я не боюсь сражаться. И наконец, помните наши приоритеты: на первом месте — спасти Мико Яно, на втором — воздать по справедливости тому, кто убил ее отца и семью, и на третьем — этот тип Кондо. Мы с Окадой-сан отправимся искать девочку. У Окады-сан есть прибор ночного видения; мы первыми проникнем в дом. Мы считаем, что малышку держат в одной из спален на втором этаже. Как только мы доставим девочку в безопасное место, я начну поиски Кондо. Майор Фудзикава, командир отряда, будет искать Миву. Ну а капитан Танада, полагаю, просто будет искать головы, которые надо отрубать.

Раздался смех.

— А сейчас я хочу поблагодарить вас всех. Я чужак в вашей стране, но бойцы этого взвода помогли мне почувствовать себя здесь как дома. Я вижу, что меня окружают профессионалы. У нас одни и те же цели: отомстить убийцам Филиппа Яно и его семьи и спасти его дочь. Те, кто совершил первое преступление и собирается совершить второе, находятся в полумиле отсюда, спят сном праведников, уверенные в том, что им принадлежит весь мир. Однако сегодня ночью они убедятся, что это не так.

Дальше все шло без лишней театральности. Все надели черные шапочки и, прихватив сумки со снаряжением для фехтования, разбились на группы по два-три человека. Последними выступили медики с большими сумками. Командиры — майор Фудзикава, старший сержант Кендзи, капитан Танада, Боб и Сьюзен — в последний раз взглянули на план.

Боб и Сьюзен сидели в машине перед гостиницей, наблюдая за тем, как небольшие группы одна за другой исчезают в ночи. Боб взглянул на часы. До начала операции оставалось около десяти минут.

Внезапно тишина была прервана недовольным зуммером.

— Проклятье! — выругалась Сыозен.

Она достала сотовый телефон и отключила его.

— Твой кавалер недоволен тем, что ты его продинамила? — усмехнулся Боб.

— Мой босс в бешенстве, потому что я продинамила его. За последние два часа он звонит уже пятнадцатый раз. И еще он прислал мне десять текстовых сообщений. Хочет видеть меня прямо сейчас.

— О господи!

— Он не может со мной связаться. Его это совсем не радует. Он разъярен, он в отчаянии, а завтра меня выгонят с работы.

— Можешь отправляться к нему.

— Даже не надейся. Раз моя карьера все равно полетела под откос, я хочу дождаться пятого акта. Хочу своими глазами посмотреть, как скиснет это молоко. А сейчас, Свэггер, у меня есть к тебе одно дело.

— Да?

— Я хочу задать тебе кое-какие вопросы. Только чтобы без вранья. Я тебе никогда не врала. Быть может, через двадцать минут нас с тобой не будет в живых, так что никакого вранья.

— Хорошо, мэм.

— Свэггер, вся эта драма близка к завершению. И это твоих рук дело. Умело, осторожно, ненавязчиво, показав себя дальновидным стратегом и блестящим тактиком, ты уговорил кадровую сотрудницу ЦРУ и пятьдесят десантников японских сил самообороны совершить налет на опорный пункт якудзы, тем самым нарушив все основополагающие законы. Такое невозможно, однако тебе это удалось. Мой вопрос простой: почему?

— Почему? Ну, я очень хорошо относился к Филиппу Яно. Я чувствовал себя невольным виновником случившегося, потому что именно я передал ему меч.

— Чушь. Ты говорил это с самого начала, но теперь я вижу, что ты слишком умен для этого. Ты слишком досконально все продумываешь. И это лишь отговорка. Ты понимаешь, что возвращение меча было чистой случайностью. Ты не мог предвидеть последствия этого, и ты за них не в ответе. Все это ты прекрасно понимаешь. И еще один странный момент: почему ты потратил столько сил, чтобы вернуть Яно этот меч? Ты сам рассказал мне, что в поисках меча изъездил всю Америку. Так что еще до того, как ты погостил у семьи Яно, все это имело для тебя какое-то особое значение. В чем дело, Свэггер? Говори.

Свэггер задумался.

— Ну хорошо, — наконец сказал он. — Меня с детства учили не говорить о таких вещах, и я никогда о них не рассказывал. Однако ты, Окада-сан, заслуживаешь услышать искренний ответ.

Он посмотрел в окно. Снегопад усилился; снег плотной завесой скрывал деревья, устилал землю бесшумным ковром, облеплял ветви, заглушал все звуки. Шум транспорта затих. Казалось, в квартале отсюда, на Киёсуми-авеню, перестали ездить машины. Свэггер подумал о тех, кто движется в темноте, подкрадываясь к цели с мечом наготове. В воздухе сгущалось предчувствие насилия; это будет еще одна ночь войны. А в семействе Свэггер войны и без того было слишком много.

— Мой отец, — начал Боб, — никогда не рассказывал о войне. Он был великим человеком, одним из немногих морских пехотинцев, которым довелось участвовать во всех пяти крупных десантных операциях и остаться в живых. Отец пять раз высаживался на острова, был ранен семь раз, один раз тяжело, но возвращался в строй. Наконец на второй день после высадки на пятом острове — на Иводзиме — он заслужил Почетную медаль Конгресса. Думаю, отец гордился этой медалью и связанным с ней уважением. Однако он никогда не хвалился ею, никогда даже не говорил о ней и как-то раз сказал мне: «Никогда никому не рассказывай об этой медали». Для него это было очень важно. Но однажды вечером, в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, за несколько недель до смерти, отец сидел на крыльце вместе со своим другом, окружным прокурором, замечательным стариком Сэмом Винсентом. Они говорили о войне. Сэм был чем-то огорчен, и отец сказал: «Мистер Сэм, после того, что случилось в Фивах, вы считаете меня чертовым героем, а себя — никчемным человеком. Позвольте рассказать вам кое-что такое, о чем вы знаете далеко не все, и прояснить пару моментов. Помните ту большую медаль, которую я получил на войне?» И Сэм сказал: «Эрл, всем известно, что в тот день ты в одиночку захватил японский дот и убил сорок человек». «Видите ли, сэр, — произнес отец, — на самом деле все было не совсем так». И рассказал, что произошло на самом деле.