Глава 58
Карпаты. Рыжее Нутро
28-е июля 1944 года
К Карлу, удалявшемуся от упавшей женщины, подошёл Вилли.
— Отличная стрельба.
— Да, неплохо.
— Ты промахнулся с двух футов? Или трёх?
— Хмм… это было настолько заметно?
— Да. В чём смысл, могу ли я узнать?
— Не думаю.
— Зачем ты это сделал?
— Низачем. Просто оказалось, что что я не могу её убить, так что я велел ей упасть, когда я выстрелю. Так она и сделала.
— Она куда как более толковая актриса, нежели ты — актёр. Падала она весьма реалистично. А вот твоё исполнение ложно в каждом движении. Я бы на твоём месте после войны вернулся в гонки. Забудь о кино.
— Парни знают?
— Уверен, что да.
Карл крикнул первым же двум зелёным дьяволам, смотревшим на него поверх задней стенки окопа:
— Притащите убитую в окопы. Займите позиции!
— А если она сама пойдёт, Карл?
— Уверен, что так и будет.
— Хорошо, Карл.
Двое бойцов побежали выполнять приказ.
— Я знаю, у тебя есть какой-то план, — сообщил Вилли.
— Не совсем так.
— Что ты собираешься делать?
— Импровизировать, я думаю. Импровизации мне удаются блестяще.
— Нет, это не так. В плане импровизаций ты бездарен. Вот я — импровизатор. Все толковые идеи рождаются у меня. Ты — просто символ.
— Ладно. У тебя что есть?
— Я бы помог, предупреди ты меня чуть раньше.
— Раньше я сам не знал.
— Первый вопрос: что нам с этими мудаками делать?
Обернувшись, Карл поглядел в указанную сторону — вниз по дороге. Все три эсэсовских Sd.Kfz 251 приближались к ним — испещрённые пятнами лесного камуфляжа, оставляющие следы на мягкой земле своими гусеницами, стволы их МГ-42 сканировали горизонт, выставленные вперёд. В первом, узнаваемый даже с двухсот метров, стоял капитан Салид — словно статуя в обруче над бронированным отсеком водителя.
— Словно Нельсон перед Трафальгарским сражением, — сказал Вилли. — Героический триумфант, идущий на свидание со своей судьбой и успехом.
— Девчонку я ему точно не отдам, — ответил Карл. — Это ему очень не понравится. Вилли, скажи парням, чтобы были готовы ко всему. Этим персонажам я нисколько не доверяю — особенно Синдбаду-моряку.
Его рука, скользнувшая вниз, отстегнула клапан кобуры на бедре, в которой сидел «Браунинг». Большой палец нашёл ударник и взвёл его до щелчка.
— Ладно, Карл. Я пойду назад, словно ничего не происходит. Но я буду постоянно следить за тобой. Впряжёмся, как только рванёт.
* * *
Салид велел себе успокоиться за то время, что его машины ползли по дороге к каньону. Приблизившись, он разглядел офицера десантников, стоящего отдельно в характерном мешковатом камуфляжном костюме и мудацкой каске с расстёгнутым ремнём, наблюдающего с налётом незаинтересованности на лице. Этих ублюдков ничто не удивляло. Всеми своими поступками они давали тебе понять, что они намного лучше, нежели ты.
Женщины Салид не видел. По всей видимости, она лежала связанной в каком-либо из окопов, что десантники отрыли справа от дороги — там было настоящее гнездо с оборудованными полотняной крышей позициями пулемётчиков, обложенными мешками с песком, колючей проволокой, натянутой на прутья и прочими десантниками в тех же нелепых касках, стоявшими за своими орудиями. Однако, всего их было немного. Что они собираются сделать против Советской армии?
Салид наклонился к своему связисту, сидящему за рацией.
— Соедини меня с базой Люфтваффе в Ужгороде.
— Да, сэр.
Сверившись с книгой кодов, связист покопался с настройками частоты, потянулся к антенне, установив её под более подходящим углом, наладил связь и протянул наушники с микрофоном Салиду.
— Слон, Слон, это Цеппелин лидер. Вы слышите?
— Да, да. Это Слон. Да, Цеппелин лидер. На связи.
— Я забираю посылку. Мне нужно, чтобы самолёт был готов к взлёту. Это высший приоритет СС, что подтверждено приказом генерал-лейтенанта СС Мюнца, территориального командующего и РХСА в Берлине. Вы поняли?
— Цеппелин лидер, принято. Самолёт на взлётной дорожке.
— Меня беспокоит, что когда русские доберутся сюда, вы окажетесь в радиусе досягаемости артиллерии. Но эта доставка нужна Берлину, так что вам нужно быть в полной готовности.
— Цеппелин лидер, мы проинструктированы, что на такой случай мы должны быть готовы к немедленному взлёту.
— Отлично, Слон. Цеппелин лидер, конец связи.
— Конец связи, — подтвердил исполнитель Люфтваффе, и Салид вернул своему связисту гарнитуру.
Снова поглядев вперёд, капитан увидел, что они практически добрались до цели и повернулся к Акову.
— Я выйду и пойду говорить с ним. Ты будь на пулемёте и прикрывай меня. Наведи на него, чтобы он понимал. Держи бойцов изо всех машин в готовности к высадке. У этих ублюдков что-то против нас заготовлено. И помни — мы со своими машинами должны пройти дальше, к «Кондору», который ждёт, чтобы забрать нас в Берлин. А им суждено остаться здесь и держать перевал до тех пор, пока не пройдут последние немцы. Красные могут ударить по ним в любую минуту.
— Да, сэр, — ответил Аков и приступил к инструктажу по радио экипажей остальных машин, убеждаясь в их готовности к бою. Затем уточнил:
— Капитан, вы стремитесь избежать перестрелки?
— С этими надменными ублюдками никогда не знаешь, чем кончится дело. Дойди до стрельбы — мне понадобится максимальная огневая мощь. Если они свяжутся с нами — мы их раздавим. Они в любом случае не более чем предатели.
* * *
Три панцервагена, наконец, добрались до прогала перед Рыжим Нутром. Карл внимательно следил за ними, приметив пулемётчиков за каждым из МГ-42, установленных на кабинах. Также он заметил, что на всех бойцах были надеты каски, а стволы не были видны над бортами бронированных чудовищ, что означало — оружие было снято с ремней и находилось в руках, готовое к бою.
От дальнего борта донёсся щелчок открываемой тяжёлой двери, и через секунду перед тяжёлым транспортом возник капитан Салид — его глаза сверкали из-под среза каски, а эсэсовская камуфляжная куртка была настолько чистой в каждом пятне и точке, словно он всю прошлую ночь провёл за её отстиркой для церемонии. В его правой руке был «Люгер» — недобрый знак.
По мере его приближения пулемётчик в командной машине навёл ствол своего оружия на Карла, после чего потянул рукоять взвода, досылая патрон в патронник. Пулемётчика практически не было видно за двойным щитком.
— Хайль Гитлер, — рявкнул Карл, вскидывая руку в наиобразцовейшем салюте среди всех тех, что ему приходилось отдавать за последние два года.
— Хайль Гитлер! — ответил араб.
— Я рад, что вы здесь. Нам понадобится огневая мощь. Я хотел бы, чтобы ваши люди расположились слева, сдвинув панцервагены на правую сторону дороги с тем, чтобы ваш сектор обстрела…
— Мы здесь не для сражения. Женщина, герр майор. Вы знаете, почему и зачем я здесь. У меня есть приказ.
— Сперва у меня есть военная ответственность. Вопросы разведки подождут, пока мы не отбросим красных и не позволим максимально возможному количеству германских военнослужащих пройти через ущелье «Рыжее». Затем мы его взорвём. И только затем я отдам женщину.
— Вы здесь не выбираете. Вы не принимаете решений. Здесь их принимает РХСА в лице меня. Воинское звание не имеет значения. Я знал, что придётся конфликтовать с вами, фон Дрелле. Вы слишком много полагаете о себе.
— Нет. Я полагаю, что мне придётся сражаться.
— Где женщина? Это всё, что мне нужно знать.
— А, женщина… и верно, СС сегодня ведёт войну только с женщинами и генералами.
— Я не собираюсь скандалить с вами. Фон Дрелле, я теряю терпение. У меня есть обязательства перед высшим командованием. Прикажите своим людям…
— Она мертва, — прервал его фон Дрелле.
Салид уставился на него широко открытыми глазами. Его челюсть слегка задрожала. Нечто между яростью и паникой пробежало по его лицу, отчего оно побелело.
— Вам было ясно приказано…
— Да, но она пыталась сбежать. Чем гнаться за ней — один из моих людей её пристрелил Все германские воинские части имеют приказ казнить бандитов и исполняют его уже три года. Хороший выстрел, просто отменный. Винить его я не могу. Так бывает в местах боевых действий.
— Я требую показать мне тело.
— Мы оставляем бандитов лежать там, где они были убиты. Хотите пройти со мной в лес, герр капитан? Мы рискуем на красных партизан нарваться.
— Вы лжёте. Эта ведьма легендарно красива, так что она очаровала вас и поэтому вы её защищаете. Вы слабы и мягки. Я требую, чтобы вы её выдали. Отдайте её, или ваша участь будет ужасна. Вы представляем вооруженную правду Рейха, вы, изменники!
Он вскинул «Люгер».
— Не стоит проверять меня, фон Дрелле. Я застрелю вас, а мои люди сметут ваше подразделение. Вы — предатели, как хорошо известно.
— Ты становишься излишне мелодраматичным, старик. На меня много раз ствол наставляли, меня этим не напугаешь. Смерть свою я принял годами ранее. Умру сегодня — значит, сегодня. Опусти пистолет и забери отсюда свои херовы броневики. Вали на них в Ужгород, придумай обвинение и через Мюнца приготовь документы на мой арест. А мы останемся здесь и будем рубиться насмерть, до последнего бойца. Увидимся в Вальхалле — а вернее, я помашу тебе по пути в Вальхаллу, поскольку ты отправишься в свой арабский ад, где женщины не носят чадры.
— Неверный! Неверный! — заорал араб, лицо его вмиг побагровело, а глаза превратились в злые щели. Клочья слюны рвались с его губ:
— Ты оскорбил господа, тебя пожрёт пламя, клянусь!
— Несомненно, — ответил Карл, — но не раньше, чем я увижу тебя сгорающим.
— Свинья! — не унимался Салид.
В следующий миг он вспыхнул.
Вилли Бобер хлестнул по эсэсовцу тугой струёй пылающего Фламмойл-19, разогнанной сжатым азотом из Фламменверфера. Пламя охватило всё. Его волосы, его лицо, его глаза, веки, нос, язык, нёбо и пищевод — всё пылало. Грудь, сердце, лёгкие, кости, мышцы и связки, ноги — пламя сжирало всё. Даже его ботинки горели.
Языки пламени этого жертвенного огня дотянулись до нависавших веток деревьев, превращая их яркую зелень, питаемую солнечным светом, в неживую серость.
Пылающая фигура сделала два или три судорожных, неровных шага, визжа нечто неразборчивое, после чего рухнула на землю.
По окончании момента молчаливого ужаса Аков довернул МГ-42 правее, чтобы срезать Вилли очередью, но опоздал на секунду — Карл, выхватив «Браунинг», с тридцати метров мастерски всадил ему пулю точно под срез каски — выше плеча, в левое ухо.
В тот же миг заговорило всё оружие десантников, обрушив на противника стену чистого огня. Сверхзвуковые пули отскакивали от камуфлированной брони, и звук столкновения высокоскоростной стали с такой же сталью, но неподвижной напоминал свинцовый град, барабанящий по жестяной крыше. Какой-то эксперт-гранатомётчик закинул осколочную гранату по ловкой дуге, привёдшей её точно во второй панцерваген, где она и взорвалась, полностью выключив из боя его груз бойцов карательного батальона. Один из её осколков поразил спину пулемётчика, сползшего вниз, но не снявшего палец со спуска, отчего пулемёт сожрал всю ленту, высадив пули высоко в небо. Упали они где-нибудь в Чехословакии.
ФГ-42 и «Штурмгеверы» десантников поливали по открытым бронированным дверям огромных машин, поднимая облака стальных осколков, хлещущих по бойцам, пытавшимся выпрыгнуть и вступить в бой. Остроконечные пули косили их и бойцы падали, сражённые рикошетящими внутри стального отсека пулями.
Вилли нашёл себе цель, глядя поверх длинного хобота огнемёта и выпустил ещё одну полусекундную струю уничтожающего жаркого ветра по третьей машине, окутавшую её тем же пылающим облаком. Несчастные каратели — орущие, визжащие, пылающие — поскакали через борта машины и побежали прочь, впрочем, тут же попадав, упокоившись и дымя.
Вдруг стало некуда стрелять. Смрад сгоревшего топлива и жареного мяса наполнял воздух, и над всей картиной нависло мрачное дымное облако. На земле догорал капитан — ещё не вся его плоть была пожрана.
— Камрад! — донёсся крик из второго панцервагена.
— Мы сейчас ещё гранат забросим, а потом сожжём вас. Бросайте оружие и выходите с высоко поднятыми руками. Если мы не видим ладоней — будем стрелять. Быстро, быстро!
Выжившие сербы полезли из каждой машины. Их обыскивали и отводили к дороге, где сажали на землю с велением держать руки кверху. Строго кверху. Несколько бойцов со «Штурмгеверами» окружали их.
Вилли скинул пятидесятифунтовый огнемёт, в котором всё равно практически не осталось топлива и пошёл к Карлу.
— Ну, хоть они и не ожидали такого сражения — мы всё равно победили.
— Интересное развитие событий, не так ли?
— Отличный выстрел, кстати.
— Да, в этот раз вышло лучше, чем раньше. Что теперь? Сочинил что-нибудь?
— Нет, я был немножко занят.
— Понимаю, что в это трудно поверить, но я и сам додумался до одной мысли.
— Потрясающе.
— У нас есть два невредимых панцервагена.
— Трупы внутри. Но о них мы позаботимся.
— Также я заметил, что если мы разденем наших пленных, то у нас будет пятнадцать… нет, двенадцать — хрен с ними — эсэсовских курток и шлемов. Всем хватит.
— Да, точно. Понимаю, куда мы во всём этом тронемся.
— У нас есть Белая ведьма — а это наш билет на борт «Фокке-Вульфа 200», который сейчас стоит в Ужгороде.
— Так.
— Надеваем куртки СС, отпускаем эсэсовцев. Голые, они ничем нам не повредят. Пусть валят в горы или куда им угодно. Берём девчонку, взрываем Рыжее Нутро — это всё же наша задача — и едем на аэродром Ужгорода. Там садимся на самолёт.
— До сих пор неплохо, — согласился Вилли.
— Потом полетим туда, где нас не казнят сразу. В Берлине это случится моментально.
— У этого самолёта огромный радиус действия. Мы можем лететь низко, так, чтобы радары нас не засекли. Наши пистолеты убедят пилотов сотрудничать. Они тоже свою выгоду получат — если только найдут правильный аэродром.
— Я открыт для обсуждения.
— В тюрьму мне тоже не хочется, — признал Вилли. — Я слышал, там на ключ запирают.
— А это значит, — продолжил Карл, — что Москва тоже отпадает. Русские. Точно не Рим, там американцы. Не Александрия — там англичане.
— Хмм… — протянул задумчиво Вилли.
* * *
Карл спрыгнул в окоп. Она сидела в углу — её больше не охраняли — и смотрела на него.
Она распустила волосы так, что они ниспадали светло-русой густой гривой. Широко открытые голубые глаза, острые скулы, натягивающие загорелую кожу щёк до впалости. Она совершенно не паниковала — лицо отражало лишь вялый интерес. На ней была крестьянская куртка поверх белой кофты и красивый шарф, повязанный вокруг элегантной шеи. Этих подробностей он раньше не заметил.
— Ещё сигарету? — предложил он.
— Было бы неплохо. Кстати, кого убили?
Карл достал две сигареты — одну для себя. Зажёг обе, затем сказал:
— Это был карательный батальон, прикреплённый к Тринадцатой горной дивизии СС — «Скимитар». Это такой меч, как я слышал.
— Эдакая кривая штука, верно?
— Да. Более впечатляющий, нежели эффективный. Полагаю, для некоторых людей он имеет символическое значение.
— Поскольку вы живы и я не вижу вокруг молний, могу ли я предположить, что вы вступили в перестрелку с эсэсовцами?
— Полагаю, что так и было.
— Странно. Вы не выглядите психом. Но теперь, поскольку вы убили множество ваших людей — мы оба погибнем.
— Вряд ли, — ответил он. — Я бы не согласился с «нашими людьми». Но, что более важно, у меня есть план — отличный, хоть его и придумал я сам. А обычно мои планы ужасны. Похоже, что вы — наш билет на отличный самолёт, и мне не хотелось бы рушить такой шанс.
Карл рассказал ей о задуманном.
— Звучит рискованно.
— Так и есть. Но это лучше, чем подвергнуться обработке в подвалах СС.
— Я понимаю. Но нужно быть практичными. Это не кино. Мы не можем просто улететь.
— Вообще-то можем.
— И куда вы думаете лететь?
— Думаю, что надо попробовать Швейцарию. Сыр у них отличный.
