Глава 17

Поляки как никакой другой народ умеют строить уродливые здания. В 1936 году они соорудили безобразную ратушу Станислава, как если бы преклоняясь перед научно-фантастической идеей будущего, сложив здание из стоящих друг на друге детских кубиков, увенчанных вытянутой и угловатой башней, оказавшейся весьма кстати для выражения национальной принадлежности посредством ярких флагов. Кроваво-красный флаг со свастикой развевался на башне с 41 по 44 год.

— В 43-м они убили здесь двенадцать тысяч евреев. Всех расстреляли. Ужасно… — поведала Рейли.

Суэггер промолчал. Говорить было нечего.

— Затем, в 44-м, когда русские выбросили нацистов из Украины, здесь у наци было последнее гнездо перед окончательным отступлением. Здесь находился штаб рейхскомиссариата Грёдля.

Дело было практически ночью. Они вернулись из Яремче в Ивано-Франковск, заселились в отель «Надя» и вышли побродить по округе, осматриваясь и пытаясь представить себе это место с нацистскими баннерами, кюбельвагенами и Хорхами, разноранговыми, но одинаково пугающими чёрными эсэсовцами, затрапезными гражданскими, обслуживающими Рейхскомиссариат, администрирующий жизненное пространство — в целом, весь театр истории.

— Хочешь зайти внутрь?

— Не вижу смысла, — ответил Суэггер.

— Понимаю. Я тоже не хочу.

— Нам нужно вернуться в Яремче. Ещё раз пройтись там, добраться до горных троп. У тебя есть туристические ботинки?

— Да, но ты так и не рассказал мне, откуда у неё взялась другая винтовка.

— Как только узнаю — тебе первой изложу. Поужинаем?

— Конечно.

Они прошли несколько кварталов по улице, которая теперь звалась улицей Независимости, а ранее в разные времена бывшей Сталинским бульваром, Гитлершртассе, Варшавским авеню и Будапешт-утканев, пока не нашли придорожное кафе — одно из многих, создававших приятный уют на ныне пешеходном бульваре. Заказав мяса, они в молчании приступили к ужину.

— Знаешь что? — прервал молчание Суэггер. — У меня есть некоторые идеи.

— Давай поиграем в игру «знаем\догадываемся», о'кей? То есть, определим, что нам известно, а что мы только предполагаем.

— Отлично. Итак, мы знаем, что Милли исчезла в июле 1944 года. Допускаем, что она была отправлена на Украину со специальной миссией — это нам известно со слов другого снайпера, Слюсской. Допускаем, что человек, отправивший её — Василий Крулов, сталинский Гарри Хопкинс, поскольку власти для таких решений ему хватало. Знаем: ничего. Всё лишь предположительно. Знаем: в Карпатах, чуть выше Яремче партизаны попали в засаду нацистов. Многих убили, собрали много оружия. Допускаем: партизанский отряд был предан, что базируется на моей интерпретации полевого дневника 12-й танковой дивизии СС. Слишком многое задокументировано для случайной встречи. Допускаем: Крулов её предал. Он один мог предать её, будучи самой крупной фигурой в игре. Кроме того, он один был способен стереть сведения о ней в России Также записи о ней были стёрты и в Германии независимо от советской стороны — по неясным пока мотивам. Следующее допущение: она скрылась, когда — непонятно. Мы знаем, что двадцать шестого июля 1944 года грянуло крупное русское наступление. Также знаем, что в Яремче состоялась резня, в которой погибло сто тридцать пять человек. Допускаем, что это была расплата за неудавшуюся попытку убийства Грёдля. Предполагаем, что Милли убита или попала в плен и была убита позднее. Знаем, что сразу же после этого немцы, Грёдль и ублюдки из карательного батальона спешно отступили. Вот в этом всём я что-то нащупал.

— И что же?

— Крулов. Кто он такой? Что с ним случилось? Каковы могли быть его мотивы? Может быть, здесь-то нам и стоит порыться. Уилл сможет что-то добыть?

— Полагаю, это стоит проверки. Разве что если я поручу Уиллу поработать над Круловым, он со мной развёдется. У него своей, настоящей работы хватает.

— Он профессионал. Это ему будет развлечение.

— Я напишу ему электронку сегодня же ночью.

Они расплатились, поднялись и направились вниз по улице к «Наде». В темноте, освещаемой сочными шарами фонарей над пешеходной улице, красивый город имел розоватый оттенок, напоминая Джорджию. В кафе по сторонам было многолюдно. Боб подумал о пиве — не лучшая идея… и продолжил погружение в размышления.

Углядел ли он рябь в накатывавшейся темноте, заслышал ли звук ускорения — но так или иначе уловил опасность периферическим зрением, одной рукой подтолкнул Рейли в спину и поворотом отбросил её в сторону — всё это в долю секунды, с ускорением, с которым он не двигался уже несколько лет.

Затем его ударила машина.