Боб проснулся рано и без всякого похмелья, потому что накануне ничего не пил. Посмотрев на часы, он увидел, что они показывают восемь, а это означало, что на востоке сейчас одиннадцать.

Он снял телефонную трубку и позвонил в Хендерсон-холл, Арлингтон, штат Вирджиния – там находился главный штаб Корпуса морской пехоты Соединенных Штатов. Он попросил соединить его с комманд-сержант-майором Корпуса, переговорил сначала с дежурным, потом с каким-то молодым сержантом, но в конце концов все же добрался до самого великого человека, вместе с которым прослужил один срок во Вьетнаме в шестьдесят пятом году, а потом у них было еще несколько случайных дружеских встреч.

– Боб Ли, ах ты чертяка!

– Здорово, Верн. Тебя еще не выбросили вон?

– Время от времени пытаются. Они тут спят и видят, чтобы я разозлил генерала.

– Ну, этого им придется еще ждать и ждать.

– Здесь, в Вашингтоне, тебя все равно сумеют достать, если не с одного бока, то с другого.

Два старых сержанта рассмеялись.

– Ну, Боб Ли, какую кашу ты нынче завариваешь? Все еще не написал книгу?

– Пока что нет. Возможно, займусь в ближайшие годы. Послушай, мне требуется помощь, и ты единственный, кто может ее оказать.

– Да ну? И что же тебе нужно.

– Сегодня во второй половине дня я лечу в округ Колумбия. Мне необходимо посмотреть кое-какие документы. Личное дело моего корректировщика, парня, который был убит в мае семьдесят второго года.

– Как его звали?

– Фенн. Донни Фенн. Ланс-капрал, перед этим – капрал. Я должен выяснить, что с ним происходило за время службы.

– Зачем? Что ты разыскиваешь?

– Черт возьми, я и сам не знаю. Тут подвернулось кое-что, и, чтобы в этом разобраться, похоже, нужно проверить все, что было связано с Донни. Честно говоря, я толком не знаю, в чем тут дело. Но чувствую, что эти материалы мне нужны.

– Разве ты в конце концов не женился на его вдове?

– Так оно и было. Потрясающая женщина. Но у нас сейчас напряженные отношения.

– Ну что ж, бывает. Надеюсь, в скором времени все уладится. Мне потребуется день, а может, и того меньше. Думаю, что смогу раздобыть это личное дело, если не здесь, то в нашем архиве в Вирджинии.

– Просто замечательно, сержант-майор. Буду тебе очень обязан.

– Позвонишь мне, когда приедешь?

– Конечно.

Боб повесил трубку, ненадолго задумался, посмотрел на раскупоренную бутылку, к которой так и не прикоснулся, затем набрал номер городской больницы и вскоре соединился с палатой, в которой лежала его жена.

– Привет, – сказал он. – Это я. Как твои дела? Я тебя не разбудил?

– Нет-нет. Со мной все в полном порядке. Салли отвезла Ники в школу. Я одна. Как у тебя?

– О, все хорошо. Надеюсь, что ты передумала.

– Я не могу.

Боб немного помолчал.

– Ладно, – сказал он в конце концов, – но все же прежде подумай об этом еще раз.

– Хорошо.

– А теперь я хочу кое о чем тебя спросить.

– О чем?

– Мне нужна твоя помощь. Это, в общем-то, мелочь, всего лишь два-три вопроса. Относительно того, о чем я не знаю, а ты, очень возможно, знаешь какие-то подробности.

– Так о чем же?

– О Донни.

– О господи, Боб...

– Я думаю, что это может быть как-то связано с Донни. Это всего лишь предположение. Мне необходимо проверить.

– Прошу тебя. Ты ведь знаешь, как я не люблю вспоминать обо всем этом. Я выбросила это из головы. Мне потребовалось много времени...

– Это совсем пустяковый вопрос. Связанный всего лишь с морской пехотой.

– Боб...

– Ну пожалуйста.

Джулия вздохнула и ничего не ответила.

– Почему его отправили во Вьетнам? Ему оставалось служить меньше тринадцати месяцев. И при этом он еще был разжалован. Он был полным капралом, а в 'Наме оказался в звании ланс-капрала. Значит, его сослали туда в наказание. В то время так иногда поступали.

– Это и было наказание.

– Я так и подумал. Но это настолько не похоже на Донни...

– Я знаю об этом очень немного, застала только самый конец истории. Это был принципиальный вопрос. Ему приказали шпионить за несколькими другими морскими пехотинцами, которые, как они считали, передавали информацию участникам маршей в защиту мира. Во время демонстрации произошли серьезные накладки, одна девочка была убита, в общем, все пошло наперекосяк. Так вот, ему приказали шпионить за этими парнями, и он познакомился и сошелся с ними, но в конце концов отказался шпионить. И прямо заявил об этом. Ему пригрозили, что пошлют во Вьетнам, а он ответил: ну что ж, валяйте, посылайте. Так они и поступили. А потом он встретился с тобой, стал героем и был убит в последний день службы. Неужели ты не знал об этом?

– Я понимал, что было что-то серьезное. Но не знал, что именно.

– Это тебе помогло?

– Да, очень. А ты знаешь, кто отправил его туда?

– Нет. Может быть, и знала, но забыла. Это было так давно.

– Ладно. Я отправляюсь в округ Колумбия.

– Что? Боб...

– Меня не будет всего лишь несколько дней. Я сейчас вылетаю туда. Я должен выяснить, что же всё-таки случилось с Донни. Слушайся Салли и будь осторожна. Через несколько дней я тебе позвоню.

– О, Боб...

– У меня есть немного денег, вполне достаточно. Не беспокойся.

– Не ввязывайся в неприятности.

– Даже и не собираюсь. Обещаю тебе. Скоро я тебе позвоню.

Вот оно: «ЗАП ТОЗ».

Он вспомнил, как впервые увидел эту надпись, эти магические пугающие буквы, когда в 1965 году пришел приказ об его отправке в первую ходку: ЗАП ТОЗ. Запад Тихоокеанской зоны, что для морских пехотинцев означало Вьетнам. Он тогда сидел возле двери ротной канцелярии в лагере Лежен, находившемся в Северной Каролине, и говорил себе:

«Ну, братец, ты по самые уши влип в дерьмо».

– Это то, что нужно? – спросил помощник сержант-майора.

– Оно самое, – подтвердил Боб.

Он сидел в приемной Хендерсон-холла напротив высокого стройного молодого человека. Тот был очень коротко подстрижен, так что волос почти не было видно, и передвигался настолько четкими и отточенными движениями, что казалось, будто его самого только что накрахмалили вместе с идеально отглаженной формой.

– Мы получили эти бумаги сегодня утром из Военно-морского архива в Аннандейле. Сержант-майору пришлось долго ломать голову, какую поставить дымовую завесу. Впрочем, он когда-то служил с тамошним главным петти-офицером в Айова-сити.

– Передайте ему, что я глубоко признателен за это.

– Обязательно, сэр. Между прочим, я тоже снайпер. Прошел хорошую школу в Квантико. В войсках все еще рассказывают о вас. Помнят, какой адский бой вы сумели выдержать в Кхамдуке.

– Это было так давно, сынок. Я уже и не помню толком, что там было.

– Я слышал об этом, наверное, не меньше сотни раз, – сказал молодой сержант. – И уж я-то никогда об этом не забуду.

– Что ж, сынок, спасибо тебе за такую доброту.

– Я буду в своем кабинете, это следующая дверь. Скажите мне, если вам понадобится что-нибудь еще.

– Спасибо, сынок.

Папка была довольно толстой – все, что осталось от Фенна, Донни Дж., прослужившего в Корпусе морской пехоты четыре года без одного дня. Она была набита различными приказами, записями о его первой ходке в 'Нам в составе строевого подразделения; там были приказ о награждении Бронзовой звездой, представление к Серебряной звезде за Кхамдук, корешки проездных документов, записи о ранениях, результаты различных тестов, медицинские справки и другие бумаги, первые из которых относились еще к Пэррис-айленд, учебной базе в отдаленном южном штате, и датировались 1968 годом, когда его призвали, – бумажный след, сопровождающий любую военную карьеру; будь карьера хорошая, плохая или просто никакая, со временем она неизбежно обрастает бумагами. Там оказалась даже копия донесения о смерти в бою, написанного давно погибшим капитаном Фимстером – он пережил Донни только на несколько дней и был убит, когда вьетнамские саперы подняли часть Додж-сити на воздух и захватили базу. Но по-настоящему важное значение имел только один пожелтевший и ставший хрупким листок – тот, который отправил его во Вьетнам:

Главный штаб, КМП США, 1C-MLT: 111

1320.1

15 мая 1971 года

Особое распоряжение: перевод

Номер 1640-71

Касательно: А) КМК ЛТР ДФБ 1/1 13 мая 1970 года В) МСО 1050.8F

1. В соответствии с отношением А) по личному составу от 22 августа 1970 года военнослужащие, включенные в список на перевод, переведены из данного военного округа в распоряжение ЗАП ТОЗ (III соед. МП) для выполнения обязанностей по усмотрению ЗАП ТОЗ (III соед. МП).

2. Вплоть до осуществления перевода командир определяет каждому военнослужащему должностные обязанности в соответствии с его военно-учетной специальностью и согласно со своими полномочиями, определенными действующими регламентирующими документами.

3 Для всех сообщений, осуществляемых между данным военным округом и ЗАП ТОЗ (III соед. МП), согласно §4100 Единых правил транспортных перевозок предписано использование транспорта, находящегося в собственности правительства.

4. Каждому военнослужащему, включенному в список на перевод, предписывается не позднее чем через 3 рабочих дня после завершения переезда, предусмотренного данным приказом, подать рапорт начальнику финансов для проверки правомерности расходов по переезду.

Внизу стояла подпись: «О. Ф. Питросс, генерал-майор Корпуса морской пехоты США», а еще ниже – простая пометочка: «Класс.: Н (ВВМВ, врем. С, к. 4598)».

Боб получал точно такой же документ три раза и три раза возвращался обратно, по крайней мере живой. А у Донни так не получилось: в результате поездки его имя оказалось выбито на длинной черной стене вместе с фамилиями огромного количества других мальчишек, каждый из которых предпочел бы этой чести работу на фабрике или игру в гольф.

Боб перевернул листок, но обнаружил на обороте не обычный отпечатанный на машинке длинный список счастливчиков, а всего лишь одно имя: «Фенн, Донни Дж. Л/кпл 264 38 85 037 36 68 01 0311, рота Б, казармы морской пехоты, Вашингтон, ОК, ВУС 03 II».

Все остальное было форменным барахлом: различные предписания, сведения о перемещениях, список необходимых документов с аккуратно проставленными галочками (медицинская карточка, зубная карточка, оригиналы приказов, удостоверение личности и так далее), и завершал все наводящий уныние лист – приложение к проездному документу: из базы ВВС Нортон в Калифорнии на базу ВВС Кадена на Окинаве, оттуда на базу Хансен на Окинаве, оттуда на базу Шваб и наконец ЗАЛ ТОЗ (III соед. МП), что означало Запад Тихоокеанской зоны, III водно-десантное соединение морской пехоты. Почерк Донни, который Боб так хорошо запомнил за время, проведенное вместе с этим парнем, сейчас, когда он смотрел на листок, казался ему дружеским окликом.

«Ну и что? – думал он. – Что все это должно означать?»

Он попытался припомнить свои собственные документы и внимательно осмотрел лежавший перед ним листок в поисках каких-то особенностей. Но за минувшие годы подробности стерлись из памяти, и ничего не показалось ему странным или необычным. Это был всего лишь приказ об отправке в Дурную Землю, точно такой же, как и те, что получали в период с 1965 по 1972 год тысячи и тысячи морских пехотинцев.

Здесь не было вообще ничего: ни намека на какой-нибудь скандал, ни единого упоминания о каком-то нарушении и наказании за него. В характеристиках Донни, особенно в тех, которые были составлены во время службы, не было и малейшей тени. Напротив, все эти характеристики были схожи между собой, как бриллианты чистой воды, и изображали совершенно образцового молодого человека. В последней из них, датированной мартом 1971 года, с/с-т Рей Кейз уверял, что «кпл Фенн отличается прекрасной профессиональной подготовкой и пользуется неизменным уважением со стороны как командиров и начальников, так и подчиненных. К выполнению своих обязанностей относится с величайшей добросовестностью и энтузиазмом. Хочется надеяться, что капрал решит связать с Корпусом морской пехоты свою дальнейшую карьеру, так как из него может получиться незаурядный офицер».

Боб хорошо знал зашифрованный подтекст таких документов, где почти никогда не применялись отрицательные оценки; так вот, судя по тому, что написал этот Кейз, он явно не хотел в отношении Донни ограничиться обычными похвалами.

Даже запись о разжаловании Донни из капралов в ланс-капралы, датированная 12 мая 1971 года, не содержала совершенно никакой информации. В ней лишь говорилось, что понижение в звании произошло. И стояла подпись непосредственного командира: М. К. Догвуд, капитан, КМП США.

Никакого упоминания о 15-й статье, никакого заключения капитана, вообще ничего, что позволило бы предположить какие бы то ни было дисциплинарные проблемы.

О том, что случилось с Донни, что бы это ни было, не осталось вообще никаких записей.

Боб встал и заглянул в дверь кабинета помощника сержант-майора.

– Нет ли тут поблизости специалиста по личному составу? Я хотел бы уточнить с ним одну подробность.

– Я могу пригласить мистера Росса. Он шесть лет занимался личным составом, перед тем как перейти в штаб.

– Было бы великолепно.

Через несколько минут появился уоррент-офицер средних лет. Он также слышал о Бобе и смотрел на него с восторгом, как на кинозвезду. Но, просмотрев документы, он тоже не смог найти в них ничего необычного, кроме...

– Знаете, ганни, что мне кажется странным?

– Что, сэр?

– Не сказал бы, чтобы мне когда-нибудь приходилось видеть такое.

– И что же это, мистер Росс?

– Это здесь, сэр, на последнем приказе о переводе Фенна во Вьетнам. Вот, посмотрите сюда, – он ткнул пальцем. – Здесь написано: «Класс.: Н» – классификация нормальная, то есть личное дело обычного образца, новое место службы, личный состав Пентагона, личный состав Министерства обороны, и так далее, в общем, та шелуха, которая всегда сыплется, когда жернова нашей бюрократии приходят в движение.

– Да, сэр.

– А дальше я вижу нечто странное. Вот тут, в круглых скобках: (ВВМВ, врем. С, к. 4598).

– И что это, по-вашему, могло бы означать?

– Ну, я рискнул бы расшифровать это как «Вашингтонская военно-морская верфь, временное строение С, комната 4598».

– И что же там находилось?

– Вот уж этого я не знаю. В семьдесят первом году мне было всего двенадцать лет.

– А мог бы я как-нибудь это выяснить?

– Ну, единственный путь узнать наверняка состоит в том, чтобы пойти в Пентагон, получить разрешение и попробовать раскопать список военно-морского персонала или хотя бы телефонную книгу Министерства обороны за тысяча девятьсот семьдесят первый или ближайшие годы. Они вполне могли у них сохраниться. И вам понадобится всего лишь пролистать эту книгу страница за страницей – это займет не один час, – пока вы не наткнетесь на нужное обозначение.

– Спасибо, братец, – сказал Боб.

На следующий вечер Боб подъехал на взятом напрокат автомобиле к уютному дому в классическом американском пригороде и отобедал со своим старым приятелем комманд-сержант-майором Корпуса морской пехоты Соединенных Штатов, его женой и тремя из его четверых сыновей.

Сержант-майор жарил во внутреннем дворике бифштексы на огне, два младших мальчика плавали в бассейне, а жена сержант-майора Мардж готовила салат с печеными бобами и тушеными помидорами по рецепту из Южной Каролины. Она и сама когда-то служила в армии, и Боб уже дважды встречался с нею: первый раз – на приеме после того, как ему вручили «Крест за отличную службу» в награду за Кхамдук (в 1976 году, через четыре года после самого события, через год после того, как он наконец-то покончил с лечебной физкультурой, и в тот самый год, когда он решил, что больше не может оставаться морским пехотинцем), а во второй раз – на следующий год, когда он вышел в отставку.

– Как поживает Сьюзи? – спросила Мардж, и Боб вспомнил, что она была немного знакома с его первой женой; по количеству жен ему удалось обойти того человека, который сейчас принимал его у себя в гостях.

– О, мы почти не общаемся. Вы, возможно, слышали, что у меня был не очень-то хороший период, были проблемы с алкоголем. Она оставила меня и поступила очень разумно. Сейчас она замужем за торговцем «кадиллаками». Надеюсь, она счастлива.

– Я как-то раз случайно встретилась с нею в прошлом году, – сообщила Мардж. – Она выглядела прекрасно. И справлялась о вас. У вас ведь было несколько нелегких лет.

– Похоже, что я создан для того, чтобы притягивать к себе неприятности.

– Боб, но, надеюсь, вы не втянете в какие-нибудь из этих неприятностей Верна? Он в этом году выходит в отставку после тридцати пяти лет службы. Мне совершенно не хотелось бы, чтобы произошло что-то непредвиденное.

– Нет, мэм. Я очень скоро уеду. Думаю, что больше мне здесь делать нечего.

Обед был прекрасным, и Боб старался скрыть меланхолию, которая все больше и больше завладевала им: это была та самая жизнь, которую он мог бы вести, если бы не был ранен, если бы Донни не был убит, если бы все это не сказалось на нем с такой силой. Он тосковал о выпивке, о том смягчающем воздействии, которое оказывал бурбон на его израненную душу, и вспоминал, как, наверное, дюжину раз во время своей службы он и этот человек или другие люди, очень похожие на этого человека, сидели ночь напролет, вспоминая о сержантах и офицерах, о служаках и разгильдяях, о лагерях и кораблях, о боях, в которых им приходилось участвовать в самых разных концах мира, от души радуясь тому, что они принадлежат особому миру, который сделал их жесткими, суровыми и выносливыми, и зная, что их жизни всецело посвящены этому миру – Корпусу морской пехоты Соединенных Штатов.

Но все это давно кончилось. Нужно смотреть правде в глаза. Этого нет, это исчезло, с этим покончено.

Потом они отправились на бейсбольный матч; играла команда «Легион болл», где младший из сыновей сержант-майора, спортсмен и студент Вирджинского университета, был питчером на пяти подачах из семи и нанес три удара при всего двух промахах. И снова замечательная Америка самое лучшее, что есть в Америке: предместья весенним вечером, теплая погода, легкий ночной туман, бейсбол семья и пиво.

– Вы скучаете без жены? – спросила жена сержант-майора.

– Очень. И мне очень не хватает моей дочери.

– Расскажите мне о ней.

– О, – с готовностью сказал Боб, – она наездница. Она замечательная наездница. Мать учит ее сидеть в седле по-английски на случай, если она решит учиться в колледже на востоке.

И он продолжал в таком духе добрых двадцать минут, полностью утратив контроль над собой, и с каждой минутой все больше и больше скучал по своей дочери и своей жене. «Все черно вокруг, – повторял он про себя, – вернись, мой нежный друг».

Игра закончилась, и все триумфально возвратились в дом сержант-майора. Было раскупорено пиво, хотя для Боба нашлась кока-кола. Подъехало еще несколько пожилых сержантов; кое-кого из них Боб помнил, а о нем слышали все. Это был восхитительный вечер: тлели, дымясь, сигары, по двору прохаживались люди, ночь была тихой, и ниоткуда ничего не грозило. В конце концов появился молодой человек лет под тридцать, подтянутый, с твердым взглядом и подстриженными ежиком волосами, одетый в слаксы и рубашку поло. Боб понял, что это старший из сыновей сержант-майора, майор из учебной команды в Квантико, недавно вернувшийся после тяжелого года, проведенного в Боснии, а перед тем пробывший в еще худших условиях в пустыне.

Боба представили ему, они немного поболтали, и выяснилось, что он опять столкнулся с молодым человеком, который заочно любил его. И что в этом могло быть хорошего, если собственная семья его не любила? Но все равно это было приятно, а в конечном счете разговор перешел к тому, каковы его достижения за этот день. Он провел его в библиотеке Министерства обороны, расположенной в Пентагоне, – сержант-майор сумел добыть для него пропуск, – роясь в старых телефонных книгах и пытаясь выяснить, что же это был за офис.

– Ну и как, что-нибудь удалось? – поинтересовался сержант-майор.

– Да, в конце концов отыскал. В комнате 4598 в здании С на территории Вашингтонской военно-морской верфи размещался офис Разведывательной службы военно-морского флота.

– Скользкие ублюдки, – проворчал комманд-сержант-майор.

– По крайней мере, теперь я знаю хоть одно имя и могу попытаться заглянуть подальше, – сказал Боб. – Командиром там был некий лейтенант-коммандер по фамилии Бонсон. В. С. Бонсон. Интересно, что с ним сталось за эти годы?

– Бонсон? – переспросил сын сержант-майора. – Вард Бонсон?

– Видимо, да, – сказал Боб.

– Ну, – сказал молодой офицер, – его будет не так уж трудно разыскать. В девяносто первом году я участвовал в одной операции, проводимой спецслужбой Министерства обороны. А он то и дело появлялся в этой лавочке.

– Вы были знакомы с ним?

– Я был всего лишь штабным офицером, – ответил молодой человек. – Вряд ли он мог заметить и тем более запомнить меня.

– Да кто же он такой? – спросил Боб.

– Сейчас он заместитель директора Центрального разведывательного управления.