Глава 32
Темный жрец

Преодолев испытание страхами, и вновь захрустел косточками безызвестных жертв, двинувшись дальше по «мертвой тропе», все так же внимательно поглядывая по сторонам, чтобы не упустить следующее появление человека в черном. Хотя, особой уверенности в том, что это человек, у меня не было. Когда до цели путешествия оставалось около километра, я закопался и пролежал в земле больше часа, восстанавливаясь, и снова отправился в путь…

Белка, сидящая на высохшем пне прямо на моем пути и спокойно грызущая орех, казалась здесь настолько же обычным явлением, как и массажное кресло небесно-голубого цвета посреди пылающей Византии ХХ-го века. Поэтому я достал пращу, и только потом заглянул в свойства зверя:

Выглядела она и впрямь паршиво: шерсть местами вылезла клочьями, хвост висел безжизненной тряпкой, а глаза были похожи на выпученные белесые горошины. И грызла тварь не орешки, а мелкие птичьи черепа!

Ну, раз она так любит черепа, то грех не угостить белочку из своих запасов!

Первый мой снаряд сбил чудо-белочку на землю, а второй перебил одну из лап. Полоска здоровья проклятой твари уменьшилась почти на две трети, окрасившись оранжевым. Противно заверещав, белка швырнула в меня птичий череп, который перед этим пыталась разгрызть.

Ого! А орешки не простые, в них все ядра — золотые! Так, кажется, у классиков было?

Добив монстра третьим броском, я подошел, чтобы обыскать и выпотрошить белку, вот только тела там уже не было: лишь обглоданный временем и совершенно пустой скелет зверька. Зато пенек порадовал, обогатив меня десятком проклятых снарядов, наносящих 3–4 урона Тьмой, парой сотен монет и чуть-чуть добавив опыта к «Поиску сокрытого».

Обчистив беличий тайник, я двинулся дальше, и каждый шаг давался мне труднее предыдущего, словно невидимое мокрое покрывало легло на плечи. К счастью, спустя сотню-две метров давление перестало нарастать. Кряхтя, то и дело падая на колени и вставая, я шел к цели. Энергия стремительно утекала, и мне пришлось поднять Выносливость с помощью молитвы, расходуя драгоценную Благодать. Пот градом катился со лба, силовой аспект навыка «Атлетика» медленно, но верно рос… Можно было облегчить инвентарь, но во мне зрела уверенность, что это не поможет.

Спустя час мучений, давление внезапно пропало, и я рухнул на траву. Отдышавшись пару минут, вскочил на ноги. Теперь каждое движение давалось мне с необычайной легкостью. Казалось, что еще немного, и я взмою в небо. Тело стало почти невесомым.

— Тяжесть грехов и бренность жизни, вот то что делает нас приземленными, скованными, рабами своих желаний и привычек, — раздался знакомый мне голос со всех сторон, — но эта тяжесть не физическая, а духовная. Откажись от этих оков, откажись от земной сути и обрети свободу! Нет боли. Нет зависти. Нет жалости. Нет злости. Только ты и твое служение Менкауру Восхитительному!

Угу. Свобода, как же. Нас этой свободой каждый день политики кормят с вирт-проекций. Шагу нельзя спокойно ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь лоснящуюся рожу, сулящую все земные блага в обмен на сущую безделицу — твой голос.

— Войди же в чертоги Боли и Безмятежности! Склони голову перед волей и могуществом владыки Жизни и Смерти!

Прямо передо мною в воздухе появилась черная воронка. Не успел я и шагу ступить, как что-то невидимое сильно толкнуло меня в спину, отправляя в полет…

Краткий миг, и вот я уже в Храме. Точнее, стою посреди мрачной поляны, густо усеянной костями и черепами. По периметру стоят гигантские черепа, из глазниц которых клубится желтый туман. В двух шагах от меня — алтарь. Антрацитово черная чаша, над которой в воздухе висит череп, пронзенный острыми костями, растущими прямо из чаши. И череп рыдает, роняя в эту чашу кровавые слезы. Мрачно, жутко, но по-своему красиво.

— Добро пожаловать, жрец. Ты отыскал тайный храм и заслуживаешь награду.

Человек-монохром возник рядом со мною. В его протянутой руке — мешочек с монетами, который я, разумеется, беру. Тихо звякнуло системное сообщение, подтверждая выполнение первого этапа задания и начисляя мне заслуженный опыт.

— Прими этот дар, жрец, приумножь его и вознеси на алтарь во славу Менкаура Мучителя!

Да уж, вот тебе и награда. Впрочем, в халяву я все равно не верил. Быстро просмотрел журнал: второй этап задания предписывал мне заручиться поддержкой хранителя и выбрать свой путь, для получения классовой специализации.

— Ты дашь мне специализацию? — в лоб поинтересовался я.

— Я лишь помогаю тебе выбрать путь, а уж ОН, — жрец пафосно указал вверх, — примет твое посвящение и службу.

— Что нужно делать?

— Ты должен избрать достойную жертву для Повелителя.

Я уж, было, подумал, что мне придется снова сваливать на алтарь горы ценного и не очень хлама, но вместо этого служитель Менкаура указал на что-то позади меня, вынуждая обернуться.

Пару мгновений назад здесь никого не было, а теперь передо мною стояло пятеро пленников, связанных по рукам и ногам.

— Тебе решать, кто из них достоит взойти на алтарь, а кто отправится на корм червям! — пафосно провозгласил хранитель.

«Выбирай», — раздался сухой, лишенный каких-либо эмоциональных оттенков и черт индивидуальности шепот.

«Выбирай», — не то пробулькал, не то проквакал другой голос.

Мда уж. С такими зрителями горячку пороть не стоит. Итак, кандидаты.

Дородный, даже толстый мужчина, выряженный в дорогие одежды. Пальцы унизаны золотыми перстнями, на шее висит массивная цепь, одежда вся расшита золотой и серебряной нитью.

Воин. В измятом и исцарапанном нагруднике, лицо пересекает тонкая полоска давно зажившего шрама. Вены вздуваются на сильных руках: даже сейчас он не сдается, пробует путы на прочность!

Девочка лет восьми-десяти. Премиленькое, почти кукольное личико пересекают две грязные дорожки высохших слез. Атласное голубое платьице — единственное яркое пятно в этом жутком месте.

Девушка. Молода, взгляд надменный, поза горделивая. Красивая. Даже очень. Облегающий наряд открывает взору даже слишком много, чтобы просто спокойно любоваться изгибами.

Монах. Изодранная грязная ряса, тонкие сухие руки висят безвольно, а узловатые пальцы перебирают четки. Голова гладко выбрита и покрыта узором татуировок.

Кто из них придется по вкусу хозяину этого жуткого места? Может, всех на алтарь?

— Ты должен выбрать одного, — уточнил, словно прочитав мои мысли, жрец. — Или одну.

На вас наложен эффект «Вечный тлен»! Все вещи, имеющие более 50 % повреждения не будут изнашиваться. Длительность: 1 час.

Намек понятен — у меня есть около часа, и я должен обосновать свой выбор вслух.

Бог смерти, повелитель нежити. Кто придется ему по вкусу? На первый взгляд, чем чище и невиннее будет жертва, тем лучше. А значит, это или невинное прекрасное дитя, или монах, который жизнь проводит в благочестии и аскезе.

Я озвучил свои мысли. Губы монаха зашевелись в безмолвной молитве, а по щеке девочки скатилась одинокая слезинка. Нет. Не так!

А что, если подойти со стороны практичности: ну какой слуга получится из тощего монаха или этой крохи? Зато из воина выйдет славный Рыцарь Смерти! Сильный, опытный. А если бог не чужд плотским радостям, то эта красавица более чем достойный дар.

Проговариваю эту версию вслух. Воин смотрит на меня с презрением, красавица усмехается.

Впрочем, кто сказал, что богу нужны слуги? Его ведь не даром называют Мучителем! А если так, то кто сможет доставить ему больше радости, подвергаясь бесконечным пыткам? Что ему милее? Воин сможет выдержать многое, не скривившись от боли и сдерживая крики. Монах будет разве что проклинать мучителя, да и в нем душа и так еле теплится. Ребенок и вовсе долго не выдержит. Зато толстяк наверняка живуч и при этом не привык к боли. Кричать будет старательно и долго.

Разъясняю эту версию, внимательно наблюдая за лицами жертв. Вроде бы все верно, но… Что-то здесь явно не так! Мало информации! Я не вижу не имен, ни уровней, ни классов.

Девочка. Невинное дитя в атласном платьице. Голубые глаза широко распахнуты, губы сжаты в тонкую линию. Бледная от страха, она жадно ловит каждое мое слово. Вот она прижимается плечиком к руке воина, и тот едва заметно отдергивается.

Я начинаю прохаживаться взад-вперед и «нечаянно» цепляюсь за одну из костей, падая на четвереньки. И вижу, как губы девочки расплываются в довольной улыбке, открывая взгляду пару аккуратных, небольших клыков. Вампир! Или какая-то другая нежить, а то и вовсе монстр-мимик.

Теперь монах. Шепчет и шепчет, не утихая ни на секунду. Ни звука не разобрать! Кроме рясы, никаких других символов веры: ни украшений, ни книжицы. Лишь четки из черных бусин неизвестного происхождения. Впрочем, есть еще татуировки!

Меня аж передернуло от отвращения! Пауки! Десятки и сотни пауков обвивали голову монаха! Они плели сложные узоры, которые складывались в зловещие символы одного из темных богов. Не так-то прост оказался монашек, ой не прост.

— Темный послушник и вампирша — сразу нет! — объявляю я и поясняю, почему пришел к таким выводам. Жрец молчит, смотрит внимательно.

Теперь девушка. Смотрит на меня с чувством превосходства. Знает, что красива и как действует ее броская внешность на мужчин. Полные красивые губы кривятся в усмешке. На правом запястье едва заметная татуировка. Знак «веселого дома», а попросту — борделя. Жрица любви, почти коллега, хе.

Перехожу к толстяку. Тот обильно потеет, лицо красное, и постоянно облизывает губы. Привык хорошо пожрать и покушать, вон как брюхо бурчит! Вот только ладони у него не рыхлые, а твердые. На лбу залысины, вот только не от времени, а от неудобного головного убора, постоянно сползающего вниз. Корона что ли? На пальцах левой руки несколько давно заживших порезов, а на правой — красноватые пятна ожогов. Дергает плечом — то ли от страха, то ли потому что одежда неудобна.

Кто у нас хорошо кушает, режет пальцы, часто обжигается и лицо красное от постоянного жара?

— Повар!

Глупый маскарад. Зачем одевать простого кухонного работягу в дворянские одежды?

На очереди воин. Взгляд твердый, страха на вижу — привык смотреть смерти в лицо? Одежда и доспех ношеные, но ухоженные. Привык следить за порядком. Значит, не на казенных харчах сидит. Наемник? Скорее всего. Такие за деньги кого хочешь на тот свет отправят. Или притворятся невинной жертвой в каком-нибудь тайном храме Менкаура. Меч в ножнах — странно, что его не отобрали, ни синяков, ни других следов сопротивления не видно. Тугой кошель висит на поясе.

— Сколько тебе заплатили, боец? — ответа не жду, едва скользнувшей по губам усмешки мне достаточно.

Повар и путана. Кто из них? Толстяк и красавица. Почему его переодели? И почему презрение во взгляде девушки?

— Она! Вот кто станет достойной жертвой!

— Я услышал тебя, жрец, — задумчиво пробормотал закутанное в черное существо, — Ты уже решил, кем хочешь стать?

— Ну… а какие есть варианты?

— Давно я не видел, чтобы решение принималось так взвешенно и вдумчиво. Пытливый ум, цепкий взгляд. Ты недостаточно силен, чтобы стать Рыцарем. Твоя воля слишком слаба для Экзекутора, а жизненных сил маловато для Проклинателя. Но из тебя выйдет отличный Инквизитор!

— Что?!

О подобном я слышал впервые. Было три базовых специализации, согласно основным архетипам: боец ближнего боя, маг-дистанционщик и поддержка. Не говоря уже о том, что Инквизиция у меня стойко ассоциировалась с крестами, пылающими ведьмами и замученными пытками еретиками.

— Возможно тебе доводилось слышать о святой инквизиции, которая почивает на лаврах вседозволенности, огнем и магией выжигая ересь и тьму из тех, кто оказался слаб кошельком или духом. Попирая и искажая саму суть этой благородной профессии, которая заключается в поиске истины! Без преступления нет преследования, без подозрений нет дознания, а без вины — не быть наказанию!

— Ладно-ладно, с этим все ясно. Есть инквизиция святая, а есть, скажем так, темная. Звучит дико, но тебе виднее, — прерываю я его монолог.

— Чтобы стать инквизитором, нужно призвание. С этим даром нужно родиться — и ты первый за многие годы, в ком он есть.

Угу. Или просто не нашлось еще придурков, которые всадили все очки параметров в дурацкое Восприятие, на которое, похоже, и был завязан предложенный мне подкласс. Я открыл журнал. Задание «Становление Рыцарем Смерти», второй этап: выбрать свой путь. Награда: 1000 опыта.

И до десятого уровня не хватает жалкой сотни опыта. А без уровня — не будет и специализации. Еще и жертвоприношение нужно совершить — ох, что ж я в том гробу не сдох?

— Я готов выбрать свой путь, о мудрейший! — наконец, решился я…