Книга: Война Ассасина
Назад: Глава 4 Дикие люди из Дикого города
Дальше: Глава 6 Наши козлоногие друзья

Глава 5
Разборки настоящих мужчин

Гудвин бросился на женщин, раскидал их кеглями. Я уже почти подбежал к Буксирчику, но заметил два катера, несущихся к госпиталю. Они собирались причалить возле медицинской машины, ближе ко мне, на корме одного стоял непись с прибором, напоминающим круглые очки летчика. Это был Усак, которого звала Ирга еще тогда, на подвесном мосту. И он меня видел и целился из снайперки. Я рыбкой прыгнул на ошарашенных медсестер, повалил их, визжащих. На пол посыпались турунды, шприц-тюбики из лотка. Завопили раненые.
Гудвин, ко мне! — скомандовал я, забыв, что невидим для мехапса.
Где ты? — он метался по пристани, стараясь не наступать на мечущихся раненых.
Все они забыли, что умирают, повскакивали и ломанулись в госпиталь. Прям как в дурацком детском стишке: безрукий выхватил кинжал и за безногим побежал!
Где ты?!
Беги на выстрелы.
Отмечая, что вражьих катеров уже не два, а четыре, а может, больше, и заходят они с двух сторон, беря Буксирчик в клещи, я выхватил пистолет-пулемет и дал очередь по Усаку — тот успел пригнуться и заверещал:
— Девочки, живым, живым его берите! Баблос поделим!
Значит, эти люди работают на Мафию и как-то меня выследили.
Гудвин, умница, несся ко мне, по нему чиркали вражьи пули.
Загудел мотор Буксирчика, закрутились колеса, разбрызгивая воду. Сердце оборвалось. Сваливает Онотоле от греха подальше! Один Гудвин мне верен, но и с его помощью выбраться отсюда невозможно, и спрятаться негде. Госпиталь, вон, заперли, даже медсестричек не впускают, напрасно туда раненые ломятся.
Однако кое в чем я ошибся. Как приятно иногда оказаться неправым!
Онотоле открыл огонь из набортных пулеметов. Они зарокотали обиженными великанами, поглощая стрекотание автоматов и тявканье винтовок.
В этот момент возле госпиталя разорвалась граната, вынесла дверь, и толпа раненых ломанулась внутрь.
— Сядь тут! — крикнул я Гудвину и спрятался за стальной песий бок, зарядил пистолет и выглянул из-за спины пета, чтоб оценить расстановку сил и шансы на спасение.
Два катера причаливали прямо напротив нас, метрах в пятнадцати, Буксирчик вышел в свободное плаванье и на всех парах пер на вражьи катера, поливая их из пулеметов. Бандиты высунуться боялись. Спасибо, Онотоле, я твой должник!
Две другие моторки с врагами причалили дальше, за медицинским катером. Враги хлынули на опустевшую пристань. Сдерживать этих — моя забота, благо, у них нет приборов, как у Усака, и они меня не видят.
Боров умирает.
…+5 к опыту!
Жиган тяжело ранен и истекает кровью.
С грохотом и треском Буксирчик врезался в катера, что были ближе ко мне, сплющивая их, вдавил в причал так, что доски хрустнули и вздыбились. Один катер развернуло боком, из него на пристань посыпались перепуганные бандиты. К ним бросился Гудвин и принялся расшвыривать их лапами, как Балу — бандерлогов.
Начали всплывать окна:
Дикий Пес умирает.
Вы получаете +5 к опыту!
Трехчлен умирает.
Вы получаете +5 к опыту!
Второй катер клюнул носом и начал тонуть.
Я поливал свинцом наседающих слева бандитов и очухавшихся боевичек. Буксирчик, раздавив врага, причаливал боком. Онотоле с перекошенным лицом махал мне — поднимайся, мол, на борт.
На бегу я стрелял наугад. Борт Буксирчика был все ближе, ближе. Ухватился за трап, подтянулся, но что-то заставило меня обернуться. В меня целился лежащий на пристани Усак. И вдруг бац — Гудвин поддел его лапой и швырнул, бандит даже не успел понять, что произошло. Он вращался бумерангом, вцепившись в винтовку. Распахнутые желтые глаза, рыжеватые усята и бороденка, острый нос, волосы торчком. Шмякнувшись о медицинский катер, плюхнулся в воду. Желтая поверхность закипела. Поднимаясь по трапу, я не мог понять, что произошло — с чего ей кипеть?
Мгновение — и она стала красной. Мелькнула черная рыбья спина… Не рыбья, скорее, лягушачья. Зубатки. Сотни, тысячи прожорливых тварей обгладывали жадного до поживы Усака.
Всплыла надпись:
Усак умирает.
Вы получаете +100 к опыту и +100 к репутации. Теперь вы можете рассчитывать на поддержку местного населения, не связанного с Мафией.
Гудвин подтолкнул меня в спину, прыгнул на борт и метнулся в каюту. Я — к пулеметам и принялся поливать вражьи катера и лодки. Уроды, вы там сзади не пристраивайтесь!
— Нам нужен узкий переулок, — рокотал Онотоле, выкручивая штурвал. — Иначе… их тут тьма! А так они в очередь выстроятся, мы по одному их покосим.
Он направлял Буксирчик туда, откуда мы приплыли. К счастью, бабищам на пристани не было до меня никакого дела: заламывая руки, они выли сиреной, вой их заглушал даже рокот Буксирчика и стрельбу. И тут что-то больно вцепилось в плечо. Не разбираясь, в чем дело, я смахнул агрессора и вытаращил глаза: двухголовый попугай Горыныч, улетевший из приемной, шмякнулся о палубу и возмущенно завопил.
— Каррраул! — хрипло орала одна голова. Повалявшись на спине, он лег, растопырился, попрыгал на месте и побежал в каюту, волоча крыло: — Убивают! Карраул!
— Гражданин, вы нанесли мне травму средней тяжести, — вторила ей другая. — И вы ответите за это!
Пока я не мог уделить ему внимание.
Мгновение — и вот слева и справа от нас спасительные стены утопленных высоток, над головой — покачивающиеся лестницы. Враги, как и говорил Онотоле, гнались за нами по два, стреляли, втроем они в пролив просто не влезали, но я был за спасительной сталью корабельных башен.
Расстреливая преследователей, я поначалу не обратил внимания на грохочущее фоном: «Ад! Ад! Ад!» Но когда на первом катере разорвалась граната, он дернулся и начал тонуть, объятый дымом, я завертел головой, выискивая неожиданного союзника. Из окон зданий высовывались люди и выкрикивали мое имя. Вот тебе и плюс сто к славе! Еще бы! За мной охотятся бандиты, которые их затиранили. Мирные жители спят и видят человека, который Мафию нагнул бы. И вот такой человек появляется. Мало того, мчит по их улице, спасаясь от преследователей. Анонимность моя слетела к чертям, вот он я! Они высовываются из окон, машут руками, чуть ли не цветы кидают под ноги и скандируют мое имя.
Помахав им, я снова стал за пулеметы. Буксирчик отдалялся от места аварии. По палубе тонущего катера, объятого дымом, метались пассажиры, просились на борта проплывающих мимо бандитских посудин, но никому не было до них дела. Вокруг кипела вода — зубатки чувствовали поживу. Из каюты доносились вопли Горыныча.
В преследующих нас бандитов стреляли, бросали гранаты, сыпались стулья, тумбы, тарелки, микроволновки. Кто-то умудрился выпинать с балкона старый холодильник. Не выдержав напора разъяренных горожан, бандиты отступили. Онотоле сдвинул берет на темя, вытер пот и шумно выдохнул.
— Честно, думал, капец нам придет. Буксирчик, ты как?
Пароход погудел и выпустил облачко дыма. Вроде, капитан в это время не касался никаких рычагов. Если мой мехапес содержит оцифрованное сознание сталкера, почему бы и Буксирчику не быть чем-то эдаким? Это фантастический мир, здесь возможно все.
Разогнав бандитов, мои почитатели смолкли и лишь с обожанием смотрели с балконов. Но не было гарантии, что среди них не затесался бандюк, готовый сдать меня с потрохами.
— Больно мне, больно! — вопил попугай из каюты.
Пока мы петляли по водным улочкам — путали следы, — я шагнул в каюту, где по Гудвину, скрипя когтями по металлу, лазал Горыныч, щелкал и чирикал. Присел на корточки. Попугай отвернулся, распушил хвост и крикнул правой головой:
— Жрать хочу.
— Прринимать пищу, пищу! — проговорила левая. — Будьте любезны. Кушать!
Так-так-так. Я сфокусировался на Горыныче.
Горыныч.
Тип: мутант.
Класс: уникальный.
Дополнительно:
выборочно дружелюбен человеку.
Наносимый урон: 20.
Н-да. Выходит, сие чудо в два клюва может насмерть заклевать нуба. На столе я обнаружил завернутый в пакет кусок хлеба, раскрошил на пол:
— Извини, дружище, другого пока нет.
Попугай слетел с головы Гудвина — его травмированное крыло то ли зажило, то ли он забыл, как сильно пострадал.
— И что мне с тобой делать, чудище двухголовое? — проговорил я, поднимаясь.
Склевав крошки, Горыныч спикировал мне на плечо и в две глотки сказал:
— Гер-р-рой!
Так, с попугаем на плече, я предстал перед Онотоле.
Он хмыкнул и промолчал.
Сначала мы держались настороженно, ожидая нападения, но позже немного расслабились, выплыв на озеро, где лодки попадались редко — это был глухой пригород. Далеко одна от другой, из воды торчали заброшенные высотки, оплетенные водными лианами.
Я понимал, что на таком приметном пароходе в город нам соваться нельзя, и желательно бы сменить транспорт, перед тем запутав следы. Онотоле был тоже не пальцем делан, долго кружил вокруг здания, озирался, наконец, пришвартовался к стене из жести, собранной из разных кусков и напоминающей лоскутное одеяло. Побалансировав на борту, ухватился за ручку, похожую на дверную, дернул ее на себя — открылось окошко, откуда выпала толстая ржавая цепь. Капитан зацепил ее за крюк на борту, который я поначалу спутал с якорем, и скомандовал:
— Ну что, Буксир, — домой? Спрятаться нам надо, Шад. А то наделали шуму!
Стал за штурвал, и пароход тронулся. По мере того как с диким скрежетом раскручивалась цепь, дверь из заплат поднималась. Попугаю скрежет не нравился, он то хрипло материл «гребаную дверь», то интеллигентно просил не скрипеть, а то пациентов разбудим.
Вскоре взору открылся огромный ангар с водой вместо пола. Во мраке я различил две моторные лодки у стены. Когда мы заплыли внутрь, Онотоле что-то дернул, дверь опустилась, и воцарилась темнота.
— Стррррашно! — сообщил Горыныч и сильнее сжал когти на плече, я почесал ему шею, чтоб ободрить.
Затрещали и включились прожекторы под потолком. Я задрал голову и восхитился проделанной здесь работой: перекрытия, между этажами были разрушены. От них остались только прутья арматуры, к которым крепились железки, поддерживающие шиферную крышу. Получился идеальный гараж для пароходика.
— Буксир придется оставить. У меня тут еще лодки, о них мало кто знает. Поедем на синей. Тебе долго тут торчать нельзя. И активируй анонимность, она всегда слетает, когда включаешь стелс.
Я воспользовался его советом и подумал, что для Онотоле, непися, игровые понятия так же привычны, как для меня — смена дня и ночи, ветер и дождь. Способность некоторых людей к стелсу входит в картину его мира…
Пообвыкнув, Горыныч слетел с плеча и устремился к потолочным балкам.
— Спасибо. Я твой должник.
— Спасибо, пррриходите завтррра! — отозвался попугай.
Онотоле махнул рукой, скривился:
— Да ладно. Ты стреляешь их — мне приятно. Они убили Анну, мою красавицу. Она долго умирала. Когда я приехал, она была еще жива и даже не замечала, что ранена, потому что сын тоже… — он помассировал виски и замолчал.
— Не рассказывай. Я понял.
Но, похоже, Онотоле меня не слышал. А может, слышал, просто ему было необходимо излить душу.
— С тех пор живу по инерции. А раньше сколько ездил! Где вода есть, там и ездил. И в Бучаче жил… Какие там бои бурунов, ууу! Я хорошо в бурунах смыслю. Сам их ловил для боев и целое состояние на них поднял, но потом поссорился с местным доном и уехал в Нерезиновск. Только там можно было спрятаться и переждать. Нерезиновск реально безразмерный. Его еще называют Фантомным городом. Там возникают целые районы, населенные мертвецами. Денег в нем крутится немерено, потому что много ценного можно найти. Артефакты, которые больше нигде не встречаются. Но и опасно, хотя мне не из-за того не понравилось. Мертвяков толпы, все куда-то спешат, злые… И с мертвяками лучше дел не иметь. А потом там настоящая война завязалась, люди мертвецов выжить захотели. Ну, я и снялся. На Острове зависал годок, затем — в Металлогорске. Воняет постоянно, все кашляют, больные, чахлые. Там с Аннушкой и познакомился. Переехал сюда, сына родил. Зря, видимо. В смысле, переехал зря, — он уставился на свои мозолистые руки. — Я ведь умер вместе с ними и радуюсь только, когда сдыхает кто-то из бандитов. А что Усака твой пет убил, то отдельная радость. Вот уж дрянь-человек был.
Его рокочущий голос умножался эхом и гудел, затихая, а я слушал, понурившись. Наконец вскинул голову и сказал:
— Тут собираются обосноваться мои друзья. Барсы. Слышал о таких? Думаю, вы сработаетесь. А потом можно подумать о том, чтобы поднять восстание против бандитов. Я пока ничем не могу помочь, самому выжить бы.
— Ладно, что-то я разоткровенничался. Нам дело надо делать. Посоветовал бы не светиться и ехать прямиком к друзьям. Ты один, врагов — легион. Где твои Барсы обосновались?
— Не знаю. Мы на связи.
Пришлось связываться с Ливси, говорить, что я освободился и скоро буду. Хил продиктовал адрес. Я повторил для Онотоле:
— Улица Сорок вторая водная, строение пятьдесят.
— А-а-а, кажется, знаю. Современный район, там одни баржи и плавучие здания. Находится на другом конце города. Надо попотеть, чтоб добраться, не привлекая внимания.
— Оружейники случайно не по пути? Надо бы к ним наведаться без ведома друзей Барсов. У меня с ними очень важное дело.
— Хорошо. Будь по-твоему. Вот только дыхание переведу — и поедем.
Переводили дыхание минут пятнадцать. Наш капитан заточил батон с колбасой, запил винищем, я отказался.
Потом Онотоле переоделся в камуфляж, перетянул пузо кожаным поясом, мы пересели на синюю шестиместную лодку. Гудвин лег на пол, я накрыл его брезентом, чтобы не смущать капитана, но после проявленного меха-псом геройства Онотоле решил его не бояться. Попугай отказался оставаться в ангаре и уселся на моем плече. От него была польза: он, клацая клювом, отгонял от лица гнус.
Мерно рокотал мотор, плескалась вода, пахло гнилью и тиной. Позади лодки от мотора тянулись две пенные дорожки. Вдалеке показалась лодка, почти как у нас, Онотоле ругнулся и незаметно повернул между двумя покосившимися шпилями.
Вскоре начались трущобы — пункты по приему металлолома, огромные плоты, сбитые из чего попало, где бомжи соорудили себе хижины, похожие на деревенские туалеты. Чем ближе к центру, тем ухоженней здания и больше лодки. Сначала, когда кто-то попадался навстречу, я невольно втягивал голову в плечи, потом привык. Плечи свело от напряжения, начала ныть спина. Хотелось забиться в нору… Нет, вернуться в Технозамок, где я неуязвим.
Миновали густонаселенный квартал с лодками возле домов с подвесными мостами, вырулили на открытое водное пространство, на другом конце которого серело квадратное бетонное здание с зарешеченными бойницами. На его плоской крыше были закреплены турели. Над зданием развевался огромный красный флаг со старинными пушками по краям и перекрещенными черными мушкетами в центре.
Перечеркивая отражение здания с флагом, навстречу друг другу плыло два патрульных катера с пулеметами, на бортах прохаживались автоматчики в черном.
— Куда ты меня привез? Тут окопались оружейники?
— Да, — Онотоле убрал руки за спину. — Когда-то тут была тюрьма. Теперь — укрепленный, отлично охраняемый штаб. Прежде чем попасть внутрь, тебе надо будет переговорить с охраной. С Мафией у них нейтральные отношения, так что они тебя не выдадут, даже если узнают.
— Граждане в синей лодке, — грянул голос, усиленный громкоговорителем. — Вы нарушили частные владения. Просьба немедленно покинуть территорию, иначе мы откроем огонь.
Катера изменили маршрут и двинулись к нам. Я мысленно кликнул по охраннику на корме, держащему меня под прицелом, выделил его, достал КПК и написал:
«Здравствуйте, Ким. Я прибыл, чтобы заключить контракт на поставку пороха».
— Поднимите руки вверх, — разорялись в громкоговоритель. — Не двигайтесь.
Я выполнил требование. Горынычу стало неудобно на плече, и он перелез на голову. Ким просканировал меня взглядом и скомандовал своим людям:
— Не стрелять. У вас назначена встреча с Мамонтом?
— Нет. Не нашел на него выход и решил приехать.
— Вы не внушаете доверия и оставляете впечатление человека малообеспеченного. По-моему, вы меня обманываете и даже не соблаговолили представиться.
— Меня зовут Шад, — я встал и улыбнулся. — Меня интересуют оптовые поставки пороха. Свяжитесь, пожалуйста, с вашим главным. Уверен, он захочет со мной увидеться.
Чуть отвернувшись, Ким заговорил в рацию, поглядывая то на меня, то на Онотоле. Наконец он закончил и махнул мне:
— Поднимайся на борт катера. Одно неловкое движение, и я стреляю.
Я кивнул Онотоле и направился к катеру, ухватился за железную лестницу, вскарабкался. Двое охранников меня тотчас обыскали, забрали пистолет-пулемет и нож. Горыныча такое обращение возмутило, он потянулся и дважды долбанул охранника Барта мощным клювом в макушку:
— Сдохни!
— Гражданин — в морг!
Всплыло окошко:
Барт получает 40 единиц урона.
— Пррростите, любезный, — извинилась левая голова.
Горыныч вспорхнул и полетел к Онотоле, нецензурно бранясь. Охранник тоже выругался, хотел разрядить в мутанта обойму, но передумал.
— Оружие на выходе вернем, — не обращая внимания на произошедшее, сказал Ким и приказал человеку у штурвала: — Поехали в штаб.
Серое здание медленно приближалось, раздавалось вширь и нависало серой бетонной глыбой. Только сейчас я заметил ступеньки возле двери, больше напоминающей иллюминатор, и бревна для парковки. Первым спрыгнул Ким, со скрежетом отворил дверь и поманил меня, я последовал за ним.
Пригнувшись, я переступил порог и оказался в узком сером коридоре с рядом железных дверей. Двое молодых охранников не ждали начальство и резались в карты. На скрип двери вскочили, один принялся собирать рассыпавшиеся карты, второй испуганно вытаращился на Кима, он покачал головой:
— С вами потом разберемся. Сопроводите гражданина к Мамонту.
Тот, что собирал карты, выпрямился, взял прислоненную к стене винтовку и сказал голосом строгого следователя:
— Пройдемте за мной.
Возле узкой серой лестницы был еще один пост, меня передали другим охранникам. Так, сменив второй конвой, я поднялся этажом выше и будто попал в другой мир, где преобладали бело-золотые тона, буковые двери были одинаковые, без номеров.
Коридор прошли до середины, первый охранник постучал, дождался вкрадчивого «входите» и шагнул в кабинет начальника первым. Я последовал за ним и чуть ли не нос к носу столкнулся со здоровенным мужиком. Действительно Мамонт: ноги — колонны, пузо с пивную бочку, кулак с ведро. Рубаха плотно обтягивала пузо, и сквозь петли пуговиц выбивалась черная кудрявая шерсть. Шерсть покрывала даже пальцы рук с тарелками перстней и шею. Лицо Мамонт выбривал до синевы. В правом ухе поблескивала серьга.
Алые до неприличия губы шевельнулись, Мамонт пригвоздил меня взглядом, как назойливое насекомое — булавкой, и изрек:
— Ну? Че надо? А вы что вытаращились? — он зыркнул на охрану. — За дверь пошли!
— Добрый день, — проговорил я, пересек комнату и сел на стул. — Почем килограмм пороха?
— Килограмм — ни почем. Не продаю, ясно? Ближе к делу.
— Чтобы договориться об оптовых поставках, мне нужно знать цену килограмма, — по возможности мягко и вежливо ответил я, хотя горел желанием уйти в стелс, связать быкующее хамло и разговаривать на других условиях.
— Тысяча монет, — ухмыльнулся Мамонт, сел напротив меня, скрестив руки на пузе.
Я мысленно присвистнул. Совсем зажрался Мамонт с зеркальной болезнью. Но поскольку больше порох достать неоткуда, придется занимать у Барсов или на что-то менять. Надо внести в КПК координаты его кабинета на случай, если договориться не удастся, и придется сюда телепортироваться, брать Мамонта в заложники или выкручиваться другим способом. Забив данные, я сунул КПК в карман и уставился на Мамонта. Надо поторговаться, причем разговаривать на его языке, тогда он увидит во мне равного.
— А ты не охренел ли?
Мамонт заржал, хлопнул себя по ляжкам, его звериные глазки вперились в меня с интересом:
— А то. Шутка. Двести монет. И ты это, харэ борзеть. Ты знаешь, с кем разговариваешь?
Конечно, знаю, с огромной быкующей кучей дерьма.
Ответил я, конечно, не так. Встал, упершись в стол. Подался вперед, к Мамонту:
— Знаю, а ты в курсе, кто я? Нет? И хорошо. Посмотри на меня и запомни: мое имя — Шад. — Мамонт изменился лицом. — На слуху имя, да? Короче, хватит пальцы гнуть. Ты серьезный чел, я тоже. Даю сотню за килограмм и делаем дело.
Видимо, Мамонт был в курсе моих теплых отношений с Мафией, сообразил, что я парень отчаянный, заозирался и даже побледнел.
— Всем так продаю, — сказал Мамонт обиженно. — Не нравится — бери в другом месте.
Я задумался. Как раз смолу продам — куплю мешок пороху. Еще тонна смолы — полторы тонны пороха. Надо подумать, как увеличить ее промысел.
Мамонт полез в ящик, вынул готовую распечатку Договора и швырнул мне через стол. Действительно, сумма пропечатана, она одна для всех. Прочитав Договор пять раз, подумав над каждым словом, а особенно над пометкой «Оптовой считается закупка от ста килограммов», и не найдя обмана, я поставил подпись. Мамонт тоже расписался.
Всплыло окно:
Вы заключили договор с кланом Оружейников. Договор вступит в силу завтра в 16.00.
Один экземпляр Договора Мамонт оставил себе, второй протянул мне и спросил, когда я встал, собираясь уходить:
— Вот на фига тебе порох? В клане не состоишь, оружейной мастерской у тебя нет… Точно знаю, я справки наводил. Скажи, а то башку сломаю.
— Подожди немного, скоро все всё узнают. И ты обрадуешься, что не стал мне хамить.
— А ну стой. — Я обернулся. Мамонт тужился, словно собирался снести яйцо. Лицо его посветлело — таки снес, но не яйцо, а мысль: — Технозамок… Уж не ты ли?..
— Меньше будешь знать — дольше проживешь, — невозмутимо сказал я и удалился.
Меня сопроводили к выходу и на катере, с Договором в руке, доставили в лодку Онотоле.
Завидев меня, Горыныч захлопал крыльями, как петух, и развопился. Капитан согнал его с плеча, чтоб в ухо не орал, и мутант перелетел ко мне на плечо. Подождав, пока уплывет охрана, Онотоле проговорил:
— Вижу, все у тебя получилось. Не хотел пугать, но Мамонт — очень жестокий человек, бывший убийца и зэк.
Гудвин откинул брезент и полез обниматься, провел стальным языком по щеке — что трактор по ней проехал. Мысленно приказав ему отстать, я прокомментировал фразу Онотоле:
— Ага, заметно. Теперь давай поедем в какое-нибудь тихое место, я свяжусь с Барсами, пусть они меня забирают. И ты заодно с ними переговоришь. Не хочется рисковать, когда все сделано.
* * *
Капитан не ошибся: штаб-квартира Барсов была огромной платформой с двухэтажным пластиковым домом наподобие жилища среднестатистического бюргера. Справа и слева от входа — горшки с пальмами и два охранника. Один стоит, второй сидит на лавочке, зажав винтовку коленями.
— Здрррасьте! Чемммогу помочь? — качая головой, будто кланяясь, передразнил их попугай. — Чеммогу?
— Связался я с Умником, — проговорил идущий впереди Росс. — Ввел в курс дела. Он крутой айтишник, обещал по своим каналам разведать, что и как, и с утра быть здесь.
Только лишь с утра?! Чтобы не выругаться Россу в лицо, я сжал челюсти. Третий день прошел впустую! Все только обещают, никто ничего не делает. Как повлиять на ситуацию? Денег им дать? Технозамок заложить? И так почти заложил. Заговорил Ливси:
— Поверь, мы делаем все возможное. Сегодня он никак не успеет.
— А где гарантия, что у него получится добыть сведения? Вдруг ваш Умник обломается или просто не сможет? — не сдержался-таки я. — Поставь себя на мое место. Где-то лежит бомба с часовым механизмом, и время работает против меня!
— Понимаю, но… — он вздохнул. — Мы никак не можем повлиять на ситуацию.
— Привет, гарррантии! Привет! — разорялся Горыныч, привлекая к себе внимание, хотелось схватить его за лапки — и об стену. Уловив мое настроение, он смолк и нахохлился.
Мы вошли в просторный холл, пахнущий ремонтом, Росс кивнул секретарше в конторке — точной копии той, что я видел у Эскулапа. Наверное, стандартная модель неписи. В знакомой обстановке попутай развеселился, с криком, больше напоминающим рев, залетал по комнате и начал ломиться в конторку:
— Жрррать! Гор хочет жрррать!
Гор, ага. Анубис есть. Кого теперь ждать? Сета? Лучше уж Исиду.
— Охрану бы удвоить, — посоветовал Ливси.
— Удесятерить, а не удвоить, — согласился Росс. — Мы ж высокого гостя принимаем, самого владельца Технозамка.
— Не сомневался, что Шад замутит что-то подобное. Он у нас нестандартный паренек.
Росс провел рукой у панели и зашел в отворившуюся дверь. Я отметил, что тут только на вид все хлипкое, пластиковое. На самом деле — металлическое, стену гранатой не пробьешь, это точно.
— Побудь в холле, — попросил я Гудвина, и тот сел мордой к двери. Попугай тоже остался — вымогать у секретарши еду. Девушка-непись моргала анимешными глазищами и не понимала, что ей делать.
В личном кабинете клан-лидера царил идеальный порядок. В шкафу с прозрачными дверцами стояли одинаковые папки, на столе — стационарный комп, на тумбочке у стены, возле сейфа, — принтер и сканер. Росс рухнул в кожаное кресло, чуть отъехал от стола, плеснул в стакан сок, выпил и провел руками по лицу.
— Задолбался я, — признался он. — Ливси, присядь, не мельтеши.
— Как тебе, а? — обратился Ливси ко мне, садясь на черно-белый офисный стул. — Наверху — спальни, все бронированное. Тут и заночуем. Охрану только надо…
— Да вызвал я охрану! — рявкнул Росс и продолжил уже нормальным тоном: — Подготовь договор. Обсуждать дела будем завтра, сейчас я ничего не соображаю — сутки, в вирте. Кстати, кристаллы в Технозамок отправил. Пойду, пожалуй, спать.
Фигура Росса начала блекнуть, терять краски. Он сделался прозрачным и растаял.
В холле что-то загрохотало, донеслись голоса — прибыла охрана.
— Пойдем, поужинаем, и спать. Подъем завтра в восемь.
— Мне бы птицу покормить, — сказал я. — А то чудо генной инженерии охрану замучает и секретаря доведет до цифрового инфаркта.
— Забавная у тебя зверушка, где ты ее намутил? — спросил он, направляясь в столовую. — Что она ест?
— Хрен ее знает. Все. Если не покормим, съест нас.
— Понял. Так где взял?
— Улетел у кого-то, — почти не соврал я, хлопнул по плечу. — И вот, поселился.
В холле Ливси достал из холодильника чизбургер в бумажном пакете, хотел отдать мне, но Горыныч налетел на него, вырвал еду из рук и унес терзать на шкаф. Донесся треск разрываемой бумаги.
— Хищный, прям орел.
— Он еще клюется. Наносит противнику двадцать единиц урона.
— Круто. Кстати! Росс, кажется, не сказал тебе… Умник, насколько я понял, безопасником работает в АВП. В том самом, да! Свою контору ненавидит, че-то мутит, шифруется и ведет двойную, если не тройную игру. В общем, интересный чувак, да и спец хороший.
Рассказывая, он достал еще по чизбургеру и сунул в микроволновку. В последнее время случилось столько обломов, что я не верил своим ушам. Это что же, я встречусь с сотрудником самого Агентства? Плевать на его темные делишки, да на все плевать, потому что у него может быть доступ к таким вещам… Может, и правда еще поживу, побарахтаюсь, взгляну на настоящее, а не нарисованное солнце?
* * *
Поужинав, с попугаем на плече удалился в выделенную мне комнату. Решил на всякий пожарный осмотреть ее. Кровать, шкаф, тумбочка, стулья, сейф, зарешеченное окно, вроде никаких скрытых лазов, через которые по мою душу ночью может прийти киллер. Выключив свет, отодвинул занавеску, выглянул: по соседству такой же дом на платформе, на лавочке у входа курит мужик. Возле двух пришвартованных лодок, похожих на рыбацкие ялики, разговаривают трое. В мою сторону вроде не смотрят, значит, опасности нет. Через дверь сюда вряд ли кто-то проникнет: вход охранял Гудвин.
Убедившись, что мне ничего не угрожает, я улегся и попытался собрать беспорядочно мечущиеся мысли. Минут через десять удалось. Теперь надо связаться с Технозамком, узнать, как у них дела. Карло обещал докладывать, если вдруг что случится.
Инвалид обрушил на меня поток информации. Мол, спасибо за кристаллы, уловитель молний строится, завтра по первому требованию меня и гостей телепортирует в Технозамок. А так все по плану — шахты работают, техники и солдаты базового уровня обучены и теперь хоть что-то из себя представляют, а еще у нас появилось три инсектоида и десять базовых пехотинцев. Никто не набежал, химера приручена и опасности не несет. Дракон Запашок катает зомбей на хребте и развлекается, шугая рабочих.
И что, это все насущные проблемы? Жаль, что здесь нет снотворного, меня ж мысли до утра не то что заедят — обглодают. Повалявшись немного, я встал, выглянул в окно. На черной водной поверхности качались сотни огней — от фонарей, окон, проплывающих катеров. Все, как настоящее, ничем не отличается от реальности. Разве что тем, что тут интересней жить и меньше запретов. А так — то же небо, звезды, огоньки эти. Даже запахи есть, свист ветра, шум шагов. Поневоле вживаешься в мир и начинаешь верить, что он реальный. Или наше сознание определяет настоящее и искусственное?
Дурацкие мысли лезут в голову, на ночь глядя. Полюбовавшись пейзажем, я снова залег и на этот раз уснул.
Разбудил меня скорбный вой. Спросонья казалось, что сама земля стонет и жалуется, жалуется, жалуется… Это еще что такое? Босиком прошлепал к окну и увидел похоронную процессию: там плыл плот, обитый белым бархатом, на нем стоял гроб. Крышка в форме короны была сдвинута. Меня передернуло. Наверное, долго буду морщиться при виде короны, она перестала для меня быть символом власти, а обозначала подлость и смерть.
Отзываясь на плач, возле двери взвыл Гудвин.
К Кайзеру процессия отношения не имела: в гробу, задрав востренький нос, возлежал Усак, вчера сброшенный Гудвином в воду, к зубаткам. Возле гроба на коленях сидели его уродливые боевицы — бочкозадая, тыквогрудая Ирга и вторая, бесформенная, с кривым носом. Ирга посыпала тело убиенного Усака, за смерть которого мне добавилась сотка интеллекта, розовыми лепестками и выла, ее вопль подхватывали младшие жены (их было восемь), не допущенные к барскому телу, и усатый плюгавенький мужичонка. Бесформенная блондинка вскидывала руки, и ее трицепсы трепыхались, как кожистые крылышки.
А че, неплохо устроился мужик: всю грязную работу за него делал отряд боевых теток. Непонятно только, что в свите забыл мужичонка? Претендент на роль младшей жены?
Постепенно вопль отдалился и затих. Я покосился на часы: без пятнадцати восемь. Пора вставать. Может, Умник уже на месте и ждет меня?
Вместе с Гудвином сбежал вниз, но в холле увидел только четверых понурых, злых охранников, ждущих пересменку. Неужели никто не придет? Разумом убеждал, что еще рано, точность — вежливость королей, но дурное предчувствие не давало покоя, и я принялся мерить шагами комнату, представлять Технозамок, своих боевых юнитов, Инженерную, мысленно строить турели и возводить новые здания.
На улице что-то затрещало. Я шарахнулся к стене, Гудвин поджал лапу, принимая охотничью стойку, охранники вскочили с кожаного дивана.
— Спокойно, это мы, — прозвучал голос Росса.
Распахнулась дверь, и на пороге появились клан-лидер и вечно довольный Ливси. За ними вошла готичная дева — черная помада, черные тени, белая-белая кожа, на левой щеке плел паутину вытатуированный паук. Пышную грудь обтягивала майка из латекса, полностью закрывающая шею. На запястьях щетинились шипами кожаные браслеты. Талия осиная, брюки кожаные, тоже в обтяжку, и высокие берцы со шнуровкой до самых колен. Она не шла — плыла, вздернув подбородок, а на лице отпечатывались мысли: «На колени, жалкие рабы!» Для полноты картины не хватало хлыста и маски. Даму звали Белоснежка.
Она настолько меня поразила, что я не сразу обратил внимание на высоченного плечистого брюнета с длинными волосами. Потом разглядел его татуированную руку, разрисованную так, будто она на самом деле состоит из шестеренок, цепей и поршней. Брюнет шагнул к Гудвину и погладил по голове. Когда напрягался его бицепс, казалось, что детали приходят в движение. Это и есть Умник? Наверное, в жизни — неказистый очкарик, раз выбрал такой аватар.
По очереди я поздоровался со всеми, пожал руки. Росс перекинулся парой слов с охранниками, отпер одну из дверей, и мы вошли в небольшой зал для совещаний персон на тридцать.
— Белочка, ты у нас бухгалтер, тебе сейчас будет неинтересно, — обратился он к готичной даме, — пока погуляй, мы обсудим личные дела Шада.
— Ну и стоило меня поднимать в такую рань? — сказала она приятным контральто. — Ладно уж. Даю вам полчаса, если будете болтать дольше — обижусь.
Красная ковровая дорожка делила зал на две части. Справа и слева откидные стулья в четыре ряда. На возвышении — круглый стол докладчика и семь стульев.
Гудвин подождал, пока мы все войдем, и улегся у порога. Я сел в середине стола, лицом к двери. По правую руку, возвышаясь надо мной на полголовы, уселся спец из АВП, по левую — Росс и Ливси.
— Росс ввел меня в курс дела, — заговорил Умник. — Расклад такой. Бункер, где лежат ваши тела, оцеплен. В операции участвует восемьдесят человек и два роботизированных танка. Проникнуть внутрь им не удается. О рабах, вроде бы, ничего не знали и пустили отравляющий газ. Хотя с АВП станется и невиновных отравить, контора эта бесчеловечная. Сейчас ведутся работы, чтобы нейтрализовать Стратега, но ничего не получается: он замкнулся и самоизолировался. По периметру там турели, лазеры, активная защита, боевые модули, куча всего. Не прорваться.
— Примерно это я и сам знал, но что можно сделать? Там же мое тело, рабы — если они еще живы — и сам Кайзер. Он говорил, что у него план, как спасти собственную задницу.
Умник пожал плечами:
— АВП не оставляет попыток нейтрализовать Стратега. Пока безрезультатно. Теперь, когда известно о рабах, операция из карательной превратилась в спасательную.
Росс, крутивший пальцами шариковую ручку, сказал:
— Там же люди, сотрудники АВП. Коллег не жалко? Они могут умереть в любую минуту, когда Стратег взорвет ядерную мину под бункером. Ты не говорил им?
— Почти наверняка заряд тактический, маломощный, — ответил Умник. — Это раз. Два — мне никто не поверит. В Агентстве я заведую софтом вирт-капсул, начальство сразу поинтересуется, откуда у меня такая инфа. Начну юлить — арестуют, и вскроется, кто я на самом деле. На подобное я не пойду. Хотя даже если скажу про заряд, это, скорее всего, ничего не изменит. Они начнут проверять и перепроверять информацию, снова пытаться выйти на Стратега… А заряд будет взорван так или иначе. Через пять дней.
Я уставился на него.
— Пять дней, это точно известно?
— Ну да. То есть так было с утра, а теперь уже меньше пяти. В этом Кластере время совпадает с московским.
— Так… Есть у тебя еще какие-то соображения? — я начал терять терпение. Бессилие бесит. Мне осталось меньше пяти суток! У меня и у Тани… До последнего я надеялся, что она жива, просто не вышла из анабиоза.
— Ни я, ни кто-то другой проникнуть внутрь не может, — снова заговорил Умник. — А вот как, интересно, это собирается сделать Кайзер? И почему он медлит? Если имеет возможность — почему давно не воспользовался ею? Надо бы внимательнее изучить технику, имевшуюся в бункере. Попытаться написать прогу и подключить тебя к чему-то изолированному, что Стратегом не контролируется. Хотя к чему, я не представляю. Побеседовать бы с твоим Кайзером… Или узнать, что у них там есть, какая техника-электроника.
Я сжал виски, пытаясь вспомнить, какое у нас было оборудование… Ну хотя бы, какие у них там компы? Нет, компы — не то. Если есть лазейка, которую использует Кайзер, то это относительно автономная техника. Электростанция? Климат-контроль? Черт, я себя-то помню урывками, а такое — и подавно. Ну же, голова, работай!
— Шад, — обратился ко мне Умник. — Так ты Кайзера в АВП сдал, правильно?
Не поднимая головы, я кивнул.
— Ну, молоток. Таких, как он, полезно на место ставить. Мы одним дельцем занимались, и у меня напарник пропал, клевый чувак, толковый. Подозреваю, что это дело рук Кайзера, мы ему не то чтобы дорогу перешли, а сунулись в нишу, которую он оккупировал.
Я почти не слышал его, мысли вращались вокруг Бункера, ощупывали каждую комнату, каждый прибор. Черт, все подчинено Центру, то есть Стратегу, который сидит пауком в паутине и дергает за нити.
— Эй, заснул? — Росс тронул меня за плечо, и я поднял голову.
Умник, оказывается, уже какое-то время вещал, скрестив руки на груди. Часть его лекции я пропустил, сейчас он рассказывал о Стратеге:
— Военные выкупили программу, которая много лет назад обыграла известного шахматиста. Развили ее. Стали дублировать, использовать на полигонах. Воюя друг с другом, ИскИны совершенствовались, у них появилась специализация: наземный бой, водный, воздушный, глобальная стратегия, диверсионные действия, нападение, оборона. В результате военные стали обладателями целой линейки боевых ИскИнов. Их продавали — и за рубеж, и нашим бизнес-структурам. Вот один из таких ИскИнов-защитников и есть Стратег. Меня беспокоит то, что у ИскИнов появляются обратные связи, и они начинают… Не бунтовать, нет, а вести себя непредсказуемо и нестандартно. Иногда ловишь себя на мысли, что они нас изучают. Понимаю, шизофрения, фантастика, но факт остается фактом. В игре тоже происходит много странного, не запланированного разработчиками.
— Это да, — подтвердил я. — Взять хотя бы Анубиса. По легенде, которую мне должен был рассказать хранитель Технозамка как игроку, открывшему новую локацию, Анубис содержит оцифрованное сознание одного из ученых, создавших Шторм. То есть этого не было никогда, это просто история. И тут Анубис убивает мою подругу и сбегает, вступив в сговор с Кайзером.
— О чем я и говорю! — обрадовался нашедший единомышленника Умник. — Я немного в курсе, что планировалось в игре. Например, Шторм. Когда текущий вид этого вирт-мира поднадоест, приестся, когда все будет исхожено-изучено, включат Шторм, после него многие локации исчезнут, возникнут новые с новыми мутантами и опасностями, сотрутся одни неписи, придут другие. Шторм — игровое обоснование глобального патча, вот и всё. Но планировался Шторм не раньше чем через два года, еще не готова платформа. А тут вдруг такой интерес…
Только бы он не проговорился Россу, что излучатель у меня в Технозамке. Незачем тому пока этого знать. Покосившись на заскучавшего клан-лидера, я повысил голос:
— А представь, если они взбунтуются по-настоящему? Это же коллапс и мировой кризис!
— Давайте о научной фантастике потом? — попросил Росс. — Вы к чему-нибудь пришли?
Раздались хлопки крыльев, и в зал влетел Горыныч. Покружив, уселся на мое плечо. Умник, подняв бровь, наблюдал за ним. Попугай, склонив головы в разные стороны, окинул его скептическим взглядом и выдал:
— Кррррасавец!
Я сменил тему:
— Умник, тебе что-нибудь говорит понятие «Глобальный Протокол»?
Он потер лоб и качнул головой:
— Нет, но звучит угрожающе.
— Его упоминали Кайзер с Анубисом. Подозреваю, что он как-то связан со Штормом. Сможешь параллельно разведать, что это такое?
— Попробую. И буду искать, как обойти Стратега, проникнуть в систему. Кайзер задумал что-то очень нехорошее. Будем разбираться.
Умник поднялся, отодвинул стул и потянулся.
— Хорошо, я услышал все, что мне нужно, и буду искать выход. Как только что-то выясню, свяжусь с тобой, Шад, напрямую. А теперь меня ждут дела.
Кивнув Россу, он направился к двери, и я попросил Гудвина выпустить его. Мехапес сел, посторонился. В зал заглянула Белочка:
— Слушайте, а что это у вас там по замку за мужчина такой в костюме ходит?
Все молча посмотрели на нее, а я вскинул голову:
— Какой мужчина?
— Это я спросила, между прочим, — хмыкнула она. — Мне откуда знать?
— Как выглядел?
— Говорю — в костюме. Темном. И в галстуке. И с чемоданчиком в руках, то есть с портфелем. Прошел по лестнице, посмотрел на меня так… странно. И потом пропал куда-то.
Остальным было не до мужчины в темном костюме, а вот я припомнил свое видение, глюк, который меня посетил, когда только попал в Технозамок. Значит, не привиделось мне тогда? Неужели здесь живет кто-то, кого даже Хранитель не может вычислить? Или этот, с портфелем, не живет тут, а только появляется, когда ему вздумается? Странно всё это…
Поняв, что ответа не дождется, Белочка добавила:
— Так что, вы закончили уже? Теперь что? Мне, честно, не терпится посмотреть Технозамок.
— Минуту, — я вынул КПК, ввел свои координаты и отправил Карло с просьбой переместить нас в Технозамок, перечислил всех поименно. — Сейчас мой помощник нас перенесет.
Пространство пошло помехами, подернулось зыбью.
Домой! — возликовал Гудвин и первым прыгнул в зыбь.
Вспышка света… И мы стоим внутри пустой комнаты — части Инженерной. Пространство еще подернуто зыбью, но постепенно успокаивается. Одним боком я прижат к твердому, другим — к чему-то теплому и мягкому. Зыбь улеглась, и выяснилось, что твердое — это Гудвин, а мягкое — Белочка.
Со свистом разъехались створки дверей, навстречу нам ринулся Карло на боевой колеснице и Хранитель. При виде Белочки, точнее, самой выдающейся части ее тела, глаза Карло стали, как блюдца. Опомнившись, он поехал здороваться с гостями, приговаривая:
— Я договор уже составил, наверное, вы составили свой, теперь все это свести, так?
— Именно, — Росс с хозяйским видом обошел Инженерную. Ливси раскрыл рот, оглядываясь. — Это вам надо согласовать с Белоснежкой, она отвечает за документацию и прочие условности. Мне хотелось бы осмотреть Технозамок.
Приподняв подведенную черным бровь, Белочка оглядела инвалида. Я представил Хранителя:
— Это Вейдер. Мы с ним проведем краткую экскурсию, потому что если вдаваться в подробности, не хватит и недели…
И тут в голове раздался голос Йохана:
Хозяин! Убивают! На огне жарят!
Огнь горячо. Йоха умрет, Галоперидол потом умрет. Спасы нас!
— Что?! — заорал я. — Вы куда опять влипли?!
Вспомнив, что общаться с зомби надо мысленно, громко и матерно подумал то же самое. Встревоженные гости обступили меня, лица у всех были недоуменными.
Где вы? Кто на огне жарит?!
Ответил Галоперидол:
Такой тварь — нога козел, тело человек. Поймали всэх. На костер нас жэч.
Черт, и что делать? Разорваться? Клонироваться? Какие-то твари «нога-козел, тело-человек» сейчас собрались уничтожать моих уникальных, очень полезных гнильцов! А тут еще делегацию ублажать надо, договор подписывать. Хотя… Можно сгрузить их на Карло и Хранителя, пусть по ушам ездят, экскурсии устраивают, а я пока метнусь на Гудвине к зомбям. Благо, они составили карту аномалий, которая уже загрузилась ко мне в КПК.
— Что случилось? — Ливси тронул меня за плечо.
— На петов моих опять кто-то наехал. На зомбаков ручных, срочно спасать их надо. Карло — договор. Хранитель — все показать…
Я снял с плеча возмущенно орущего попугая и протянул Вейдеру:
— На. Присмотри за ним.
— Ничего не понятно, — возмутился Росс, упер руки в боки. Белочка поджала черные губы.
— Хранитель — проясни для гостей всю ситуацию. А мне срочно надо бежать, а то хана зомбям. Гудвин?
Мехапес вскочил и подставил спину. Я оседлал его и, как Иван-царевич на волке, ускакал на выручку мертвой царевны, оставив за спиной затихающий голос Карло:
— Извините, господа, тут такое дело, помощники у Шада уникальные, жалко, если пропадут…
Назад: Глава 4 Дикие люди из Дикого города
Дальше: Глава 6 Наши козлоногие друзья