Глава 16

– Ищем вайранку, – скомандовал я. – Так понимаю, плана верхних помещений ни у кого нет?

Вопрос был риторическим. Итак, что делать? Обитель Краснобара и Мозговика, который оказался взбунтовавшимся ИскИном Анубисом, огромна. Власть свержена, но это не означает, что асины не придут мстить за командира. Или, к примеру, гноллы. Шакалоголовый, видимо, был шовинистом и отбирал в слуги себе подобных. Их не любят и не станут щадить, когда поймут, что революция свершилась, потому им остается одно – биться до последнего.

– Значит, так, – скомандовал я. – Держимся группой – во избежание… Обследуем комнату за комнатой, гноллов убиваем или запираем в клетки. Пленников освобождаем. Ищем принцессу Миа Чиа.

– Как она выглядит? – поинтересовалась Ярина.

– Молодая вайранка, очень красивая…

Ярина вспыхнула, я прикусил язык: девушка ревновала. А ведь повод был! Вспомнилось облако белых волос, лицо сердечком и пронзительно-синие глаза. Интересно, в этом мире разрешены гаремы?

К чести Ярины, выноса мозга не последовало. Знала бы она еще, что я ей жизнь спас… ну да ладно. Приступаем к поискам.

– Есть более просто решение, – проговорил довольный, а потому расслабленный Илай. – Поймать гнолла и допросить с пристрастием. Он все и расскажет, и ни к чему ноги стаптывать.

– Вариант! – согласился я.

Псоглавцы еще не поняли, в чем дело, и потому часть из них была на месте. Бродили между все еще не пришедшими в себя пленниками, принюхивались. Нас не трогали, только шарахались в сторону.

– Вон того берем, что возле кресла, – проговорил Илай и ушел в стеллс.

Он был или глух, или туп, или просто вороват и набивал мешок флаконами из застекленного, вполне современного шкафа, какими оборудовали процедурные кабинеты. Ойкнув, гнолл выронил мешок, запрокинулся назад и вцепился в невидимую руку, взявшую его на удушающий.

На бегу я поднял веревку, валяющуюся на полу, подоспел на помощь Илаю – гнолл уже обмяк, но еще был в сознании, – повалил псоглавца на живот и скрутил за спиной его вполне человеческие руки. Рывком перевернул на спину и поднял за грудки:

– Скажешь, где девушка-вайранка, – будешь жить.

Глаза у гнолла были собачьи – темно-карие, с большим черным зрачком. Зрачок расширился на всю радужку, остроконечные бурые уши прижались к голове, пленника трясло мелкой дрожью:

– Мы не виноваты, пощадите… У нас выборрра не было.

– Где девушка? – прозвучал спокойный голос невидимого Илая.

– П-поставьте, пррроведу.

Я поднял гнолла, он пошатнулся, но устоял на ногах. Хатбор отступил в сторону, пропуская его, и прогудел:

– В ловушку заведешь – живьем шкуру спущу!

Колени гнолла задрожали, и он засеменил мимо облучателя дальше в зал. Ярина освобождала пленников из клеток и не заметила, что мы уходим, пришлось ее звать:

– Освободим их потом, у нас будет много времени.

Девушка рубанула замок, что висел на клетке с гномкой, открыла дверцу и побежала к нам.

– Рано расслабляться, – объяснил я. – Могут нагрянуть асины, гноллы не погнушаются напасть на одинокую девушку, так что лучше держаться вместе.

Мы прошагали мимо накрытых чехлами огромных приборов, мимо подъемников и ящиков. Хатбор не поборол любопытства и пнул один из них, стоящий с краю. На пол посыпались… штурмовые винтовки! Но зачем Анубису, создавшему этот мир, оружие? Не проще было сразу создать реальность, которая бы его устроила?

Кобольд, переставший светиться, поднял одну, осмотрел и потряс головой, откинул в сторону бесполезную с его точки зрения железяку. Зато мы с Илаем отлично знали, как с ними обращаться, и взяли себе по экземпляру.

Патроны и магазины находились в ящиках напротив. Вооружившись, я почувствовал себя увереннее.

В конце зала было пять дверей, гнолл направился к крайней правой, набрал код замка, и створки с легким шипением разъехались в стороны.

– Илай, – не выдержал я и просил: – Это Анубис создал Мегалон?

Голос невидимки прозвучал из-за спины:

– Теперь сомневаюсь. Складывается впечатление, что он сюда пришел и воцарился.

– Но кто тогда создатель?

Ответил орк, уверенный в своей правоте:

– Праматерь, конечно.

Возражать ему я не стал. Само собой ничего не происходит, мыши не зарождаются в грязном белье, а мухи – в гнилых овощах. Впрочем, это не вопрос жизненной важности, отложим его на потом.

Мы вошли в помещение с рядом дверей, похожих на хромированные дверцы шкафов-купе.

– Карррточка у меня на шее, на шнурррке, – проговорил гнолл, он уверился, что мы не жаждем его крови, и приободрился – уши стояли торчком.

Сняв карточку, я провел ею по щели приемника – бокс разгерметизировался с легким вздохом.

Помещение напоминало каюту космического корабля или тюремную камеру: все стальное, включая стол и табурет, кровать в беспорядке, только на потолке начерчена пентаграмма. Сначала подумалось, что зашевелилось одеяло, но вскоре я понял, что это человек. Старик. В длинной, черной с проседью бороде застряли хлебные крошки – он не мог отряхнуться, рук ниже локтя у старика не было.

Завидя нас, узник подслеповато прищурился, сел, гордо вскинув голову и проговорил:

– Когда ж вы меня добьете?

Гнолл прижал уши и попятился к стенке.

– Это кто еще такой? – прогудел Хатбор, отодвигая нас и заглядывая в комнату.

Лицо старика вытянулось, челюсть отвисла. Я поспешил успокоить:

– Мы не желаем вам зла и пришли освободить всех пленников.

Старик просиял, всплеснул обрубками рук, скрытыми длинными рукавами рубахи наподобие смирительной, и проговорил с достоинством:

– Имя мое – Закрис. Доигрался шакалий сын! В сговор ступил с силами нездешними. – Он присмотрелся ко мне и протянул: – Парень, у тебя есть вещь, которая открывает дверь в могущество. Теперь вижу, что не лжете вы и пришли с добром.

– Подлый колдун! – напустился на него Хатбор, выхватывая меч, но я остановил его. Старик продолжил:

– Не боюсь я смерти. – Он покрутил перед собой обрубками: – Нет у меня силы былой. Если и виновен перед вами, то сполна искупил вину страданием. Убейте меня, если считаете, что так правильно, все равно жизнь не мила. Но перед смертью позвольте увидеть солнце. Много долгих лет меня держали в этой демонической клетке.

Орк спрятал меч и потупился – видимо, решил, что недостойно убивать безоружного, к тому же безрукого калеку.

– Что за вещь? – поинтересовался я.

– Тебе виднее.

Костюм вора? Имаджи с Бардом?

Дудочка! Конечно же, моя костяная дудка. Сняв ее, я приблизился к старику и разжал кулак. Закрис прищурился, причмокнул и мечтательно закатил глаза:

– В свое время я душу продал бы за эту вещь.

– Для чего она нужна? Видишь, она сломана.

Старик потянулся к артефакту, вспомнил, что у него нет рук, встал с постели и покосился на пентаграмму:

– Здесь ничего не скажу – заклятье не позволяет, давайте выйдем.

Подволакивая ноги, старик поплелся к выходу. Надо мной навис орк, нагнулся и шепнул:

– Не верь ему, он очень коварен и жесток. Закрис известен подлостью.

В коридоре Закрис еще раз посмотрел на дудочку и протянул с любовью:

– Когда-то я был боевым магом, но чтобы наносить урон врагу, мне нужны руки. Так что боец я теперь никудышный. Но знания мои никуда не делись, кое-что я все еще могу. Положи предмет на ладонь, чтобы я его видел.

Меня обступили. Кобольд тянулся на цыпочках, чтоб разглядеть, что будет происходить. Пришлось сесть на корточки. Карлик смотрел на дудочку, как мальчик-подросток – на голую девушку. Столько вожделения во взгляде! Только сказать он ничего не может.

Закрис протянул обрубок, из-под рукава высунулась прозрачная рука. Колдун сжал кулак и сказал:

– Не беспокойтесь, я не буду ее брать. Просто не смогу, она выбрала себе хозяина.

Прозрачные пальцы коснулись ее, Закрис забормотал неразборчиво – дудочка изнутри наполнилась светом. Трещина начала затягиваться, минута – и артефакт цел.

Старик улыбнулся:

– Это плата за освобождение. И еще несколько слов: не спеши применять эту вещь. Мир после ритуала для тебя изменится. Больше ничего не скажу – просто не знаю. Вещь древняя, связанная с тайными умениями. Так что осторожнее. До свиданья.

Закрис растворился в пространстве. Мы так и не поняли – он куда-то переместился или ушел в стеллс. Я ощутил нечеловеческое желание поиграть на дудочке, словно она молила об этом, но ледяная сеть сжалась, напоминая, что есть задачи поважнее. Вот же невезение!

– Так где девушка? – Хатбор навис над гноллом, тот сел, прижав уши.

– Где-то здесь. Не помню точно. Не знаю чего, но хозяин очень интеррресовался вайранами. И кобольдами. Пррравда, они умирррали часто, что-то у него не получалось. Но эта пока жива. Идем искать.

Открыли следующую дверь – там обнаружились два кобольда, которые при виде нас забились под кровати. Вытаскивать их мы не стали, оставили дверь открытой.

В следующем боксе была одна кровать, с узником, укрытым с головой. На потолке красовалась уже знакомая пентаграмма – поглотитель маны.

– Эй, – прогудел Хатбор. – Поднимайся!

Пленник не шевельнулся, так и лежал в позе эмбриона. Я шагнул к нему, откинул одеяло. Девушка. Обритая наголо. В смирительной рубашке до пят. Очень худая. Ребра поднимались и опадали – значит, живая. Попытался перевернуть ее на спину, но ее мышцы будто свело судорогой. Не меняя позы, она перекатилась на другой бок, ко мне лицом.

– Вот твоя вайранка, – сказал Хатбор. – Буди ее.

Присмотрелся и с трудом узнал Миа Чиа. Тогда мне показалось, что она зрелая, сейчас же девушка выглядела не старше тринадцати. Нажал на болевую точку под носом – никакой реакции. Ледяная сеть напомнила о себе и сжала голову, я зашипел от боли.

– Без сознания? – поинтересовался Илай, попытался распрямить Миа Чиа, но ничего не получилось, тогда он приподнял ее веки и покачал головой.

– Зрачок не реагирует на свет. Тяжелая кома. Или кататония.

От бессилия я рассмеялся. Что теперь? Квест номер два – выведи принцессу из комы? Поцеловать ее, что ли, – в сказке это помогло…

– Что такое кома? – прошептала Ярина, ко мне она подходить не решалась.

– Значит, больной скорее мертв, чем жив, – объяснил Илай, скрестил руки на груди. – Попробуй ее полечить, вдруг получится. Давайте вынесем в коридор, подальше от заклятья.

Орк сгреб вайранку и понес на вытянутых руках, как царапучего котенка. Илай расстелил на полу одеяло, куда и уложили спящую принцессу. Бочком, бочком, Ярина подошла к Миа Чиа, положила ладонь ей на лоб и принялась читать заклинание. Левой рукой она водила над голубовато-бледным лицом. Из пальцев полился синеватый свет, проник в вайранскую принцессу – ее щеки порозовели.

Я нервно кусал губу. Только бы получилось! На носу Ярины заблестели капельки пота, она прервалась, выпила восстановитель маны и продолжила. Выпила второй, бессильно развела руками и посмотрела так, что аж сердце защемило. Теперь будет винить себя в моей грядущей смерти.

Ее место занял кобольд, заалел, взмахнул руками – вайранка дернулась, как от электрошока, но ничего не изменилось. Борк повторил попытку трижды и помотал головой.

– Пойду, Закриса попытаюсь найти, – проговорил Илай и убежал.

Несчастный гнолл решил, что его будут убивать, и вжался в стену. Хатбор успокоил:

– У нас еще есть четыре дня, чтобы найти сильного лекаря.

По груди разлилось тепло – напомнила о себе дудочка. Вещь неимоверной разрушительной силы. Подожду Илая с Закрисом и сыграю свою лебединую песню. Хоть узнаю, зачем нужен артефакт. Отмотать бы время назад, фиг бы я сунулся к вайранам, да кто ж знал! В конце концов, и хорошего много было в моей короткой, но яркой жизни. Ярина, например.

Удивительно, но Закрис пришел сам, скользнул взглядом по принцессе и вздохнул:

– Увы, друзья мои, душа давно покинула ее тело. – Посмотрел на меня и сказал: – И тебе помочь не могу: заклятье сложное, мастер накладывал. Для того мне руки нужны… – Он развел обрубками и откланялся.

Боль от ледяной сети сделалась нестерпимой, аж слезы на глаза навернулись. Я мысленно пообещал помочь девушке, но это не помогло. Видимо, она была безнадежной.

– Друзья, – прохрипел я, потирая висок. – Забирайте принцессу и уходите. Кажется, мне тоже приходит капец. Последний шанс. – Я повертел дудочкой и сморщился.

– Арк, – прошептала Ярина, я видел лишь приближающийся силуэт – мир расплывался. Губ коснулся холодный стеклянный флакон: я осушил восстановитель здоровья – немного полегчало.

В глазах Ярины блестели слезы, она поцеловала в щеку и провела по волосам:

– Держись, мы что-нибудь придумаем.

– Спасибо, милая. Уходи. Пока я еще могу попытаться себе помочь. Здесь может быть опасно. Ну же?

Илай обнял ее за плечи и повел по коридору, она подчинилась, опустила плечи. А потом вырвалась, метнулась ко мне, порывисто, горячо припала к губам и шепнула на ухо:

– Удачи.

Подождав, пока створки дверей сомкнутся, я поднес дудочку к губам. И что с ней делать? Не умею играть на свирели. Придется учиться.

Мелодия полилась словно сама собой, пальцы запорхали над дырочками, и мир вокруг «поплыл». Боль отступила, мне показалось, что я сижу среди барханов и мелодию поет ветер пустыни, едва слышно шелестят песчинки, солнце не жжет – греет, я плавлюсь, теряю форму, и вот уже нет меня. Я – дух пустыни, легкий и свободный, лечу в небе, смотрю на землю свысока.

Потом легкий толчок – и здравствуй, маленькое, неудобное тело. Пустыня никуда не делась, только между барханами начал закручиваться песчаный смерч. Сначала он едва угадывался, потом набрал силу и простерся до неба. Р-раз – и песок опал, на месте смерча возникла женщина-саламандра. Огненные волосы потрескивали от электрических разрядов, в глазах полыхало алое пламя.

– Чего ты хочешшшь, ссмертный? – прошелестела она.

– Кто ты? – невольно спросил я.

– О, когда-то мне поклонялись тысячи сссмертных. Ты вызволил меня из небытия. Проссси. Но помни: у тебя вссего три просссьбы. Вторая – не раньшшше, чем через год.

– Пусть я выполню квест и спасу принцессу, – брякнул я первое, что пришло в голову. – И выживу, конечно.

Саламандра пошла помехами, как голограмма, и вскоре исчезла. Песок начал подниматься и закручиваться вокруг меня. Это что? Магия такая? Мир изменчив, я – константа? Прислушался к ощущениям – вроде ледяная сеть отпустила…

Насторожился я, когда реальность начала распадаться на пиксели. На месте богини-саламандры проявился другой силуэт. Лучше приготовиться к бою, жаль, винтовку не захватил, но есть Имаджи и Бард.

Мгновение – и передо мной возник мужчина средних лет: русые волосы на пробор, аккуратная бородка. Чем-то он напоминал Тургенева, только современного, в черной пайте и джинсах. Незнакомец примирительно поднял руки:

– Здравствуй. Я тебе не враг.

– Ты кто? – Я опустил мечи.

Он раскинул руки, будто хотел обнять мир:

– Создатель Мегалона. Называй меня просто – Бог. Шутка. Но я правда создал этот мир.

Я потряс головой, не веря услышанному. Незнакомец продолжил:

– Мое имя – Владимир Авинский. Слышал о таком?

Пару лет назад его имя мелькало в прессе, но вспомнить толком ничего не удалось.

– О Фоме Аквинском слышал, – парировал я.

Мужчина рассмеялся.

– Как же я соскучился по человеческому юмору! Мои создания пока не научились так шутить, а у собеседников из людей с ним не очень.

Похоже, Авинский действительно не желает мне зла. Растерявшись от такого поворота событий, я не сразу нашелся, что сказать, брякнул что вертелось на языке:

– Но какой смысл?

– Приглашаю тебя в гости. Не переживай, для твоих друзей остановилось время, они не заметят твоего отсутствия, я все-таки в режиме бога.

– Но… Анубис и Краснобар… Как ты допустил? Это ведь не обычный квест, а расшатывание основ мироздания.

– Ты прав. Анубис решил присвоить Мегалон и изгнал меня на Сард. Я и так предпочитаю не вмешиваться в дела смертных, – он хмыкнул в усы. – Но из-за него полостью потерял контроль над миром. Ты очень мне помог, правда. Ну что, идем?

– Вообще-то это скорее не я помог, а мой напарник из оцифрованных. Он охотился за Анубисом и просчитал, что ИскИн именно здесь. Кстати, где Анубис сейчас? Мы его не убили, как я понял.

– Его сложно уничтожить. Говоришь, из оцифрованных? Тогда пусть присоединяется к нашей беседе. – Авинский щелкнул пальцами, и я мгновенно переместился в светлый зал с блестящим ламинатом.

Потрескивал огонь в камине, ветер колыхал прозрачный тюль, вдалеке шумело море. В середине комнаты за огромным круглым столом, поигрывая бокалом с красным вином, сидел полный мужчина с одутловатым лицом. За соседним стулом материализовался Илай и сразу же ушел в стеллс. Авинский устроился напротив пухлого и кивнул на него:

– Это Хитрый Гримли, слышали о таком?

Вот так сюжетный поворот. Надо бы Илая предупредить, а то еще бога прирежет:

– Илай, все хорошо, успокойся. Мы в гостях у господа нашего бога.

Его выдавала тень, падающая на стену – Илай стоял возле камина. С минуту поколебавшись, решил все-таки проявиться. Занял место возле меня.

– Что за цирк, что происходит?

Появилась девушка в цветастом переднике, расставила на столе тарелки – с сыром, копченым мясом и овощами, разлила по бокалам вино и бесшумно удалилась. Пока она сервировала стол, Авинский рассказывал уже известную мне историю.

– Где мы? – спросил я, когда он закончил.

– На Сарде. Мы были тут все время, Анубис, изгнавший меня, не смог сюда дотянуться. Вычислил моих людей, перебил их, и они попали сюда, откуда ход в Мегалон закрыт.

– Тут загробный мир, что ли? – Глаза Илая полезли на лоб.

– Да. Каждый «энписи» имеет автономное сознание, сгусток, так сказать, информации, и волен развиваться как ему вздумается. Не поверите, и они развиваются! Умирают, попадают сюда, выбирают новое тело, рождаются, не помня ничего из прошлого, но имея некоторые наработки. Такой вот здесь левел-ап. Потом опять умирают, снова возвращаются, вспоминают все. Не знаю, так ли это работает в нашем мире, который мы считаем реалом, но почему бы и нет? И Мегалон растет. Эта Вселенная развивается! Уже без моего участия, сама по себе.

– А какой смысл? – спросил я, налил себе сока из кувшина.

– Думаешь, у реальности есть смысл? Мне кажется, смысл – в развитии. Это альтернативный мир. Свободный. Я не позволю сделать из него подобие нашего. Сами того не понимая, там мы превратились в рабов. Кричим о свободе, а сами зависим – от сигарет, гаджетов, новых девайсов. Мы не можем без своих беличьих колес и только перед смертью понимаем, что жили не так. Но поздно.

– Вот тут соглашусь с тобой на все сто, – сказал я.

– Знал, что ты поймешь. Мегалон еще пару лет будет открыт для таких, как ты. Кто захочет, уйдет, и корабль отправится в плаванье самостоятельно. Я, как вы уже догадались, умер. Последние десять лет моей жизни прошли в работе над проектом «Мегалон». Тысячи людей трудились над ним, до конца не понимая, что они делают. Не буду рассказывать о конспирологии. В каждого «энписи» вложено по частичке души, поэтому они такие настоящие.

– Рано или поздно обнаружат сервера… – начал я, но Авинский покачал головой:

– Нет серверов. Они, – он посмотрел на потолок, – включены в информационную сеть Земли.

– Вернадский был прав, – заключил Илай-Шад. – Ноосфера существует. Все стало на места. – Он залпом осушил бокал и заходил взад-вперед по залу, его глаза сияли.

– Анекдот вспомнился, – проговорил я. – Попадает Эйнштейн на тот свет, просит у Бога открыть ему тайну мироздания. Тот начинает формулы писать: сотворение неорганики, первые белковые соединения, простейшие, многоклеточные, хордовые, млекопитающие, человек… Эйнштейн останавливает его: «Но тут ошибка!» – «Да я знаю».

Авинский закинул голову и расхохотался:

– Да. Илай похож на Эйнштейна из анекдота. Я потом расскажу тебе, как это работает. А теперь, господа, у меня к вам предложение.

– Перейти на темную стоону Сарда, которая на самом деле светлая? – предположил я.

– Вы можете отказаться. Но что-то мне подсказывает, что захотите остаться… моими агентами, наместниками бога на Мегалоне – называйте как нравится. Будете находить страждущих, обращать в нашу веру. Попытки спецслужб сунуть нос в наши дела – пресекать. А сами – жить в удовольствие. Влад, у тебя свирель есть, очень полезная вещь, ею можно призвать бога, то есть меня, в личине саламандры.

– Так понимаю, выбор у нас невелик, – резюмировал Илай.

– Как раз наоборот. Я целых девяносто лет прожил и уверен, что вы сочувствуете моему проекту. Но если не согласны, не буду вас задерживать. Вы попадете обратно, Арк спасет принцессу, ты… Не знаю, что собирался делать. Даже память вам сохраню. Подумайте пока, перекусите.

Воцарилось минутное молчание. А что, мне нравится этот мир, тело тоже нравится, но главное – не будет начальника, не считая Авинского. А он, насколько я понял, не вмешивается в дела смертных… Вот только скучно жить, когда все понятно.

Если разобраться, то где альтернатива? Влад Буров мертв, в реал я уже не попаду. Все мои счета арестованы, и единственная среда обитания – Сеть. Но рано или поздно мной заинтересуется АВП, устроят охоту и поймают. Наверняка найдут способ, как повлиять на цифровое сознание. Здесь я хотя бы в безопасности, да и всегда было интересно, насколько трудно быть богом. В конце концов, никто не ограничивает мое передвижение по параллельным вселенным.

– Мне нравится твоя идея, Владимир. – Я поднялся. – Только условие: не соваться с советами, как и что мне делать. Геноцид я устраивать не собираюсь, храмы в честь себя любимого строить – тоже. Если надоест, приду сюда, ты сотрешь мне память и дашь новое тело… Кстати, где тут души грешников и есть ли чистилище?

– Хорошо. Условия твои принимаю. Если не сдержу слово – ты вправе уйти.

– А грешники тут по Сарду бродят, переосмысливают жизнь, – наконец подал голос Гримли. – я там что-то типа апостола Петра. – Новое тело выбирается в пещере, ну, ты помнишь. А вообще на Сарде скучно, как в раю, так что никто долго не задерживается, зная, что смерти нет, – подмигнул он.

– И много тут наших? – спросил Илай и взял в руки бокал. – Оцифрованных, а не неписей?

– Тридцать два человека, – ответил Авинский. – Пока вам лучше не знать друг друга.

– Еще вопрос. – Илай встал. – Когда ты захочешь отсечь Мегалон от материнской реальности, мы сможем уйти?

Создатель пожал плечами:

– Ваше право.

– Тогда – за сотрудничество! – Илай поднял бокал.

Соприкасаясь, звякнуло стекло. Мы выпили стоя.

Подумалось о том, что сейчас в Шамбе. Напарники, к которым я привязался, застыли жуками в янтаре? Меня влекло обратно, как если бы хороший фильм прервался на самом интересном месте. Но и глянуть на грешников, возлежащих под смоковницами, где львы с ягнятами играют в чехарду, тоже хотелось. И было любопытно, как реагирует непись, когда попадает сюда.

– А есть ли воздаяние за праведную жизнь? – нарушил я воцарившееся молчание.

– Конечно. У тебя количество очков, по которым ты выбираешь тело и уровень сложности игры. В итоге планируется, что просветленные по желанию могут сохранять память и выбирать любое тело. Но пока таковые появятся, пройдет не одна тысяча лет.

– Все слизано с реала, – скривился Илай. – Так что, бог, откроешь мне тайну Мироздания? А то я от любопытства лопну.

– Пойдем.

Подождав, пока они удалятся, я попросил Гримли устроить мне экскурсию по райскому саду.

Бывший агент повел меня в комнату с огромным экраном. Авинский не стал заморачиваться и передрал пейзажи из книжиц свидетелей Иеговы: идиллические рощи, спокойные водоемы, вызывающие зевоту. Зверья не было, стариков – тоже. Тут присутствовали представители всех рас и предпочитали держаться кучками: тут тролли, там – эльфы с презрительными гримасами, люди тоже отдельно.

Насмотревшись, я спросил:

– Слушай, а ты в курсе, что за тайны Мегалона, кто создал Шамбу и так далее? А то ведь забуду спросить.

– О, в основе – опять-таки легенда о вражде двух рас: техногенной – лемурийцев и духовной – атлантов. Только тут лемурийцами были предки кобольдов, а атлантов – вайраны. Расы дополняли друг друга, постоянно враждовали и развивались. Потом вайраны победили, низвергли кобольдовских богов-саламандр. Но поскольку расы были взаимозависимыми, вайраны выродились, а остатки кобольдов рассеялись по миру и утратили древние знания. Красиво, правда?

– Ага.

– Ты начал квест по реабилитации древних богов, тебя ждет много интересного, так что спойлерить не буду.

Вскорости вернулись Авинский и взбудораженный Илай.

– Все гениальное просто, – резюмировал он. – Ну что, отправляемся обратно в Мегалон?

– Последний раз спрашиваю, – улыбнулся бог, – сохранять вам память или нет?

– Сохраняй. Вопрос решенный, – улыбнулся я. – Только не призывай к себе, если вдруг захочется поговорить.

– Договорились. – Авинский пожал протянутую руку и щелкнул пальцами.

Вспышка света – и я в коридоре, над телом Миа Чиа. Едва смолкло эхо свирели, девушка шевельнулась, застонала, потягиваясь. В голове было гулко и пусто, заклятие было снято.

Не приснился ли мне Авинский на Сарде? Надо будет спросить у Илая. Между тем Миа Чиа распахнула веки и глянула огромными пронзительно-синими глазами, приоткрыла рот и принялась пятиться.

– Слава… Авинскому, ты жива, – улыбнулся я. – Значит, и я буду жить.

– Кто ты? – пролепетала она.

– Твой спаситель. Все, нет больше Краснобара с Мозговиком, расслабься.

Поднявшись, я зашагал к двери, постучал, напоминая о себе. Створки разъехались, и на меня набросилась Ярина, расцеловала, уронила пару слезинок на редкий и дорогой костюм вора. Хатбор ободряюще похлопал по спине, кобольд тихонько толкнул кулаком в бедро. Илай, таинственно улыбаясь, подпер стену.

Оставив меня, наша сестра милосердия Ярина бросилась помогать Миа Чиа. Я обернулся: вайранка рыдала, закусив руку, Ярина сидела на корточках напротив и утешала, что все будет хорошо, вскоре мы отсюда выйдем. Да что ж за День Плача сегодня такой?

Будто услышав мои мысли, Миа Чиа вскинула голову и прошептала:

– Весь мой род уничтожен. Мне некуда идти, у меня ничего нет.

Ярина объясняла ей, что она может остаться с нами – это раз, два – примкнуть к другому табору. Честно, мне не улыбалась мысль, что девчонка останется с нами, у меня из-за нее было море неприятностей. А если учесть возраст Миа Чиа – неприятности еще и будут, подростки – непереносимые создания. Но, с другой стороны, если бы не она, не стал бы я богоизбранным… Кстати, надо спросить у Илая.

Бочком я пробрался к нему и озвучил вопрос:

– Что ты думаешь об Авинском? Мне он показался нормальным, адекватным мужиком.

Лицо Илая вытянулось, он посмотрел на меня как на идиота.

– Что еще за Авинский?

Пришла моя очередь разевать рот. Или Илай решил играть с полным погружением в реальность, не портить себе впечатление об игре и попросил Авинского заблокировать ему память? Или самые страшные предположения верны: у меня начала медленно ехать крыша? Но все-таки Авинскому есть материальное подтверждение: чудесное исцеление Миа Чиа…

– Давайте убираться отсюда, – проговорил я чужим голосом. – Асины вряд ли согласятся признать в нас новых правителей. Надо рассказать горожанам, может, поднять бунт.

Ярина помогла встать Миа Чиа и повела ее к выходу.

Я покинул помещение последним – ошарашенный, со звенящей пустотой в голове. Илай ждал меня у выхода, положил руку на плечо и подмигнул:

– Насчет Авинского… я тебя разыграл: он и правда был.

Не сдержавшись, ударил его кулаком в живот, он сложился пополам, отдышался и сказал:

– Справедливо. Но твоя удивленная физиономия того стоила. Идем, нас ждет новая родина и великие дела!