Я пересек огромный склад с техникой, сильно напоминавший тот, что был в Корее. Только здесь не наблюдалось вертолетов и конвертопланов, тут в основном стояли гусеничные бронемашины и несколько внедорожников с эмблемами Народно-освободительной армии Китая на бортах: красная пятиконечная звезда в желтом контуре плюс иероглиф.

Похоже, для воздушных машин здесь тоже имелся отдельный ангар, я понял это, оказавшись напротив еще одних больших ворот. Принял их за очередную преграду на пути, но, посветив фонарем на дверцу для персонала, врезанную в створку, обнаружил на ней нанесенный краской флаг ВВС Китая. Наверняка в ангаре установлена подъемная площадка для техники, сконструированная по типу лифта, как на авианесущем крейсере или вертолетоносце, и имеется свой выход на поверхность.

Так, значит, мне в другую сторону, придется повернуть на девяносто градусов и двигаться вдоль стены. Вряд ли эта база сильно отличается архитектурой от корейской.

Вскоре я оказался напротив двери с электронным замком и сильно озадачился. Если Кило контролирует базу, здесь мне не пройти, нужна взрывчатка.

Сбоку от двери неожиданно включилась электронная панель. На маленьком экране появились иероглифы – надо было вместе с переводчиком с корейского и китайский язык через эмиттер слить.

Я замер с раскрытым ртом, когда иероглифы сменила надпись на английском. Система опознала меня как гостя из Кореи, сняв данные с эмиттера, открыла дверь.

Не раздумывая, я шагнул в проем и зажмурился от света включившихся на стенах и потолке ярких ламп.

Дверь закрылась автоматически, впереди была такая же. Комната, куда я попал, напоминала дегазационную камеру.

В следующее мгновение лампы стали притухать, вверху зашипел разбрызгиватель, окатил пахнущей химией жидкостью, назначение которой, по всей видимости, убивать вредоносные бактерии.

Ладно, давайте, мойте меня. Я в отличие от вас знаю, где притаилась самая ядовитая. Загудела вытяжка, включился фен, струи теплого воздуха ударили в лицо, и дверь впереди открылась, впустив меня в еще одну комнату.

Свет в ней зажегся, стоило шагнуть через порог, из динамика над входом прогремел короткий торжественный марш, и бравый женский голос сказал что-то на китайском.

Я бы вытянулся в струну, если б мог, и выкрикнул какое-нибудь приветствие, но сейчас было не до шуток и не до предписанных уставом почестей.

Приветственная речь закончилась, и железный механический голос объявил на английском, что я нахожусь на территории резервного командного центра НОАК, включенного в состав объединенных сил «Ворнет». Мне было объявлено, что доступ в инкубатор временно закрыт, случился неизвестный сбой системы и защитные программы блокировали нижние уровни до устранения неполадок. Следом на стене откинулся щиток, выехала кнопочная панель, и голос предложил пройти предварительную регистрацию.

Поколдовав с клавиатурой, я вбил в строку свой личный номер, который когда-то сообщил мне Кило, и получил разрешение пройти дальше.

Без подсказок со стороны было сложно ориентироваться в коридорах, где все надписи и обозначения были на китайском. Лишь в некоторых местах попадались английские аббревиатуры и символы, которые ни с чем не спутаешь, приведшие меня в медблок.

Воспользоваться электронным реанимационным модулем я не рискнул, зато от души напился простой воды из кулера, не обращая внимания на ее застоялый неприятный запах. Порылся в шкафах, обнаружив витамины, высыпал в рот большую горсть и, кривясь от приторного кислого вкуса, проглотил, запив водой. Снова вышел в коридор, рассудив, что медблок всегда располагают так, чтобы из любой точки базы в него было легко и быстро добраться, двинулся вдоль стены, подсвечивая ее фонарем, в поисках схемы этажа.

Поиски в конце концов увенчались успехом – обычная табличка попалась на первом же перекрестке. Я постоял в раздумьях, прикидывая, в каком крыле находится центральный пост и где могут располагаться серверные, посветил на потолок, мысленно представил, как протянуты коммуникации на этаже, и поплелся в сторону убегавших по стенам кабелей и широких вентиляционных рукавов, поглядывая на двери.

На каждой было смотровое окно, за которым в темноте скрывалась комната, где что-либо рассмотреть в луче слабого фонарика не представлялось возможным. Я бы непременно проскочил мимо серверной, если бы не мерцавший внутри нее свет диодных лампочек на оборудовании и непрерывный гул кондиционеров под потолком.

Электронная кнопочная панель у входа не приняла мой личный номер, механический замок на двери от нажатия рукояти не сработал. Тогда я простучал дверь в нескольких местах, убедился, что внутри есть полости. Осмотревшись, вскрыл пожарный шкаф, с большим трудом выкатил оттуда тележку с двумя баллонами-огнетушителями, закрепленными параллельно друг другу. Установил их напротив входа в серверную, задней частью к двери, чтобы было хоть немного место для разгона.

Судя по конструкции, дверь была не бронированная, скорее всего каркасная, из жести или алюминия, обитая пластиком. Взял из шкафа пожарный топор и чуть не уронил себе на ногу.

Тихо выругавшись, подобрал – не хватало еще покалечиться в самый важный момент! Занес топор над головой и обрушил обухом и рукоятью на клапаны огнетушителей.

С шипением из баллонов вырвались пенные струи, толкнув тележку к двери. Раздался звон, скрежетнул прогнувшийся под давлением металл, с треском лопнул пластик, и дверь вверху сошла с петель.

Тележка перегородила проем, пришлось дождаться, пока разрядятся огнетушители, и только потом пробраться в серверную.

Огромный зал с множеством технических шкафов, выстроенных рядами, напоминал информаторий. Наверное, в реальности на командном центре «Ворнета» имелся в точности такой же зал, а объемная схематичная модель информатория, которую мы посетили в русском секторе, была проекцией, копирующей его в симуляторе.

Я пошел вдоль шкафов, глядя, как мигают лампочки на серверах за стеклянными дверями. Глобальная автоматизация… Зачем? Зачем она нужна была миллиардам? Неужели люди могли так легко бросить все и спрятаться в вирте?

Пройдя между рядами, я вышел на открытое пространство, где стоял овальный подиум, под потолком был симметрично расположен другой овал. Между ним и подиумом протянулся столб мягкого света, и в этом столбе мерцала объемной голограммой человеческая фигура.

– Мы должны поговорить, Денис, – сказал Кило.

На меня смотрело детское лицо с чистыми голубыми глазами.

– Должны? О чем? – Я перехватил покрепче топор.

– Вы, люди, не готовы вернуться в реальный мир. Вы бросили его, предали, сбежав от проблем.

– По-твоему, война и тысячи смертей в виртуальности – это не проблема?

– Люди не способны выжить в хаосе. Всегда будут сбиваться в кучи, которые возглавит признанный ими лидер, определяющий дальнейшую политику возникшего социума.

– Желаешь убедить меня, что станешь таковым?

– Хочу предупредить. Выпустив всех в реал, ты ничего не изменишь. Голод, эпидемии, войны и разруха – вот что получат люди, покинув платформы. Варварской эпохи не миновать. Но можно все уладить, если немного изменить принятую модель. Я смогу контролировать секторы внутри и снаружи. Безграничность виртуального пространства открывает перед вами фантастические перспективы. Места хватит всем. Я буду строить в реальности фабрики по производству роботов, осваивать и внедрять новые виды энергии для подпитки платформ. Все будет функционировать как часы, нужно лишь пружину вовремя заводить и следить за шестеренками. Пройдет некоторое время – и виртуальный мир станет совершенен. Неужели ты не хочешь жить в нем? Жить, не боясь умереть от болезни и голода, жить всегда молодым и сильным, жить с любимой женщиной, ни в чем не нуждаясь?

– Люди ведь всегда торопятся. Помнишь? Большинство не доводит начатое до конца. Не хочет слушать тех, кто думает. Так? – Я крепче сжал топор. – Пора заканчивать урок.

– Мы можем договориться. Хочешь – оставайся в реальности, забирай Бридж и друзей, я помогу собраться вам вместе. Будете контролировать базы и фабрики. Понадобятся еще руки – поднимете из инкубаторов новых людей, которые будут работать на вас.

– Вот именно, работать, но не строить будущее.

Я перехватил топор, повернулся к шкафам.

– Одумайся, Денис! Тебя же убьют ради куска хлеба или оружия, когда выпустишь миллионы варваров на поверхность. Тебя будут ненавидеть те, кто лишился бессмертия, инвалиды, умирающие от неизлечимых болезней.

Пройдя вдоль рядов, я остановился напротив первого, поплевал на ладони.

– А когда они узнают, что ты убил ребенка, проклянут и назовут чудовищем! Я позабочусь об этом!

Я усмехнулся – война имеет много отражений. Но у войны не может быть детского лица. Война – это не игра.

– Не позволю, – сказал я. – Лучше стану чудовищем.

Топор с хрустом пробил стекло на двери и вонзился в стойку с оборудованием. Кило что-то кричал мне, угрожая, но я переходил от шкафа к шкафу, круша серверы.

Когда силы почти иссякли, стал взламывать задние стенки шкафов и резать провода. Вскоре голос ИскИна смолк, пропал свет голограммы, озарявшей зал. Но это ничего не значило для меня – пока есть что крушить в этом месте, не остановлюсь. А закончу в Шанхае, вернусь в Сеул, оттуда – в Москву и так буду странствовать до тех пор, пока не разрушу серверные по всему миру и не выведу людей из инкубаторов, потому что я не скотина, которую выпасает электронный пастух, я – солдат, дававший присягу, клявшийся защищать и оберегать, я тот, кто ставит точку в войне, поднимая флаг над территорией поверженного врага.