Глава 7. Погрешность в один день
— Мама, мама, я нашла братика!
Маленькое светловолосое чудо в снежно — белом платье повисла на руке статной красавицы.
— Где, моя радость? — Мягко вымолвили в ответ, приседая рядом.
Серебряное шитье платья коснулось пыли мощеной дорожки, но хозяйку драгоценного наряда совсем не заботила материальная роскошь — счастливая улыбка зеленоглазого чуда ценилась куда дороже.
— Во — от там! — Уверенно тыкнула пальчиком дочка, указывая на забор с чуланом. Заметила взгляд матери и спрятала пальчик за спиной. — Серый фургон с маленьким окошком, — на этот раз девочка почти не шевельнулась, умудрившись указать точное положение взглядом и поворотом подбородка.
— Амир, — чуть повернула голову госпожа.
Позади склонил голову смуглый мужчина с короткой, аккуратно стриженной черной бородкой, но не сдвинулся с места. Зато чуть ли не бегом унеслась в указанную сторону пятерка безликих, почти одинаковых крепких парней в черных костюмах.
— А главное — р — ра! И искры во всю сторону! — Тем временем торопилась поделиться маленькая принцесса, вскидывая руки вверх и кружась вокруг матери.
Взрослая же красавица с улыбкой на устах и скрытой тоской в глазах смотрела на неказистое здание на границе поляны, в тени огромного циркового шатра. Вот мелькнули тени подле строеньица, перекрыв все подходы и буквально выдернув хлипкую дверцу. Один из дружинников скрылся внутри и появился через мгновение — в самом деле, что в том закутке смотреть. Грусть сжала сердце — дружинник отрицательно качнул головой.
— Показалось тебе, солнышко, — Погладила мама дочку по волосам. — Нет там твоего братика.
— Но! — Насупилась было девочка, но тут же словно воздух из нее выпустили — даже сгорбилась немножко. — Я буду искать, мам. Я его найду!
— Обязательно, радость моя, — госпожа коснулась ее лобика устами. — Хочешь на карусели?
— Нет, — хлюпнула носом принцесса. — Поедем домой?
— Хорошо, только сначала мы купим тебе самое вкусное мороженое!
— Здорово, — совсем не весело прозвучало в ответ, но тут же девочка исправилась, выдав искренне, — Спасибо!
К паре ненавязчиво подкатил мороженщик в белоснежном переднике, с ярким и цветастым холодильником на колесиках. А внутри того холодильника — чего там только не было!
Два очарования — зрелое и юное, медленно шли по тропинке в сторону выхода, огибая столь же неспешно идущих людей, иногда обгоняя, иногда давая себя обогнать. Мороженое медленно, по крохотным кусочкам, таяло в девичьих устах. Позади них так же лакомились мороженым — шесть мужчин, во главе с Амиром, которым девочка так же щедро купила по мороженому. Только вот держали они вафельные рожки скорее как ножи, а само мороженое отрывали кусками — в те моменты, когда девочка поворачивалась к ним — естественно, не забывая улыбаться.
— И все равно он там был, — скорее из вредности пробурчала девочка, останавливаясь перед черным минивеном.
— Когда-нибудь все придет, — подмигнула ей мама и одарила еще одним поцелуем — в очаровательный носик. — Ты обязательно его найдешь.
— Угу. — С кислым видом кивнула принцесса, глянула в сторону оставшегося позади парка и решительно шагнула к машине (дверь отъехала в сторону словно по — волшебству), придирчиво посмотрела на десяток аккуратно пристегнутых ремнем безопасности игрушек и уцепилась за крупного — в половину ноги — игрушечного зайца.
— Амир.
Дядька Амир мягко отстранил девочку в сторону и с искренней улыбкой подал девочке угловатую игрушку.
— Спасибо!
Принцесса столь же внезапно, как расцвела улыбкой, замерла закрыв глаза и утратила вообще какие-либо эмоции — будто спала без снов. Открыв глаза, внимательно огляделась по сторонам, решительно шагнула к скамейке возле входа и запрятала игрушку в кустах позади.
— Это — братику! — Категорично заявила юное очарование.
— Хорошо, — с грустью улыбнулась ее мама. — Амир, едем.
Принцесса тут же подлетела к дядьке и требовательно протянула к нему руки — не забыв робко и застенчиво улыбнуться.
— Ами — ир… — Заворчала старшая госпожа, но дядька уже кружил счастливо визжащую пигалицу на руках, а затем так же ловко усадил на кресло минивена, застегивая ремешок.
В машине словно ожили — секунда назад ни движения, а сейчас две красавицы — нянечки уже вовсю обихаживали юную госпожу, меняя ей обувку на мягкие тапочки, оттирая где-то испачкавшиеся щечки. Правда, делали это молча и не сюсюкая, с опаской поглядывая на смуглого мужчину возле машины. Дядька Амир такие нежности с будущим воином рода не терпел. И плевать ему было, что тому воину девятый годик! Но все свои ворчания нянечки разумно держали при себе.
Дверца захлопнулась, отсекая сантиметрами зачарованной стали и стекла юное чудо от взрослых проблем. Минивэн тихо взрыкнул волховским мотором, давая место длинной сигаре лимузина — для матери госпожи и ее спутника. Стоило и этим дверям захлопнуться, как некая магия буквально сковала посетителей парка — парочки, семейные группы, одинокие романтики внезапно теряли интерес к своим занятиям, клеткам с дивным зверьем и аттракционам, принимали отрешенное и сосредоточенное выражение лица, бросали в урны леденцы и мороженые, книги и билеты и направлялись на выход. Аккуратно снимали с себя форму продавцы и билетеры, накидывая на плечи одинаковые пиджаки. Дрожали ветви на деревьях, стряхивая к подножию человекообразные скопления листвы и веток с длинными и тяжелыми винтовками. Через пять минут из парка исчезла большая часть народа — не в воздухе растворилась, а организованно загрузилась в десяток черных автомобилей, уверенно влившихся в длинную черную стрелу кортежа — километровой длины. На острие той стрелы — два турбированных джипа с косыми лезвиями отвалов под рев сирен сшибали на обочину все, что посмело вылезти головным машинам на встречу или стояло слишком близко к дороге. Князь этих мест будет явно недоволен. Тем, что были в его городе, но не зашли в гости, разумеется.
Быстрая езда — все равно ожидание. А ожидание и тишина порождает разговоры.
— Я боюсь за Ксюшу. Это уже походит на какую-то манию. Она тыкает пальцем в небо, и мы несемся сломя голову на край мира. — Высказалась госпожа, глядя на пролетающий за окном город.
— Всего раз в месяц. — Уточнил Амир, рассматривая другую сторону города. — Принцессе полезны новые впечатления, новые места.
Его голос звучал совершенно безо всякого акцента, низко, с легкой хрипотцой, безо всякой спешки. Легко заслушаться и потерять запал.
— Но ведь она страдает!
— Мы все скорбим, — дипломатично ответил тот, которого нельзя назвать начальником охраны, но дело жизни которого — охрана принцессы.
С одной стороны, это позволяло говорить, что угодно. С другой — лучше защищать тех, кто склонен тебе верить, доверяет и хорошо относится.
— Кроме этой с — сволочи, — начала заводиться леди.
— Ваш муж желал лучшего для семьи и рода, — Амир знал слова, которые надо произнести и которые он произнесет уже не первый раз.
— Бывший! Бывший муж! — словно выплюнула женщина.
— Воспитание Оракула — всегда боль и поиск. Как воспитывали вас, госпожа.
— У меня забрали мать! — В тихой ярости прошипела гневно — красивая фурия.
— И вы нашли ее, — качнул плечами телохранитель принцессы.
— В шестнадцать! Все это время я росла среди…! — прервала гневную отповедь леди и за мгновение вернула себе милый, чуть рассеянный облик. — Я не могу допустить, чтобы такое случилось с Ксенией.
"Не хочешь потерять влияние на дочь", — осталось невысказанным мужскими устами.
— Уверен, принцесса очень быстро найдет брата. — Вместо этого произнес Амир. — Она уже знает, что он жив. Она видит образы вокруг.
— Образы без даты, фрагменты мест, разбросанных по всему миру? Кем, по — твоему, станет мой сын? Путешественником? Или неграмотным перекати — полем без гроша в кармане?!
— Это значит, что твой сын проживет долгую жизнь. Радуйся и благодари Всевышнего.
— Будет ли та жизнь счастливой? Мне было бы спокойней, если бы мальчик был под опекой, — шепнула леди.
В ответ прозвучала тишина. Потому как и Амир и дама знали — озаботься они безопасностью ребенка, и будущий Оракул просто подойдет и спросит, с какого перепуга они прячут от нее любимого братишку. И не станет искать, напрягая силы своего дара, подчиняя его своей воле, ставя его на службу — себе и Клану.
Тяжел и сложен путь обретения дара, тернист и болезненен. Только через боль и муку, скорбь по родной крови может быть он взращен. Не помогут уловки и хитрости — дар пройдет по родной крови к самому началу истории и выявит фальшь. Зато приз — огромен. Птицей лететь над полотном истории, заглядывая за горизонт, прослеживая ниточки жизни любого человека… Многие хотели бы этого могущества — что передавался только по женской линии Веденеевых, пробиваясь на свет лишь у единственной из целого поколения — да и то далеко не каждого.
Десять лет назад мать Ксении продали в другой род, посчитав сделку выгодной — слишком слабым был дар младшей принцессы рода. Слишком сильно ненавидела она родню, чтобы остаться с ними под одной крышей. Слишком много плохого случилось за шестнадцать лет бессмысленных попыток пробудить талант. Слишком много зависти было в глазах родных и двоюродных сестер. Очень много этих "слишком" для хрупкой девушки — на свою беду, еще и неземной красоты.
Веденеевы решили, что у такого слабосилка нет шансов на продолжение дара — тем более второе поколение подряд. Что не помешало взять воистину царский откуп и заодно спихнуть нелюбимую кровь.
Софью продали даже не в жены — просто еще один клан попытался разобраться в чуде Божьего промысла. В бумагах фигурировал "генетический материал — один комплект", а с суммы договора даже заплатили налоги…
Но тут случилось то, что очень редко бывает у деловых людей. Глава клана — покупателя, впервые осматривая юное и гордое приобретение — главным образом, дабы лично посмотреть на то, что обошлось ему в годовой бюджет — влюбился. Вообще, люди такой величины лишены подобного недостатка, предпочитая действовать из понятий целесообразности и руководствуясь бизнес — планом, но тут нашла коса на камень.
Потому как сложно игнорировать пророчество — особенно если оно изречено подлинным (отчет на трех тысячах страницах, сотня страниц заключения, шесть страниц аналит — справки, виза казначея "берем") оракулом. Софья предрекла, что родит ему ребенка, которым он будет гордиться.
Обещаниям не принято верить, но что делать, столкнувшись с истинной правдой — особенно такой? Что-то щелкнуло в голове, заводя пружины древнего механизма, родом из пещерного века — и бесчувственный человек — монстр поплыл.
Через год родилась дочь — к тому времени о причине, по которой приобретали девушку, горевал только отдел генетиков, но исходя из чувства самосохранения даже не напоминал о запланированной программе исследований (не было там в планах любви, не делают такое с любимыми). Казначей втихую распивал коллекционное вино, выписывая на листке нескладные вирши — его разум, пытаясь совместить расходную сумму и слово "любовь", выделывал с прожженным циником странные вещи.
А пара супругов просто радовалась жизни, забыв про скучную генетику — причем настолько позабыв, что дар Ксении наверняка был бы упущен молодыми родителями, если бы… Если бы юное чадо уже в первые месяцы жизни не угадывало в какой руке игрушка, кто стоит за дверью (радостные угуканья — папа пришел), когда придет вредный доктор с холодным стетоскопом (переползание под одеяльце).
Воистину, огромная радость пришла в их семью, в их род. И муж, казалось бы, совсем отринул других жен (увы, политика) ради ее одной и буквально не вылезал из постели, окружая вниманием, засыпая подарками. С каким же восторгом через два месяца она сообщала супругу то, что они уже оба знали от родового врача — сын!
И водоворот восторга и семейного счастья повторился вновь. Пока, во время родовых схваток, случилось что-то совсем непонятное. Вместо родовой больницы — серая громада самолета, напичканного приборами, потеря сознания, роды в дряхлом отделении, поздравление от добрых серых глаз за зеленой маской, приятная тяжесть плачущего новорожденного в руках. И темнота, развеевшаяся уже в знакомой спальне, в Москве.
Когда она узнала, что сотворил муж… Как она кричала!
— Пророчество сбылось, — грустно улыбнулся супруг, недвижно созерцая бешенство матери, потерявшей сына.
Она разнесла полдома, расцарапала ему лицо (виртуозу!)… А дальше пошла апатия… И только лучик солнца — ее дочь, согревал сердце и душу. Леди не была дурой, так что грань умудрилась не перешагнуть, что позволило остаться подле дочери, а не на улице… и не в земле. Софье не нужно было влияния и власти, она просто хотела быть рядом. Потому что стоит хотя бы попытаться управлять Ксенией, настроить против отца или привязать к себе — ее тут же уберут от будущего оружия клана.
— Господин прислал за вами самолет, — голос собеседника отвлек от собственных мыслей. Действительно, "господин" теперь подходит гораздо лучше, чем "муж".
— С Мистратовым? — Как от зубной боли скривилась красавица.
Красота и сила в этом мире должны иметь хозяина. Раньше была родня, потом муж. Теперь отдел генетики робко проталкивал своих кандидатов — к счастью, действительно очень робко, смиренно надеясь на ответное чувство. Не из великой романтики — так повелел господин.
Чувство благодарности у него имелось — иначе бы рожать ей до скончания дней, вовсе не видя дочь. Но все может измениться — если она влезет в поиски собственным даром или помешает дочери обрести силу. А ведь так хотелось хотя бы краем глаза уловить его образ — фотография в документе, отражение в зеркале, в окне или луже, да хотя бы что-нибудь! Не велено — дару дочери проще считать образ из будущего, которое нашла мама, чем отыскать и удержать свой…
— Господин беспокоится о вашей безопасности.
— Да лучше на машине, чем с этой скотиной, — устало помассировала виски леди.
Увы, большая сила иногда не означает острого ума — так и некто Мистратов, "учитель" стихии воздуха, посчитал слова отдела генетики не намеком, а прямым приглашением исполнить роль племенного быка. И простые слова и объяснения тут совсем не помогали.
— Не велено, — подвел Амир черту спору. Ту черту, за которой женщине не положено обсуждать деяния мужчин рода.
Частный аэродром показался через десяток минут — с единственным самолетом на взлетной площадке. У трапа уже ждали — и, судя по мимике леди, был там и тот, кого она совсем не желала увидеть. Однако стоило даме выпорхнуть из дверей, никто и не догадался бы, что Ледяное Совершенство способно испытывать эмоции. И как только у одушевленного душа льда и серебра могло родиться столь непосредственное и подвижное дитя? Принцесса вела себя подобающе тем знаниям, что давали ей учителя манер, но… рядом был дядька Амир, так что можно было немножко пошкодить — средь своих же. Желающим сделать замечание следовало в первую очередь спросить себя — сколько они выживут против "Мастера", который уловил угрозу цели. Вот — вот.
— Сонечка, ты как всегда обворожительна! — Выступил из толпы дюже высокий мужчина в форме второго пилота и лихо подкрутил кончик уса. — А у меня для вас есть шампанское. И два бокала!
Видя, что Ледяная Королева собралась спокойно пройти мимо, Мистратов шагнул было навстречу — но леди резко двинулась навстречу, взмахнув рукой.
Вытянувшийся ноготок, с набухшей на конце желтой капелькой, завис перед глазом.
— Хочешь, я расскажу, как ты умреш — шь?
Воин медленно отступил в сторону, давая пройти.
— В — ведьма, — зло глянул он в сторону двух леди, поднимавшихся по трапу.
Маленькая фигурка замерла и медленно повернулась.
— Братик тебя накажет, — выдохнула маленькая принцесса.
Мистратов отшатнулся, но почти сразу будто бы наткнулся на стену.
— Я, канэчна, не братэк, но… — Шепнуло ему в ухо нарочито небрежно.
