ГЛАВА 10

Рамстан не стал возражать против очевидного. Конечно, это мог быть и другой толтийский корабль, но он сомневался в этом. Насколько он знал, на Толте было только два алараф-корабля. И этот, должно быть, последовал за ними с Калафалы. Это доказывало, что тенолт имели более развитую технологию, нежели предполагали земляне. Незадолго до последнего рейса «Аль-Бурага» земные алараф-специалисты создали прибор для детекции вибраций, вызываемых прохождением кораблей по «туннелям». Это было довольно примитивное оборудование, позволяющее лишь засечь след корабля, прошедшего здесь не более десяти или двенадцати часов назад. Ученые полагали, что ко времени возвращения «Аль-Бурага» на Землю ДВЭ будет обладать более высокой избирательностью и большей чувствительностью. Тенно покачал головой и промолвил: — Возможно, это всего лишь совпадение и они не преследовали нас. Трудно поверить, что их ДВЭ лучше, чем наш. Фактически мне не верится, что он у них вообще есть.

— Вы показываете свою предубежденность, — возразил Рамстан — Из того лишь, что они поклонялись — то есть поклоняются — идолу и следуют другим обычаям, которые мы считаем признаками отставания, если не регресса, еще не следует, что их наука находится на низком уровне… Как бы то ни было, — продолжил он, прервав сам себя, — они здесь. И можно предположить, что они преследуют нас все по той же причине, что и раньше.

Тенно и Язди искоса посматривали друг на друга. Быть может, оба они думали о том предмете, который их капитан принес на корабль в сумке? И если так, то почему им не хватало смелости прямо сказать об этом? На их месте Рамстан высказал бы все. Боялись ли они его? Или же боялись показать себя глупцами, если вдруг окажется, что они не правы?

— Для начала, — сказал Рамстан, — нам следует попытаться связаться с ними. Быть может, на этот раз они ответят. Если нет, то мы уйдем в прыжок. Если это не совпадение, если у них и в самом деле есть ДВЭ, они последуют за нами.

Тенно с сомнением спросил:

— И что тогда? — но повернулся и сказал что-то разер-оператору, который отдал приказ своему помощнику на мостике второго уровня. Почти сразу же тот сообщил, что пытался связаться с тенолт, но не получил ответа. Однако неопознанный корабль (его продолжали именовать так) прощупывал «Аль-Бураг» разерами и радарами.

— Они не захотели говорить с нами на Калафале и не хотят говорить сейчас, — хмыкнул Тенно. — Почему же они гонятся за нами?

— Мы должны точно убедиться, что это так, — отозвался Рамстан.

Он неохотно отдал приказ возвращаться в валисканское окно. Этот маневр включал в себя полный круговой разворот, занимавший пять часов. Чужак начал разворачиваться через несколько минут спустя после того, как это сделал «Аль-Бураг».

— Они сделали это, — отметил Рамстан. — Нет смысла уходить в алараф-прыжок. Установите снова курс на Вебн, Тенно.

Звезды на обзорном экране закружились, и «Аль-Бураг» лег на прежний курс, ориентируясь по конфигурации созвездий и положению вебнитского солнца. Когда корабль впервые достиг этого окна, то у него, конечно, не было данных о расположении звезд. Но теперь навигаторы уже вычислили курс на Вебн и ввели данные, и теперь корабль мог следовать этим курсом сам. Ему нужна была только команда, устный приказ или нажатие кнопки.

Точно так же он мог нырнуть в любое другое окно, включая и то, что вело на Землю, — по одной только короткой команде.

Рамстан расслабился. Он не желал возвращаться на Валиск, боясь того, что могло скрываться — если это понятие было применимо — в окне. Или оно могло быть в другом окне, связанном с «туннелем», ведущим к окну Валиска. И оно могло появиться неожиданно и без предупреждения атаковать землян.

Корабельные локаторы не засекли столь массивного объекта, как тот, о котором говорила Вассрусс. Следовательно, эта штука могла уйти на алараф-двигателе в другой сектор пространства-времени. Но она могла так же легко вернуться в валисканское пространство и ожидать там. Или появиться в этом секторе в любую секунду.

Рамстан уже выдал кораблю инструкции действий на случай, если появится объект таких размеров и вида, как тот, что наблюдала Вассрусс. Корабль должен был немедленно уходить в алараф-прыжок, даже если это означало, что вынырнет он в неизвестном окне. Но в этом не было ничего страшного, ведь корабль всегда мог совершить обратный прыжок.

Но что, если у этой штуки был своего рода ДВЭ и она может проследить прыжок «Аль-Бурага»?

Тогда корабль мог либо прыгать из туннеля в туннель, известный или неизвестный, либо остаться и сражаться. Образ действий в последнем случае зависел от того, как далеко окажется эта штука, выйдя из туннеля. Если близко, то есть в пределах сотни километров, то останется спасаться бегством. Если штука (или Рамстан должен именовать ее болгом}) будет достаточно далеко, чтобы ее снаряды не смогли поразить «Аль-Бураг» раньше чем через три минуты, то Рамстан использует против нее лазеры, разеры и торпеды, и, как последнее средство, эфиродеструктор.

Все это может уничтожить штуку. Но если она применит свое оружие немедленно после появления в окне, «Аль-Бураг» должен будет нырнуть в другой туннель прежде, чем оно сможет поразить корабль. Болг (итак, он сказал это!) может выплюнуть триллионы снарядов, превратив их в своего рода завесу таких размеров, что «Аль-Бураг» даже на максимальной скорости, возможной для МГ-двигателя, не сможет избежать ее.

Это зависит от скорости снарядов. С какой скоростью они вылетают из болга?

«Попакапью» держался на прежнем расстоянии от земного корабля. Рамстан хотел бы сбросить, а потом резко увеличить скорость, чтобы проверить, сможет ли толтийский корабль состязаться с ними в прямом и обратном ускорении. Но в данной ситуации сохранение энергии было важнее, чем удовлетворение любопытства.

Приказав, чтобы ему немедленно сообщили, если ситуация потребует его присутствия, Рамстан удалился в свою каюту Он вынул глайфу из сейфа и поместил ее на стол под микроскоп. Он не стал смотреть в окуляр. Вместо этого он положил ладони на оба торца яйцеобразного предмета, слегка постучал по нему, а потом с силой сжал. Как будто он мог выжать что-то из глайфы, как будто сила его устремлений могла преобразоваться в силу рук; и исторгнуть из этой вещи слова.

— Болг явился, — тихо произнес Рамстан. — Я видел целую планету, лежащую в руинах, вся жизнь на ней, все животные и растения убиты. Пропал «Пегас», и я боюсь, что виной тому болг. Я вижу призраков из моего детства и слышу голоса. Быть может, эти голоса принадлежат тебе и эти призраки вызваны тобою? Если ты можешь говорить, словно чревовещатель, почему бы тебе не насылать призраков? Говори! Говори, или, во имя Аллаха, я выкину тебя из корабля в космос и отправлю тебя в падение на звезду!

— Это не причинит мне физического ущерба, — отозвался голос его отца. — Я родилась в пламени звезды.

Слова звучали так, словно исходили из уст живого существа, имеющего зубы, губы, язык и нёбо, — из уст человека. Но это не были колебания воздуха, ударяющиеся о барабанную перепонку Рамстана. Они переносились без посредства материи из глайфы в его мозг и были всего лишь определенными импульсами, порождающими электрические конфигурации. Но Рамстану казалось, что в ушах его звучит голос его давно умершего отца.

Теперь, когда он заставил загадочный предмет говорить, сам он не мок сказать ни слова. Сердце его неистово колотилось, и эти удары отдавались в ушах, как будто он лежал на гигантском футбольном поле и мяч вот-вот должен был нанести ему неотвратимый удар.

Сквозь гул в ушах прорвался голос, словно оборвав вибрирующую басовую струну. Но сердце Рамстана все еще продолжало болезненно колотиться.

— Никакого толку нет от того, что ты боишься меня, — сказала глайфа. — Боишься? Нет, благоговеешь. Это более точно. Нет. Это страх, хотя ты боишься не столько меня, сколько самого себя. Ты боишься того, что можешь совершить. Это неправильно, поскольку ты уже сделал то, что боишься сделать. Слишком поздно.

Может ли безголосая вещь хихикать? Да, она это сделала.

— Нет, это не настоящий смех. Я просто вызываю в тебе ощущение смеха. Мне смешно. Не имеет значения. Слишком сложно объяснить. Скажи мне, зачем ты хотел поговорить со мной?

В каком-то смысле глайфа могла читать его мысли. В другом смысле — нет. Она говорила ему, что считала его электрическую матрицу, пульсирующую конфигурацию нервной системы, когда он появился в Великом Храме в столице Толта. Она могла видеть его как скелет из переплетенных светящихся жил, как вихри крошечных звездочек и кометных хвостов. Она вторглась в его разум и составила определенную конфигурацию импульсов, и это заставило Рамстана желать заполучить глайфу так, как он никогда и ничего на свете не желал. Она окутала его облаком пламени, вихрем энергии, который ослепил бы всех вокруг, если бы они могли его видеть. Возможно, какой-то отблеск увидел Бенагур и края облака коснулась Нуоли.

Глайфа обладала огромными возможностями, но и у них были определенные пределы, и одним из ограничивающих факторов было расстояние. До того как терранские астронавты вошли в помещение, где находилась глайфа, она не могла определить, кто из троих ей нужен.

«Я целые зоны ожидала одного, а в итоге получила троих, — говорила глайфа. — Воистину примечательно. Вне всякой вероятности. Но так оно было. Как говорите вы, земляне: „Не было ни гроша, да вдруг алтын“».

Глайфа с самого начала имела возможность говорить с Рамстаном, поскольку он знал урзинт. Но при этом она вынуждена была «использовать» собственный голос Рамстана. В промежутке между первым и вторым ее разговором с ним она изучила терранский и арабский языки. Она могла «видеть» все значения слов и образов, пульсирующих в сознании Рамстана.

По крайней мере так Рамстан объяснил столь быстрое обучение глайфы обоим языкам. Своего объяснения глайфа не дала.

Она вызывала в сознании Рамстана должные слова в должном порядке. В некотором смысле он говорил сам с собой. В другом смысле он вел диалог с глайфой. Если бы его спросили, какое отличие между этими двумя смыслами, то он не смог бы объяснить.

Наконец Рамстан «сглотнул комок» в ментальном «горле» и негромко сказал:

— Вот что случилось с тех пор, как я в последний раз говорил с тобой. Или ты уже знаешь об этом?

— Расскажи мне подробнее.

Рамстан рассказал, чувствуя, что глайфа, кажется, забегает вперед его слов, чтобы докопаться до корней каждого слова или образа, увидеть все растение целиком, корни, ствол, листья, цветы, сучья — и все это за один невероятной быстроты взгляд.

Как ни странно, глайфа, кажется, больше заинтересовалась призрачным гостем в отеле, нежели всем остальным. По крайней мере это было первое, о чем она спросила.

— Ты считаешь, что это в самом деле был аль-Хизр?

— Я не знаю, что и думать, — ответил Рамстан. — Это может быть спроецированное вовне мое представление об аль-Хизре. Субъективный образ, показавшийся объективным. Или это может быть… я не знаю что.

Глайфа хихикнула. Но Рамстану этот смешок показался злым.

— Никакого злого умысла или заговора, — сказала глайфа. — Быть может, скрытность. Но по веским причинам. В свое время все, что должно быть открыто, будет открыто. Но я заверяю тебя, что ты не будешь ввергнут неподготовленным в поток событий, требующих от тебя твердости и зрелых, спокойных решений. Это в том случае, если придет время. Если нет, то… Ну, мы посмотрим. Эта вебнитка, Вассрусс, собирается поднести тебе три дара, и ты не имеешь представления, что это такое. Но из твоих слов о том, что случилось прежде этого ее обещания, я знаю, что за дары тебя ожидают. Я воистину удивлена, а, поверь, удивить меня нелегко. Во-первых, вы трое пришли после ожидания столь долгого, что ты даже и вообразить не можешь такой длительности времени.

Трое разом. Затем дары Вассрусс. Они вполне могли затеряться в космосе или попасть к кому-либо другому. Но ты явился, подходящий Али-Баба, как говорят у вас в Новом Вавилоне. В безбрежности космоса было единственное место, которое я избрала бы, если бы знала о наличии выбора. Но я не знала, и все же вы явились туда.

— О чем ты говоришь?

— Еще не время рассказать тебе об этом. Хотя, как я уже говорила, если события того потребуют, мне так или иначе придется рассказать тебе. Но я была права, избрав тебя. Быть может, ты один из тех исключительно редких типов, которые служат словно магнитом для невероятных событий. Из тех, чья матрица опровергает принцип вероятности. Такие личности бывают, хотя доселе я не встречала никого из них, и я по-прежнему не уверена касательно тебя. Возможно, это они…

— Они? — переспросил Рамстан.

— Не имеет значения. Во всяком случае не сейчас.

Рамстан взорвался:

— А что делать с толтийским кораблем? Его капитан определенно собирается вернуть тебя обратно! И, я уверен, он жаждет отомстить мне, если не всему экипажу, за святотатство! Но он не осмеливается предпринять ничего, что могло бы уменьшить его шанс вернуть тебя! Итак, он следует за нами, прячется в тени, выжидает первого же удобного случая, а потом — бабах, вот он! И я не могу объяснить своему экипажу, почему он преследует нас!

— Ты найдешь какой-нибудь способ разрешить эту проблему. Может статься, ты должен будешь, сразиться с ними. В этом случае ты должен будешь убедить свой экипаж, что толтийский корабль представляет собой смертельную угрозу. И ты должен будешь спровоцировать его нападение на вас.

— Ты понимаешь, что говоришь? — воскликнул Рамстан.

— Успокойся. Твои эмоции выводят меня из равновесия. Да, я понимаю. Ты же, к несчастью, не понимаешь, что ставка больше, нежели судьба нескольких сотен тенолт. Или нескольких сотен землян. Или даже нескольких миллиардов валискан.

— И какова же ставка? — закричал Рамстан. Голос его отразился от переборок, и они задрожали, словно «Аль-Бураг» откликнулся на боль и недоумение своего капитана. Если главный инженер Индра в этот момент подключался к нервным узлам корабля, он был встревожен.

— Например, твое бессмертие.

— Я и не думаю о нем! — прошипел Рамстан.

— Нет, конечно, нет. Не в данный момент. Однако я не могу тебе сказать, каковы ставки. Не сейчас. Ты мне не поверишь. Или, если поверишь, можешь лишиться рассудка. Я защищаю тебя, поверь. Но ты ведь вынужден верить мне, не так ли?

— Проклятье! — выкрикнул Рамстан. — Зачем ты соблазнила меня?

— Того, кто устойчив к соблазну, нельзя соблазнить, — сказала глайфа. — Ты сам себя соблазнил. Когда я сделала тебе предложение, ты не обязан был принимать его. Я не пользовалась ни магией, ни гипнозом. Твоя воля была совершенно свободна, или, по крайней мере, свободна настолько, насколько это возможно. Это был твой выбор.

Ты сказал «да». И твои сомнения всего лишь… Первое побуждение было глубже.

Рамстан ничего не ответил на это. Наступило молчание. Возможно, глайфа была попросту ошеломлена взрывом эмоций со стороны Рамстана.

Неожиданно молчание прервалось.

— Бранвен Дэвис, эта женщина, которая так привлекает тебя… Ты не думал о том, что между нею и тенолт может существовать связь?

Рамстан был потрясен:

— Как это может быть?

Он оборвал себя, но глайфа читала образы и эмоции, рвавшиеся из его сознания наружу, словно грешники из внезапно распахнувшихся адских врат.

— Я не знаю. Ищи сам. Я ведь только обсуждаю такую возможность.

— А я-то думал, что я параноик.

— Не позволяй своим чувствам влиять на здравый смысл. А что касается паранойи, то любой, у кого хватает воображения представить себе все возможности, автоматически становится параноиком.

— Я не вижу… Ну, понятно, может существовать очень малая возможность. Но если даже так, то она, во всяком случае на данный момент, не так важна. Что более насущно — так это монстр, плюющийся метеоритами, не так ли?

— Очевидно.

— И ты не скажешь мне, что он из себя представляет?

— Когда ты попадешь в некое определенное место и встретишь некую личность — если это случится, — тогда я и скажу тебе. До этого я не должна говорить ничего. — Рамстан стукнул по столу кулаком. — Я наслаждаюсь этим великолепным выражением эмоций, даже если оно вредит мне, — сказала глайфа. — Но в то же время я сожалею, что ты так плохо владеешь собой.

Из переборки раздался голос доктора Ху: — Капитан! Вебнитка желает говорить с вами. Она говорит, что это чрезвычайно срочно. По моему мнению, сэр, она долго не протянет.