Глава 3

В пяти тысячах миль от крошечной квартирки Ионы, в тесной тюремной камере, один состоятельный человек тоже не спал.

Мэтью Грейнджер, слушая стрельбу и взрывы снаружи, с удовлетворением отметил, что эти звуки обозначали не что иное, как падение американского правительства. Он в очередной раз взглянул на часы. Если Грейнджер рассчитал правильно, его сторонники доберутся сюда в течение следующих десяти минут. Через двадцать минут он выберется из тюрьмы и меньше чем через час покинет Калифорнию.

Грейнджер услышал торопливые шаги. Кто-то распахнул смотровое окошко в металлической двери, и он увидел юные голубые глаза, заглянувшие в камеру. Заметив его, глаза просияли.

— Вам лучше отойти немного, сэр, — сказал молодой человек. Грейнджер так и сделал. Он прижался к белой бетонной стене в глубине камеры. Небольшой взрыв сорвал с петель дверь, и в проеме появились его спасители, трое молодых людей в камуфляже.

Верные последователи Грейнджера, его Миллениалы. Он выпрямился на своем убогом подобии кровати, как будто сидел на троне, и обратился к ним.

— Нас ждет самолет? — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Да, сэр.

— А мои ноги?

Юные Миллениалы вкатили в камеру большой металлический кейс и извлекли из него две киберкинетические ноги. Тюремное заключение лишало Грейнджера возможности пользоваться ими, так как они были оснащены оружием.

— Надеюсь, не забыли положить на лед бутылочку «Cuvée de prestige» две тысячи двенадцатого года? — Грейнджер улыбнулся своей тщательно отработанной чарующей улыбкой, способной открывать для него любые двери. Ему было уже под сорок, но он знал, что выглядит намного моложе благодаря своей ангельской внешности и копне непослушных светлых волос. — В этом месте невозможно достать хорошее шампанское, — добавил он.

— Для нас большая честь встретиться с вами, мистер Грейнджер.

— Не сомневаюсь. Могу ли я и дальше рассчитывать на вашу поддержку?

Трое Миллениалов принялись наперебой убеждать его в своей преданности.

— Видите ли, друзья мои, — сказал Грейнджер, — сегодня великий день для Метасферы. Слишком долго она находилась в руках дилетантов. Пора забрать у них мир, который я создал.

— Кое-кто… Кое-кто говорит, — нерешительно начала девушка, — что после освобождения вы собираетесь захватить власть над… над Четырьмя Углами.

Грейнджер защелкнул крепления ножных протезов и снова улыбнулся.

— Так и есть, — ответил он, — и пусть только попробуют меня остановить.

Вспыхнул резкий слепящий свет, и Иона прищурился. Его мать, Мириам, примостившись на краешке своей кровати в передней части автобуса, включила флуоресцентную лампу. С минуту она смотрела на Иону печальными глазами, не произнося ни слова.

Иона ненавидел эту тишину, которая все чаще воцарялась в их квартирке. Каждый день его мать молча сидела напротив него за завтраком, уставившись в пространство. Но сейчас все было по-другому.

Сейчас мать Ионы смотрела ему прямо в глаза со странным выражением, которое, должно быть, представляло собой смесь злости и разочарования.

— Я думал, что могу выиграть, — прервал он молчание, надеясь, что мать поймет.

— Это небезопасно, Иона, — в конце концов проговорила она. — Я слышала звуки взрыва, а тебя не оказалось в гамаке.

Она смахнула слезы рукавом своего халата:

— Я не могу потерять еще и тебя.

Иона не знал, что сказать. Он чувствовал себя виноватым.

— Это еще не говоря о том, что тебя могли поймать за нарушение комендантского часа, — продолжила она испуганно. — Возможно, если бы я запретила тебе вылазки в Метасферу…

— Ты не имеешь права! — оборвал Иона, не предполагая, что его слова прозвучат так резко. Он слышал подобные угрозы от матери и раньше. Она была метафобом и никогда не выходила в интернет. Но для Ионы все самое значимое находилось там: его школа, их сувенирный магазин и единственный из его родственников, бабушка. Он знал, что мама никогда не воплотит свои угрозы в жизнь.

— Мне жаль, — сказал Иона, — но я действительно думал, что могу выиграть, и тогда нам хватило бы денег, чтобы…

— Но я зарабатываю в банке, — возразила мать.

— Я знаю, мама, знаю, но в Метасфере ты могла бы заработать намного больше. Работа в реальном мире — это для…

Иона не позволил себе закончить фразу, но Мириам и так знала, что он хотел сказать. Она отбросила назад свои длинные темные волосы и медленно выдохнула, покачивая головой.

— Для неудачников? — спросила она. — Вот кем ты меня считаешь, верно?

— Конечно, нет, — возразил Иона. — Я просто думаю, что ты была бы гораздо, ну… счастливее, что ли, если бы выходила в интернет.

— Виртуальный мир — это не спасение от реальности, Иона.

Хоть в чем-то Иона был согласен с матерью. Для него виртуальный мир был не спасением, он был полной заменой реального мира. Он был ярче и лучше во всех отношениях; Иона хотел бы вообще никогда не возвращаться в реальный мир.

— Тебе придется продать магазин, — сказала мать безапелляционно. — Ты знаешь, что нам нужны деньги.

— Я могу достать деньги, — возразил Иона. — Я могу снова участвовать в гонке и…

— Нет! Я не собираюсь это обсуждать. Ты должен продать магазин. Другого выхода нет.

Иона знал, что когда-то этот момент настанет, и надеялся победой в гонке избежать или хотя бы отсрочить его. Но теперь мать все решила. Пришло время продать сувенирную лавку, созданную родителями сразу после свадьбы. Она была единственной вещью в Метасфере, которая напоминала Ионе об отце, и теперь он должен был расстаться с ней.