18.

Стражники удалились. Лишь слабый свет факелов в дальнем конце зала освещал помещение.

— Вскоре вы сможете видеть лучше, хотя и ненамного. Прости меня за то, что я до сих пор еще не приблизился к тебе, кузен. Я прикован цепями к стене, железными цепями, не бронзовыми. Когда я попал в камеру в первый раз, этажом выше, я сломал бронзовые цепи и убил четверых, прежде чем стражники забили меня до бессознательного состояния. Я очнулся здесь, закованный в железо.

— Когда они схватили тебя? — спросил Худон.

— Они меня и не схватили. Прикончив десятерых, бросившихся за мной в погоню, я перебрался через реку и скрылся в холмах. Но я был голоден и потому украл теленка с крестьянского двора. Как на грех, мое внимание привлекла к себе дочь крестьянина. Я унес с собой в лес ее и теленка и насытился ими обоими. Но эта сука воспользовалась моментом. когда я повернулся к ней спиной и огрела меня по голове моим же собственным топором! Я очнулся связанным, солдаты ругались и отдувались, стаскивая меня с холма. Этот топор мог бы стать Топором Победы, Пага, но сослужил мне плохую службу.

— Возможно, так и есть, — сказал Пага. — Но в данном случае тебя сгубили глупость и похоть, а вовсе не топор.

— Не думай, что раз я прикован к стене, то не могу добраться до тебя, коротышка. Я вырвал болты из стены и теперь могу дойти до противоположной стены, если только захочу. Все стражники ушли?

— Насколько я могу видеть, — сказал Хэдон.

Раздался скрежет вытаскиваемого из стены металла. Позвякивая цепями, Квазин принялся ходить.

Хэдон обследовал камеру, глаза его, как и говорил Квазин, постепенно приспосабливались к сумрачному свету. Камера была высечена в граните и имела тридцать футов в ширину, шестьдесят футов в длину и около тридцати футов в высоту. Из отверстия в потолке ощущался слабый приток свежего воздуха.

— Там находится воздушная шахта, достаточно большая для того, чтобы вместить тебя, Хэдон, — сообщил Квазин. — Но добраться туда довольно сложно. К тому же, мне говорили, что примерно в десяти футов находится бронзовая решетка, которая не даст возможности пройти дальше.

— Там будет видно, — бросил Хэдон. Он обнаружил дюжину старых одеял, пахнувших плесенью, огромный сосуд с водой, шесть глиняных чашек и шесть ночных горшков. И это было все. Квазин сообщил, что его кормят только дважды в день. В это время ночные горшки меняют на пустые, хотя и не всегда чистые, и пополняют запасы воды.

— Через несколько часов или около того они принесут еду второй раз, — сказал Квазин. — Я не очень уверен во времени, поскольку потерял о нем всякое представление.

— Не проверить ли сейчас, сможет ли кто-нибудь из нас пробраться в шахту, — предложил Хэдон. — Если тебя, Квазин, использовать в качестве основания, я встану тебе на плечи как второй ярус человеческой башни. Затем Кебивейбес, следующий по росту, сможет вскарабкаться наверх.

— Но если мне и удастся это, — сказал бард, — как я заберусь вверх по шахте? И как насчет решетки?

— Я подниму и подброшу тебя, чтобы ты смог упереться ногами в стены шахты, — проговорил Хэдон. — Надо, чтобы ты выяснил, что там выше. Возможно, охранники лгали, когда говорили Квазину, что там решетка.

— Но я могу упасть!

— Тогда помрешь вскорости через денек-другой. И будь благодарен, поскольку избежишь пыток.

— Я бард. Моя персона неприкосновенна.

— Может, именно поэтому ты в тюрьме?

Кебивейбес простонал:

— Очень хорошо. Но я боюсь, что песни великого артиста погибнут, не успев родиться, в стенах этой мрачной камеры.

— Это в компетенции наводящей ужас Сисискен, — подхватил возвышенный тон Хэдон. — Она хозяйка подземного мира и, наверняка, не довольна Минрутом и почитателями Ресу.

Квазин уперся руками о колени, встав под отверстием. Хэдон отошел обратно к двери для разбега. Используя спину Паги, который опустился на четвереньки, в качестве трамплина, он запрыгнул на плечи гиганта. Квазин ухватил его за лодыжки. Какое-то время Хэдон покачивался, потом восстановил равновесие.

— Не так крепко, Квазин, — попросил он. — Ты переломаешь мне ноги.

Пага и Хинокли подняли Кебивейбеса так высоко, как только смогли. Он ухватился за талию Хэдона и принялся взбираться по нему. Дважды Хэдон едва не упал вместе с ним, но умудрялся сохранить равновесие до тех пор, пока Кебивейбес ногами не обхватил его спину. Здесь бард застрял, не способный продвинуться хотя бы чуть-чуть выше.

— Ты свалишься, Хэдон, и я с тобой.

Раздался зычный голос Квазина:

— Поднимайся, бард, или я размозжу твою башку о стену.

Кебивейбес застонал и стал мало-помалу продвигаться вверх. Судорожным усилием он толкнулся вверх, дрыгая ногами. Хэдон повалился вперед, и оба с воплями, с тяжелым стуком свалились на каменный пол.

Хэдон вскочил на ноги, сердито выговаривая:

— Я просил тебя не делать резких движений! Тебе больно?

— Я думал, что сломал руку. Но, кажется, лишь ободрал кожу. Но очень, очень сильно.

Квазин зарычал и, подцепив Пагу за пояс, швырнул его прямо вверх, в шахту. Пага завопил, но обратно не упал. Хэдон, смотря вверх, едва различал его. Спиной человечек уперся в одну стену, ногами — в другую.

— В маленьком росте есть свои плюсы, — улыбнулся Квазин. — Хотя, наверное, я мог бы так же далеко подбросить и тебя, Хэдон. Он загоготал:

— Конечно же, не поймай тебя, твоя голова раскололась бы.

— Пага, ты справишься? — спросил Хэдон.

— С большой потерей кожи. Камень твердый.

Они ждали, казалось, целую вечность. Затем послышался голос Паги, который, видимо, ругался на языке своего племени.

Через мгновение он уже находился у отверстия шахты. Квазин что-то сказал, и Пага упал на руки гиганта.

— Ого, волосатый младенец, ты весь в крови, будто новорожденный! Ты и в самом деле вышел из каменного чрева?

— Не более каменного, чем у женщины, родившей меня, — проговорил Пага. — Опусти меня мягко, слон.

— Может быть, ты желаешь пососать? — смеясь, спросил Квазин и силой придвинул голову человечка к своему соску. Пага укусил его, Квазин судорожно завопил, а Пага упал.

— Вы хотите, чтобы сбежались стражники? — рассердился Хэдон. — Тебе больно, Пага?

— Не так, как этому слону, — ответил Пага.

— Если бы мы не нуждались в тебе, я бы размазал твои мозги о стену! — ревел Квазин.

— Твоя вина, гигант, — сказал Пага. — Ты должен принести мне извинения.

— Я ни перед кем не извиняюсь!

— Успокойтесь, если хотите остаться в живых, — просил Хэдон. — Пага, что ты там обнаружил?

— Охранники не лгали. Примерно в десяти футах в верху шахты есть бронзовая решетка из четырех брусков, спаянных между собой в местах пересечения. Толщина перекладин примерно полдюйма. Концы вставлены в отверстия, выдолбленные в камне. Мне удалось согнуть перекладины, но вытащить их из отверстий я не смог.

— Ты, Квазин, слишком огромен, чтобы вскарабкаться вверх по шахте, даже при условии, что нам удастся засунуть тебя туда. Как ты думаешь, ты сможешь затолкнуть меня внутрь шахты?

— У тебя, Хэдон, слишком длинные ноги, — сказал Пага. — Тебе придется согнуться, словно ребенку во чреве матери.

— Моя мама говорила, что я тяжело ей достался, — пошутил Хэдон. — Так или иначе, но я попытаюсь. Квазин, ты должен подбросить меня достаточно сильно, чтобы влетел в шахту. Встань внизу, поймаешь меня, если я свалюсь.

— Конечно же, постараюсь!

— Надеюсь, — сказал Хэдон. — Никому, кроме тебя, я бы и не разрешил такое.

Хэдон объяснил гиганту, как ему следует поступить. Квазин пригнулся, подставил свои ручища ладонями вверх под Хэдона, который стоял лицом к нему. Затем он приподнял Хэдона, который сам сохранял равновесие, пока его руки не стали на один уровень с коленями. Затем Квазин пригнулся немного и со словами: “Пошел, кузен!”, выпрямился, крякнув от усилия. Хэдон вылетел под углом, немного отклонявшимся от перпендикуляра, подтянув ноги. Он походил на снаряд, выпущенный из катапульты. Плечом Хэдон задел стену, откинулся назад, но теперь ноги, прижатые к грудной клетки, немного выпрямились. И он застрял в шахте ягодицами, свисавшими из нее.

— Посмотрите, я же говорил! — кричал Квазин.

— Успокойся, чудовище, или вся наша работа пойдет насмарку, — вопил Пага.

Подъем был очень болезненный и проходил медленно. Нужно было упираться спиной в стену, а ногами проталкиваться на несколько дюймов вверх. Вскоре он ободрал спину. К тому же, стены в некоторых местах были скользкими из-за крови Паги. Хэдон сжал зубы и, проклиная все на свете и отдуваясь, добрался до решетки. Она была такой, как описал ее Пага. Он пригнул голову, чтобы посмотреть вниз шахты и увидел Квазина, смотревшегося чуть более светлым пятном в темноте камеры.

— Я собираюсь повиснуть на середине решетки, — крикнул он вниз. — Может, мне удастся ослабить ее своим весом. Потом я вновь упрусь и попытаюсь освободить один ее конец.

— Если ты не сумеешь, я поймаю тебя, — заверил Квазин.

Хэдон ухватился за решетку в ее центре и отпустил ноги. Перекладины погнулись; внезапно со скрежетом они оторвались. Хэдон вскрикнул от неожиданности, но тут же сжал зубы. Тем не менее, он подтянул ноги и вновь вытолкнул их обратно. Он скользил дальше и за несколько футов над отверстием шахты остановился. Казалось, его спину покрывают тысячи муравьев.

Он попросил Квазина отойти и с трудом отодвинул решетку, которую держал перпендикулярно, в сторону от себя. Хэдон отпустил ее, она со звоном упала, мгновение спустя он сам свалился на руки Квазина.

— Дело нешуточное. Опусти меня.

— Я принял двойню, — гудел Квазин. — Один с очень коротенькими ножками и волосатый; у другого ноги очень длинные, вдобавок еще и подарок из бронзы. Вы оба и впрямь ужасны.

— Спрячь решетку под одеялами, — велел Хэдон.

— Нет, погоди минутку. Квазин подобрал решетку и принялся ее сгибать. Спустя несколько минут в руках он держал прут, которым со свистом размахивал над головой. — Вот оружие для тебя, Хэдон, хоть и неважное. Я буду пользоваться болтами на концах моих цепей как косой.

— Необходимо узнать, что же на другом конце шахты, — сказал Хэдон. — Пага поднимется вновь, поскольку он самый маленький. Но подождем, пока не принесут еду. А то еще заметят, что не хватает одного заключенного.

Хинокли промыл спину Хэдона водой из сосуда. Когда послышались шаги приближающихся стражников, он и Пага сели спинами к стене. Квазин вновь вставил болты в отверстия и оперся на них. Он пожаловался стражникам, что они принесли маленькие порции. Офицер усмехнулся:

— Слабые заключенные — хорошие заключенные.

Хэдон отметил, что на этот раз прибыло всего лишь десять копьеносцев. Хотя и этого “всего лишь” более, чем достаточно.

Еды было недостаточно, чтобы удовлетворить Квазина, а для других ее хватило с избытком. Пища была плохого качества и состояла из холодного супа из окры, черствого просяного хлеба, кусочков жесткой говядины. Но все ели со смаком, а Хинокли отдал Квазину свой кусок мяса.

— Мы должны поддерживать твою силу, — сказал он.

— Я бы желал, чтобы и другие были такими же заботливыми, как ты , — проворчал Квазин. — Мой желудок так же стремится к позвоночнику, как леопард за антилопой.

— Обождем часок, — сказал Хэдон. — Затем Пага поднимется, если пожелает.

— Я не совсем уверен в том, что моя кожа выдержит еще одну попытку.

— На этот раз поднимусь я, — предложил Хинокли. — Хоть я и тощий старик тридцати шести лет, но вынослив. Но давайте посмотрим, нельзя ли сделать пончо из одеяла. Оно должно предохранить кожу.

Концом бронзовой перекладины решетки Хинокли вырвал отверстие в одеяле и просунул в него голову.

— Последняя новинка моды беглецов, — сообщил он.

Квазину вновь пришлось потрудиться и забросить Хинокли в отверстие. В ожидании его возвращения они то садились, то вышагивали взад-вперед в сумерках камеры. Несколько раз Хэдон всматривался вверх, в отверстие, но смог разглядеть лишь едва различимый исходящий издалека свет. Немного погодя он лег на одеяло, но уснуть не смог. Он как раз собирался подняться, как услышал доносившийся из шахты приглушенный голос Хинокли.

— Я вернулся. Лови меня, Квазин.

Хэдон прыжком поднялся на ноги, и, когда Квазин поставил Хинокли на ноги, спросил:

— Что тебе удалось выяснить?

— Примерно еще в десяти футах выше того места, где была решетка, в горизонтальном направлении отходят две шахты. Отходят одна от другой под прямым углом. Обе шахты достаточно большого размера, так что даже Квазин сможет пройти по ним в полный рост. Я стал спускаться вниз по одной из них и дошел еще до одной вертикальной шахты. По этой шахте, по-моему, осуществляется доступ воздуха в коридор, куда выходит наша камера. В ней установлена решетка, но она располагается всего лишь несколькими дюймами ниже входа в шахту. Наверное, ты сможешь оторвать ее, Хэдон. Я перепрыгнул через нее и продолжил свой путь. Дошел до еще одной шахты, которая под прямым углом отходила от шахты, в которой я находился. Немного вниз и миновал еще одну шахту. Та шахта, по-видимому, ведет в камеру, расположенную против нашей. Я продолжал идти вниз и прошел мимо того места, где стена, похоже, заканчивалась. Наткнулся на еще одну вертикальную шахту и заглянул в еще одну камеру. Она освещалась ярче, чем наша, из чего я сделал вывод, что она расположена ближе к факелам. Я наблюдал и прислушивался некоторое время, но если камера и была населена, люди в ней пребывали в молчании.

Очевидно, эта камера расположена в коридоре, который не связан с коридором, куда выходит наша камера. Я продолжал двигаться на ощупь в потемках, и, конечно же, не смог бы увидеть эти шахты, если бы снизу не проникал свет. Затем я дошел до конца. Там, однако, была еще одна вертикальная шахта. Прислушавшись, я услышал доносящееся снизу издалека журчание воды.

Я думаю, что эта шахта ведет к подземному источнику воды, — продолжал Хинокли. — Тебе известно, не так ли, что имеется подземный водный туннель, связывающий крепость с обоими заливами? Если крепость окажется в осаде, ее защитники не будут страдать от отсутствия воды. Конечно, туннель, скорее всего, охраняется, особенно теперь, когда Минрут опасается нападения со стороны почитателей Кхо. Считается, что секрет существования туннеля мало кому известен, но тот, кто рылся в архивах Великой Башни, как это делал я, осведомлен о нем.

— Была ли лестница в водном туннеле? — спросил Хэдон.

— Я пытался ее нащупать, но если она и имеется, то начинается ниже того места, куда может дотянуться моя рука. Затем я пошел обратно, возвращаясь тем же маршрутом туда, где я свернул в горизонтальную шахту. Боясь заблудиться, я тщательно запоминал, где поворачивал влево, где вправо. Я проследовал вниз шахты и оказался в той же шахте, которая упиралась в водный туннель. Дважды мои ноги касались отверстия, ведущие в шахты, и мне приходилось перепрыгивать через них. По мере продвижения от одной к другой свет, исходящий из них, становился сильнее, из чего я сделал вывод, что вплотную приближаюсь к концу коридора, который располагается за нашей камерой. Более того, две камеры были заняты, а я заметил еще раньше, когда мы проходили по нашему коридору, что в двух расположенных ближе всего к низу лестницы камерах имеются узники.

Но шахта, внутри которой находился я, должна проходить за лестницей. Она шла прямо, примерно на полмили. От нее под прямыми углами отходила дюжина горизонтальных шахт, каждая из которых пересекалась с вертикальной шахтой. Затем я дошел до ее конца и взглянул в верх вертикальной шахты и увидел звезды. Но как добраться туда? Спуск был возможен, поскольку я мог бы опереться о противоположную стену и затем, упираясь, постараться спуститься вниз. Но подняться вверх было невозможно.

Я пошарил вверху на тот случай, если там окажется лестница. И чуть не закричал. Выше, на стене вблизи от меня была бронзовая перекладина! Я ухватился за нее рукой, раскачался, извернулся, ухватился другой рукой и, подтянувшись вверх, обнаружил еще одну перекладину. Конечно, я чувствовал себя неуверенно, поскольку не знал, как давно перекладины установлены в камень. Их могла повредить коррозия, поскольку шахтам этим не менее тысячи лет. Однако, казалось, что было бы разумным заменять их время от времени. Эта шахта должна являться одним из маршрутов бегства, приготовленным для королевской семьи, и в таком случае ее время от времени должны подвергать проверке.

— Ты нестерпимо многоречив! — воскликнул Квазин.

— Пусть расскажет все по порядку, — возразил Хэдон. — Маршрут надо знать наизусть, не то в темноте будем тыкаться, как слепые.

— А как мне забраться в шахту? — чуть встревожился Квазин. — Вы что задумали оставить меня здесь?

— Если и оставим, то вскоре вернемся с канатом, — заверил его Хэдон. — Обещаю сделать все возможное, чтобы вызволить тебя отсюда.

— Слово мужчины Тотема Муравья и моего кузена?

— Да. Продолжай, Хинокли.

— Я поднимался выше и выше, пока не оказался над подземными шахтами. Здесь твердый гранит сменился мраморными блоками. Между ними не было строительного раствора, но пальцами я нащупал швы. Я продолжал двигаться. О, да, попав в шахту, я сразу услышал далеко внизу плеск воды и почувствовал, что ветерок стал сильнее и более влажным. Наконец, подошел к отверстию шахты и высунул наружу голову. К тому времени взошла луна, и потому я мог видеть, хотя мешал дым от Кховота.

— Теперь я находился на крыше и смотрел на восток. Потом свесился из отверстия и выяснил, что в действительности входом является рот одной из многочисленных резных голов, которые украшают крышу.

— Но крыша дворца имеет куполообразную форму, — напомнил Хэдон. — Не слишком ли крут купол, можно ли по нему забраться?

— Пожалуй, так. Если существуют входы в шахту, они должны открываться из апартаментов самой королевской семьи. И потому, спускаясь обратно по лестнице, я ощупывал стену по обеим сторонам. И в одном месте обнаружил едва заметные границы, очерчивающие продолговатую секцию стены. Она имела форму двери, вот так! К тому же, у верхней и нижней части этих едва заметных линий лестница перестала быть непрерывной. Очевидно, ее ступени прикреплены к каменной панели, которая открывается за счет скольжения или падения внутрь. Но я не осмелился простучать ее, хотя надо было бы проверить, есть ли там пустоты. Я подумал, в шахте должно находиться устройство, которое могло бы приводить в действие механизм, открывающий секцию. Но найти ничего не смог. Следовательно, секцию можно было двигать только с другой стороны. Этот маршрут бегства — односторонний.

— Будь у нас был факел, мы бы тщательно осмотрели это место. — сказал Хэдон. — Там может находиться нечто, что ты в темноте рассмотреть не смог.

— Факелы есть! — воскликнул Хинокли. — Слушайте! Я добрался до основания лестницы и раскачивался на нижней перекладине взад и вперед и ногами коснулся входа в шахту. Вернувшись обратно в нее, я ощупал стену в нижнем направлении. Я не смог рукой дотянуться до нижней перекладины, но опустился через край, и действительно, мои ноги вскоре коснулись перекладины. Итак, я стал спускаться вниз, еще ниже, ниже, по-моему, на две сотни футов, добрался до последней ступеньки, опустился, свесив ноги. Кончиками пальцев коснулся сырого камня и затем оказался на каменном полу. Ощупью походил вокруг. Шахта шла вниз примерно на двадцать футов под углом двадцать пять градусов по отношению к горизонтали. Затем я очутился на том, что казалось ровным каменным полом, очень близко от протекающей рядом с ним реки. Осторожно я двинулся вперед, но быстро остановился. Протянутой рукой я наткнулся на дерево и определил, что это лодка. Она необычная, длинная и узкая, с тонкими стенками. От кормы до носа над ней изгибался деревянный полоз. Похоже, ее построили в расчете на скорость. В ней семь весел.

Я прошел дальше примерно десять футов и оказался у самой воды. Затем вернулся и осмотрел место вокруг лодки. Я обнаружил еще семь других лодок. Тут же рядом напротив стены стояло несколько больших бочек. На крышках имелись бронзовые ручки, и потому мне удалось открыть их и пошарить внутри. В одной находились факелы, фитили, кремень и железки, в другой хранилось сушеное мясо и черствый хлеб. В третьей лежали мечи пехотинцев. А в четвертой я обнаружил длинный моток каната.

— Ты принес сюда что-нибудь из еды? — встрепенулся Квазин.

— Забудь о своем желудке, — бросил Хэдон. — Где факелы?

— Я сделал три ходки, — сказал Хинокли. — На полу шахты, прямо над нами — еда, факел и воспламеняющие материалы, а также два меча. И канат. Он очень тяжелый, но я обвязался одним его концом вокруг пояса и тащил за собой.

— Даже в запечатанной бочке запасы отсыревают через короткое время, — сказал Хэдон. — Они должны время от времени пополняться. В каком они состоянии?

— В хорошем, — ответил Хинокли. — Должно быть, их заложили на хранение не так давно.

— Ты справился отлично, — похвалил Хэдон. — Теперь можно сделать одно из двух. Сейчас же подняться в шахту, втащить при помощи каната этого гиппопотама и направиться к лодкам. Мне кажется, что если мы пойдем по водному туннелю вверх и направо, то продвинемся в северном направлении и выйдем в залив Гахете. Таким образом, мы окажемся вблизи вулкана и сумеем скрыться по Дороге Кхо, обогнув вулкан, и выбраться в пустошь за ним.

Второе — это обождать до завтрака. Мы отдохнем, а стражники не станут контролировать нас вплоть до полудня, пока не принесут пищу второй раз. К тому же, видимость днем будет лучше, да и свет, проникающий из шахт, ярче. Но судя по всему, нас утром заберут отсюда. И потому я говорю: нам следует уходить сейчас.

Хинокли застонал:

— Я устал настолько, что и помыслить не могу о возвращении в шахту. Мои мышцы дрожат, а вся спина ободрана. Одеяло быстро превратилось в лохмотья.

— Пага пойдет первым и спустит канат. Он может подержать его, когда Кебивейбес и я будем подниматься. Потом мы втащим тебя и Квазина. При условии, что он не окажется слишком огромным и сможет протиснуться.

— Пага, скинь мне сначала немного еды, — попросил Квазин. — Я голоден.

— От еды ты станешь еще тяжелее, слон, и распухнешь так, что не сможешь пролезть. Когда ты ешь, твое пузо раздувается, как капюшон кобры.

— Вы, двое, приготовьтесь, — велел Хэдон. — Каждая минута на счету. И …

— Кхо, что это? — заревел Квазин.

Хэдон услышал гул и почувствовал легкую тошноту. Нескольких секунд он не понимал, что происходит. Ему казалось, что он стоит на чаше с желе или на плоту, который подбрасывается то вверх, то вниз. Потом он крикнул:

— Землетрясение!