Глава 16
Холланд не стал отзывать полицейских. Но вовсе не из-за того, что верил в невиновность Нокса. Он считал, что ставки слишком велики и плохие парни обязательно предпримут вторую и третью попытки, а если потребуется, четвертую и пятую. Поэтому охрана Джанет Солтер будет оставаться с ней до тех пор, пока не закончится процесс.
Затем Джей Нокс начал говорить, и все снова изменилось.
Нокс заявил, что носит пистолет для самозащиты и что он всегда так поступал. Он сказал, что впал в депрессию из-за истории с автобусом и его разозлило, что его наниматели не заплатят ему денег. И еще ему не нравились извращенцы, у которых его поселили. Он постарался подольше просидеть в кафе, но его потревожил Ричер, поэтому ему пришлось отправиться на долгую прогулку. Нокса переполняла ярость, и ему хотелось от нее избавиться. Наконец он оказался возле маленького моста-эстакады через замерзший ручей и увидел плакат: «Мост замерзает раньше, чем дорога». Гнев ударил ему в голову, он вытащил «Глок» и выстрелил в плакат. Нокс заявил, что готов принести свои извинения, но тут же добавил, что почти все дорожные знаки, которые он видел поблизости, пробиты пулями.
Нокс помнил, где находится мост, помнил, где стоял. Он был практически уверен, что знает, куда упала гильза после выстрела.
Естественно, Петерсону было известно, где находится мост-эстакада. Нокса арестовали не так далеко от него. Петерсон пришел к выводу, что Нокс действительно там побывал; более того, снег еще не полностью замел следы, которые вполне могли ему принадлежать. Едва ли там прогуливался кто-то другой. Местным жителям в тех местах нечего делать. Петерсон послал на проверку патрульную машину. В багажнике у нее лежал металлодетектор. Стандартное оборудование в регионе, где выпадает много снега и случаются преступления с применением огнестрельного оружия.
Через десять минут полицейские позвонили от моста-эстакады. Они нашли следы. И обнаружили гильзу. Она лежала в снегу, погрузившись в него приблизительно на палец. Гильза прожгла борозду, которую потом припорошило снегом, но они знали, что нужно искать, и довольно быстро нашли. Кроме того, полицейские подтвердили, что в плакате появилась новая дыра — почти наверняка от пули девять миллиметров — между словами «раньше» и «дорога».
Петерсон посовещался с Холландом, и они пришли к выводу, что убийца все еще на свободе и находится где-то поблизости.
И что он сделал только половину дела.
Еще через пять минут Джей Нокс стал свободным человеком. Ему сказали, что «Глок» останется в полицейском участке, пока он не покинет город. Нокс охотно на это согласился. Ричер видел, как он вышел из полицейского участка под продолжающийся снегопад, оправданный, но побежденный, успокоенный, однако все еще разочарованный. Петерсон и Холланд устроили новое совещание и вновь объявили чрезвычайное положение. Даже Каплер и Лоуэлл отправились на дежурство.
Всем полицейским было приказано сесть в машины и начать патрулировать улицы города. Им следовало искать незнакомые лица и автомобили, обращать внимание на необычное поведение — стандартная реакция любого полицейского департамента на главную проблему: кто-то рыщет по городу.
Петерсон прикрепил новые фотографии с места преступления на доску в своем маленьком кабинете рядом с общим залом. Они оказались на стене, противоположной той, где Петерсон повесил снимки одетого в черное трупа, лежащего в снегу. Ричер нашел Петерсона в кабинете.
— Мы выставили себя дураками и потратили кучу времени, — сказал Петерсон.
— Ну, не так уж и много, — возразил Ричер.
— А как бы повело себя дальше твое элитное подразделение?
— Мы бы стали рассуждать о коробках передач и осторожных людях.
— И что это значит?
— Если не считать того, что Нокс не наш парень, в остальном ты все правильно описал. Отсутствие следов на снегу это доказывает. Две машины стояли рядом, немного не доехав друг до друга — или почти напротив. Плохой парень помахал рукой, чтобы адвокат остановился. Тот послушался. Но почему он так поступил?
— Вполне естественный поступок.
Ричер кивнул:
— Согласен, в особенности на такой дороге. Летом, на приличной скорости — едва ли. Но когда столько снега, это естественно. Ты едва ползешь по колее и видишь встречную машину — человек либо нуждается в помощи, либо хочет сообщить нечто важное. Поэтому ты останавливаешься. Но если ты из тех парней, которые возят с собой калоши и кладут молоток на приборный щиток, слушают новости о погоде по местному радио и постоянно держат бензобак полным, ты должен вести себя в подобных ситуациях более осторожно. Ты не оставишь коробку передач на «парковке», а ногу — на педали тормоза. Тогда ты сможешь в любой момент поехать дальше. Да и окно ты откроешь лишь чуть-чуть. Однако ваш адвокат поступил иначе. Он поставил передачу на нейтраль и опустил стекло до конца.
— И что это означает?
— Адвокат ждал встречи. Он приглушил радио, готовясь к ней. Все это выглядит весьма вероятным, если учесть, с какими людьми он имел дело.
— И что бы ты стал делать дальше?
— Мы бы стали самым внимательным образом изучать его жизнь.
— Нам это достаточно сложно сделать. Он живет в соседнем округе, вне нашей юрисдикции.
— Значит, нужно сесть к телефону и получить помощь.
— Как ты это делал с федералами?
— Не совсем, — ответил Ричер.
Платон завершил дневную прогулку визитом к своему пленнику, прикованному под открытым небом за лодыжку к стальному шесту, глубоко врытому в землю. Пленник был вором. Он стал слишком жадным. Естественно, в бизнесе Платона использовались наличные, и большие количества банкнот приходилось прятать на длительные промежутки времени под землю, в подвалы, в самых разных местах с высокой влажностью, что иногда приводило к значительным потерям, вплоть до десяти процентов. Сто тысяч из каждого миллиона попросту сгнивали. Однако команда этого типа утверждала, что потери составляют почти двенадцать процентов. Аномальный результат. Проверка показала, что вор присвоил четверть миллиона в одном месте и полмиллиона в другом. Платон относился к ошибкам с известной долей терпимости, но предательства не переносил.
А потому парень был прикован за лодыжку.
Зима в ста милях от Мехико не такая уж жаркая. Ни в воздухе, ни на земле нет кусачих насекомых, змеи спят, а мелкие ночные хищники, как правило, не представляют опасности. Так что парню грозила смерть от жажды или голода — тут все зависело от дождей.
Однако у него оставался выбор.
Рядом со столбом лежал топорик с острым лезвием, ну а голень находилась совсем рядом. Однако вор пока не воспользовался топориком. Тем не менее Платон полагал, что парень рано или поздно за него возьмется. Вероятность составляла пятьдесят процентов. И доказательств тому в округе было полно — равное количество вдов и инвалидов, перемещающихся на костылях.
В полицейском участке Южной Дакоты часы показывали без пяти четыре. Осталось тридцать шесть часов.
— Без пяти четыре здесь — это без пяти пять на востоке, — сказал Петерсон. — Конец рабочего дня. Пора тебе позвонить своим бывшим соратникам. Нам все еще нужна информация.
Ричер подошел к письменному столу, стоящему в углу, сел, но не стал набирать номер. В Вирджинии работа заканчивалась в пять часов, а не без пяти пять. Точность имела значение — для него, и он не сомневался, что для его преемника тоже.
— Что ты думаешь о миссис Солтер? — спросил Петерсон.
— Она очень образованная женщина.
— А как свидетель?
— Лучше не придумаешь.
— Она держится?
— Миссис Солтер напугана.
— Трудно ее в этом винить.
— А что относительно исходного материала для лаборатории? — спросил Ричер. — Кстати, что ты скажешь относительно перехвата конечного продукта во время его вывоза?
— Мы пытаемся. Но, чтобы гарантировать успех, нам необходимо находиться на дороге круглосуточно в течение недели.
— И с нужными людьми, — заметил Ричер. — Часть ваших парней выглядит сонными на дежурстве. Но в любом случае ты должен сказать миссис Солтер: мы делаем все, что в наших силах. Сейчас ей кажется, что бремя лежит только на ее плечах.
— Мы говорили ей, что она не обязана здесь оставаться.
— Некоторые люди относятся к долгу весьма своеобразно.
Ричер снял трубку и нажал на девятку, чтобы выйти на линию, потом номер, который никогда не забывал, и стал ждать начала записи. Если ты знаешь добавочный номер, то можешь набрать его в любое время. Он нажал 110. Ответил тот же мужской голос. Капитан с Юга. Одно слово в качестве приветствия:
— Да?
— Аманду, пожалуйста, — сказал Ричер.
Послышался щелчок, гудение и раздался голос:
— Ты настоящая заноза в заднице. — Голос был хрипловатым, теплым и удивительно близким.
— Неужели? — спросил Ричер.
— Можно подумать, мне больше нечего делать.
— А в чем проблема?
— Твоя база, которая находится в пяти милях к западу от Болтона, не занимает особого места в архивах. В официальном реестре ничего нет.
— Иначе и быть не могло. Она заброшена. Не исключено, что ее вообще не использовали.
— Ее продали?
— Я не знаю. Может быть, просто забрали назад. Полицейские здесь говорят, что она находится на государственной земле.
— Я проверила последние пятьдесят лет в реестре, но не нашла никаких продаж.
— Возможно, земля все еще принадлежит армии.
— В таком случае у нас должны значиться хоть какие-то расходы на ее содержание, однако я ничего не обнаружила.
— Но что-то должно быть. Даже армия не строит сооружения, о которых потом начисто забывает.
— Оно обнесено изгородью?
— Я не знаю. Я нахожусь в пяти милях от него. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что даже армия не строит сооружения, о которых потом начисто забывает. Отсутствие документов означает, что это место находится в другом списке. Должно быть, это нечто секретное.
— Все они секретные, — заметил Ричер.
— Одни больше, чем другие.
— Местные старики помнят, что там было оцепление.
— Оцепление есть всегда.
— Но насколько секретной была база? Туда съехалось много строительных рабочих.
— Тогда была секретной, теперь — нет. Может быть, там имелись некоторые странности, а это может оказаться для тебя важным. Но если тебе это и в самом деле нужно, мне придется произвести кое-какие серьезные изыскания.
— А ты можешь?
— Тебе это будет дорого стоить.
— В каком смысле?
— Я хочу знать всю историю, — послышался теплый хрипловатый интимный голос.
— У тебя нет времени. Хватает других дел.
— Ну, сейчас я жду звонка.
— Что-то интересное?
— Очень даже.
— Расскажи мне.
— Нет, так не получится. Сначала ты.
— Я не хочу вести такие разговоры через коммутатор.
— Тебе не о чем беспокоиться. Очевидно, у полковника была правильная голова, в противном случае тебя бы разжаловали. Да и все сроки давности на причинение вреда государственной собственности давно прошли.
— Как глубоко ты будешь копать?
— Настолько, насколько ты захочешь.
— Когда тебе позвонят?
— Надеюсь, скоро.
— Тогда у нас нет времени для длинной истории. Добудь мне то, о чем я прошу, к завтрашнему дню, и тогда я тебе все расскажу.
— Ты жестко ведешь переговоры.
— Я рассчитываю получить что-то за пустышку.
— Но дай мне хотя бы намек.
— Ладно, — сказал Ричер. — Это был не полковник, а бригадный генерал.
Платон решил пообедать пораньше, потому что он проголодался из-за пропущенного ленча. Поэтому он зашел на кухню. Платон иногда так делал, считая, что таким образом демонстрирует солидарность с людьми, которые на него работают. Демократия в действии. Однако всегда получалось нечто феодальное. Его люди начинали суетиться и кланяться, чистить и скоблить, краснеть и нервничать. Вероятно, они его боялись — впрочем, совершенно беспричинно. Он никогда не увольнял слуг. Никто из них ни разу не пострадал. Во всяком случае, из нынешнего поколения. Двое их предшественников были похоронены в его владениях, но ни один из тех, кто сейчас на него работал, об этом не знал.
Платон заказал холодные закуски и горячее основное блюдо, взял пиво из холодильника и вышел подождать в небольшую столовую под открытым небом. Потом вытащил сотовый и набрал номер обнесенной стеной виллы, расположенной в сотне миль от города.
— Как наши дела в Южной Дакоте? — спросил он.
— Об адвокате позаботились шесть часов назад, — ответили ему.
— А о свидетельнице?
— Пока нет.
— И когда?
— Скоро.
— Как скоро?
— Очень скоро.
Платон почувствовал, как пульсирует кровь в висках и повышается давление. Он представил себе следующие двадцать четыре часа. Он любил мыслить визуальными образами. Ему нравилось выстраивать временные интервалы в последовательности, как деления на линейке. Он внимательно их рассматривал, точно птица, низко проносящаяся над водой; заполнял некоторые, другие оставлял пустыми.
— Позвони парню и скажи, что дело со свидетельницей ждать больше не может.
— Скажу, — обещал человек из особняка.
Платон повесил трубку и набрал другой номер; он позвонил на взлетное поле и приказал, чтобы приготовили его самолет. Его следовало заправить, чтобы он мог моментально взлететь. План полета — Канада, но это была ложная цель. На самом деле ему предстояло пролететь тысячу семьсот миль туда и тысячу семьсот обратно. Следовательно, требовалось позаботиться о том, чтобы топлива хватило для обратного рейса.
Затем Платон сделал третий звонок. Он собирался взять с собой шесть человек. Ему были нужны хорошие парни, но не настолько, чтобы он не мог их оставить. Если до этого дойдет.
А он очень рассчитывал, что дойдет.
Ричер перестал думать о женщине с приятным голосом, когда услышал крики в вестибюле полицейского участка. Кричал один человек — по телефону. Сначала беседа носила формальный характер, потом он заговорил вежливо и начал защищаться. А закончилось все громкими воплями. Далее в споре приняли участие три стороны. Старик за письменным столом — в кабинет Холланда, Петерсон — Холланду, старик в вестибюле — дежурному, и снова Петерсон спорил с кем-то из участка.
— Проблема с байкерами, — сказал Петерсон. — Только что позвонил один из них. Пропало трое байкеров, он спрашивал, почему мы ничего не делаем, чтобы их отыскать.
— И что вы им ответили? — спросил Ричер.
— Мы сказали, что работаем над этим.
— И?
— Они заявили, что нам следует работать лучше, или они приедут в город и сами все сделают. Они сказали, что дают нам время до завтра.
Было без пяти пять дня.
Осталось тридцать пять часов.
