Глава 35
Диксон свернула в открытые ворота и остановилась напротив блестящего здания корпорации — на том же месте, где в прошлый раз ставила машину Нигли. Парковка по-прежнему была наполовину пуста. Экзотические деревья застыли в жарком, плотном воздухе. Дежурила та же секретарша. На ней была та же самая рубашка с короткими рукавами, и она так же медленно реагировала на окружающий мир. Она прекрасно слышала, что дверь открылась, но не подняла головы до тех пор, пока Ричер не положил руку на стойку.
— Чем я могу вам помочь? — спросила она.
— Нам необходимо снова поговорить с госпожой Беренсон, — сказал Ричер. — Она отвечает за работу с персоналом.
— Я узнаю, свободна ли она. Пожалуйста, присядьте.
О'Доннел и Нигли сели, но Ричер и Диксон остались стоять. Диксон не могла больше сидеть, ее переполняла энергия. Ричер не хотел садиться рядом с Нигли, чтобы не вторгаться в ее личное пространство, а если бы он сел в другое место, она бы стала спрашивать себя, почему он так поступил.
Они ждали те же четыре минуты, прежде чем услышали стук каблуков Беренсон. Она вышла из коридора и без колебаний свернула за угол, благодарно кивнув секретарше. И продолжала идти дальше. Она одарила их двумя видами улыбок — для Ричера и Нигли, с которыми она уже была знакома, и для О'Доннела и Диксон, знакомство с которыми ей еще предстояло, — и пожала всем руки. Те же шрамы под макияжем, то же прохладное дыхание. Она открыла алюминиевую дверь и подождала, когда все четверо пройдут мимо нее в комнату для совещаний.
Выяснилось, что одного стула не хватает, и Беренсон отошла к окну. Вроде бы акт вежливости, но благодаря этому она оказалась в доминирующем положении. Посетители вынуждены были смотреть на нее снизу вверх и щуриться от света, падающего из окна.
— Чем я могу вам помочь сегодня? — спросила Беренсон.
В ее голосе появились покровительственные нотки. И легкое раздражение. Она сделала едва заметное ударение на «сегодня».
— Тони Суон исчез, — сказал Ричер.
— Исчез?
— Мы так и не нашли его.
— Я не понимаю.
— Это не слишком сложно для понимания.
— Однако он может находиться где угодно. Например, у него появилась новая работа за пределами штата. Или он взял отпуск, который так давно откладывал. Он мог отправиться туда, где давно мечтал побывать. В положении мистера Суона многие так поступают. Нет худа без добра.
— Его собака умерла от жажды, запертая внутри дома. Тут нет никакого добра, только худо. Суон не уезжал в отпуск, он не планировал никаких поездок.
— Его собака? Как ужасно!
— Я с вами согласна, — подхватила Диксон.
— Ее звали Мейзи, — добавила Нигли.
— Я не совсем понимаю, чем я могу вам помочь, — сказала Беренсон. — Мистер Суон ушел от нас более трех недель назад. Разве этим не должна заниматься полиция?
— Так оно и есть, — согласился Ричер. — Но и мы над этим работаем.
— Я по-прежнему не понимаю, какой помощи вы от меня ждете.
— Мы бы хотели осмотреть его стол и компьютер, а также органайзер. Там могли остаться какие-то записи, информация о встречах.
— Записи о чем?
— Обо всем, что могло послужить причиной его исчезновения.
— Его исчезновение не связано с «Новой эрой».
— Будем надеяться. Но многие люди занимаются в рабочее время личными делами и оставляют записи, имеющие отношение к их частной жизни за стенами офиса.
— Только не здесь.
— Почему? Вы все время заняты?
— Здесь не делают записей. У нас нет бумаги. Нет ручек и карандашей. Это одна из базовых мер безопасности. Мы полностью исключили использование бумаги. Таков закон. Всякого, кто нарушает данное правило, мы увольняем. Мы работаем на компьютерах. У нас действует замкнутая сеть, защищенная самыми надежными системами с автоматическим отслеживанием всех данных.
— Мы можем взглянуть на его компьютер? — спросила Нигли.
— Взглянуть-то вы можете, — сказала Беренсон, — но это вам ничего не даст. Через тридцать минут после того, как человек увольняется из нашей организации, жесткий диск его компьютера вынимается и уничтожается. Его разбивают на части в полном смысле слова. Молотком. Это еще один закон безопасности.
— Молотком? — повторил Ричер.
— Единственный надежный способ. В противном случае из диска можно извлечь информацию.
— Иными словами, у вас не осталось никаких следов пребывания Суона?
— Боюсь, так оно и есть.
— У вас довольно жесткие правила.
— Я знаю. Их придумал сам мистер Суон в первую же неделю своего пребывания здесь. Именно таким был его первый вклад в общее дело.
— Он с кем-нибудь общался? — спросила Диксон. — Вместе ходил на ланч? Есть ли у вас человек, с которым он мог поделиться своими заботами?
— Вы говорите о чем-то личном? — уточнила Беренсон. — Я сомневаюсь. Едва ли такое возможно. Здесь он играл роль полицейского. Мистер Суон должен был держаться особняком, чтобы делать свою работу эффективно.
— А как насчет его босса? — спросил О'Доннел. — У них могли возникнуть дружеские отношения. Ведь оба находились в одной лодке — в профессиональном смысле.
— Я обязательно у него спрошу, — пообещала Беренсон.
— Как его зовут?
— Я не могу ответить на ваш вопрос.
— Вы весьма сдержанны.
— На этом настаивал мистер Суон.
— Мы можем встретиться с этим человеком?
— Сейчас его нет в городе.
— И кто же остался на хозяйстве?
— В некотором смысле мистер Суон. Все предписанные им процедуры продолжают исполняться.
— А с вами он общался?
— По личным вопросам? Нет, никогда.
— Был ли он чем-то озабочен или огорчен в последнюю неделю своей работы здесь?
— Я ничего не заметила.
— Он делал много телефонных звонков?
— Не сомневаюсь, что так и было. Мы все проводим много времени, разговаривая по телефону.
— Как вы думаете, что с ним случилось?
— Я? — слегка удивилась Беренсон. — Понятия не имею. Я проводила его до машины и сказала, что, как только дела у нас пойдут лучше, я сразу позвоню ему с просьбой вернуться, а он ответил, что будет с нетерпением ждать моего звонка. И с тех пор я его не видела.
Они сели в машину Диксон и отъехали от здания с зеркальными стенами. Ричер обернулся и стал наблюдать за тем, как отражение их «форда» становится все меньше и меньше.
— Напрасно потратили время, — сказала Нигли. — Я же говорила, что лучше просто позвонить.
— Я хотела посмотреть, где он работал, — сказала Диксон.
— «Работал» — неправильное слово, — вмешался О'Доннел. — Они его использовали. В течение года применяли его знания и опыт, а потом вышвырнули вон. Они просто купили его идеи, не дав ему работы.
— Да, со стороны все выглядит именно так, — согласилась Нигли.
— Они ничего здесь не производят. Здание не охраняется.
— Очевидно. Должно быть, у них есть другие объекты. Фабрика, где налажено производство.
— Так почему же Единая посылочная служба не дает второй адрес?
— Возможно, они держат его в тайне. Или вообще не получают там почту.
— Я бы хотел знать, что они производят.
— Почему? — спросила Диксон.
— Просто любопытно. Чем больше мы знаем, тем больше шансов, что нам повезет.
— Ну так выясни это, — предложил Ричер. — Задай нужные вопросы.
— Я не знаю, у кого спрашивать.
— А я знаю, — сказала Нигли. — У меня есть знакомый парень в Пентагоне, который занимается поставками оборудования.
— Позвони ему, — велел Ричер.
Темноволосый сорокалетний человек, называвший себя Эланом Мейсоном, завершил деловую встречу в своем номере в денверском отеле. Его гость пришел вовремя в сопровождении единственного телохранителя. Мейсон посчитал оба этих знака позитивными. Он ценил пунктуальность. А соотношение один к двум для него было почти роскошью. Очень часто ему одному приходилось иметь дело с шестью или даже десятью участниками сделки.
Начало получилось удачным. Да и дальше все пошло неплохо. Он не услышал неловких извинений из-за поздней доставки или пространных разговоров о трудностях. Никаких изменений в последний момент. Никто не пытался торговаться и менять цену. Все шло, как было оговорено заранее: шестьсот пятьдесят единиц по сто тысяч долларов за штуку. Мейсон открыл свой чемоданчик, и его клиент начал долгий процесс оценки. Деньги на швейцарских счетах не подвергались сомнению, как и облигации на предъявителя. Они имели вполне определенную цену. С бриллиантами оценка получалась более субъективной. Конечно, был известен вес в каратах, но очень многое зависело от огранки и чистоты камней. Люди Мейсона даже слегка недооценили их, чтобы он мог иметь запас при торговле. Гость Мейсона очень быстро это понял. Он сказал, что полностью удовлетворен, и согласился, что чемоданчик действительно стоит шестьдесят пять миллионов долларов.
И с этого момента чемоданчик перешел в его руки.
А Мейсон получил ключ и листок бумаги.
Ключ был маленьким, старым, потертым и поцарапанным. И выглядел как самый обычный ключ. Похожий изготовят в любой мастерской прямо в присутствии заказчика. Мейсону сказали, что он от висячего замка, запирающего транспортный контейнер, который будет ждать его в доках Лос-Анджелеса.
Лист бумаги был транспортной накладной, описывающей содержимое контейнера: шестьсот пятьдесят DVD-плееров.
Гость Мейсона и его телохранитель ушли, а Мейсон пошел в туалет и сжег в раковине свой паспорт. Через полчаса Эндрю Макбрайд вышел из отеля и направился в аэропорт. И к своему удивлению, обнаружил, что с нетерпением ждет, когда заиграет шумовой оркестр.
Фрэнсис Нигли позвонила в Чикаго с заднего сиденья машины Диксон. Она попросила своего помощника послать по электронной почте письмо ее приятелю в Пентагон и объяснить, что сейчас ее нет в офисе, что она находится в Калифорнии, где нет защищенного телефона. И что ее интересует, какой продукт производит «Новая эра». Она знала, что ее приятель в Пентагоне охотнее ответит по электронной почте, чем по обычной телефонной линии.
— У тебя в офисе есть защищенные телефоны? — спросил О'Доннел.
— Конечно.
— Потрясающе. И кто же этот твой приятель?
— Обычный парень, — ответила Нигли. — Но он мне должен. Больше, чем ты можешь представить.
— И поэтому всегда помогает?
— Всегда.
Диксон съехала со 101-й автострады на Сансет и повернула на запад, к отелю. Движение было медленным. Им оставалось ехать всего три мили, но даже любитель бега трусцой преодолел бы это расстояние быстрее. У входа стоял «краун вик». Полицейская машина без опознавательных знаков. Но не Томаса Бранта. Она была новее, с целым стеклом.
В машине их ждал Кёртис Мани.
Он распахнул дверь и выбрался из автомобиля, как только Диксон припарковалась. Мани подошел к ним, невысокий, плотный, усталый. Остановился перед Ричером и немного помедлил. А потом спросил:
— У кого-то из ваших друзей была татуировка на спине?
Он говорил тихо.
С сочувствием.
— О господи, — пробормотал Ричер.