Глава
62
Воэн была в той же черной одежде, что и прошлой ночью, и выглядела спокойной и собранной, но немного отстраненной, словно ее мучили какие-то мысли.
— Я беспокоился из-за тебя.
— Неужели?
— Я дважды пытался до тебя дозвониться. Сюда и в машину. Где ты была?
— В разных местах. Тебе лучше зайти.
Она провела его по коридору на кухню. Здесь все выглядело так же. Чисто, аккуратно, идеальный порядок, у стола три стула. На стойке стакан с водой и кофе в кофеварке.
— Я сожалею, что не сумел сразу вернуться.
— Не нужно передо мной извиняться.
— Что случилось?
— Хочешь кофе?
— После того как ты расскажешь мне, что пошло не так.
— Все в порядке.
— Так я тебе и поверил.
— Ладно, нам не следовало так поступать прошлой ночью.
— Какую часть ты имеешь в виду?
— Ты сам знаешь. Ты воспользовался ситуацией. И теперь меня мучает совесть. Поэтому когда ты не вернулся вместе с самолетом, я выключила телефон и рацию, поехала в Колорадо-Спрингс и все рассказала Дэвиду.
— Посреди ночи?
Воэн пожала плечами.
— Они меня впустили. На самом деле они вели себя очень хорошо.
— И что сказал Дэвид?
— Это жестоко.
Ричер покачал головой.
— Вовсе нет. Я задал обычный вопрос.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Дэвида больше нет. Во всяком случае, того, которого ты знала. Он не существует как человек. И еще я хочу сказать, что у тебя есть выбор. Выбор совсем не новый. Начиная с Гражданской войны мы несем массовые потери. За прошедшие сто с лишним лет в положении Дэвида оказались десятки тысяч мужчин. Из чего следует, что на твоем месте побывали десятки тысяч женщин.
— И?
— Все они сделали выбор.
— Дэвид все еще существует.
— В твоих воспоминаниях. Но не в реальном мире.
— Он не умер.
— Но и живым его не назовешь.
Воэн промолчала, отвернулась, вытащила из шкафчика чашку из тонкого фарфора и налила в нее кофе. Протянула чашку Ричеру и спросила:
— Что было в маленькой коробке Тармана?
— Ты видела коробку?
— Я последовала за тобой через десять секунд. Я не собиралась ждать в машине.
— Но я тебя не заметил.
— Так и было задумано. Я тебя видела. Мне удалось все рассмотреть. «Вы хотите полететь вместе со мной?» Он избавился от тебя по пути?
Ричер кивнул.
— В Форт-Шоу, Оклахома. На военной базе.
— И ты попался.
— Что правда, то правда.
— Ты не такой ловкий, как тебе кажется.
— Я никогда не говорил, что я ловкий.
— Что было в коробке?
— Пластиковый сосуд.
— А что в сосуде?
— Сажа, — ответил Ричер. — Останки людей, побывавших в огне. Они соскребают их с металла.
Воэн села за стол.
— Это ужасно, — сказала она.
— Хуже, чем ужасно, — поправил ее Ричер. — Все сложнее.
— О чем ты?
Ричер уселся напротив.
— Ты можешь вздохнуть спокойно, — сказал он. — На заводе нет разбитых «хамви». Их отправляют в другие места.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что «хамви» так не горят. Чаще всего они взрываются, и людей выбрасывает наружу.
Воэн кивнула.
— Дэвид не получил ожогов.
— Так горят танки, — продолжал Ричер. — Из танка невозможно выбраться. Остается только сажа.
— Я понимаю.
Ричер ничего не сказал.
— Но почему ты говоришь, что все сложнее?
— Это лишь первый из серии выводов. Как логическая цепная реакция. Мы используем там наши танки. Что, наверное, не такая уж большая неожиданность. Но мы теряем танки, а это огромная неожиданность. Мы всегда понимали, что можем лишиться нескольких танков в войне с Советами. Но будь я проклят, если мы ожидали, что будем нести такие потери в схватке с кучкой какого-то террористического сброда с самодельной взрывчаткой, способной уничтожать боевые танки армии США. А это не слишком хорошо сказывается на нашем имидже. Я очень рад, что холодная война закончилась. Красная армия померла бы со смеху. Стоит ли удивляться, что Пентагон присылает обломки в запечатанных контейнерах, чтобы утилизировать их тайно.
Воэн встала, подошла к стойке и взяла стакан с водой. Она вылила содержимое в раковину и наполнила его из бутылки, которую вытащила из холодильника. Сделав глоток, она сказала:
— Сегодня утром мне позвонили из лаборатории штата. В моем образце водопроводной воды было около пяти частей ТХЭ на миллиард. Пока норма не нарушена, но ситуация быстро ухудшится, если Тарман будет продолжать так же широко использовать эту дрянь.
— Возможно, он остановится, — сказал Ричер.
— С чего бы?
— Это последнее заключение в цепочке. Мы еще не имеем права его сделать. Можно только предполагать.
— Ну а каков второй вывод?
— Что Тарман делает с разбитыми танками?
— Он перерабатывает сталь.
— Зачем Пентагону военная полиция? Чтобы охранять сталь?
— Не знаю.
— Пентагон не стал бы так поступать. Всем наплевать на сталь. Военная полиция охраняет нечто другое.
— И что же?
— Есть только одна возможность. Передняя и боковая броня танков включает в себя толстый слой обедненного урана. Это побочный продукт производства обогащенного урана для ядерных реакторов. Невероятно прочный и плотный металл. Идеально подходящий для броневых плит. Таким образом, второй вывод будет следующим: Тарман специалист по урану. И именно по этой причине здесь база военной полиции. Обедненный уран обладает токсичными свойствами и некоторой радиоактивностью. Такие вещи необходимо контролировать.
— Насколько он токсичен? И насколько радиоактивен?
— Экипажи танков не страдают от радиации. Но после взрыва, когда броня обращается в пыль или испаряется при очень высоких температурах, можно сильно отравиться, вдыхая пары, или получить ранение шрапнелью. Вот почему они возвращают обломки танков в США. И именно об этом болит голова у военной полиции даже здесь. Террористы могут украсть обломки, сделать из них мелкие острые кусочки и начинить ими взрывное устройство. Так они получат идеальную грязную бомбу.
— Но эти обломки должны быть тяжелыми.
— Невероятно тяжелыми.
— Для того чтобы их украсть, потребуется грузовик. Как ты и говорил.
— Большой грузовик.
Ричер сделал глоток кофе, а Воэн выпила воды.
— Они разрезают обломки на заводе, — сказала Воэн. — Пользуются молотками и газовыми грелками. Получается пыль и пары. Стоит ли удивляться, что все эти люди больны.
Ричер кивнул:
— Помощник шерифа умер от радиации. У него были все симптомы. Потеря волос, тошнота и рвота, понос, язвы, обезвоживание, отказ жизненно важных органов. Возраст и ТХЭ тут ни при чем. Это радиационное заражение.
— Ты уверен?
Ричер снова кивнул:
— Совершенно. Андервуд мне сам сказал. Он уже умирал, и это были его последние слова: «Ты… — Он замолчал, а потом продолжил: — Ты сделал это со мной». Сначала я подумал, что он обвиняет меня. Но на самом деле он имел в виду совсем другое. Вот что он хотел сказать: «Уран сделал это со мной». Словно он просил о чем-то, или объяснял, или предупреждал. Он использовал химическое обозначение урана. Наверное, это сленг металлургов. Он хотел сказать, что во всем виноват уран.
— Воздух на заводе полон урана. А мы там находились довольно долго, — сказала Воэн.
— Помнишь, как сияла стена на экране инфракрасной камеры? Стена не была горячей. Она была радиоактивной.
