Глава
46
Он слегка приоткрыл глаза, отчаянно прищурившись, и сумел разглядеть идущего к нему Тармана. Ричер повернул голову — с другой стороны к нему приближался мастер завода. Оглянувшись, он увидел великана с трехфутовым разводным ключом, который преграждал ему путь к воротам.
Ричер застыл в ожидании, моргая и щурясь так сильно, что у него заболели мышцы вокруг глаз. Тарман остановился в десяти футах от него, а затем сделал еще несколько шагов и встал рядом, почти плечом к плечу, словно они были старыми друзьями и вместе наблюдали за каким-то радостным событием.
— Я думал, наши дороги больше не пересекутся, — заговорил Тарман.
— Я не несу ответственности за ваши мысли.
— Это вы подожгли полицейский участок?
— Вы выстроили человеческую стену вокруг города. Как еще я мог сюда добраться?
— Зачем вы опять здесь?
Ричер немного помолчал.
— Я подумываю о том, чтобы покинуть этот штат. — И это было чистейшей правдой. — Но прежде мне хотелось зайти в ваш медицинский изолятор и выразить свое почтение моим прежним противникам. И заверить их, что я не испытываю к ним никакой неприязни.
— Думаю, неприязнь испытывают как раз они, — заметил Тарман.
— В таком случае они могли бы сообщить мне, что изменили свое отношение. Для психического здоровья всегда полезно очистить дух.
— Я не могу позволить визит в изолятор в такой поздний час.
— Вы не можете помешать.
— Я прошу вас покинуть пределы завода.
— А я отказываюсь выполнить ваше требование.
— Сейчас в изоляторе только один пациент. Все другие уже дома, на постельном режиме.
— И кто же остался здесь?
— Андервуд.
— А кто из них Андервуд?
— Старший помощник шерифа. Вы оставили его в тяжелом состоянии.
— Он и прежде был серьезно болен.
— Вы должны немедленно уйти.
Ричер улыбнулся.
— Это нужно сделать городским девизом. Ничего другого я здесь не слышал. Как в Нью-Гэмпшире: «Живи свободным или умри». А в Диспейре будет: «Вы должны немедленно уйти».
— Я не шучу, — сказал Тарман.
— Нет, шутите, — возразил Ричер. — Вы, толстый старик, предлагаете мне уйти. Это очень забавно.
— Я здесь не один.
Ричер повернулся и посмотрел на мастера — тот стоял в десяти футах от них, опустив пустые руки по бокам, но в его плечах чувствовалось напряжение. Ричер взглянул на великана — тот находился в двадцати футах, сжимая разводной ключ в правой руке и придерживая его левой.
— У вас курьер из офиса и списанный в тираж старый качок с большим гаечным ключом. Я не впечатлен.
— Может быть, у них есть пистолеты.
— У них нет пистолетов. Иначе они бы их уже достали. Никто не станет ждать, если у него есть возможность показать пистолет.
— И все же они могут причинить вам существенный вред.
— Я сильно в этом сомневаюсь. Первая восьмерка, которую вы послали, не добилась результата.
— Вы и в самом деле хотите попробовать?
— А вы? Если все пойдет не по вашему сценарию, вы останетесь наедине со мной. И со своей совестью. Я здесь, чтобы навестить больных, а вы хотите меня избить? Какой же вы христианин?
— Бог направляет мою руку.
— Туда, куда вам хочется. Очень удобно. Если бы вы все продали и раздали деньги бедным, а потом уехали бы в Денвер, чтобы помочь бездомным, на меня бы это произвело впечатление.
— Но я таких посланий не получал.
— Какая неожиданность.
Тарман промолчал.
— Сейчас я отправляюсь в изолятор. Вы со мной. Либо вы пойдете туда на своих ногах, либо я понесу вас в ведре.
Тарман пожал плечами, вздохнул и махнул рукой двум своим телохранителям, словно приказывая собакам оставаться на месте. Затем он зашагал в сторону офисов и изолятора. Ричер шел рядом с ним. Они миновали офис службы безопасности, офис самого Тармана, а также еще три, которые Ричер видел, когда Тарман водил его по заводу. На одном офисе висела надпись «Финансы», на втором — «Снабжение», на третьем — «Счет-фактура». Они прошли мимо первого строения, выкрашенного в белый цвет, и остановились возле второго. Тарман поднялся по короткой лестнице и распахнул дверь. Он вошел, Ричер последовал за ним.
Это действительно была больничная палата. Белые стены, белый линолеум на полу, запах антисептиков, мягкий ночной свет. Вдоль стен шли умывальники с кранами, шкафчики с лекарствами, аппараты для измерения давления, у стен стояли урны для использованных материалов. На небольшой тележке кто-то оставил стальную тарелку в форме почки. На тарелке лежал стетоскоп.
В изоляторе было четыре койки. Три оставались пустыми, а на четвертой лежал помощник шерифа. Он был весь забинтован, виднелась только голова. Выглядел он паршиво: бледный, неподвижный, вялый. Он словно уменьшился в размерах. Казалось, даже волосы у него поредели. Открытые глаза смотрели в пустоту. Дыхание было поверхностным и неровным. В изножье кровати была прикреплена табличка с историей болезни. Ричер повернул ее к себе и просмотрел. Аккуратный почерк. Профессиональные записи. У человека, лежащего на койке, имелось множество болезней: лихорадка, слабость, истощение, затрудненное дыхание, головные боли, волдыри, язвы, хроническая тошнота и рвота, понос, обезвоживание и признаки серьезных внутренних повреждений. Ричер отпустил табличку и спросил:
— У вас здесь работает врач?
— Опытный фельдшер.
— И этого достаточно?
— Как правило.
— А для этого человека?
— Мы делаем все, что в наших силах.
Ричер подошел к кровати и внимательно посмотрел на больного. Кожа заметно пожелтела. Желтуха или отражение яркого света от стен.
— Ты можешь говорить? — спросил Ричер.
— Он не может отвечать связно, — вмешался Тарман. — Но мы надеемся, что ему станет лучше.
Помощник шерифа перекатил голову по подушке и попытался заговорить, но сухой язык еле шевелился во рту. Он облизнул губы и сделал новую попытку. Он уставился прямо на Ричера, его глаза сфокусировались и заблестели.
— Я…
Он замолчал, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, заморгал и снова заговорил, пытаясь выразить новую мысль.
— Ты сделал это со мной, — запинаясь, произнес он.
— Не только я, — ответил Ричер.
Больной опять помотал головой.
— Нет, это… — Он снова умолк, мучительно втягивая в себя воздух, и захрипел.
Тарман взял Ричера за локоть и потянул назад.
— Пойдемте отсюда. Мы его утомляем.
— Его нужно отправить в настоящую больницу, — сказал Ричер.
— Это решение принимает фельдшер. Я верю своим людям. Я нанимаю на работу лучших.
— Этот парень работал с ТХЭ?
Тарман ответил не сразу.
— А что вам известно про ТХЭ?
— Совсем немного. Это яд.
— Нет, это средство для удаления масла и смазки. Обычный промышленный продукт.
— Как скажете. Так он с ним работал?
— Нет. А те, кто работает, надежно защищены.
— Тогда что же с ним не так?
— Вам следовало бы знать. Он ведь сам сказал, что вы сделали это с ним.
— Такие симптомы не появляются после кулачной драки.
— Вы уверены? Я слышал, что это была не просто кулачная драка. Вы когда-нибудь задумываетесь о том ущербе, который наносите? Может быть, вы повредили ему внутренние органы. Например, селезенку.
Ричер закрыл глаза. Представил себе бар, тусклый свет, напряженных молчаливых людей, поднявшуюся в воздух пыль, запах страха и противостояния. «Он бросился вперед и всеми своими двумястами пятьюдесятью фунтами нанес противнику сильный удар ножкой стула под ребра, в мягкие ткани».
Ричер открыл глаза.
— Значит, еще больше оснований для его перевода в настоящую больницу, где проведут серьезное обследование его состояния.
Тарман кивнул.
— Завтра я отправлю его в больницу Хафвея, если это необходимо, чтобы вы могли уйти отсюда с чистой совестью.
— Моя совесть всегда чиста, — ответил Ричер. — Если люди оставляют меня в покое, я поступаю так же. Если нет, то у них возникают проблемы, но это уже не моя забота.
— Даже если ваша реакция была избыточной?
— По сравнению с чем? Их было шестеро. Что они собирались со мной сделать? Потрепать по щеке и отправить дальше?
— Мне неизвестно, каковы были их намерения.
— Неправда, — спокойно сказал Ричер. — Их намерения — это ваши намерения. Они действовали в соответствии с вашими указаниями.
— А я выполнял инструкции более высоких властей.
— Видимо, я должен поверить вам на слово.
— Вам бы следовало присоединиться к нам. Когда начнется вознесение, вы не захотите, чтобы вас оставили.
— Вознесение?
— Такие люди, как я, вознесутся на небеса. А такие, как вы, останутся без нас.
— Мне этот расклад подходит, — заявил Ричер. — Начинайте вознесение.
Тарман ничего не ответил. Ричер бросил последний взгляд на человека, лежащего на кровати, повернулся и пошел к выходу, спустился по ступенькам и вновь оказался под ослепительными лучами прожекторов. Мастер и телохранитель с разводным ключом стояли на прежних местах, как будто за все это время даже не пошевелились. За спиной у Ричера Тарман закрыл дверь изолятора и, шаркая, спустился по ступенькам. Ричер двинулся к воротам, чувствуя, что Тарман идет за ним. Парень с разводным ключом смотрел на Тармана, постукивая концом ключа по ладони левой руки, и ждал знака, может быть, даже надеялся его увидеть.
Ричер изменил направление движения.
И пошел на парня с ключом.
Он остановился в ярде от него и посмотрел ему в глаза.
— Ты стоишь на моем пути.
Тот ничего не ответил. Лишь бросил выжидательный взгляд в сторону Тармана.
— Нужно хоть немного себя уважать, — сказал Ричер. — Ты ничего не должен этому старому дураку.
— Не должен? — переспросил парень.
— Ничего не должен, — сказал Ричер. — Никто из вас ему не должен. Это он в долгу перед вами. Вы должны поднять восстание и захватить власть. Организуйтесь. Устройте революцию. Ты можешь повести за собой людей.
— Я так не думаю, — возразил парень.
— Вы уже уходите, мистер Ричер? — окликнул его Тарман.
— Да, — ответил Ричер.
— Вы еще вернетесь?
— Нет, — солгал Ричер. — Я здесь все закончил.
— Вы даете мне слово?
— Вы меня слышали.
Великан с надеждой посмотрел на Тармана, но тот покачал головой или дал какой-то другой отрицательный знак. Поэтому великан молча отступил в сторону. Ричер прошел мимо него к пикапу больного помощника шерифа. Машина стояла на том же месте, где Ричер ее оставил. Все стекла были целыми.
