10.
Легко вообразить, что произошло. Часть шайки возвращалась из соседней долины и перехватила на перевале отряд Авинет. Ее охранники были, по-видимому, перебиты, поскольку вряд ли кто-нибудь согласился их выкупить. Авинет объявила, кто она, надеясь, что, испугавшись, бандиты освободят ее. Возможно, Авинет обещала им крупную сумму, если они проведут ее в храм.
А они вместо этого препроводили ее сюда, чтобы главарь определил ее участь. Тот, сообразив, какое сокровище попало ему в руки, решил доставить ее обратно в город. За это его самого и сообщников простят, и они станут богатыми. А теперь в их пещере — двойной приз.
— И кто сказал, что за преступление не платят? — проворчал Хинокли.
— Сегодняшнюю ночь они будут отдыхать, — предположил Хэдон. Затем вожак пошлет гонцов в столицу оповестить Минрута, что они захватили двух женщин. Бандиты станут торговаться как заправские купцы и договорятся доставить женщин в город. Вот почему они принесли сюда Лалилу. Вот почему не притронулись к ней. Король не станет вкушать мясо, оскверненное преступниками.
— Значит, у нас есть время придумать что-нибудь, — сказал Пага. — Сколько же там всего мужчин?
— Около сорока пяти, — прикинул Хэдон. — Но они не останутся все время вместе. Такой большой банде потребуются горы еды. За добычей уйдут много охотников. Надо переждать до вечера.
Сразу же с наступлением темноты пьяные бандиты забрались в пещеру. Пара громил натаскали огромную кучу веток и прикрыли и этот узкий проход. Нагромождение получилось плотное, но не настолько, чтобы не пропускать свет от костров в пещере.
— Где-то должно быть еще одно отверстие, — предположил Хэдон. — Иначе они бы там задохнулись.
После короткого спора с Пагой, который хотел пойти вместе с ним, Хэдон ушел. Медленно и осторожно он спустился по склону, обходя стороной рощицу, где паслись козлы. Козлы блеяли, глазея на него, но Хэдон не обращал на них внимания: любой рев зверей потонет в шуме и криках, доносившихся из пещеры. Хэдон подобрался к краю пещеры и, забравшись на вершину завала, тут же ощутил запах дыма, исходившего из природой созданного вентилятора — трещины в скале.
Встав так, чтобы ветер лучше доносил звуки, Хэдон прильнул ухом к расселине и был вознагражден — теперь он мог различать отдельные голоса людей, стоявших вблизи костра. Другие голоса звучали совсем невнятно, кто-то глотал слова, кто-то бормотал себе под нос: очевидно, безудержная выпивка сделала свое дело. Хэдон пришел к выводу, что пещера велика и уходит глубоко в гору. Так много людей, видать, удобно устроились в пещере.
Казалось, пролетели часы — Хэдон пытался подслушать что-то важное.
Среди криков и пения трудно было отчетливо воспринять разговор даже тех, кто стоял прямо под щелью. Внезапно все голоса смолкли — говорил лишь один. По словам выходило — это главарь.
— Да, именем Кхо, я хочу ее и только я! Я не имел женщины уже три недели! Последней была та вонючая толстая рыбачка, которую я схватил в лесу. От меня неделю несло рыбой!
— И сейчас воняет! — крикнул кто-то.
— Вы слышали, что сказала Королева. Короля не заботит ее целомудрие. Все, что ему надо, — здоровое тело, которое он может терзать. Он не намерен делать ее своей наложницей. Ему наплевать на это. Разве я не прав, Ваше Величество?
— Это правда, — слабо донесся голос Авинет.
— Итак, если это безразлично Ее Величеству и совершенно не беспокоит Его Величество, почему бы мне не поиметь ее?
— Черт побери! — вставил один из бандитов. — Если ты можешь трахнуть ее, почему нельзя всем нам?
— Можно… завтра! Сегодня ночью она только моя!
Клянусь грудями Аденет, посмотрите на нее! Видели ли вы когда-нибудь такую красоту? Как она будет выглядеть после того, как вы, козлы стоячие, будете передавать ее из рук в руки? От нее же ничего не останется! Нет, вы погубите ее.
Сперва она моя… всю ночь! Хо-хо-хо!
— Что будем делать? — спросил протестовавший прежде. — Играть меж собой, пока ты долбишь? Что за штука такая, Тенлем, — пользоваться одному тем, что принадлежит всем? Ты обещал…
— Заткнись, Секью! — заорал Тенлем. — Заткнись, или я перегрызу тебе глотку! Будет так, как я сказал! Вы все были за такой порядок! Вот мое слово: эта женщина моя! — Имею право! Если бы не я, вы все болтались бы вниз головой на рыночной площади, истекая кровью из отрубленных членов. Сколько раз я спасал ваши тупые головы? Сколько раз я отыскивал для вас выгодное дельце, все организовывал, так что вам оставалось все проделать в лучшем виде! Сколько раз — я спрашиваю!
— Давай, вперед! — завопил Секью. — Но когда ты уйдешь, надув нас и лишив законного удовольствия… как ты говорил — добыча одного — это добыча всех, ты лжец… так мы все позабавимся с другой женщиной!
Наступила тишина. Потом лязг металла и пронзительный крик.
Тенлем, переводя дыхание, громко сказал:
— Кто-нибудь из вас еще желает умереть? Если да, говорите сейчас!
Что-то проговорила Авинет, но она стояла в отдалении, и Хэдон не расслышал слов.
— Нет, Ваше Величество, они не коснутся Вас! Они не откажутся от сотен тысяч насухно и от помилования! Они пьяны, как свиньи, но они не тронут Вас!
Теперь Авинет заговорила громче.
— Если они даже попытаются, Кхо покарает их!
— Да, Кхо поразит их молнией, хо, хо!
Кажется, Вашего отца не очень-то беспокоит Ее гнев! Его самого молния не ударяла, не так ли? А ну, пошли, фиалковые глаза! Я собираюсь показать тебе, что такое настоящий мужчина!
Хэдон почувствовал, что задыхается от гнева. Он едва удержал себя от желания набросится на Тенлема, выходившего из пещеры. Но он вцепился в скалу, с трудом владея самим собой и своими чувствами. Хэдон дрожал. Неодолимое желание убить бандита смешалось с ненавистью к Авинет. Это она подтолкнула главаря к насилию над Лалилой, вовсе не ради своего спасения, а из жажды мести.
Хэдон подполз от расселины к краю скалы — как раз над входом. Он прижался к камню — факел осветил вход. Двое бандитов вынесли Лалилу. Сам Тенлем и освещал им путь, идя впереди. Лалила не сопротивлялась. Она лежала неподвижно, словно в обмороке. “Не может быть, она ведь достаточно крепкая”, — мелькнуло в голове Хэдона.
Когда группа миновала половину склона, направляясь в лесок, Хэдон соскользнул с округлой стены пещеры. Он быстро шел во мраке, пользуясь светом отблесков отдаленного факела. Тенлем помогал ему, только бы не оступиться, наделав шума.
Хэдон предпочел идти за группой не по прямой, а чуть забирая влево. Козлы, блея, ходили туда и обратно, насколько позволяли длинные привязи. Люди явно предпочитали неудобства животных своим пастырским заботам.
Хэдон шагнул за дерево. Тенлем воткнул в землю палку. Рядом вонзил кинжал. Очевидно, позаботился, чтобы оружие было подальше от Лалилы. Он снял килт и набедренную повязку и теперь стоял, глядя на Лалилу.
Она молча лежала на спине, обнаженная и недвижная.
Оба бандита, скаля зубы, стояли возле факела, улыбаясь Тенлему.
Тенлем обернулся с ним и заорал:
— Убирайтесь назад, в пещеру, вы пара гиен!
— Давай-давай! — огрызнулся один. — Мы хотя бы посмотрим!
— Разве у вас, парни, совсем нет чувства приличия? — сказал Тенлем и сам разразился смехом. — Марш в пещеру. И как следует закройте вход. И вам, наверное, не улыбается, чтобы солдаты заметили свет? — Они неохотно повиновались. — Живее! — подгонял Тенлем.
Тенлем опустился на Лалилу. Она, словно взорвавшись, резким движением ухватила его за нос, вцепившись второй рукой за вздыбившийся член. Тенлем взвыл от боли, а те двое обернулись. Тенлем с силой ударил ее по лицу, руки Лалилы обмякли, пальцы разжались..
А Тенлем орал:
— Ты хочешь, чтобы я сперва сломил твое сопротивление? Или ты все-таки пожелаешь доставить мне удовольствие?
Ответа не было. Пара бандитов отошли футов на сорок и притаились за деревом. Хихикая, они толкали друг друга в бок.
В несколько прыжков, ныряя меж стволов, Хэдон выскочил из темноты у них за спиной. Он рубанул мечом по шее того, что стоял слева, крутанулся и теперь справа опустил меч на шею второго. Головы бандитов едва не покатились с плеч.
Хэдон выглянул из-за дерева, за которым бандиты только что стояли. Тенлем все орал, стоя на коленях над Лалилой. Он крепко держал ее за плечи, прижимая к земле. Она, сжав зубы, пыталась вывернуться… “Давай, давай! — кричал Тенлем, сопротивляйся!”. Борьба явно еще больше возбуждала его. Внезапно крик сменился пронзительным воплем. Лалила сильно пнула главаря в пах..
Тенлем, перегнувшись вдвое, свалился набок. Он постанывал, схватившись за ушибленные достоинства. Лалила приподнялась на четвереньки. Лицо искажено болью — и от поврежденной ноги и от ярости. Изо всех сил она ринулась к кинжалу, который воткнутый, торчал рядом с факелом. Тенлем не видел ее; он еще не пришел в себя от боли. Схватив и кинжал и факел, Лалила устремилась обратно к бандиту.
Хэдон медленно приближался к ним, держа меч наготове.
Вот Тенлем заметил Лалилу и с трудом поднялся на колени. Он крикнул, чтобы она бросила кинжал, угрожая разорвать ее на куски. Не обращая внимания на его крики, осторожно, словно крадучись, подбиралась она к Тенлему. В нескольких футах решительно опустилась на колени и метнула огненный факел в пытавшегося встать насильника. Факел угодил ему в рот; вопя, схватившись за лицо, бандит упал на спину. Лалила двинулась на него, а главарь отчаянно вопил, призывая на помощь своих подельников. Лалила опять опустилась на колени и прервала его вопль, заткнув ему рот выпавшим факелом. Он перекатывался, сдавленно стеная, пытаясь добраться до нее. Наконец, он тараном вдавился в Лалилу, едва не сбив ее с ног. И тут Лалила, подхватив факел, обрушилась на Тенлема всеми оставшимися силами и по рукоять всадила в него меж ребер кинжал.
Хэдон успел к развязке. Тенлем лежал на боку, еще подергиваясь, глаза его стекленели.
Лалила села, уставясь на Хэдона, беззвучно шевеля губами. Он опустился на колено и поднял ее на руки. Оба плакали. Наконец Лалила выговорила:
— Как ты …? Не волнуйся. Ты здесь! Где остальные? Где Абет?
— Недалеко, — сказал Хэдон. — Послушай. Я оставлю тебя здесь на несколько минут. Я приведу их сюда. Мы ведь не можем бежать… твоя нога…
— Уже лучше. Но слишком долго идти я не могу.
— Понимаю. Надо сделать так, чтобы они не могли нас преследовать.
— Как? Их же так много.
— Не беспокойся. Я вернусь.
Дорога туда и обратно заняла двадцать минут. Абет, в слезах, подбежала к матери. Пага, как ребенка, гладил Лалилу по голове. Хинокли и Кебивейбес сдержанно улыбались. На пути обратно Хэдон сказал, что им надо делать.
Оставив в роще Лалилу с ребенком, мужчины взбирались по склону к пещере. Хэдон нес факел. У входа он передал его Кебивейбесу. Не поджигай ветви, пока мы полностью не закупорим пещеру.
— А как же Авинет? — спросил бард. — Она ведь тоже погибнет.
— Я не представляю, как вытащить ее! — сердито отрезал Хэдон. И пусть эта сука умрет!
— Она Королева! — вставил бард.
— И высшая жрица Кхо! Богиня так просто не смирится с этим! Если Авинет погибнет, кто вместо нее объединит людей против Минрута?
— Я вытащу ее, если это вообще возможно, — проворчал Хэдон. — Но остальные умрут!
Они принялись за дело, орудуя топором Паги и мечами убитых бандитов. Шум рубкой они производили изрядный, хвала Кхо, он не проникал в пещеру: ветви, закрывавшие вход, заглушали звук. Сами стены неприступно толсты, а внутри пещеры царил истинный бедлам. Через час величественный холм из ветвей вовсе скрыл вход. Да еще груда их лежала в запасе. Немало оказалось и зеленых веток, но преобладал сухой валежник.
Из-за отсутствия внутренней вентиляции клубы дыма от гигантского костра тотчас же устремились в пещеру. Хэдон слышал, как несколько бандитов прошли по короткому коридору, из которого шли ходы в большие помещения. От факела, с которым стоял бард, Хэдон запалил сухие сучья и листья и с другой стороны входа. Изнутри раздавались крики, бандиты пытались растащить преграду.
Хэдон ждал. Если им и вправду удастся прорваться, на какое-то время они ослепнут от дыма и пламени и окажутся беспомощными против его меча и оружия остальных.
Однако этого не произошло. Сухое дерево вспыхнуло дружно и яростно, сырое — не так скоро, но зато удушающе дымно.
Великолепие огня разрасталось, вопли рвались из пещеры. Дым повалил из щели в скале “Дьявол! Мы забыли закрыть эту тягу! — воскликнул Хэдон. — Ладно, вряд ли у этих поджаренных хватит силенок что-нибудь придумать и пробить там себе другой выход”.
Страдальцы ринулись на валежник, пытаясь протиснуться сквозь него. Пламя отбросило их, но через несколько мгновений самые обезумевшие вновь ринулись в пекло, растаскивая баррикаду голыми руками, обжигаясь, вопя, моля о пощаде. Пламя ревущей стихией отогнало их прочь.
Кашель удушья смешался с потрескиванием и свистом вздыбившегося костра.
Хэдон устремился к щели. Заглянуть в пещеру оказалось невозможно. Он прижался ухом к краю щели. Доносился сильный мучительный кашель и сквозь него звук, будто кто-то от щели отваливал камни. Хэдон поднялся и сунул в отверстие копье. Копье воткнулось во что-то плотное — раздался стон. Хэдон отдернул копье — острие было окровавлено.
Подполз Хинокли. Пламя высветило напряженное лицо.
— Мне понятна твоя ненависть к Авинет, — сказал он. — И я бы согласился с тем, что ты делаешь, не будь она Королевой. Но Авинет — Королева. Ради нашей страны, нашего народа, ты не должен убивать ее.
— Я тоже думал об этом, — проговорил Хэдон. — Хотя, может, уже поздно. Посмотрим, что удастся сделать. Надеюсь, мы впоследствии не пожалеем: Пага решительно возражал против спасения Королевы. Ему объяснили, что он пришлый, не коренной житель, и не понимает, какие глубокие чувства они испытывают к своей Королеве, верховной жрице и главной богине.
— Если вы и в самом деле спасете ее, благодарности не ждите.
— Возможно, и так, — согласился Хэдон, расшвыривая тлеющие и горящие ветки. Горячий воздух обжигал. Орудуя мечами и копьями, они изрядно подпалились, кашляли, появились волдыри от ожогов, но вход был открыт. Отступив, они с минуту ждали, когда рассеется дым, жадно пили воду из глиняных фляг и лили воду на головы. В пещере стояла тишина. Они вошли, стараясь не дышать глубоко. Воткнутые в стенные отверстия факелы потухли — видать, дым совсем отрезал доступ кислороду. Костер, который веселившиеся бандиты развели в пещере под щелью-вентилятором, еще тлел. На полу в первом помещении валялись тела задохнувшихся. Еще больше мертвецов высветил факел Хэдона во второй нише. Третья комната оказалась переполненной несчастными, которые набились сюда, поскольку дым здесь был не столь плотным. Кое-кто еще дышал, потеряв сознание. Авинет привалилась к задней стене. Она то и дело клонилась вперед, но свалиться ей мешал человек, лежавший поперек у нее в ногах.
Хэдон на шее нащупал пульс королевы.
— Она еще жива. — Он откашлялся. — Я вынесу ее на воздух. Пага, Хинокли, проверьте, есть ли еще живые. Если да — добейте.
— Вот один, — определил Пага. — Ах! — Он опустил топор на безвольную голову.
— Вот еще один, — воскликнул книжник, втыкая копье в горло жертвы.
А Хэдон, подхватив женщину, кашляя, нес ее к выходу.
Вскоре появились и остальные трое. Коротышка сказал:
— Один вообще сидел. Может, и она не так плоха.
Авинет начала надсадно кашлять. Глаза на покрытом копотью лице открылись. Она уставилась на невесть откуда взявшихся людей.
— Скоро ты будешь в порядке, — сказал Хэдон. Опустившись на колено и поддерживая голову королевы, он тонкой струйкой вливал ей воду в рот. С кашлем она возвращала ее, он вновь наклонял кувшин, и, наконец, она сумела глотнуть. Охрипло королева выдавила:
— Вы пришли за мной?
— Конечно. Лежи и отдыхай.
Нескоро она спросила:
— Что произошло с твоей женщиной?
— С ней все нормально.
Он рассказал Авинет о случившемся. Какое-то странно тоскующее выражение отразилось на ее лице — не то разочарование, не то раскаяние. Хэдон сомневался в последнем. Склонившись над ней, тихо, чтобы не слышали друзья, Хэдон прошептал:
— Слушай внимательно, Авинет. Ты обязана жизнью мне и только мне. Если бы я ушел, оставив тебя у бандитов, ты попала бы в руки своего отца. Не освободи я вход от огня, еще чуть-чуть и ты бы погибла.
Твой долг мне велик. Очень велик. Ты можешь возвратить мне его, дав слово, что ты, начиная с этого мгновения никому из нас не причинишь вреда.
— У меня обожжены легкие, — проговорила Авинет. Она замолчала. Лицо исказило трудное раздумье. — А что, если я не дам этого слова?
— Я не прикончу тебя, хотя и следовало бы. Мы оставим тебя здесь. Можешь сама добираться до храма. Но солдаты вовсю ищут тебя, их много и будет еще больше. Держу пари — это так. Кебивейбес и Хинокли, вероятно, захотят остаться с тобой. Не знаю. Они не больно-то любят тебя как человека, но видят в тебе Королеву. Может, они сумеют вывести тебя. Однако никто из них толком не знает леса и не больно-то владеет мечом.
— Ты и эта женщина причинили мне большие страдания, — произнесла королева.
— Не намеренно. Добро, которое я сделал тебе, перевешивает невольные обиды. И помни, тебе будет дорог каждый воин для борьбы с Минрутом. Я известен, поскольку победил на Великих Играх. Я доказал свои достоинства воителя. Люди будут горды служить тебе под моим началом.
Какое-то время она смотрела на него, нервно покусывая губу.
— Очень хорошо. Я даю слово.
— Клянешься Кхо?
— Клянусь. Но я бы желала, чтобы, когда это все кончится, ты отправился в Опар и забрал с собой эту суку и ее щенка и этого одноглазого человечка. Не хочу видеть никого из вас. Но разумеется, стерплю, пока мы не победим.
— Мне нужно твое слово, а не любовь, — сказал Хэдон.
