Глава 5
Мальчик заполнил целую страницу в своем блокноте. Мужчины с подзорными трубами сообщали ему точную последовательность событий и описание людей. Появление шерифа, возвращение мексиканской девки с ребенком и каким-то новым типом. Ребенок побежал в конюшню, шериф уехал, девка с новым типом вошли в дом, довольно долго ничего не происходило, потом девка с типом появились на крыльце, вместе дошли почти до самого дома для наемных работников, вернулась она одна.
– А это кто такой? – спросил мальчик.
– А мы откуда знаем, черт подери? – ответил один из мужчин.
«Очень высокий, не слишком аккуратно одетый, рубашка и брюки. Сколько лет, определить невозможно, – записал мальчик, а затем добавил: – Не ковбой, неправильная обувь. Проблемы?»
Перед домом для наемных работников земля уходила вниз, и он превращался в двухэтажный. На нижний этаж вела огромная раздвижная дверь, открытая навсегда из-за сломанного устройства. Внутри стояли еще один пикап и пара зеленых тракторов. В дальнем конце справа имелась деревянная лестница без перил, которая уходила вверх, к прямоугольному отверстию в потолке. Ричер провел на первом этаже целую минуту, разглядывая машины, и заметил у заднего окна пикапа стойку для оружия. В тяжелом горячем воздухе пахло бензином и моторным маслом.
Он поднялся по лестнице на второй этаж. Внутри все было выкрашено в красный цвет – стены, пол, даже балки. Воздух здесь был еще жарче и показался ему каким-то застоявшимся. Никаких кондиционеров, да и вентиляции тоже. В дальнем конце он увидел огороженное пространство – судя по всему, ванную комнату. В остальном весь этаж представлял собой огромное открытое пространство, у каждой стены по восемь простых железных кроватей с тонкими полосатыми матрасами, прикроватными тумбочками и солдатскими сундучками.
Две кровати рядом с ванной были заняты. На каждой прямо в одежде лежали тощие, жилистые мужчины. Оба в голубых джинсах и ковбойских сапогах, без рубашек. Оба заложили руки за головы, и оба повернулись в сторону лестницы, когда Ричер вошел в комнату. Оба убрали ближнюю к нему руку, чтобы лучше его рассмотреть.
Ричер провел четыре года в Уэст-Пойнте и еще тринадцать на службе в армии, так что за семнадцать лет научился входить в новую спальню и спокойно относиться к любопытным взглядам тех, кто там находится. Его вовсе не беспокоили неприятные ощущения, потому что существовал определенный этикет, которому нужно было следовать. Ты должен войти, выбрать незанятую кровать и совершенно ничего не говорить. Заставить заговорить кого-то другого. Такой способ позволит тебе понять, как они к тебе относятся, прежде чем тебе придется продемонстрировать им свое отношение.
Миновав две пустые кровати, он подошел к той, что стояла у северной стены, где, как он решил, будет прохладнее, чем у южной. В прошлом, в армии, у него была бы тяжелая полотняная сумка, которую он бросил бы на кровать, показывая, что она теперь занята. На сумке было бы написано его имя и звание, а зачеркнутые надписи рассказали бы – в общих чертах – о его биографии. Такие сумки экономили массу времени на разговорах. Но в этой новой для него ситуации Ричеру оставалось только достать из кармана складную зубную щетку и положить ее на тумбочку. В качестве заменителя этому жесту не хватало физической убедительности. Но он все равно показывал: «Я теперь живу здесь, так же как и вы. Хотите по этому поводу высказаться?»
Оба мужчины продолжали молча на него смотреть. Поскольку они лежали, Ричеру было трудно определить, каковы они в физическом отношении, но он видел, что оба маленького роста, примерно пять футов и шесть или семь дюймов, около ста пятидесяти фунтов. Но с другой стороны, они были жилистыми и мускулистыми, похожими на боксеров в полусреднем весе. Оба загорели, как настоящие фермеры: темно-коричневые лица, шеи и руки и белая кожа под футболками. На ребрах, ключицах и руках Ричер заметил старые шишки, он много раз видел такие прежде. У Кармен была такая. Да и у него самого парочка штук. Старые переломы, вправленные и зажившие.
Ричер прошел мимо парней в ванную комнату. В ней имелась дверь, но внутри она была общественной, по четыре штуки всего, без перегородок. Четыре унитаза, четыре раковины, четыре душа – все на одной стене. Внутри оказалось относительно чисто, пахло теплой водой и дешевым мылом, как будто его новые соседи недавно принимали душ. Может, готовились выйти куда-нибудь, чтобы провести вечер пятницы. Под потолком окно без стекла с забитой трупиками насекомых сеткой. Вытянувшись в полный рост, Ричер мог разглядеть дорожку, ведущую к большому дому, половину крыльца и часть входной двери.
Он вернулся в комнату. Один из мужчин сидел, повернув голову и наблюдая за дверью в ванную. Спина у него была такой же белой, как и живот, и на ней Ричер заметил больше заживших переломов, чем спереди. Ребра, правая лопатка. Либо много времени проводит под колесами грузовиков, либо он – ушедший на покой наездник родео, вынужденный заниматься другими, более приземленными вещами.
– Буря приближается, – сказал он.
– Да, я слышал, – ответил Ричер.
– И неудивительно, при такой-то температуре.
Ричер промолчал.
– Тебя наняли на работу? – спросил его собеседник.
– Наверное, – сказал Ричер.
– Значит, будешь у нас работать.
Ричер ничего не ответил.
– Я Билли, – сказал мужчина.
Другой приподнялся, опираясь на локти.
– Джош, – сказал он.
Ричер кивнул в ответ обоим.
– Я Ричер, – представился он. – Рад с вами познакомиться.
– Будешь у нас на подхвате, – сказал Билли. – Убирать навоз и носить корм.
– Как скажете.
– Потому что ты явно не тянешь на наездника.
– Не тяну?
Билли покачал головой.
– Слишком высокий. Слишком тяжелый. Центр тяжести слишком высоко. Нет, думаю, наездник из тебя никакой.
– Тебя привезла мексиканка? – спросил Джош.
– Миссис Грир, – ответил Ричер.
– Миссис Грир – это Расти, – заявил Билли. – Она тебя не привозила.
– Миссис Кармен Грир, – сказал Ричер.
Билли промолчал, а Джош улыбнулся.
– Мы собираемся развлечься после ужина, – сказал Билли. – В баре, в паре часов к югу отсюда. Можешь поехать с нами. Ну, чтобы получше познакомиться.
Ричер покачал головой.
– Может, в другой раз, когда я что-нибудь заработаю. В подобных случаях я предпочитаю сам за себя платить.
Билли обдумал его слова и кивнул.
– Очень правильные принципы, – заявил он. – Может, ты нам и подойдешь.
Тип по имени Джош снова улыбнулся.
Ричер вернулся к своей кровати, лег и вытянулся на ней, стараясь не шевелиться и не обращать внимания на жару. Он целую минуту смотрел на красные балки, а потом закрыл глаза.
Кухарка, белая женщина средних лет, принесла ужин через сорок минут. Судя по тому, как она поздоровалась с Билли, она вполне могла быть его родственницей. Может, двоюродная сестра. Она была немного на него похожа и разговаривала как он. Видимо, здесь повсюду одни и те же гены. Кухарка приветливо кивнула Джошу и холодно – Ричеру. Ужин – свинину с бобами – она принесла в ведерке и разложила в металлические миски поварешкой, которую достала из кармана передника. Затем она вручила им вилки, ложки и пустые железные кружки, сказав Ричеру:
– Вода в кране в ванной.
Выполнив свой долг, она спустилась вниз по лестнице, а Ричер занялся едой, первой за весь этот длинный день. Он сел на кровать, поставил миску на колени и принялся есть ложкой. Бобы были темные, сочные и щедро сдобренные патокой. Свинина – нежная, с поджаристыми кусочками жира. Скорее всего, ее приготовили отдельно, а потом положили в бобы.
– Эй, Ричер, – позвал его Билли. – Ну как тебе еда?
– Мне подходит, – ответил он.
– Дерьмо, – заявил Джош. – Целый день на улице больше тридцати пяти градусов, а она принесла нам горячую еду? Я уже принял душ и вот теперь снова вспотел, как свинья.
– Зато бесплатно, – заметил Билли.
– Как же, бесплатно! – возмутился Джош. – Еда входит в то, что они нам платят за работу.
Ричер не обращал на них внимания. Возмущаться по поводу еды – один из законов коллективной жизни. А то, что им принесли, было вполне съедобно. Лучше некоторых ужинов, которые ему приходилось есть. И уж точно лучше, чем то, что готовили на большинстве военных кухонь. Он поставил пустую миску на тумбочку, рядом с зубной щеткой, снова лег и почувствовал, как его желудок занялся перевариванием сахара и жиров. В другом конце комнаты Билли и Джош тоже покончили с ужином и вытерли рты руками. Затем достали из сундучков чистые рубашки, натянули их, застегнули и расчесали волосы растопыренными пальцами.
– Пока, – сказал Билли.
Они протопали вниз по лестнице, и через пару минут Ричер услышал, как внизу заработал двигатель машины, которая выехала в дверь и укатила прочь. Он пошел в ванную и увидел, как машина завернула за угол, проехала мимо конюшен и промчалась по двору, объезжая дом.
Ричер вернулся в комнату, сложил друг на друга пустые миски, пристроил в самую верхнюю вилки и ложки, нацепил на палец три кружки и спустился по лестнице. Солнце почти скрылось за горизонтом, но жара нисколько не уменьшилась. Воздух показался невероятно горячим, но постепенно в него прокрадывалась сырость. Откуда-то дул теплый, влажный ветерок. Ричер прошел мимо трех загонов и сарая и оказался во дворе. Обойдя крыльцо, он принялся искать дверь кухни, нашел ее и постучал. Ему открыла кухарка.
– Я принес посуду, – сказал Ричер и протянул ей миски и кружки.
– Это очень мило с вашей стороны, – сказала она. – Но я бы сама за ними пришла.
– Идти довольно далеко, а на улице жарко, – сказал Ричер.
Она кивнула:
– Спасибо. Вы наелись?
– Даже больше, чем следовало, – ответил он. – Было вкусно.
Кухарка пожала плечами слегка смущенно.
– Обычная ковбойская еда.
Она забрала у него посуду и отнесла внутрь.
– Еще раз спасибо, – крикнула она, словно хотела сказать, что он свободен.
Ричер повернулся и вышел на дорогу, где вечернее солнце светило ему прямо в лицо. Остановился под деревянной аркой. Впереди, на западе, вообще ничего не было, только пустая, изъеденная эрозией земля, которую он видел, когда они сюда ехали. Справа, на север, уходила дорога примерно в шестьдесят миль в длину, с какими-то строениями в конце. Видимо, принадлежащими соседу, живущему в пятнадцати милях отсюда. Что находилось слева, к югу, Ричер не понял. Билли сказал, что до бара два часа езды, значит, миль сто. Ричер повернулся кругом. На восток тянулись земли Гриров, дальше чьи-то еще. Сухие ямы, пыльная селитра и больше ничего до самого Остина, а это четыреста миль.
«Новый работник подходит к воротам и смотрит прямо на нас, – написал мальчик. – Затем оглядывается по сторонам. Знает, что мы здесь? Проблемы?»
Он снова закрыл блокнот и прижался к земле.
– Ричер, – позвал его кто-то.
Ричер прищурился и обнаружил в тени на крыльце Бобби Грира. Тот сидел в гамаке. Те же джинсы и та же грязная футболка. Та же кепка, надетая задом наперед.
– Иди сюда, – позвал Бобби.
Ричер немного помедлил, затем прошел мимо кухни и остановился у первой ступеньки, ведущей на крыльцо.
– Мне нужна лошадь. Большая кобыла. Оседлай ее и приведи.
Ричер замер на месте.
– Сейчас?
– А когда? Я хочу покататься.
Ричер молчал.
– А еще мы должны посмотреть, – заявил Бобби.
– На что?
– Если хочешь, чтобы мы взяли тебя на работу, покажи нам, на что ты способен.
Ричер еще немного помолчал, а потом сказал:
– Хорошо.
– Пять минут, – велел Бобби, встал и направился назад, в дом, закрыв за собой дверь.
Ричер постоял несколько мгновений, чувствуя, как солнце жарит спину, и направился в конюшню. К большой двери. Той самой, из которой отвратительно воняло. Они должны посмотреть?! «Ты в глубокой заднице, приятель, – подумал он. – По-крупному».
За дверью он нашел выключатель, нажал на кнопку, и слабая желтая лампочка осветила огромное пространство конюшни. Пол здесь был из утрамбованной земли, повсюду валялась грязная солома. В центре имелись стойла для лошадей с прилегающими друг к другу задними стенками, а по периметру вдоль внутренних стен и до самого потолка было сложено сено. Ричер обошел стойла, обнаружив, что занято всего пять. Пять лошадей. Все привязаны к стенам сложной конструкцией из веревок, которая крепилась у них над головами.
Ричер присмотрелся к лошадям внимательнее. Одна была очень маленькой. Видимо, пони, который принадлежит Элли. Отлично, одного можно вычеркнуть. Осталось четыре. Две лошади показались ему немного крупнее двух других. Он наклонился как можно ниже и принялся их по очереди разглядывать. В принципе, он знал, как должна выглядеть кобыла снизу. И решил, что найти нужную лошадь будет несложно. Но на практике все оказалось совсем не так просто. В конюшне было темно, а хвосты скрывали детали. В конце концов он пришел к выводу, что первая лошадь, которую он изучал, не кобыла. Но и не конь. У него не хватало кое-каких частей. «Попробуй следующего». Ричер прошел вперед и начал разглядывать стоящую рядом с первой лошадь. Так, это кобыла. Хорошо. Следующей тоже оказалась кобыла. Последним в ряду был мерин.
Ричер отошел на пару шагов, так чтобы видеть обеих кобыл, огромных коричневых животных с блестящей шкурой, которые тихонько фыркали и переступали с ноги на ногу, с глухим стуком опуская ноги на солому. Нет, это копыта. Точно копыта? Лошади повернули головы, наблюдая за ним одним глазом. Какая из них больше? Похоже, та, что слева, решил Ричер. Она немного выше и немного тяжелее, чуть-чуть шире в груди. Ладно, это большая кобыла. Пока все шло хорошо.
Теперь седло. В каждом стойле из внешней стены горизонтально торчала широкая полка, на которой было сложено самое разное снаряжение. Естественно, там лежало седло, но еще и целая куча каких-то непонятных ремней, одеял и металлических предметов. Ремни – это, наверное, вожжи. Металлические штуки – удила. Их, кажется, засовывают в рот? Ричер снял седло с полки и обнаружил, что оно очень тяжелое. Он пристроил его на согнутую левую руку. Приятно. Как настоящий ковбой. Прямо Рой Роджерс, да и только.
Ричер остановился перед воротами стойла. Большая кобыла наблюдала за ним одним глазом. Из-под толстых, похожих на куски резины губ выглядывали впечатляющие прямоугольные зубы. Желтые. «Так, давай думать». Первый принцип. Такие зубы не могут быть у хищника. Значит, это животное не кусается. Ну, она может попытаться тебя слегка прикусить, но это же не лев и не тигр. Она ест траву. Она травоядная. Травоядные обычно отличаются мирным нравом. Например, антилопы гну на равнинах Африки. Таким образом, чтобы спастись от опасности, она будет убегать и не станет атаковать врага. Но с другой стороны, это стадное животное. Значит, требуется вожак. И кобыла должна подчиниться, если продемонстрировать ей силу. «Итак, будь тверд, как скала, но не напугай ее».
Ричер открыл ворота. Кобыла пошевелилась, прижала уши и подняла голову. Потом опустила ее. Снова подняла и снова опустила. Задвигала задними ногами и развернула в сторону Ричера свой огромный зад.
– Эй, – сказал Ричер громко, твердо и четко.
Кобыла приближалась. Ричер дотронулся до ее бока. Кобыла приближалась. «Постарайся не оказаться сзади. Чтобы она не смогла тебя лягнуть». Это Ричер знал. Как там говорят? «Как будто тебя лягнула лошадь»? Наверное, не зря так говорят.
– Стой спокойно, – приказал кобыле Ричер, но та бочком подбиралась все ближе к нему.
Ричер толкнул ее правым плечом, довольно сильно, словно собирался высадить дверь. Кобыла успокоилась и замерла на месте, тихонько пофыркивая. Ричер улыбнулся. «Я здесь главный, поняла?» Затем он положил на нос лошади ладонь, тыльной стороной. Совсем как в кино. «Потри ему нос тыльной стороной ладони, и он будет тебя знать. Запахи и все такое». Кожа на носу кобылы показалась ему мягкой и сухой, дыхание – сильным и горячим. Она снова растянула губы и высунула громадный, влажный язык.
– Так, хорошая девочка, – прошептал Ричер.
Он поднял седло двумя руками и положил на спину кобыле, а затем принялся его прилаживать, пока ему не показалось, что все в порядке. Это оказалось непросто. «Интересно, а той ли стороной я его положил?» Наверное. Седло до некоторой степени имело форму стула, с вполне определенным передом и задом. С обеих сторон свисали широкие ремни. Два длинных, два коротких. На двух застежки, на двух других дырочки. Ну и зачем они нужны? Видимо, чтобы закрепить седло. Нужно протянуть дальние ремни и застегнуть их сбоку, под тем местом, где будут находиться бедра всадника. Ричер присел и попытался ухватиться за ремни под животом лошади, но с трудом до них дотянулся. Да, очень большое животное. Он поймал конец одного ремня кончиками пальцев, и седло тут же соскользнуло набок.
– Дерьмо, – выдохнул Ричер.
Он выпрямился и поправил седло. Подлез под лошадь и попытался поймать ремень. Лошадь пошевелилась, и у него ничего не вышло.
– Дерьмо, – снова выругался он.
Подошел поближе к лошади, заставив ее отступить к стене. Ей это не понравилось, и она прислонилась к нему. Ричер весил двести пятьдесят фунтов, кобыла, наверное, полтонны, и он невольно сделал шаг назад. Седло снова соскользнуло с ее спины. Лошадь остановилась, Ричер в очередной раз поправил седло и, придерживая его правой рукой, потянулся за ремнями левой.
– Не так, – послышался голос откуда-то сверху.
Ричер резко развернулся и поднял голову. Элли лежала на большой куче сена, почти под самой крышей, положив подбородок на руки и глядя на него.
– Сначала одеяло, – сказала она.
– Какое одеяло?
– Для седла, – пояснила она.
Лошадь снова прижалась к нему, и он ее оттолкнул. Она повернула голову и посмотрела на него. У нее были громадные карие глаза с длинными ресницами. Ричер наградил кобылу сердитым взглядом. «Я тебя не боюсь, подружка. Стой спокойно, или я снова тебя толкну».
– Элли, кто-нибудь знает, что ты здесь? – спросил он.
Она с серьезным видом тряхнула головой.
– Я прячусь, – призналась она. – Я хорошо это умею.
– А кто-нибудь знает, что ты прячешься здесь?
– Думаю, мама знает, что я здесь иногда прячусь, а Гриры – нет.
– Ты умеешь обращаться с лошадьми?
– Конечно умею. Я могу сама оседлать своего пони.
– Тогда помоги мне, пожалуйста. Спускайся и оседлай эту за меня.
– Это легко, – сказала она.
– Покажи мне как.
Девочка замерла на мгновение, в очередной раз принимая решение, потом соскользнула вниз, спрыгнула на землю и вошла в стойло.
– Снимите седло, – сказала она.
Взяв кусок ткани с полки, Элли встряхнула его и набросила на спину кобылы. Она была слишком маленького роста, и Ричеру пришлось расправлять одеяло одной рукой.
– Теперь кладите седло, – велела ему Элли.
Он положил седло поверх одеяла, Элли подлезла под кобылу и поймала ремни. Ей даже особенно не пришлось наклоняться. Она соединила концы и потянула.
– Теперь вы, – сказала она. – Они очень тугие.
Ричер поправил застежку и затянул ремни.
– Не так сильно, – сказала Элли. – Еще рано. Подождите, пока она раздуется.
– Она собирается раздуться?!
Элли с важным видом кивнула:
– Им это не нравится, и они раздувают животы, чтобы вам помешать. Но они не могут долго так оставаться и выпускают воздух.
Ричер принялся наблюдать за животом лошади. Он уже и сейчас был размером с громадный барабан. Но в следующее мгновение он начал раздуваться, становясь все больше и больше, ремни натянулись, и тут кобыла громко выдохнула и сдалась.
– А теперь затягивайте, – сказала Элли.
Ричер изо всех сил затянул ремни. Кобыла перебирала ногами, Элли держала поводья в руке, пытаясь их расправить, чтобы они приняли нормальный вид.
– Снимите с нее веревку. Просто стащите, и все, – наставляла его девочка.
Ричер снял веревку. Кобыла выставила вперед уши, и веревка скользнула через них, потом через нос и упала на пол.
– Теперь держите это. – Элли вручила ему моток ремней. – Это называется уздечка.
Ричер принялся вертеть уздечку в руке, пока не понял, как она устроена. Приложил к голове лошади, как ему показалось, правильно. Прижал металлическую часть к губам кобылы. Она держала рот плотно закрытым. Ричер попытался еще раз. Никакого результата.
– Как, Элли? – спросил он.
– Засуньте большой палец.
– Большой палец? Куда?
– Туда, где заканчиваются зубы. Сбоку. Там есть дырочка.
Ричер провел пальцем вдоль губ кобылы, ощущая под ними зубы, один за другим, словно считал их. Затем они закончились, и он почувствовал десну.
– Засуньте его внутрь, – сказала Элли.
– Мой палец?
Она кивнула. Ричер надавил, кобыла раздвинула губы, и его палец скользнул в теплое, клейкое, жирное отверстие. Кобыла тут же открыла рот.
– Быстро засовывайте удила, – велела Элли.
Ричер засунул металлическую штуку лошади в рот, и та с помощью своего громадного языка пристроила ее поудобнее, словно тоже ему помогала.
– Теперь потяните уздечку наверх и застегните.
Ричер протянул кожаные ремни через уши кобылы и нашел застежки. Их оказалось три штуки. Одна застегивалась на щеке, другая над носом, третья висела под шеей.
– Не слишком туго, – сказала Элли. – Ей же нужно дышать.
Ричер увидел на ремне потертость и решил, что она обозначает место, где следует его закрепить.
– Перекиньте поводья через луку.
Ричер взглянул на длинный ремень, свисающий с морды лошади в форме петли, и решил, что это и есть поводья. А лука – наверное, торчащая впереди седла штука. Вроде ручки, чтобы за нее держаться. Элли с деловым видом поправляла стремена, переходя под животом лошади с одного места на другое.
– Поднимите меня, я хочу все проверить, – сказала она.
Ричер подхватил ее под мышки и поднял на седло. Она казалась крошечной и почти ничего не весила. Спина лошади была для нее слишком широкой, и ноги девчушки смешно торчали по бокам. Она легла, вытянувшись вперед, и проверила все застежки. Кое-какие из них перестегнула заново. Убрала концы, которые висели. Аккуратно вытащила гриву из-под ремней. Сжала седло ногами и принялась раскачиваться из стороны в сторону, проверяя, хорошо ли оно закреплено.
– Все в порядке, – сказала она наконец. – Вы здорово все сделали.
Элли протянула к нему руки, и Ричер спустил ее на землю. Она вспотела и раскраснелась.
– А теперь выводите ее, – велела она. – Держитесь сбоку, у рта. Если не захочет идти, дерните хорошенько.
– Огромное тебе спасибо, крошка, – сказал Ричер. – Ты можешь снова спрятаться.
Элли забралась назад, на кучу сена, а он потянул за ремень, прикрепленный к металлическому кольцу сбоку, у рта кобылы. Она не пошевелилась. Ричер пощелкал языком и снова потянул. Кобыла рванулась с места, Ричер бросился вперед, и она потрусила за ним. Цок-цок-цок. Ричер вывел ее из стойла, обогнул угол и направился к двери. Позволил ей идти рядом с собой и направился в сторону двора. Она шла легко и уверенно, и Ричер подстроился под ее шаг. Его рука была удобно согнута в локте, кобыла покачивала головой и время от времени едва касалась его плеча. Он провел ее через двор так, словно делал это всю жизнь. Сам Рой Роджерс умер бы от зависти.
Бобби Грир снова сидел на крыльце и поджидал его. Кобыла подошла прямо к нему и остановилась. Ричер держал маленький кожаный ремешок, пока Бобби проверял все, что до него уже проверила Элли. В конце концов он сказал:
– Неплохо. Но дольше, чем я рассчитывал.
Ричер пожал плечами.
– Они меня не знают. Я уже давно понял, что в первый раз нельзя спешить. Пока они не познакомятся с тобой как следует.
Бобби кивнул:
– Ты меня удивил. Я был готов поставить на кон ферму, что с лошадьми ты знаком только по «Прикнессу», который показывают по кабельному.
– Почему?
– По «Прикнессу». Это скачки.
– Я знаю, что это скачки. Я пошутил.
– Получился двойной сюрприз, – заявил Бобби. – Моя дорогая золовка для разнообразия сказала правду.
– А зачем ей врать? – взглянув на него, спросил Ричер.
– Не знаю зачем. Но она редко говорит правду. И ты должен это помнить.
Ричер молчал, просто ждал продолжения.
– Можешь идти, – отпустил его Бобби. – Я сам ее поставлю назад, когда покатаюсь.
Ричер кивнул и пошел прочь, услышал у себя за спиной скрип кожи и решил, что Бобби сел в седло, но не стал оборачиваться. Просто шагал по двору, мимо гаража, мимо загонов, завернул за угол дома для работников и начал подниматься по лестнице. Он собирался сразу принять душ, чтобы смыть с себя ужасный запах животных, которым весь пропитался. Но обнаружил, что на его кровати сидит Кармен и держит на коленях сложенные простыни. Она была все в том же легком платье, и простыни выделялись ярким белым пятном на фоне смуглой кожи обнаженных ног.
– Я принесла вам это, – сказала она. – Из бельевого шкафа в ванной. Они вам понадобятся, а я не знала, догадаетесь ли вы, где они лежат.
Ричер остановился наверху лестницы, одна нога в комнате, другая – все еще на ступеньке.
– Кармен, это безумие, – сказал он. – Вам нужно уехать отсюда прямо сейчас. Они быстро поймут, что я не тот, за кого себя выдаю. Мне и дня не продержаться. В понедельник меня вполне может здесь уже не быть.
– Я думала, – сказала она. – Весь ужин.
– О чем?
– Об Але Юджине. Предположим, в этом замешаны те, кого Слуп решил выдать. Предположим, они наконец проснулись и поняли, что пришла пора действовать. Предположим, они схватили Ала, чтобы помешать сделке.
– Вряд ли. Зачем они столько ждали? Они могли провернуть все это месяц назад.
– Да, но предположим, что все будут думать именно так.
Ричер шагнул в комнату.
– Я не понимаю, – сказал он, хотя все прекрасно понял.
– Предположим, вы сделаете так, что Слуп исчезнет, – проговорила она. – Точно так же, как кто-то позаботился о том, чтобы исчез Ал. Они будут думать, что все это как-то связано. Они не станут подозревать вас. С какой стати?
Ричер покачал головой.
– Мы это уже обсуждали. Я не убийца.
Она затихла, посмотрела на простыни, лежащие на коленях, и начала теребить шов. Простыни были старыми и обтрепанными. Их наверняка выбросили из большого дома. Может быть, на них спали Расти и ее умерший муж. Или Бобби. Или Слуп. Или Слуп с Кармен.
– Вам нужно уехать прямо сейчас, – повторил Ричер.
– Я не могу.
– Вам следует остаться где-нибудь на территории Техаса, временно. Сражаться за свои права, привлечь закон на свою сторону. В данных обстоятельствах вы получите опеку над ребенком.
– У меня нет денег. Это может стоить сотни тысяч долларов.
– Кармен, вы должны что-то делать.
Она кивнула.
– Я знаю, что я сделаю, – сказала она. – Я позволю ему меня избить в понедельник вечером. Потом утром во вторник я найду вас, где бы вы ни были. Вы увидите меня и, возможно, примете другое решение.
Ричер ничего ей не ответил. Она подняла голову, подставив лицо падающему из окна тускнеющему свету, и волосы окутали ее плечи.
– Посмотрите хорошенько, – сказала она. – Подойдите ближе.
Ричер сделал шаг к ней.
– Я буду в синяках. Возможно, у меня будет сломан нос или разбиты губы. Возможно, он выбьет мне несколько зубов.
Ричер молчал.
– Потрогайте мою кожу, – сказала она. – Почувствуйте ее.
Ричер дотронулся указательным пальцем до ее щеки. Кожа была мягкой и гладкой, точно теплый шелк. Он провел пальцем до скулы.
– Запомните это, – сказала она. – И сравните с тем, что почувствуете во вторник утром. Может быть, это поможет вам передумать.
Ричер убрал палец. Может быть, это действительно заставит его передумать. Она рассчитывала, что так и будет, а он боялся. Разница между хладнокровием и яростью – огромная разница. Для него принципиальная.
– Обнимите меня. Я уже успела забыть это ощущение.
Ричер сел рядом с ней и крепко ее обнял, она обхватила его руками за пояс и спрятала лицо у него на груди.
– Я боюсь, – прошептала она.
Они просидели так минут двадцать. Может, полчаса. Ричер потерял счет времени. Кармен была теплой, от нее приятно пахло, она ровно дышала. Затем она отодвинулась и встала, и на лице у нее появилось печальное выражение.
– Мне нужно найти Элли, – сказала она. – Ей пора спать.
– Она в конюшне. Она показала мне, как седлать лошадь.
– Элли хорошая девочка, – кивнула Кармен.
– Это точно, – подтвердил Ричер. – Она спасла мою задницу.
Кармен протянула ему простыни.
– Хотите завтра покататься верхом? – спросила она.
– Я не умею.
– Я вас научу.
– Это может занять много времени.
– Не может. Нам нужно будет подняться на холмы.
– Зачем?
Она отвернулась.
– Вам придется научить меня кое-чему, – сказала она. – На случай, если вы во вторник не передумаете. Я должна знать, как следует обращаться с пистолетом.
Ричер ничего ей не ответил, и тогда она сказала:
– Вы не можете отнять у меня право защитить себя.
Ричер продолжал молчать, и она спустилась вниз по лестнице, оставив его сидящим на кровати со сложенными простынями на коленях, точно в такой же позе, в какой он увидел ее, когда вошел.
Ричер застелил кровать, радуясь тому, что простыни тонкие и выношенные. Температура воздуха по-прежнему оставалась около тридцати градусов. К середине ночи она, скорее всего, опустится до двадцати пяти, так что дополнительное тепло Ричеру не понадобится.
Он снова спустился по лестнице и вышел наружу. На востоке горизонт был угольно-черным, но, завернув за угол дома, Ричер увидел на западе закатное солнце, ослепительно полыхающее на фоне красного дома. Он стоял, наблюдая за тем, как оно садится. Здесь, на юге, оно опустится за горизонт очень быстро, точно гигантский красный мяч. Солнце на мгновение вспыхнуло у края столовой горы и исчезло, оставив за собой озаренное алыми сполохами небо.
Ричер услышал приближающиеся шаги, прищурился в слепящем свете заката и увидел, что к нему идет Элли. Маленькие, короткие шажки, напряженные руки, голубое платье с прилипшими к нему соломинками. Солнце падало на нее сзади, и ее голову окутывало красно-золотое сияние волос, совсем как у ангела.
– Я пришла пожелать вам спокойной ночи, – проговорила она.
Ричер вспомнил времена из своего прошлого, когда он жил в семейных общежитиях на военных базах: слабый стук в дверь, вежливые армейские дети, пришедшие официально попрощаться с собратьями-офицерами своих отцов. Он ничего не забыл. Нужно пожать малышу руку, и он уйдет. Он улыбнулся Элли.
– Отлично. Спокойной ночи, Элли.
– Вы мне нравитесь, – сказала девочка.
– Ты мне тоже нравишься, – ответил он.
– Вам жарко?
– Очень.
– Скоро будет буря.
– Мне все это говорят.
– Я рада, что вы друг моей мамы.
Ричер ничего не сказал, просто протянул ей руку, на которую она посмотрела с удивлением.
– Вы должны поцеловать меня, чтобы мне хорошо спалось, – сказала она.
– Правда?
– Конечно.
– Хорошо, – не стал спорить Ричер.
Ее лицо находилось примерно на одном уровне с его бедром, и он хотел наклониться.
– Нет, возьмите меня на руки, – сказала она и протянула к нему руки.
Ричер подхватил ее и устроил на согнутом локте, потом нежно поцеловал в щеку.
– Спокойной ночи, – повторил он.
– Отнесите меня, я устала, – попросила она.
Ричер пронес ее мимо загонов, мимо конюшни, через двор к дому. Кармен стояла на крыльце, прислонившись к колонне, и наблюдала за их приближением.
– Вот ты где, – сказала она.
– Мама, я хочу, чтобы мистер Ричер вошел и пожелал мне спокойной ночи, – сказала Элли.
– Ну, я не знаю, можно ли ему.
– Я здесь только работаю, Элли, – проговорил Ричер. – Я тут не живу.
– Никто не узнает, – сказала Элли. – Зайдите через кухню. Там только кухарка. Она тоже здесь работает. А ей можно находиться в доме.
Кармен с сомнением смотрела на нее, не зная, на что решиться.
– Мама, ну пожалуйста! – сказала Элли.
– Может быть, если мы войдем все вместе… – сказала Кармен.
– Через кухню, – добавила Элли, потом вдруг заговорила театральным шепотом, который был громче нормального голоса: – Мы же не хотим, чтобы Гриры нас увидели!
Она затряслась от смеха на руках у Ричера, прижавшись лицом к его шее. Кармен вопросительно посмотрела на него, и он пожал плечами. Ну что ужасного может произойти? Он опустил Элли на землю, и она взяла мать за руку. Потом они втроем направились к двери кухни, и Кармен ее толкнула.
«Закат», – записал мальчик и отметил время. Мужчины отползли от края ямы, встали на колени и потянулись. «Конец наблюдений», – написал мальчик и отметил время. Затем все трое проползли на коленях и убрали камни, которые удерживали углы брезента, скрывавшего их пикап. Аккуратно сложили брезент, насколько это было возможно, не выпрямляясь в полный рост, и убрали в багажник. За ним последовал портативный холодильник. Они прихватили подзорные трубы и по очереди забрались в машину. Выехали из ущелья и помчались на запад, в сторону алого горизонта.
Кухарка загружала громадную посудомоечную машину, которая была покрыта зеленой эмалью и, наверное, являлась последним словом техники, когда человек впервые ступил на Луну. Она подняла голову, но ничего не сказала. Просто продолжала складывать тарелки. Ричер заметил три принесенные им миски. Их уже сполоснули и приготовили, чтобы положить в машину.
– Сюда, – прошептала Элли.
Она провела их в дверь, открывавшуюся в коридор без окна, где было очень душно. Сбоку Ричер заметил простую деревянную лестницу, выкрашенную в красный цвет, но краска стерлась в тех местах, где ступеней касались ноги людей. Элли начала подниматься наверх. Ступеньки жалобно скрипели под весом Ричера.
Вскоре они оказались на втором этаже, в крошечном помещении, похожем на шкаф. Элли толкнула дверь, пересекла площадку и повернула направо в узкий коридорчик. Все здесь было деревянным, стены, потолок и пол, и все выкрашено в красный цвет. Комната Элли, примерно двенадцать квадратных футов, находилась в конце коридора и тоже была красной. Здесь царила ужасающая жара. Комната выходила на юг, и, видимо, солнце заливало ее целый день. Шторы оставляли закрытыми, чтобы хоть как-то защититься от жары.
– Мы пойдем помоемся, – сказала Кармен. – А мистер Ричер подождет, хорошо?
Элли оставалась в комнате ровно столько, сколько ей потребовалось, чтобы убедиться, что он не уйдет. Ричер сел на край кровати, чтобы показать, что останется, и помочь девочке принять очередное решение. Она медленно повернулась и пошла за матерью в ванную комнату.
Кровать была узкой, может, всего тридцать дюймов шириной, и короткой, предназначенной для ребенка. На хлопчатобумажных простынях были нарисованы животные неизвестного происхождения. Кроме того, в комнате имелся ночной столик, книжный шкаф и маленький гардероб. Мебель выглядела относительно новой, из светлого дерева, выбеленного, а потом раскрашенного веселыми картинками. Ричеру она понравилась. Наверное, ее купили в Остине, в маленькой симпатичной лавочке, и доставили сюда. А может, она приехала из самого Санта-Фе. На некоторых полках стояли книги, на других – чучела животных, сваленные в кучу.
Ричер слышал голос старого кондиционера, который терпеливо стучал и скрипел. Здесь он звучал громче. Видимо, его установили на чердаке. Его размеренный шелест успокаивал, но на втором этаже проку от него было немного, и Ричер решил, что температура тут все сорок пять градусов.
Вскоре вернулись Элли и Кармен. Элли неожиданно стала тихой и немного смущалась, видимо из-за того, что надела пижаму – обычные хлопчатобумажные шорты и футболку с какими-то животными, вроде бы кроликами. У нее были влажные волосы и розовая кожа. Одной рукой она прикрывала рот. Она забралась в постель и свернулась калачиком около подушки, использовав примерно половину пространства рядом с Ричером, но стараясь к нему не прикасаться.
– Ну хорошо, спокойной ночи, малышка, – сказал Ричер. – Приятных тебе снов.
– Поцелуйте меня, – попросила Элли.
Ричер помедлил секунду, потом наклонился и поцеловал ее в лоб. Он был теплым, влажным и пах мылом. Элли устроилась поудобнее и взбила подушку.
– Спасибо вам за то, что вы наш друг, – сказала она.
Ричер выпрямился и, шагнув к двери, посмотрел на Кармен. «Это ты ее научила так сказать? Или все по-настоящему?»
– Вы найдете дорогу назад? – спросила она.
Ричер кивнул.
– Увидимся завтра, – проговорила она.
Она осталась в спальне Элли, а он нашел комнатушку, из которой вниз вела задняя лестница. Ричер спустился в коридор и прошел через кухню. Кухарка куда-то ушла. Старая посудомоечная машина что-то тихонько ворчала себе под нос.
Он вышел в ночь и помедлил в тихом, окутанном сумраком дворе. Было страшно жарко. Ричер направился к воротам и взглянул на черный горизонт. Парило. Примерно в ста милях к юго-западу полыхали зарницы. Тонкие ослепительные полосы сухого электричества вспыхивали и гасли, словно гигантская небесная камера вела ночную съемку. Ричер поднял голову. Ни дождя, ни туч. Он повернулся и заметил в темноте справа белые пятна. Футболка. Лицо. Полукруг лба под бейсбольной кепкой. Снова Бобби Грир.
– Бобби, – сказал он. – Хорошо покатался?
– Я жду тебя, – не ответив на его вопрос, заявил Бобби.
– Зачем?
– Чтобы убедиться, что ты вышел из дома.
– А что мне там делать?
– А это ты мне скажи. Интересно, зачем тебя вообще туда понесло? Вы неплохо смотрелись все трое, точно маленькая семья.
– Ты нас видел?
– Я все вижу, – кивнув, ответил Бобби.
– Все? – переспросил Ричер.
– Все, что мне нужно.
Ричер пожал плечами.
– Я поцеловал малышку и пожелал ей спокойной ночи, – проговорил он. – Какие-то проблемы?
– Давай-ка я провожу тебя до дома для рабочих, – сказал Бобби. – Я хочу с тобой поговорить.
Пока они шли по двору, он не произнес ни слова, просто шел и молчал. Ричер не отставал, поглядывая на ночное небо на востоке. Оно было огромным, угольно-черным, расцвеченным яркими звездами. Если не считать тусклых окон в некоторых из строений, принадлежащих Грирам, вокруг царил мрак. И на его фоне звезды казались крошечными точками света, разбросанными в миллиардах кубических миль космоса. Ричеру нравилось смотреть на бездонное небо и думать о нем, осознавая, что сам он всего лишь маленькое, слабое существо, родившееся посреди пустоты. Может, он вовсе ничто. В таком случае почему бы ему не прикончить Слупа Грира? Почему бы и нет? В контексте целой Вселенной какое значение имеет одна жизнь?
– У моего брата неприятности, – неловко проговорил Бобби. – Думаю, ты про это знаешь.
– Я слышал, что он скрывал свои доходы и не платил налогов, – сказал Ричер.
Бобби кивнул в темноте.
– У налоговой инспекции повсюду шпионы.
– И эти шпионы на него донесли?
– А кто же еще? – спросил Бобби. Он прошел несколько шагов и добавил: – Короче говоря, Слуп в тюрьме.
– Кажется, он выходит в понедельник, – сказал Ричер.
– Выходит. И не слишком обрадуется, когда увидит тебя здесь и узнает, что ты целуешь перед сном его ребенка и дружишь с женой.
– Я собираюсь здесь работать, и все, – пожав плечами, ответил Ричер.
– Именно, с лошадьми. А не как нянька.
– Мне ведь полагается свободное время.
– Но ты должен проводить его с умом.
– Ты хочешь сказать, что мне следует знать свое место? – улыбнулся Ричер.
– Точно, – подтвердил Бобби. – И оно не рядом с женой и дочерью моего брата.
– Человек не имеет права выбирать себе друзей?
– Слуп не обрадуется, когда вернется домой и обнаружит, что его жена выбрала какого-то чужого мужика в друзья себе и их ребенку.
Ричер остановился.
– Проблема в том, Бобби, что я не понимаю, почему меня должно волновать, обрадуется твой брат или нет.
Бобби тоже остановился.
– Потому что мы одна семья. И все про всех известно. Тебе придется это запомнить. Или ты здесь долго не продержишься. Тебя просто вышвырнут вон.
– Ты так думаешь?
– Да, я так думаю.
Ричер снова улыбнулся.
– И кого же ты позовешь? Шерифа на его подержанной машине? Да у него сделается сердечный приступ, если он только подумает об этом!
– Мы, в Западном Техасе, сами решаем свои проблемы. Такова традиция. Здесь никогда не было особенно серьезных представителей закона, и мы к этому привыкли.
Ричер сделал шаг к нему.
– И что, ты хочешь решить свои проблемы? Прямо сейчас?
Бобби молчал, и Ричер выдвинул предложение:
– Может, напустишь на меня кухарку? И она сразится со мной сковородкой?
– Джош и Билли сделают все, что им прикажут.
– Эти козявки? Уж лучше кухарка. Или даже ты.
– Джош и Билли спокойно входят в загон к быкам, которые весят полторы тонны. Ты для них не проблема.
Ричер зашагал к дому для наемных работников.
– Как скажешь, Бобби. Я всего лишь пожелал спокойной ночи ребенку. Зачем начинать из-за этого третью мировую войну? Ей не хватает общения. И ее матери тоже. И я в этом не виноват.
– Используй свои мозги по назначению, вот что тебе следует сделать, – заявил Бобби. – Я уже говорил тебе, что она врет почти про все на свете. Так что если она тебе что-то там нарассказывала, все это вранье. Не будь дураком, не верь ей. Кроме того, ты не первый.
Они завернули за угол и направились к двери дома.
– В каком смысле? – спросил Ричер.
– Ты думаешь, я совсем тупой? Вот уже месяц ее целыми днями не бывает дома, она не ночует каждый раз, когда ей это удается, и бросает на нас ребенка, чтобы мы о нем заботились. И куда же она ездит? В какой-нибудь мотель в Пекосе, вот куда, где морочит голову парню, который верит в ее идиотские истории о том, как муж ее не понимает. Что целиком и полностью ее личное дело. А мое дело начинается тогда, когда она окончательно теряет совесть и привозит этого парня сюда. За два дня до того, как должен вернуться домой ее муж. Да еще выдает его за абсолютно незнакомого ей человека, ищущего работу. Что за чушь собачья?
– Что ты имел в виду, когда сказал, что я не первый?
– То, что сказал. Поговори с Джошем и Билли. Они его выставили вон.
Ричер ничего не ответил, и Бобби улыбнулся.
– Не верь ей, – сказал он. – Она многого тебе не говорит, а то, что говорит, по большей части вранье.
– Почему у нее нет ключа от двери дома?
– У нее был ключ к проклятой двери. Она его потеряла. Да и вообще дверь никогда не закрывается. Зачем? Мы находимся в шестидесяти милях от ближайшего пересечения дорог.
– Тогда почему она должна стучать?
– Она не должна стучать. Она может войти, когда захочет. Но ей нравится показывать всем, как мы стараемся исключить ее из нашей жизни. Это все дерьмо. Как мы можем ее исключить? Слуп на ней женился, разве нет?
Ричер промолчал.
– Так что можешь у нас работать, если хочешь, – сказал Бобби. – Но держись подальше от нее и ребенка. Я это для твоей же пользы говорю, понял?
– А я могу тебя кое о чем спросить?
– О чем?
– Ты знаешь, что у тебя шляпа надета задом наперед?
– Что у меня надето?
– Кепка, – пояснил Ричер. – Задом наперед. Мне интересно, знаешь ли ты это. Или, может, она случайно перевернулась.
Бобби уставился на него.
– Мне так нравится, – сказал он.
Ричер снова кивнул.
– Да, наверное, защищает шею от солнца, – сказал он. – Чтобы она не стала еще краснее.
– Думай, о чем говоришь, – заявил Бобби. – Держись подальше от семьи моего брата и думай, о чем говоришь.
Затем он развернулся в темноте и зашагал назад, к большому дому. Ричер стоял и смотрел ему вслед. На далеком юго-западном горизонте продолжали резвиться зарницы. Затем Бобби скрылся за конюшней, и Ричер слышал лишь шорох его шагов по пыльной земле, а потом и они стихли.
