Глава 77

Это был Мунро, и звонил он для того, чтобы сообщить мне о том, что он уже выпил чашку кофе. Или, если говорить по делу, он хотел сообщить мне о своем разговоре со стюардом, который принес ему ту самую чашку кофе. Разговор касался намеченного на сегодняшний день торжества. По словам Мунро, стюард предвидел большую суматоху и оживление еще до наступления ужина, но не позже, потому что городские бары будут пустовать весь вечер; в последний свой визит на базу сенатор пригласил всех в город, в бар «Браннанс», поскольку для политика такого ранга это выглядит более достойным; без сомнения, старик и сейчас поступит таким же образом.

— Ну что ж, — сказал я. — Это даже к лучшему. Райли, в конце концов, сам придет ко мне. Вместе с папашей. А во сколько заканчивается ужин?

— По словам стюарда, ужин должен завершиться к восьми часам.

— Ну что ж, — снова сказал я. — Уверен, что отец с сыном уедут с базы вместе. Я хотел бы, чтобы вы не спускали с них глаз, с того момента, как они проедут через ворота. Но чтобы это не бросалось в глаза. Вы сможете это сделать?

— А вы сами смогли бы?

— Возможно.

— Так что заставляет вас думать, что мне это не под силу?

— Я думаю, это все природный скептицизм, — ответил я. — Но что бы там ни было, будьте начеку до восьми часов вечера и звоните по этому телефону сразу, как только у вас появятся для меня новости. Я буду в течение дня время от времени появляться в этом кафе.

— Договорились, — ответил майор. — Ну, пока. Но увидите вы меня или нет — это уже вопрос другого порядка.

Закончив разговор с Мунро, я попросил официантку отвечать по телефону и, если будут спрашивать меня, записывать имя звонившего на дощечке для записи заказов. Теперь оставалось только ждать. Ждать информации — и окончательного разъяснения дела при встрече лицом к лицу с противниками. Отойдя на обочину Мейн-стрит, я остановился, подставив лицо солнцу. На другой стороне улицы мужчина-продавец из магазина рубашек стоял в точно такой же позе. У него был перерыв, и он вышел глотнуть воздуха. Слева от меня два старика сидели на скамейке возле входа в аптеку; четыре руки опирались на две трости, каждая из которых была зажата между двумя коленями. Если не считать нас четверых, город был совершенно пустынным. Ни суеты, ни спешки, ни суматохи, ни движения транспорта.

Все спокойно.

Пока не появилась группа тупиц из Келхэма.

Их было четверо. Как я предположил, это была келхэмская доморощенная версия ведомства по связям с Сенатом, готовящая почву, как передовая группа спецслужб обычно готовит почву перед визитом президента. Они возникли из створа аллеи, из-за спин двух сидящих на скамейке стариков. По моим соображениям, они только что навестили братьев Браннанов, предупредив о том, что намечено в их баре на сегодняшний вечер. Может быть, дело даже дошло до выставления авансового счета. В этом случае я мысленно пожелал братьям Браннанам самой большой удачи. Я знал, что получение оплаты по счету, выставленному любому сенатскому комитету, — это долгая и мучительная процедура.

Все четверо келхэмских посланников были офицерами. Два лейтенанта, капитан и подполковник. Подполковник был упитанным сверх меры и выглядел примерно на пятьдесят. Он принадлежал к той категории офицерского состава, на которых форма выглядит смешно и нелепо. Такие обычно похожи на штатских, пришедших на костюмированный бал-маскарад. Остановившись на обочине, он упер костяшки пальцев в бока и осмотрелся вокруг. Увидел меня. Я тоже был в походной форме. Судя по внешнему виду, я был для них одним из своих. Чуть повернув голову набок, он через плечо обратился к лейтенанту, стоявшему позади него. Расстояние между нами было слишком большим, чтобы я мог услышать его голос, но я смог прочитать по губам то, что он сказал. Он сказал: Передай этому человеку, чтобы он ускоренным маршем уносил отсюда прочь свою задницу. Я подумал, что он захочет узнать, почему я еще не отбыл в расположение базы и не подготовил себя на все сто процентов к участию в предстоящем торжестве.

Зрение у лейтенанта было не столь хорошим, как мое. Он прошел половину расстояния до меня, демонстрируя все приемы языка телодвижений, однако походка его быстро изменилась, когда он приблизился ко мне настолько, что смог увидеть мои знаки различия. Офицер остановился в положенных по уставу четырех футах, отдал честь и сказал:

— Сэр, подполковник желает поговорить с вами.

Обычно я хорошо отношусь к лейтенантам. Я ведь и сам был одним из них, причем не очень давно. Но в тот момент я не был в настроении заниматься чепухой. Поэтому я кивнул и сказал:

— Хорошо, сынок, скажи ему, пусть чешет ко мне.

— Сэр, — ответил «сынок», — я думаю, он предпочел бы, чтобы вы подошли к нему.

— Ты, должно быть, путаешь меня с кем-то. Лично мне насрать на то, что он предпочитает.

Лейтенантик, немного побледнев и дважды моргнув, повернулся кругом и зашагал назад. Во время обратной дороги он, должно быть, постарался перефразировать мой ответ в какую-то более приемлемую форму, поскольку внезапного взрыва не последовало. Вместо этого подполковник после недолгой паузы заковылял в мою сторону. Не дойдя до меня трех футов, он остановился, а я лихо отдал ему честь, стараясь этим продлить и усилить его недоумение.

Козырнув в ответ, он спросил:

— А мы с вами встречались, майор?

— Это зависит от того, сколь часто вы оказывались в затруднительных ситуациях, подполковник. Вас когда-нибудь арестовывали?

— Ах, так вы второй военный полицейский, — догадался он. — Коллега майора Мунро.

— Или он мой коллега, — уточнил я. — Может быть и так, и этак. Мы оба надеемся, что у вас сегодня великий день.

— А почему вы все еще здесь?

— А почему бы мне не быть здесь?

— Как мне сказали, все дела разрешены и все вопросы закрыты.

— Все дела будут разрешены, когда об этом объявлю я. Таков принцип работы полиции.

— Когда вы в последний раз получали приказы?

— Несколько дней назад, — ответил я. — Они, насколько я в курсе, поступали от полковника Джона Джеймса Фрейзера из Пентагона.

— Он умер.

— Я уверен, что его преемник в свое время передаст мне новые приказы.

— На то, чтобы назначить ему преемника, потребуется не одна неделя.

— Тогда я, похоже, завяз здесь надолго.

Молчание.

— Только постарайтесь сегодня вечером держаться подальше отсюда, — после паузы сказал толстый подполковник. — Вам понятно? Сенатор не должен видеть здесь никого из военной полиции. Не нужно никаких напоминаний о недавних подозрениях. Вообще не нужно. Вам понятно?

— Ваша просьба будет задокументирована.

— Это больше, чем просьба.

— После просьбы может быть только приказ. Но вы не входите в мою командную вертикаль.

Подполковник повторил свой ответ, но не смог ничего добавить к этому. Сделав поворот на каблуках, он зашагал назад к своим коллегам. Как раз в этот момент я услышал, как в кафе зазвонил телефон; звонок был едва слышен из-за закрытой двери, но я на шаг опередил спешившую к нему официантку.