Глава 06

Двери довольно долго не открывались. Возможно, кто-то воспользовался аварийным интеркомом или машинист услышал выстрел. Как бы там ни было, система полностью заблокировала вагон. Я не сомневался, что служащие метро множество раз отрабатывали свои действия в подобных ситуациях. И это вполне разумно. Лучше запереть безумца с пистолетом в руках в одном вагоне, чем позволить ему бегать по всему городу.

Должен сказать, что ожидание не доставляло никакого удовольствия. Патрон «магнум» калибра 357 изобретен в 1935 году. В переводе с латыни «magnum» означает «большой». В нем более тяжелые пули и сильнее пороховой заряд. Строго говоря, последний не взрывается, а в результате химического процесса, представляющего собой нечто среднее между горением и взрывом, быстро сгорает. Идея заключалась в том, чтобы создать громадный пузырь горячего газа, который, наподобие взведенной пружины, будет толкать перед собой пулю внутри дула. Обычно газ вырывается вслед за пулей, поджигает кислород около пистолета, и возникает огненная вспышка. Но если приставить пистолет непосредственно к голове, как это сделала пассажирка номер четыре, пуля проделает в коже дыру, а вслед за ней внутрь ворвется газ. Под кожей он быстро расширится – и либо проделает огромное выходное отверстие в форме звезды, либо сорвет плоть с костей, в результате чего череп полностью обнажится.

Именно это и произошло в данном случае. Лицо женщины превратилось в обрывки окровавленной плоти, свисающей с раздробленных костей. Пуля прошла вертикально через рот и направила свою мощную кинетическую энергию в черепную коробку. Резко возникшее давление нашло выход через соединения между пластинами черепа, заросшими в раннем детстве. Сейчас они снова разошлись, и несколько больших фрагментов костей прилипли к стене наверху и у нее за спиной. Так или иначе, голова женщины развалилась на части. Однако защищенный от граффити стеклопластик выполнил свою задачу. Белые осколки костей, темная кровь и серое вещество стекали по его скользкой поверхности, не приставая к ней и оставляя тонкие полосы, похожие на следы улиток. Тело женщины повалилось на скамью, правый указательный палец все еще оставался на спусковом крючке револьвера, который отскочил от бедра и теперь лежал рядом с ней на сиденье.

Грохот выстрела все еще звучал у меня в ушах, но я слышал у себя за спиной какой-то приглушенный шум. И чувствовал запах крови. Я сделал шаг вперед и проверил сумку пассажирки номер четыре. Она оказалась пустой. Тогда я расстегнул молнию на куртке, но увидел под ней только белую хлопчатобумажную блузку, и меня окатила вонь опорожнившегося кишечника и мочевого пузыря.

Я нашел панель с кнопкой аварийного вызова и сам связался с машинистом.

– В предпоследнем вагоне совершено самоубийство. Застрелилась женщина, – сказал я. – Все закончилось. Мы в безопасности, и нам ничто не угрожает.

Я не хотел дожидаться, когда полицейский департамент Нью-Йорка вызовет отряд SWAT, наденет доспехи, вооружится до зубов и постарается незаметно подобраться к месту происшествия. На это могло уйти много времени.

Я не получил от машиниста никакого ответа, но через минуту по громкой связи в поезде раздался его голос:

– Сообщаем пассажирам, что двери будут закрыты в течение нескольких минут в связи с возникшими непредвиденными обстоятельствами.

Он говорил медленно, видимо, читал текст инструкции. Голос у него дрожал и не имел ничего общего с гладкими уверенными интонациями блумбергских дикторов.

Я в последний раз окинул взглядом вагон и сел в трех футах от обезглавленного тела.

В телевизионных полицейских сериалах пройдет несколько эпизодов, прежде чем в реальной жизни копы прибудут на место происшествия. За это время эксперты получат и исследуют образцы ДНК, проведут сравнительный анализ, детективы выследят и поймают преступника, его отдадут под суд и вынесут приговор. Впрочем, в конце концов шестеро полицейских все-таки спустились к нам по лестнице. Судя по фуражкам, бронежилетам и оружию в руках, это были патрульные из полицейского департамента Нью-Йорка, ночная смена, скорее всего, из четырнадцатого участка на Западной Тридцать пятой улице, которая находится в знаменитом Мидтаун-Саут. Они пробежали по платформе и стали проверять поезд, начиная с головного вагона. Я снова встал и принялся наблюдать за ними в окна, расположенные над сцепками, вдоль всей длины поезда. Получилось, будто я смотрел в длинный, освещенный тоннель из стали. Чем дальше, тем более размытой становилась картинка – из-за грязи и дефектов зеленого слоистого стекла.

Но я все равно сумел разглядеть, как полицейские открывали двери одного за другим вагонов, проверяли их, убеждались, что все в порядке, выводили пассажиров и направляли к лестнице на улицу. Время было ночным, и народу в поезде ехало немного, так что они быстро добрались до нас. Заглянули в окна, увидели тело и пистолет – и напряглись. Двери с шипением открылись, и копы вбежали внутрь, по двое в каждую, и мы все, чисто рефлекторно, подняли руки.

У каждой двери встало по копу, трое оставшихся направились к мертвой женщине и остановились примерно в шести футах от нее. Они не стали проверять наличие пульса или других признаков жизни и не поднесли зеркало к носу, чтобы убедиться, что она не дышит. Частично потому, что это и так не вызывало сомнений, а частично потому, что у нее не было носа. Хрящ полностью оторвало, и в тех местах, где из-за внутреннего давления глаза вывалились наружу, остались осколки костей.

Крупный полицейский с сержантскими нашивками отвернулся от трупа и посмотрел на нас. Он слегка побледнел, но в остальном являл собой неплохую иллюстрацию девиза: «Это наша обычная работа».

– Кто видел, что здесь произошло? – спросил он.

В передней части вагона царила тишина. Женщина-латиноамериканка, мужчина в футболке НБА и уроженка Западной Африки сидели не шевелясь и ничего не говорили. Пункт номер восемь: напряженный взгляд прямо перед собой. Они все делали ровно это. «Если я тебя не вижу, значит, и ты не видишь меня». Мужчина в футболке поло тоже молчал. Поэтому я ответил:

– Она достала из сумки пистолет и застрелилась.

– И все?

– Более или менее.

– Почему?

– Откуда мне знать?

– Где и когда?

– На подъезде к станции, где конкретно, не знаю.

Коп принялся обдумывать полученную информацию. Самоубийство посредством выстрела из пистолета. Метро входит в юрисдикцию полицейского департамента Нью-Йорка. Зона, в которой поезд начал снижать скорость, между Сорок первой и Сорок второй улицами, находится в ведении четырнадцатого участка. Получается, что это его дело. Без вариантов. Он кивнул и сказал:

– Ладно, я прошу всех выйти из вагона и подождать на платформе. Мы запишем ваши имена и адреса и снимем с вас показания.

Затем он включил микрофон у себя на воротнике, и тут же вагон наполнил громкий шум статических помех. В ответ сержант выдал длинную речь, состоящую из кодов и цифр, и я понял, что он вызвал парамедиков и машину «скорой помощи». После этого за дело возьмутся ребята из транспортной службы, которые отцепят и приведут в порядок вагон, чтобы он мог снова вернуться в строй, не нарушая расписание. По моим представлениям, в этом не было ничего особо сложного. До утреннего часа пик оставалась еще куча времени.

Мы вышли в собирающуюся на платформе толпу, состоящую из представителей транспортной полиции, обычных копов, которые все прибывали, работников метро, толпившихся плотными кучками, и служащих Центрального вокзала, явившихся на шум. Через пять минут вниз по лестнице прогромыхали парамедики из Департамента пожарной охраны Нью-Йорка, тащившие за собой каталку. Они миновали ограждение и вошли в вагон, а полицейские, прибывшие на место происшествия первыми, освободили территорию. Я не видел, что было дальше, потому что копы начали пробираться сквозь толпу, оглядываясь по сторонам, по одному на каждого пассажира вагона, чтобы отвести их для дальнейшей дачи показаний. Ко мне подошел крупный сержант. Я ответил на его вопрос, поэтому стоял в списке под первым номером. Он провел меня в самые глубины станции, в душную, со спертым воздухом комнату, выложенную белой плиткой. Судя по всему, она являлась одним из помещений, принадлежавших транспортной полиции. Сержант предложил мне сесть на деревянный стул и спросил, как меня зовут.

– Джек Ричер, – ответил я.

Он сделал соответствующую запись и больше ничего не сказал. Просто стоял в дверях и наблюдал за мной. И ждал. Я сообразил, что он дожидается детектива.