Глава 38
Лиля Хос допила чай и поставила чашку на блюдце. Костяной фарфор учтиво звякнул по костяному фарфору.
– Вы добудете для меня информацию, которую нашла Сьюзан? – спросила Лиля.
Я не ответил.
– Моя мать так долго ждала, – продолжала она.
– Почему ей пришлось долго ждать? – спросил я.
– Время, удача, способы, возможности. Но прежде всего деньги, так мне кажется. До недавних пор ее представления о мире оставались весьма ограниченными.
– Почему убили вашего мужа? – спросил я.
– Моего мужа?
– В Москве.
– Такие были времена, – после небольшой паузы ответила Лиля.
– То же самое можно сказать и про мужа вашей матери.
– Нет. Я уже говорила вам: если бы Сэнсом выстрелил ему в голову, как это случилось с моим мужем, или вонзил клинок ему в мозг, или свернул шею – или чему там еще научены солдаты «Дельты», – все было бы иначе. Однако он сделал другой выбор. Сэнсом поступил жестоко. Бесчеловечно. Мой отец не мог даже воспользоваться своей винтовкой, потому что они ее украли.
Я промолчал.
– Вы хотите, чтобы такой человек заседал в вашем Сенате?
– По сравнению с кем?
– Так вы отдадите мне то, что сумела добыть Сьюзан?
– Не вижу смысла, – ответил я.
– Почему?
– Потому что вам не удастся даже близко подойти к Джону Сэнсому. Если то, о чем вы рассказали, действительно произошло, это тайна – и будет оставаться таковой еще очень долго. Подобные истории хорошо охраняются двумя федеральными агентствами, особенно сейчас. На вас работает три человека, которые задают вопросы. В лучшем случае вас депортируют. По дороге в аэропорт вам не дадут ни разу коснуться ногами земли. Вас посадят в самолет в наручниках, в экономкласс, британцы встретят на своей земле и установят за вами наблюдение до конца жизни.
Светлана Хос смотрела в пространство.
– В худшем случае вы просто исчезнете, – продолжал я. – Прямо здесь. Представьте себе: вот вы идете по улице, а в следующее мгновение – раз, и вас уже там нет. Вы будете гнить в Гуантанамо, или вас отправят в Сирию или Египет, где просто прикончат.
Лиля Хос молчала.
– Мой совет, – продолжал я. – Забудьте об этой истории. Ваш отец и дядя погибли на войне. Они не первые и не последние. Бывает и хуже.
– Мы лишь хотим спросить почему.
– Вы знаете ответ. Наши страны не находились в состоянии войны, и Сэнсом, если это он, не имел права убить ваших парней. Существуют определенные правила проведения операций, и перед каждой миссией солдаты проходят подробный инструктаж.
– И он предоставил это сделать другим.
– Такие были времена. Как вы сами сказали, те события могли привести к Третьей мировой войне. Все хотели ее избежать.
– Вы заглядывали в файл? Сьюзан удалось получить необходимое нам подтверждение? Просто скажите «да» или «нет». Я не хочу ничего предпринимать, пока не увижу все своими глазами. Я не могу.
– Вы ничего не сделаете – и точка.
– Это неправильно.
– Неправильно было вводить войска в Афганистан. Вам следовало оставаться дома.
– Как и вам. Но вы вторгались в большое количество стран.
– Тут я не стану вам возражать.
– А как насчет свободы обмена информацией?
– О чем это вы?
– В Америке все делается в соответствии с законами.
– Верно. Но известно ли вам, как формулируется закон сейчас? Вам следовало читать «Геральд трибьюн» более внимательно.
– Вы намерены нам помочь?
– Я попрошу портье вызвать для вас такси до аэропорта.
– И все?
– Лучшей помощи вам никто не предложит.
– Я могу убедить вас изменить решение?
Я не ответил.
– Неужели такой возможности не существует?
– Нет, – сказал я.
Мы все надолго замолчали. Чайный эксперт принес чек в мягком кожаном бумажнике. Лиля Хос его подписала.
– Сэнсома следует призвать к ответу.
– Если это был он, – сказал я. – Если там вообще находились наши парни.
Я вытащил из кармана телефон Леонида, бросил его на стол и, отодвинув стул, встал, собираясь уйти.
– Пожалуйста, оставьте у себя телефон, – сказала Лиля.
– Зачем? – спросил я.
– Потому что мы с мамой пробудем здесь еще несколько дней. И мне бы хотелось иметь возможность вам позвонить, если у меня возникнет такое желание.
В ее словах не было жеманности или кокетства. Она не прикрывала глаза и не хлопала ресницами. Не прикасалась ладонью к моей руке, не пыталась соблазнить, чтобы изменить мое решение. Лиля Хос высказала свое желание – в самой нейтральной форме.
– Даже если вы не друг, – добавила она, и я уловил едва заметную угрозу в ее голосе.
Далекий удар набата, предупреждение об опасности – из поразительно голубых глаз повеяло холодом, словно теплое летнее море превратилось в залитый солнцем зимний лед. Такой же цвет, только другая температура. Возможно, она была охвачена печалью и тревогой или полна решимости.
Я бросил на нее пристальный взгляд, положил телефон обратно в карман и ушел. На Пятьдесят седьмой улице было полно такси, но свободных среди них не нашлось. Поэтому я пошел пешком. «Шератон» находился тремя кварталами западнее и пятью южнее. Не более двадцати минут быстрым шагом. Я решил, что окажусь там раньше, чем Сэнсом закончит ужин.
