Книга: Джек Ричер, или Я уйду завтра
Назад: Глава 29
Дальше: Глава 31

Глава 30

Было уже довольно поздно, но Тереза Ли все равно позвонила, и Лиля Хос без колебаний согласилась с нами встретиться в «Четырех временах года». Мы отправились туда в машине без опознавательных знаков, на которой ездила Ли, и припарковались со стороны тротуара перед отелем. Холл оказался просто великолепным, сплошной светлый песчаник, медь, желтовато-коричневые тона и золотистый мрамор – нечто среднее между уютным полумраком и ярким модернизмом. Ли показала у стойки регистратора свой значок, и дежурный позвонил наверх. По тому, как он разговаривал, у меня сложилось впечатление, что номер Лили Хос не самый маленький или дешевый в отеле.

 

Оказалось, что это целые апартаменты с двойной дверью, как в номере Сэнсома в Северной Каролине, только без копа перед ними. Коридор был пустым, и в нем царила тишина. Тут и там перед дверями номеров стояли подносы с грязной посудой, на некоторых ручках висели таблички «не беспокоить» или заказы на завтрак. Тереза Ли остановилась, еще раз проверила номер комнаты и постучала. Целую минуту ничего не происходило, потом правая створка открылась, и мы увидели на пороге женщину, на которую сзади падал мягкий желтый свет. Ей было лет шестьдесят, возможно, больше. Невысокая, грузная, со стального цвета волосами и простой стрижкой, бледное грубое лицо, жирное, неподвижное и какое-то выцветшее, с темными глазами, тяжелыми веками и морщинами вокруг них. Она вышла к нам в уродливом коричневом халате, сшитом из толстого синтетического материала.
– Миссис Хос? – спросила Ли.
Женщина опустила голову, моргнула, подняла руки и издала универсальный извиняющийся звук, показывая, что она их не понимает.
– Она не говорит по-английски, – сказал я.
– Она говорила по-английски пятнадцать минут назад.
Свет, который освещал женщину со спины, падал от настольной лампы, стоявшей где-то в глубине номера. На мгновение он потускнел, когда мимо него прошла другая женщина и направилась в нашу сторону. Она была намного моложе, лет двадцати пяти или двадцати шести. Очень элегантная и невероятно, потрясающе красивая редкой экзотической красотой. Похожая на манекенщицу. Она немного смущенно улыбнулась и сказала:
– С вами я говорила по-английски пятнадцать минут назад. Меня зовут Лиля Хос, а это моя мать.
Она наклонилась и о чем-то быстро заговорила на иностранном языке, восточноевропейском, быстро и более или менее на ухо женщине. Она объясняла ситуацию, включая мать в общий разговор. Лицо пожилой женщины просветлело, и она улыбнулась. Мы назвали свои имена, а Лиля Хос представила мать, сказав, что ее зовут Светлана Хос. Мы пожали друг другу руки, крест-накрест, соприкоснувшись запястьями, довольно официально, два человека с нашей стороны и два – с их.
Лиля Хос производила ошеломляющее впечатление, причем ее красота поражала своей естественностью. По сравнению с ней девушка, на которую я пялился в поезде, казалась настоящей фальшивкой. Лиля Хос была высокой, но не слишком, стройной, но в меру, ее смуглая кожа цветом напоминала безупречный пляжный загар. За долю секунды я успел отметить, что у нее длинные темные волосы, ни грамма косметики и огромные, словно подсвеченные изнутри, завораживающие глаза, такого ослепительно-голубого цвета, какого я ни разу в жизни не видел. Она двигалась грациозно и без суеты. Лиля Хос казалась то юной голенастой девчонкой-сорванцом, то становилась взрослой и сдержанной. В какой-то момент возникало ощущение, что она не имеет ни малейшего понятия о своей привлекательности, но уже в следующее мгновение вела себя так, будто стеснялась ее. Маленькое черное платье, скорее всего купленное в Париже, наверняка стоило больше автомобиля. Впрочем, она не нуждалась в изысканных нарядах, потому что могла бы надеть балахон, сшитый из старых мешков из-под картофеля, без всякого урона для собственной внешности.
Мы прошли за ней в апартаменты, состоявшие из трех комнат – гостиной посередине и двух спален по обе стороны от нее. Гостиная была обставлена по полной программе, включая обеденный стол, на котором стояли остатки ужина, заказанного в номер. В углах комнаты лежали мешки из магазинов – два из «Бергдорф Гудмэн» и два из «Тиффани». Тереза Ли достала свой значок; Лиля Хос подошла к столику с зеркалом, взяла там две тоненькие книжечки и протянула ей. Она считала, что в Нью-Йорке, когда к тебе приходят официальные лица, следует показывать документы. На паспортах в центре обложки красовался золотой орел, а над и под ним кириллицей было написано нечто похожее на английское НАЧОПТ ИКРАИНА. Ли пролистала их и положила назад на столик.
Потом мы все сели. Светлана Хос уставилась прямо перед собой пустыми глазами, исключенная из нашего разговора незнанием языка. Лиля Хос внимательно нас разглядывала, мысленно определяя, кто из нас кто. Коп из полицейского участка и свидетель из поезда метро. В конце концов она стала смотреть прямо на меня – наверное, решила, будто смерть Сьюзан Марк произвела на меня более сильное впечатление. Я не жаловался, потому что мне никак не удавалось заставить себя от нее отвернуться.
– Я очень сожалею о том, что случилось со Сьюзан Марк, – сказала Лиля Хос.
У нее был низкий голос и четкое произношение. Она очень хорошо говорила по-английски, с легким акцентом и немного слишком формально, как будто изучала язык по черно-белым фильмам, американским и английским.
Тереза Ли молчала, и тогда я сказал:
– На самом деле мы не знаем, что случилось со Сьюзан Марк – ну, кроме очевидных фактов.
Лиля Хос кивнула, вежливо, изящно, немного виновато.
– Вы хотите знать, какое я имею к этому отношение, – проговорила она.
– Да, хотим.
– Это длинная история, но позвольте мне сразу сказать, что она не объяснит вам того, что произошло в поезде метро.
– Давайте послушаем вашу историю, – сказала Тереза Ли.
И мы ее услышали. Первая часть представляла собой чисто биографические сведения. Лиле Хос было двадцать шесть лет, и родилась она на Украине. В восемнадцать вышла замуж за русского. Он активно занимался бизнесом, который в девяностых процветал в Москве, сумел заполучить у разваливающегося государства контракты на аренду нефтеносных участков, а также права на добычу угля и урана и стал миллиардером, чье состояние оценивалось однозначной цифрой до нулей. Следующий шаг состоял в том, чтобы сделать цифру двузначной, однако ему это не удалось. Дорога была очень узкая, и все стремились на нее втиснуться, но места не хватало.
Год назад перед ночным клубом конкурент убил русского мужа Лили Хос выстрелом в голову. Его тело пролежало на снегу на тротуаре весь следующий день. Это было своего рода послание в московском стиле. Овдовевшая Лиля Хос поняла намек, обналичила деньги и перебралась вместе с матерью в Лондон, который ей очень нравился. Она собиралась остаться там навсегда, ничего не делая и не зная нужды.
– Всем известно, что молодые люди, которые становятся богатыми, готовы помогать своим родителям, – сказала Лиля Хос. – Так, по крайней мере, поступают поп-звезды, знаменитые актеры кино и спортсмены. И это очень характерно для украинцев. Мой отец умер еще до того, как я родилась, и у меня никого нет, кроме матери. Естественно, я предложила ей все, что только можно пожелать: дома, машины, путешествия, круизы. Она от всего отказалась, но попросила меня об услуге. Она хотела разыскать одного человека из своего прошлого. Как будто пыль осела после долгой и беспокойной жизни и она наконец смогла отдать себя тому, что значило для нее больше всего на свете.
– И кем был тот человек? – спросил я.
– Американский солдат по имени Джон. Больше мы ничего не знали. Сначала мама говорила, что он был просто знакомым, но потом выяснилось, что он проявил к ней исключительную доброту в определенный момент и в определенном месте.
– Где и когда?
– В Берлине, в очень короткий промежуток времени в начале восьмидесятых.
– Очень мало данных.
– Все это произошло в 1983 году, до того, как я родилась. Про себя я думала, что пытаться найти человека – задача безнадежная, и считала, что моя мать поглупела на старости лет. Но с радостью начала поиски. Не волнуйтесь, она не понимает, о чем мы говорим.
Светлана Хос улыбнулась и кивнула, глядя в пространство.
– А как ваша мать оказалась в Берлине? – спросил я.
– В составе Советской армии, – ответила дочь.
– И чем она там занималась?
– Служила в пехотном полку.
– В каком качестве?
– Она была замполитом. В каждом полку обязательно имелся свой замполит. На самом деле даже несколько.
– И что же вы сделали, чтобы найти американца? – спросил я.
– Моя мать уверенно утверждала, что ее друг Джон служил в армии, а не на флоте. И это стало для меня отправной точкой. Я позвонила из Лондона в ваше Министерство обороны и спросила, как мне следует поступить. После длительных переговоров меня направили в пресс-службу Управления человеческими ресурсами. Человека, с которым я беседовала, очень тронула моя история, она показалась ему просто замечательной. Не знаю, наверное, он увидел возможность использовать ее в рекламных целях. Вроде как появилась наконец хорошая новость после целой кучи плохих. Он пообещал мне навести справки. Но лично я считала, что он только зря потратит время, ведь Джон очень распространенное имя. И, насколько я понимаю, большинство американских солдат проезжает через Германию, и многие бывают в Берлине. Поэтому я не сомневалась, что количество возможных вариантов будет огромным. Видимо, так и произошло.
Потом, через несколько недель, мне позвонила служащая управления по имени Сьюзан Марк. Меня дома не было, но она оставила сообщение, из которого я узнала, что ей поручили наше дело. Кроме того, она объяснила, что иногда имя Джон является сокращением имени Джонатан и пишется без буквы «h». Сьюзан Марк хотела знать, не видела ли моя мать имени того американского солдата в написанном виде, например в какой-нибудь записке. Я спросила у матери и позвонила Сьюзан Марк, чтобы сказать, что ее знакомого звали Джон без буквы «h». Мы очень мило с ней пообщались и после разговаривали много раз.
Мне кажется, мы почти подружились – знаете, так иногда бывает с подобными знакомствами. Что-то вроде друзей по переписке, только мы не обменивались письмами, а болтали по телефону. Сьюзан мне много о себе рассказывала. Она была очень одинокой женщиной, и я думаю, наши беседы доставляли ей радость.
– И что было дальше? – спросила Ли.
– В конце концов Сьюзан сообщила мне хорошую новость. Она сказала, что пришла к кое-каким предварительным выводам, и я предложила ей встретиться в Нью-Йорке, в общем, чтобы укрепить нашу дружбу. Ну, вы понимаете, сходить вместе на ужин, потом на какое-нибудь шоу… В качестве благодарности за ее усилия. Но она так и не приехала.
– В какое время вы ее ждали? – спросил я.
– Около десяти часов. Сьюзан сказала, что выедет после работы.
– Слишком поздно для ужина и шоу.
– Она планировала здесь переночевать, и я забронировала для нее номер.
– Когда вы сюда приехали?
– Три дня назад.
– Как?
– Прилетели из Лондона на «Бритиш эруэйз».
– Вы наняли команду из местных помощников, – сказал я.
Лиля Хос кивнула.
– Когда? – спросил я.
– Непосредственно перед тем, как прилетели сюда.
– Зачем?
– Так принято и иногда бывает полезно, – ответила она.
– Где вы их нашли?
– Они рекламируют свои услуги в московских газетах и в эмигрантских изданиях в Лондоне. Для них это хороший бизнес, а для нас – своего рода подтверждение статуса. Если ты отправляешься за границу без помощников, ты выглядишь слабым. Лучше так не делать.
– Они сказали мне, что вы привезли с собой собственную команду.
Лиля Хос удивленно на меня посмотрела.
– У меня нет собственной команды, – заявила она. – И вообще, я не понимаю, зачем они это сказали.
– Они попытались убедить меня, что с вами приехал огромный отряд жутких типов.
Лиля Хос целую секунду выглядела озадаченной и слегка раздраженной. Но уже в следующее мгновение на ее лице появилось что-то похожее на понимание. «А она быстро анализирует ситуацию», – подумал я.
– Возможно, они это придумали со стратегическими целями, – проговорила она. – Когда Сьюзан не пришла на встречу, я отправила их ее искать. Я тогда подумала, что раз уж я им плачу, пусть немного поработают. Да и моя мать очень рассчитывает, что мы найдем ее американца. Мне совсем не хотелось, проделав такой длинный путь, в самом конце потерпеть неудачу. Я предложила им бонус. У нас принято считать, что в Америке деньги решают все. Так что, наверное, они сочинили историю про мою жуткую команду, чтобы напугать вас и убедить поговорить с ними. И получить свою премию.
Я промолчал.
И тут, судя по всему, ей в голову пришла новая мысль.
– У меня нет никакой собственной команды, как вы ее называете, – сказала она. – Есть один человек, его зовут Леонид, он когда-то работал на моего мужа, но не смог устроиться после его смерти. Боюсь, он довольно бесполезный. И я его оставила при себе. Сейчас он на вокзале Пенн-Стейшн встречает вас. В полиции мне сказали, что свидетель отправился в Вашингтон, и я предположила, что вы поедете туда на поезде и вернетесь тем же путем. Я ошиблась?
– Не ошиблись. Я действительно вернулся на поезде.
– Значит, Леонид вас пропустил, хотя у него была ваша фотография. Я ему поручила попросить вас мне позвонить. Бедняга, наверное, он все еще там торчит.
Она встала и направилась к столику с зеркалом, где стоял телефонный аппарат. И у меня возникла тактическая проблема, потому что мобильный телефон Леонида лежал в моем кармане.
Назад: Глава 29
Дальше: Глава 31