Глава 23
Комната оказалась простой и почти без мебели, трое мужчин – федеральными агентами, которые приезжали в четырнадцатый участок полиции Нью-Йорка. Мне не показалось, что они рады снова меня видеть. Некоторое время они молчали, потом их главный достал из кармана маленький серебристый предмет. Магнитофон, цифровой, специально для их целей, сделанный японской корпорацией «Олимпус». Он нажал на кнопку, и после короткой паузы я услышал его голос, задавший вопрос:
– Она вам что-нибудь говорила?
Слова звучали слегка невнятно из-за искажения, да еще их сопровождало эхо, но я сразу вспомнил наш разговор в пять утра, когда я сонный сидел на стуле, а они стояли в полной боевой готовности, запах пота, и страха, и переваренного кофе в воздухе.
Я услышал собственный ответ: «Ничего существенного».
Главный снова нажал на кнопку, отключил звук и убрал крошечный магнитофон в карман, одновременно вытащив из другого сложенный листок бумаги, который мне дал охранник у двери Кэннон-Хаус. Федерал развернул записку и прочитал вслух: «Сегодня рано утром я видел, как умерла женщина; последнее, что она произнесла, было ваше имя». Он протянул мне листок, чтобы я убедился, что это мой почерк.
– Она все-таки сказала вам нечто существенное. А вы солгали федеральным агентам. За такое можно и в тюрьму попасть.
– Мне это не грозит, – заявил я.
– Вы так думаете? И что же делает вас особенным?
– Ничего. А вот что делает вас федеральными агентами? – Когда он не ответил, я продолжал: – Вы хотите и на елку влезть, и попку не поцарапать? Не выйдет. Желаете разводить тайны и отказываетесь показать мне свои удостоверения? Хорошо, но как я узнаю, кто вы такие на самом деле? Может, вы простые клерки из полицейского департамента, занимаетесь бумажками, пришли пораньше на работу и решили немножко развлечься… Нет такого закона, который запрещает врать гражданским лицам. Иначе все ваши боссы давно сидели бы в тюрьме.
– Мы сказали вам, кто мы такие.
– Люди говорят про себя самые разные вещи.
– Мы похожи на клерков, которые занимаются бумажками?
– Еще как похожи. И вообще, может, я соврал не вам, а Сэнсому.
– Так кому вы соврали?
– Это мое дело. Вы мне так и не показали свои удостоверения.
– Что именно вы делаете в Вашингтоне? И зачем вам Сэнсом?
– Это тоже мое дело.
– Хотите задать ему парочку вопросов?
– Вы знаете закон, запрещающий людям задавать вопросы?
– Вы были свидетелем. И теперь решили заняться расследованием?
– У нас свободная страна, – напомнил ему я.
– Сэнсом не может себе позволить ответить на ваши вопросы.
– Может, да, – сказал я. – Или нет.
Главный помолчал немного и спросил:
– Вы любите теннис?
– Нет, – ответил я.
– Слышали про Джимми Коннорса? А про Бьорна Борга и Джона Макинроя?
– Теннисисты из прошлых времен, – сказал я.
– Что произойдет, если в будущем году они решат принять участие в Открытом чемпионате США?
– Понятия не имею.
– Их будут гонять по всему корту до потери сознания, а потом разобьют в пух и прах. Их победят даже женщины. Они были великими чемпионами, но сейчас они старики, жившие в другой эре. Время не стоит на месте. И суть игры меняется. Вы понимаете, что я хочу вам сказать?
– Нет, – ответил я.
– Мы видели ваш послужной список. В доисторические времена вы были крутым парнем, но мы живем в новом мире, который вам не по зубам.
Я повернулся и посмотрел на дверь.
– Браунинг еще там или он меня тут бросил?
– Кто такой Браунинг?
– Тот, кто меня сюда привез. Он из команды Сэнсома.
– Он уехал. И зовут его не Браунинг. Вы как малыш, заблудившийся в лесу.
Я не стал ему отвечать, потому что, услышав слово «малыш», подумал про Джейкоба Марка и его племянника Питера. «Девушка из бара. Потрясающая крошка. Питер ушел вместе с ней».
– Мы хотим, чтобы вы забыли про то, что вы следователь, – сказал один из двух других федералов. – Мы хотим, чтобы вы остались только свидетелем. И мы хотим знать, каким образом имя Сэнсома связано с погибшей женщиной. Вы не покинете эту комнату, пока мы не получим ответ на свой вопрос.
– Я покину эту комнату ровно тогда, когда пожелаю, – ответил я. – Потребуется больше трех клерков, занимающихся бумажной работой, чтобы удержать меня там, где я находиться не хочу.
– Пустая болтовня.
– Имя Сэнсома в любом случае уже всплыло. Я услышал его в Нью-Йорке от четверых частных детективов.
– И кто они такие?
– Четыре мужика в костюмах и с фальшивой визиткой.
– Получше ничего не могли придумать? Уж слишком неправдоподобная история у вас получилась. Я думаю, вы слышали имя Сэнсома от Сьюзан Марк.
– А вам какое дело? Что могла знать служащая Управления человеческими ресурсами такого опасного для человека вроде Сэнсома?
Они не стали мне отвечать, но молчание получилось довольно странным, словно в нем спрятался непроизнесенный ответ, который по безумной спирали, точно воздушный шарик, начал подниматься вверх и устремился наружу, как будто они хотели сказать: нас волнует не только Сэнсом, мы беспокоимся за армию, военных, прошлое, будущее, правительство, страну, весь огромный мир и даже Вселенную.
– Вы кто такие, ребята? – спросил я.
Но ответа я не получил.
– Что, черт подери, Сэнсом тогда сделал? – задал я новый вопрос.
– Когда тогда?
– За семнадцать лет службы в армии.
– А как вы думаете, что он сделал?
– Четыре секретные миссии.
В комнате повисла тишина.
– Откуда вам известно про миссии, в которых участвовал Сэнсом? – спросил главный агент.
– Я прочитал его книгу, – ответил я.
– Там про них не говорится.
– Зато говорится про его награды и продвижение по службе. Причем без внятного объяснения, за что он их получил.
Они снова замолчали.
– Сьюзан Марк ничего не знала, – сказал я. – Просто не могла знать. Это из области невозможного. Даже если бы она целый год переворачивала вверх дном все УЧР, она не нашла бы и намека на эти операции.
– Но кто-то попросил ее про них узнать.
– И что с того? Нет ущерба – нет нарушения.
– Мы всего лишь хотим выяснить, кто к ней обратился. Мы любим отслеживать подобные вещи.
– Я не знаю, кто к ней обратился.
– Но не вызывает сомнений, что хотите узнать. Иначе зачем еще вы сюда приехали?
– Я видел, как она застрелилась. Не слишком приятное зрелище.
– Ну, самоубийство не бывает приятным зрелищем. Однако это еще не повод для сентиментальности. Или чтобы устраивать себе проблемы.
– Вы за меня беспокоитесь?
Они проигнорировали мой вопрос.
– Или вас беспокоит, что мне удастся что-нибудь найти?
– А почему вы думаете, что это не связанные вещи? – поинтересовался третий агент. – Может быть, они очень даже тесно связаны между собой. Например, вы что-нибудь узнаете – и угодите за решетку до конца жизни. Или попадете под перекрестный огонь.
Я молчал, и в комнате снова стало очень тихо.
– Последний шанс, – заявил главный. – Вы свидетель, и всё. Сьюзан Марк упоминала имя Сэнсома или нет?
– Нет, не упоминала, – ответил я.
– Но оно все равно всплыло.
– Да, всплыло, – подтвердил я.
– И вы не знаете, кто интересовался Сэнсомом?
– Нет, не знаю, – ответил я.
– Ладно, – сказал главный. – Забудьте про нас и живите дальше, как жили. У нас нет ни малейшего желания устраивать вам проблемы.
– Но?
– Мы это сделаем, если потребуется. Вспомните, какие неприятности вы могли устроить людям, когда служили в 110-м подразделении. Сейчас все гораздо хуже. В сто раз. Поэтому поступите мудро: если хотите оставаться в игре, не выходите за пределы круга, отведенного для старых игроков. Держитесь от всего этого подальше, потому что игра стала другой.
Они отпустили меня, я поехал вниз на лифте, прошел мимо охранника у двери и остановился на широкой, залитой асфальтом площадке. Я стоял и смотрел на реку, медленно катившую свои воды, и на огоньки, которые в ней отражались, и думал про Элспет Сэнсом. Она произвела на меня впечатление. «И не приходите в таком виде, иначе вас не пустят внутрь». Она просто мастерски задурила мне голову и обвела вокруг пальца. И я купил абсолютно ненужную рубашку. Да еще такую, какие мне не нравятся.
Миссис Сэнсом не относится к категории слабаков. Уж это точно.
Вечер выдался душным, и давящий воздух был наполнен запахами воды. Я зашагал назад, в сторону Дюпон-Серкл. Миля с четвертью. Пешком двадцать минут или даже меньше.
