Глава 3
Она вернулась в Вашингтон на своем «шевроле-сабербен» и всю дорогу вела споры сама с собой. Если новости действительно настолько плохи, то когда мне стоит ввести в курс дела Стивесанта? Сейчас или все же чуть позже? Наконец она притормозила на Дюпон-серкл и, набрав его домашний телефон, задала мучивший ее вопрос.
– Я вмешаюсь в это дело только в случае крайней необходимости, – ответил босс. – Кого же ты все-таки выбрала?
– Брата Джо Ричера.
– Нашего Джо Ричера? Я и не знал, что у него был брат.
– Был.
– Ну и что он из себя представляет?
– Похож на Джо, может быть, даже еще круче.
– Старше или младше?
– И то и другое, – ответила Фролих. – Он всегда был младшим братом, но вот сейчас стал старше.
Стивесант помолчал пару секунд.
– Он так же умен, как и Джо? – поинтересовался Стивесант.
– Это я еще не выяснила.
Босс снова замолчал.
– Позвони мне, когда я тебе понадоблюсь, – заговорил он. – Но пусть лучше это будет раньше, чем позже. Хорошо? И больше никому ни о чем не рассказывай.
На этом разговор закончился. Фролих снова влилась в воскресный транспортный поток, проехала последнюю милю и припарковала машину возле гостиницы. Администратор уже поджидал ее и сразу же направил в номер 1201 на двенадцатом этаже. В дверях она встретилась с официантом, который нес в этот же номер поднос с кофейником и двумя перевернутыми чашками на блюдцах. Ни молока, ни сахара, ни ложечек, только одна-единственная бледно-розовая роза в изящной фарфоровой вазе. Номер представлял собой стандартную комнату городского отеля. Две широкие кровати, занавески в цветочек на окнах, литографии со спокойными пейзажами на стенах, стол, пара стульев, тумбочка с современным телефоном, телевизор на буфетной стойке с ящиками и дверь, ведущая в соседнюю комнату. Ричер сидел на ближней к выходу кровати. Он был одет в черную нейлоновую куртку, черную футболку, черные джинсы и обут в такого же цвета ботинки. У него был воткнут в ухо наушник, а на воротничке куртки красовался очень похожий на настоящий значок Секретной службы. На этот раз Джек оказался чисто выбритым, коротко подстриженным и аккуратно причесанным.
– Что у тебя имеется для меня? – сразу приступила к делу женщина.
– Чуть позже.
Официант поставил поднос на стол и бесшумно удалился из номера. Фролих выждала, пока за ним закроется, тихо щелкнув собачкой, дверь, и снова повернулась к Ричеру. Прошло несколько секунд.
– А ты выглядишь совсем как один из наших, – призналась она.
– Ты должна мне кучу денег.
– Двадцать тысяч?
Он улыбнулся:
– Большую их часть. Тебе уже и об этом успели сообщить?
Она кивнула:
– Но почему ты взял банковский чек? Это меня озадачило.
– Скоро ты все поймешь.
Он поднялся и прошел к столу. Перевернул чашки, взял кофейник и налил кофе.
– Ты прекрасно подгадал с официантом, – заметила Фролих.
Он снова улыбнулся:
– Я же знал, где ты находишься, так же как и то, что приедешь сюда на машине. А в воскресенье транспорта почти нет. Вот поэтому определить расчетное время прибытия не составило труда.
– Так что же ты можешь сообщить мне?
– Что ты работаешь очень хорошо. Действительно хорошо. Полагаю, что никто другой не смог бы сделать всего того, что сумела ты.
Она притихла:
– И все же?
– И все же твоя работа недостаточно хороша. Тебе придется признать, что тот, кто задумал что-то, мог бы запросто все сделать.
– А я и не говорила о том, что кто-то уже что-то задумал.
Он промолчал.
– Мне просто нужна информация, Ричер.
– Три с половиной, – загадочно ответил Джек.
– Чего три с половиной? Из десяти возможных?
– Нет. Армстронг уже труп, причем три с половиной раза.
Она внимательно посмотрела на собеседника:
– Уже?!
– Ну, во всяком случае, я посчитал именно так.
– А почему «с половиной»?
– Три раза точно, а один – с большой вероятностью.
Фролих остановилась на половине пути, так и не дойдя до стола. Это сообщение потрясло ее.
– Всего за пять дней? – удивилась она. – Но как же так? Чего мы все-таки не учли?
– Выпей кофе, – предложил Джек.
Она приблизилась к столу, но движения у нее были теперь, как у робота. Он передал ей чашку, она взяла ее в руки и отошла к кровати. Чашка предательски застучала о блюдце.
– Есть два основных подхода, – начал Ричер. – Как в кино. Джон Малкович или Эдвард Фокс. Ты видела эти фильмы?
Она машинально кивнула.
– У нас даже есть специальный сотрудник, который отслеживает такие ленты. В Управлении по исследованию проблем охраны и безопасности. Он проводит анализ фильмов. Джон Малкович снимался в кинофильме «На линии огня» вместе с Клинтом Иствудом.
– И Рене Руссо, – добавил Ричер. – Она была там очень хороша.
– А Эдвард Фокс – в старом фильме, который назывался «День шакала».
Ричер кивнул.
– Джон Малкович пытался убить президента Соединенных Штатов, а Эдвард Фокс охотился за президентом Франции. Два компетентных убийцы, каждый работал в одиночку. Но между ними существует фундаментальное различие. Джон Малкович с самого начала знал, что он не выживет, если ему удастся выполнить свою миссию. Он должен был умереть в следующую же секунду за президентом. А вот Эдвард Фокс собирался уйти живым.
– Однако у него из этого ничего не получилось.
– Это же только кино, Фролих. Оно должно было закончиться именно так. Но он легко мог бы и остаться в живых, между прочим.
– Итак?
– Значит, нам следует иметь в виду две стратегии. Миссия, включающая в себя и самоубийство при работе на близком расстоянии, и более спокойную работу, когда убийца действует издалека.
– Все это нам хорошо известно. Я же сказала, что у нас есть сотрудник, который занимается такими фильмами. У нас имеются их копии, меморандумы, заключения с анализом ситуаций и изложением позиций участников акции и так далее. Иногда нам даже приходится встречаться со сценаристами, если появляется что-то новое. Нам важно узнавать, откуда они берут подобные сюжеты и где черпают вдохновение.
– И вам удалось выяснить у них что-нибудь полезное?
Она неопределенно пожала плечами и отпила глоток кофе, а Ричер увидел, что она стала мысленно перебирать в памяти различные фильмы, словно их копии вместе с остальными документами было сложены в одно специальное отделение в ее мозгу.
– Мне помнится, «День шакала» оказал на нас должное впечатление, – наконец заговорила она. – Эдвард Фокс играл профессионального стрелка, который встроил винтовку в костыль, а сам изобразил из себя ветерана-инвалида. Таким образом ему удалось пробраться в ближайшее строение от того места, где через несколько часов должен был публично выступать президент. Стрелок планировал попасть президенту в голову из окна на одном из верхних этажей здания. При этом он использовал глушитель, так чтобы потом можно было скрыться. Теоретически, у него все могло получиться именно так, как он задумал. Но это все было очень давно. Я тогда даже еще не родилась. По-моему, это происходило в ранних шестидесятых. Сюжет был навеян историей с президентом де Голлем, сразу после алжирского кризиса, верно? Но теперь мы обеспечиваем безопасность на куда более обширных расстояниях. Наверное, и фильм на это как-то повлиял. Ну и, конечно, наши собственные проблемы, которых было немало в шестидесятые годы.
– А что ты скажешь о втором фильме, «На линии огня»? – поинтересовался Ричер.
– Там Джон Малкович сыграл предателя, сотрудника ЦРУ, – начала Фролих. – У себя в подвале он сконструировал пластмассовый пистолет, который смог незаметно проносить через любые детекторы металла. Затем обманным путем он проник на митинг во время предвыборной кампании. Он намеревался стрелять в президента с близкого расстояния. После чего, как ты говоришь, мы бы сразу же уничтожили его.
– Но старина Клинт успел нырнуть под эту пулю, – добавил Ричер. – Неплохой фильм, как мне показалось.
– Но то, что в нем отражено, невозможно в жизни, – ответила Фролих. – В этом фильме есть два главных недостатка. Во-первых, идея о том, что можно сделать пистолет из подсобных материалов на дому, сама по себе абсурдна. Мы постоянно сталкиваемся с чем-то подобным, а потому внимательно изучаем этот вопрос. Пистолет разорвался бы у него в руке и оторвал бы кисть при выстреле, а пуля просто выпала бы из этих обломков на пол. И второе: если ты помнишь, по ходу фильма он успел потратить сто тысяч долларов на свою затею. Ему приходилось много путешествовать, потом все эти фальшивые офисы, почтовые отправления… Плюс ко всему, ему пришлось «пожертвовать» партии президента пятьдесят тысяч, и все для того, чтобы попасть на митинг. Мы проанализировали фильм и оценили этого героя как маниакальную личность, а у таких людей вряд ли найдутся крупные суммы, которые они станут так безрассудно расходовать. Поэтому к этому фильму тоже не стоит относиться серьезно.
– Но это же только кино, – напомнил Ричер. – Хотя оно тоже кое-что проиллюстрировало.
– Что же именно?
– Саму идею о том, что можно проникнуть на такой митинг и напасть на объект с близкого расстояния, в отличие от старомодного убеждения, будто покушаться на политиков можно только издалека.
Фролих задумалась. Затем она улыбнулась, поначалу довольно робко, как будто над ней пронеслась смертельная опасность, но вот теперь она исчезла.
– Так это все, что ты хотел мне рассказать? Свои мысли? Ты меня очень взволновал своим звонком. Я сильно встревожилась.
– Примерно так же, как на встрече в четверг вечером? – поинтересовался Ричер. – Там присутствовала тысяча гостей. О времени и месте встречи было объявлено заранее. Я бы сказал даже, что ее неплохо разрекламировали.
– Ты, наверное, нашел сайт команды переходного периода?
Ричер кивнул:
– Он мне здорово помог. Там масса интереснейшей информации.
– Мы ее тщательно проверяем.
– И все же именно оттуда я узнал обо всех тех местах, где собирается побывать Армстронг в ближайшее время. И когда именно он там появится. И зачем он там появится, и что будет делать. Ну, как с этой встречей в четверг вечером. Той самой, где присутствовала тысяча гостей.
– И что же насчет этих гостей?
– Одной такой гостьей оказалась темноволосая женщина, которая задержала руку Армстронга дольше, чем полагалось, и он чуть не потерял равновесие.
Фролих впилась взглядом в Джека.
– Ты тоже там был?
Но он отрицательно покачал головой.
– Нет, но я слышал об этом эпизоде.
– От кого? Каким образом?
Джек проигнорировал эти вопросы.
– Ты сама это видела?
– Только в записи, – призналась Фролих. – Уже потом.
– А ведь эта женщина могла убить Армстронга. Вот тебе и первая возможность. До этого момента у вас все получалось действительно очень хорошо. Пока он находился в Вашингтоне, на Холме, я мог поставить вашей команде оценку «отлично», даже с плюсом.
Она снова улыбнулась, хотя немного неуверенно.
– Что значит «мог»? Я просто трачу на тебя свое время, Ричер. Мне нужно нечто большее, чем твое «мог». Я хочу сказать, что такие предположения можно продолжать до бесконечности. Например, в здание могла бы попасть молния. Или даже целый метеорит. Или Вселенная перестала бы расширяться, а время пошло бы вспять. Эта женщина была приглашенной гостьей. Она финансировала партию. Она прошла через два определителя металла, и у входа ее личность была идентифицирована.
– Напоминает историю с Джоном Малковичем.
– Мы это уже проходили.
– А теперь представь, что она – специалист по боевым искусствам. Возможно, она военнослужащая и неплохо натренирована в тайных операциях. Так вот, она могла бы сломать Армстронгу шею с такой же легкостью, с какой ты ломаешь карандаш.
– Представь, представь…
– Представь себе, что она все же была вооружена.
– Но этого же не было. Она прошла через два детектора.
Ричер сунул руку в карман куртки и вынул оттуда изящный коричневый предмет.
– Когда-нибудь видела что-либо подобное? – поинтересовался он.
Предмет по внешнему виду напоминал перочинный нож с изогнутой рукояткой и имел в длину три с половиной дюйма. Ричер нажал на кнопку, и из предмета вылетело вперед коричневое крапчатое лезвие.
– Эта вещичка выполнена из керамики, – пояснил Джек. – В принципе, из того же материала, что и плитка в ванной комнате. Тверже может быть только алмаз. Разумеется, этот состав тверже стали и острее ее. И совсем не беспокоит ваши металлоискатели. У той женщины мог быть при себе точно такой же. Она могла бы распороть ему живот одним движением руки. Или попросту перерезать горло. Или воткнуть лезвие в глаз.
Он передал нож Фролих, и она принялась внимательно изучать оружие.
– Изготовлено компанией «Бёкер», – продолжал Ричер. – В немецком городе Золингене. Такие ножи дорого стоят, но, в принципе, достать их можно.
Фролих пожала плечами:
– Ну хорошо, ты купил нож. Но это же еще ничего не доказывает.
– Этот нож был в танцевальном зале вечером в четверг. Он был зажат в левой руке у той женщины, в кармане, с открытым лезвием, пока она трясла руку Армстронгу и притягивала его к себе. Его живот находился на расстоянии трех дюймов от нее.
Фролих удивленно посмотрела на Ричера:
– Ты что же это, серьезно? Кто она такая?
– Она поддерживает партию, а зовут ее Элизабет Райт из городка Элизабет, штат Нью-Джерси. Так уж получилось. Она пожертвовала на кампанию четыре тысячи долларов, причем штуку дала от своего имени, штуку – от имени мужа, и по штуке от имени своих детей. Целый месяц она занималась обработкой почты для партии, у себя во дворе вывесила большой предвыборный плакат, а в день выборов дежурила на многоканальной горячей телефонной линии.
– Но почему она принесла с собой нож?
– Ну, на самом деле она ничего не приносила.
Он встал и подошел к двери, ведущей в смежную комнату, чуть приоткрыл ее и постучал по внутренней стороне.
– Нигли! – позвал он кого-то.
Дверь распахнулась, и из соседней комнаты вышла женщина. На вид ей было около сорока лет, среднего роста, стройная, одетая в синие джинсы и серый спортивный свитер. Темноволосая и темноглазая. Она широко и добродушно улыбалась, а по ее походке и запястьям становилось видно, что она серьезно относится к физкультуре и, вероятно, много времени проводит в спортивных залах.
– Так вы и есть та самая женщина на видео! – удивилась Фролих.
Ричер улыбнулся:
– Фрэнсис Нигли, познакомьтесь с Эм-И Фролих. Эм-И Фролих, познакомьтесь с Фрэнсис Нигли.
– Эмми? – удивилась Нигли. – Как на телевидении?
– Это инициалы, – пояснил Ричер.
Фролих непонимающе смотрела на Джека.
– Кто она такая?
– Самый лучший мастер-сержант, с которым мне только приходилось когда-либо работать. Суперспециалист по всем видам ближнего боя, каким ты только можешь себе его представить. Я иногда сам ее побаиваюсь. Она ушла из армии примерно в то же время, что и я. Теперь работает консультантом по вопросам безопасности в Чикаго.
– В Чикаго, – эхом отозвалась Фролих. – Вот почему чек отправился именно туда.
Ричер кивнул:
– Ей пришлось полностью финансировать эту кампанию, поскольку у меня нет ни чековой книжки, ни кредитки, как тебе это уже известно.
– А что же случилось с настоящей Элизабет Райт из Нью-Джерси?
– Сначала я купил себе вот эту одежду, – начал Ричер. – Вернее, мне ее выдали вы. Плюс обувь и темные очки. Такой я себе представляю рабочую форму сотрудника Секретной службы. Я сходил к парикмахеру и сделал себе короткую стрижку. Брился каждый день, чтобы выглядеть убедительней. Затем мне потребовалась женщина из Нью-Джерси, которая бы прибыла сюда одна. Я встретил пару рейсов из Ньюарка в четверг утром. Внимательно проследил за пассажирами и прицепился к миссис Райт. Я объяснил ей, что являюсь сотрудником Секретной службы, но сейчас у нас появились некоторые затруднения и путница относительно мер безопасности, а потому предложил ей пройти со мной.
– Но откуда ты знал, что она собирается на встречу?
– Я этого не знал. Я просто следил за женщинами, выходившими с уже полученным багажом, и прикидывал, кто они такие и чем могут заниматься. Но это оказалось сложной задачей. Кстати, Элизабет была шестой женщиной, к которой я подошел.
– И она тебе поверила?
– У меня было весьма впечатляющее удостоверение. Кроме того, я купил этот радионаушник в магазине уцененных товаров за два доллара. Вот тут даже и шнур от него идет, плавно переходит мне на затылок, шею и исчезает под воротником, видишь? Я арендовал черный лимузин. Я выглядел так, будто действительно работаю у вас, поверь мне. Ну, во всяком случае, она-то поверила. И была очень взволнована тем, что у службы безопасности возникли какие-то неприятности. Я привез ее в эту комнату и охранял в течение всего вечера, пока Нигли выполняла главную роль. Я постоянно «слушал» чьи-то распоряжения в наушник и деловито говорил в собственные часы.
Фролих переключила внимание на Нигли.
– Нью-Джерси мы выбрали не случайно, – подхватила та. – Их водительские права легче всего подделать. Вы знали об этом? У меня с собой был ноутбук и цветной принтер. С их помощью мне удалось изготовить Ричеру его удостоверение сотрудника Секретной службы. Правда, мы и понятия не имеем, как должно выглядеть настоящее, но у нас тоже получился внушительный документ. Поэтому я сделала себе водительские права штата Нью-Джерси со своей фотографией, но оставила ее имя, фамилию и адрес. Затем я ламинировала его при помощи аппарата, который мы приобрели за шестьдесят долларов, обработала края наждачной бумагой, придала документу немного изношенный вид и положила себе в сумочку. Потом выбрала подходящий костюм, забрала у миссис Райт ее настоящее приглашение и спустилась вниз. Я беспрепятственно прошла на встречу. Между прочим, с ножом в кармане.
– И что же?
– Сначала я, как и все, слонялась по залу. А когда дошло до дела, то захватила вашего Армстронга и некоторое время удерживала его перед собой.
Фролих внимательно смотрела на женщину:
– И как бы вы все это сделали?
– Я схватила его правую руку своей правой. Потом подтянула его к себе, он слегка развернулся вокруг собственной оси, и мне открылась правая сторона его шеи. Имея при себе лезвие длиной в три с половиной дюйма, я могла бы воткнуть ему нож в сонную артерию и пару раз повернуть лезвие. Он бы скончался от внутреннего кровотечения за тридцать секунд. Между нами было расстояние меньше вытянутой руки. Ваши парни в этот момент находились в десяти футах от него. Конечно, после этого они бы обязательно всадили в меня пулю, но не смогли бы предотвратить того, что я обязательно бы сделала.
Фролих побледнела. Она молчала, и Нигли отвернулась.
– Без ножа справиться с ним было бы сложнее, – продолжала она. – Но тоже возможно. Сломать ему шею было бы проблематично, поскольку она довольно мускулистая. Мне бы пришлось для этого сделать два шага, чтобы его вес переместился, и если ваши парни оказались бы достаточно проворными, они могли бы остановить меня на половине пути. Поэтому, как мне кажется, я бы нанесла ему удар по гортани, так, чтобы сломать ее. Удар левым локтем оказался бы в саму пору. Возможно, я умерла бы даже раньше, чем он, но он бы обязательно задохнулся здесь же, на полу танцевального зала, если, конечно, никто из ваших парней не умеет делать срочную трахеотомию за одну минуту, чему вы, как мне кажется, не обучены.
– Нет, не обучены, – подтвердила Фролих.
И снова надолго замолчала.
– Простите, что мы испортили вам настроение на весь день, – извинилась Нигли. – Но, послушайте, ведь вы сами хотели все узнать до конца, верно? Нет смысла делать аудит безопасности и при этом не рассказывать вам во всех подробностях, как он проводился.
Фролих понимающе кивнула:
– Да-да. А что вы ему шепнули?
– Я сказала, что у меня есть нож. Ну, чтобы он знал, наверное. Но только очень тихо. Если бы кто-то потом начал со мной разбираться, я упорно бы твердила, будто сказала, какой он хороший муж. Ну, как будто я без ума от него и стала наседать, как фанатичка. Такие сумасшедшие поклонницы ведь иногда встречаются у вас?
Фролих снова кивнула:
– Бывает. Время от времени. Что еще?
– Ну, у себя в доме он в полной безопасности, – добавила Нигли.
– Вы и это проверили?
– Каждый день, – подтвердил Ричер. – Мы находились в Джорджтауне с вечера вторника.
– Но я тебя не видела.
– Так и предполагалось.
– Откуда ты узнал, где он живет?
– А мы проследили за лимузинами.
Фролих промолчала.
– Хорошие лимузины, – кивнул Ричер. – И блестящая тактика.
– Особенно удачно все складывалось в пятницу утром, – сказала Нигли.
– Зато вся остальная часть той же пятницы оказалась просто отвратительной, – добавил Ричер. – Недостаток координации действий повлек за собой большую ошибку в области передачи информации.
– Где же?
– Ваши вашингтонские коллеги просмотрели видеозаписи встречи в танцевальном зале, но вполне очевидно и то, что ваши люди в Нью-Йорке их никогда не видели, потому что Нигли, побывавшая на встрече в четверг, появилась и в Нью-Йорке. Она присутствовала и там, выполняя роль фотографа у здания фондовой биржи.
– Я напала на сайт какой-то газеты из Северной Дакоты, – пояснила Нигли. – Как это у них принято, там они помещают красочный заголовок своей газеты. Я загрузила его в компьютер, и очень быстро состряпала себе пропуск представителя прессы. Затем ламинирование, медная заклепка с дырочкой, нейлоновый шнур – и у меня на шее документ, позволяющий очень многое. Затем я прошлась по магазинам «сэконд-хэнд» Манхэттена и подыскала себе поношенный профессиональный фотоаппарат, который потом постоянно держала у лица, чтобы Армстронг случайно не узнал меня.
– Тебе надо было составить какой-то список лиц, корреспондентов, который потом можно было бы проверить, – посоветовал Ричер.
– Мы не можем себе этого позволить, – вздохнула Фролих. – Это касается Конституции. Первая поправка гарантирует журналистам свободный доступ во все открытые места в любое время, когда им заблагорассудится. Но мы их всех тщательно обыскали.
– У меня с собой ничего не было, – призналась Нигли. – Я просто пробивала брешь в вашей системе безопасности. Но я могла бы что-то и пронести, я в этом уверена. Там обыскивали так условно, что можно было приходить хоть с базукой.
Ричер встал и подошел к буфетной стойке. Он открыл один ящик и вынул оттуда несколько цветных фотографий. Самых обычных, которые печатают на каждом углу в течение часа, формата шесть дюймов на четыре. Он взял первый снимок, сделанный под малым углом, на котором красовался Армстронг у входа фондовой биржи, а ее название над дверями сверкало над его головой.
– Это снимала Нигли, – пояснил Ричер. – Неплохой кадр, как мне кажется. Может быть, стоит отправить его в какой-нибудь журнал, чтобы возместить часть расходов с тех самых двадцати тысяч.
Он отошел назад к кровати, устроился на ней поудобней и передал фотографию Фролих. Она взяла ее и принялась внимательно изучать с самым серьезным видом.
– Дело в том, что я была в этот момент на расстоянии четырех футов от него, – заметила Нигли. – Я могла бы подойти ближе, если бы захотела, и сделать с ним все, что угодно. Снова на положении Джона Малковича, ну и что с того?
Фролих машинально кивнула. Ричер в это время уже рассматривал следующее фото, словно перед ним были игральные карты, которые он сдавал по одной. Это был слегка зернистый снимок, сделанный при помощи телеобъектива и, очевидно, с большого расстояния. При этом фотограф находился где-то наверху, так, что улица оказалась внизу, под ним. На фотографии запечатлен все тот же Армстронг на ступенях фондовой биржи, крошечная фигура в середине прямоугольника. Вокруг его головы шариковой ручкой грубо пририсована сетка оптического прицела.
– Это как раз и есть та «половина», – пояснил Ричер. – Дело в том, что я находился на шестидесятом этаже офисного здания за триста ярдов от биржи. Внутри периметра, охраняемого полицией, но выше того уровня, которые подверглись ее проверке.
– С винтовкой?
Он отрицательно покачал головой:
– Нет, с деревяшкой такого же размера и формы, как винтовка. И, как видишь, с фотоаппаратом. И отличным объективом. Но я действовал так, как если бы покушение происходило на самом деле. Мне надо было убедиться в том, что все это возможно. Я догадывался, что никому не понравится увидеть у меня в руках чехол с длинным узким предметом, поэтому раздобыл громоздкую коробку из-под компьютерного монитора и положил туда свою деревяшку, устроив ее внутри коробки по диагонали – от верхнего угла до нижнего. Затем я вкатил ее в лифт на ручной тележке, делая вид, что везти ее довольно проблематично из-за тяжести. Мне повстречалось несколько полицейских. Я был в этой же одежде, но без значка Секретной службы и без своего фальшивого наушника. Наверное, меня принимали за водителя, который доставляет аппаратуру по офисам, или кого-то в этом роде. В пятницу после окончания рабочего дня в районе достаточно пустынно, и я без труда отыскал подходящее окно в пустом конференц-зале. Оно не открывалось, и мне пришлось бы вырезать кружочек в стекле. Но я мог бы и выстрелить. И в тот раз я был на месте Эдварда Фокса, поскольку спокойно скрылся бы после того, как выполнил бы свою миссию.
Фролих нехотя согласилась с ним.
– Но почему ты оценил эту возможность, как половину? – удивилась она. – Похоже, что мишень была у тебя на виду.
– Это было бы возможно в другом месте, но только не на Манхэттене, – поправил ее Ричер. – Я находился на расстоянии в девятьсот футов от него по горизонтали и в шестьсот футов по вертикали. Следовательно, выстрел производился бы с расстояния в тысячу сто футов, как ни крути. В других условиях это не составило бы для меня проблемы, но там из-за башен создаются собственные восходящие потоки воздуха, имеющие свою температуру, и в итоге выстрел превращается в лотерейный билет. Дело в том, что эти потоки каждую секунду меняют свое направление. Они закручиваются и перемещаются вверх и вниз, из стороны в сторону. Вот поэтому я не мог бы гарантировать стопроцентного попадания. А это, кстати, хорошие новости для тебя. Ни один компетентный стрелок не станет даже пытаться совершать выстрел с дальнего расстояния на Манхэттене. Только идиот бы согласился на это, а идиот, конечно, промахнулся бы в любом случае.
Фролих снова кивнула. Было видно, что ей стало немного легче.
– Да, конечно, – согласилась она.
«Значит, по поводу идиотов она не беспокоится, – пронеслось в голове Ричера. – Сразу видно профессионала».
– Поэтому, – подытожил Джек, – если хочешь, можешь считать всего три, про половину можно и забыть. Впрочем, о поездке в Нью-Йорк не беспокойся, возможности для нас там были самые незначительные, их и в расчет принимать не стоит.
– Но вот в Бисмарке их представилось больше, чем надо, – заметила Нигли. – Мы добрались туда около полуночи. Прилетели коммерческим рейсом через Чикаго.
– Когда я звонил тебе насчет своих друзей-музыкантов, я находился всего на расстоянии одной мили от тебя.
Он передал Фролих две следующих фотографии.
– Инфракрасная пленка, – пояснил он. – Все снималось практически в полной темноте.
На первом снимке Фролих увидела заднюю стену дома Армстронгов. Цвета оказались размытыми и искаженными из-за инфракрасного излучения, однако фотограф, по всей вероятности, находился достаточно близко к дому. Можно разглядеть все его детали: окна, двери и прочее. Фролих обратила внимание на одного из своих агентов, стоявших во дворе.
– Где же ты находился? – поинтересовалась она.
– На участке соседей, – признался Ричер. – Футах в пятидесяти, не больше. Обычный ночной маневр, проникновение в темноте. Заурядная техника, применяемая в пехоте, все делается тихо, как бы крадучись. Пару раз залаяли собаки где-то неподалеку, но мы их обошли. Полицейские в машинах нас не заметили.
Нигли указала на второй снимок, на котором оказалась запечатлена передняя стена дома. Те же краски, то же расстояние.
– Я находилась через улицу от особняка, спереди, – рассказала она. – Пряталась за чьим-то гаражом.
Ричер подался вперед, не вставая с кровати:
– По плану у нас должны были быть при себе винтовки М-16 с подствольными гранатометами. Плюс еще какое-нибудь длинноствольное оружие, а возможно, и пулемет М-60 на треноге. Времени развернуться у нас было предостаточно. При помощи винтовок М-16 мы бы запустили фосфорные гранаты в дом, одновременно спереди и сзади, по первому этажу, и тогда либо Армстронг сгорел бы в собственной кровати, либо мы пристрелили бы его, когда он выпрыгивал из окна или спасался бегством. Планировалось сделать это в четыре часа утра. Это вызвало бы наибольшее смятение. Поверь, шок был бы невероятным. В этой неразберихе мы бы спокойно отстреливали и твоих агентов. Да можно было бы весь дом в щепки разнести. Мы могли бы и сами с такой же вероятностью проникнуть в дом, и тогда задача свелась бы к простой облаве. Это вызвало бы некоторые затруднения, но если бы к этому прибавилось немного удачи, то, думаю, и такой план легко бы сработал. В общем, снова ситуация Эдварда Фокса.
В комнате повисла тишина.
– Я не могу во все это поверить, – выдавила наконец Фролих. Она продолжала пристально вглядываться в фотографии. – Не может быть, чтобы эти снимки делались именно в пятницу вечером. Это, скорее всего, какая-то другая ночь. И вас там не было.
Ричер не стал возражать.
– Так вы были там или нет?
– Ну, проверь сама. – Ричер пожал плечами и передал ей еще один снимок. Он был сделан с помощью телеобъектива. На фотографии Фролих увидела саму себя сидящей у окна над гаражом и пялящейся в темноту. В руках она держала мобильный телефон. Ее тепловая сигнатура расходилась странными разводами: красно-лиловыми с оранжевым. Но это действительно была Эм-И Фролих. В этом сомневаться не приходилось. Она находилась так близко от фотографа, словно он мог при желании коснуться ее.
– Я как раз звонила в Нью-Джерси, – спокойно произнесла она. – Твои друзья-музыканты благополучно отправились в Нью-Йорк.
– Хорошо, – кивнул Ричер. – Спасибо за помощь.
Она снова перебрала все три инфракрасных фотографии, но больше ничего не сказала.
– Итак, танцевальный зал и семейный дом дают нам две хороших возможности, – подытожил Ричер. – Два-ноль в пользу плохих ребят. Но самое страшное происходило на следующий день. Я имею в виду встречу возле церкви, это было вчера.
И он передал Фролих последний снимок. Это был самый обычный снимок, сделанный откуда-то с высоты. На нем был изображен Армстронг в своем пальто, прогуливающийся по газону на территории религиозного центра. Солнце отбрасывало за ним длинную тень. Вице-президента окружали разные люди, но его голова оставалась хорошо видна. Вокруг нее была снова пририсована сетка оптического прицела.
– Я сидел в церкви, наверху, – пояснил Ричер.
– Но она была заперта.
– Ее закрыли и заперли в восемь утра, а я находился там с пяти часов.
– Но ее обыскивали.
– Я прятался у самых колоколов, на верхней ступеньке деревянной приставной лестницы, за опускающейся дверью. Лестницу я обсыпал перцем, и ваши собаки потеряли к ней всякий интерес.
– С ними работала местная полиция.
– И достаточно небрежно.
– Я хотела отменить это мероприятие.
– Надо было настоять на своем решении.
– А потом я думала о том, чтобы посоветовать Армстронгу надеть бронежилет.
– Бесполезно, я бы в любом случае целился в голову. День выдался великолепный, Фролих. Чистое небо, солнечная погода, полное безветрие. Прохладный воздух. Настоящий воздух, я бы сказал. Я находился всего в паре сотен футов. При желании мог бы попасть ему прямо в глаз.
Фролих молчала.
– И что же это за версия: Джон Малкович или Эдвард Фокс? – наконец поинтересовалась она.
– Сначала я бы выстрелил в Армстронга, а потом постарался бы попасть в наибольшее число людей за три или четыре секунды. В основном я бы выбирал полицейских, но и женщин с детьми тоже. При этом я бы старался лишь ранить их, но не убивать. Стрелял бы, скорее всего, им в животы. Так было бы эффективней. Представь себе: люди мечутся по газону, стонут, кричат, истекают кровью. Все это сразу бы создало всеобщую панику. Возможно, под шумок мне бы удалось скрыться. Я бы выбрался из церкви в течение десяти секунд и сразу бы устремился в соседнее владение. Нигли уже поджидала меня невдалеке с машиной. В момент первого выстрела она уже двинулась бы к церкви. Поэтому, скорее всего, я бы оказался на месте Эдварда Фокса.
Фролих поднялась с кровати и подошла к окну. Она положила ладони на подоконник и уставилась куда-то вдаль.
– Это полный разгром, – только и смогла проговорить она.
Ричер ничего ей не ответил.
– Наверное, я недооценила ваш размах, – призналась она. – Я ведь не ожидала, что это будет настоящая тотальная партизанская операция по всем правилам.
Ричер пожал плечами:
– Ну, я полагаю, убийцы не всегда являются джентльменами, и уж точно не рассказывают о своих задумках. Напротив, они сами устанавливают правила, с которыми потом приходится считаться всем остальным.
Фролих понимающе кивнула:
– И уж конечно, я не рассчитывала на то, что у тебя будет помощник. Тем более женщина.
– Но я же предупреждал тебя. Я говорил, что твоя затея не будет иметь смысла, если ты станешь ждать только моего появления на сцене. Тем более, что планы у убийц тоже частенько меняются.
– Знаю, но я все равно ожидала убийцу-одиночку.
– Но в реальной жизни это всегда будет команда, – заметил Ричер. – Абсолютных одиночек не существует.
Он увидел, как отразилось в стекле ее лицо, на котором возникло нечто похожее на ироническую улыбку.
– Знаю, но так хотелось бы верить в это.
– Ни один профессионал в это не поверит, – убедительно произнес Джек.
Нигли поднялась со своего места и уселась на подоконник, упершись спиной в стекло и заняв место рядом с Фролих.
– Условия и обстоятельства в каждой отдельной ситуации, – подсказала она. – Вот о чем вы должны думать каждый раз. А вообще у вас все не так плохо. Видите ли, мы с Ричером были специалистами в отделении криминальных расследований в армии. Нас обучали всему, а главное, учили мыслить. Мы становились изобретательными, а кроме того, безжалостными и весьма самоуверенными. А еще нас делали такими, чтобы мы стали круче тех, за кого несем ответственность, хотя иные из них, казалось, были весьма крутыми. Поэтому мы – очень необычные люди. Таких специалистов, какими являемся мы, очень немного. Может быть, наберется тысяч десять по всей стране, не больше.
– Но десять тысяч – это очень много, – возразила Фролих.
– Из более чем двухсот восьмидесяти миллионов? Но вы учтите, что многие из них уже не подходят по возрасту, некоторых вы не разыщите никогда, у других не будет повода или просто желания заниматься чем-то подобным, и так далее. Статистически получается весьма небольшая доля. Поэтому не стоит так сильно переживать. Все дело в том, что вашу работу невозможно выполнить. От вас даже нужно требовать, чтобы он в чем-то все же оставался уязвимым. Ну, хотя бы потому, что он политик. Он же должен заниматься всей этой показухой. Мы, например, и мечтать не могли о том, чтобы разрешить делать своим людям то, что разрешается делать Армстронгу. Никогда в жизни! Об этом даже вопроса не стояло.
Фролих повернулась лицом к комнате. Она нервно сглотнула и уставилась куда-то в середину номера.
– Благодарю вас, – кивнула она. – Вы хотя бы попытались помочь мне почувствовать себя лучше. Но теперь мне потребуется некоторое время, чтобы все это хорошенько обдумать. Вы со мной согласны?
– Периметры, – напомнил Ричер. – Пусть радиус проверяемой тобой территории составит примерно полмили. Не подпускай к нему людей, и пусть четверо агентов постоянно находятся вблизи от объекта, буквально на расстоянии вытянутой руки, не далее. Кажется, это все, чем ты можешь улучшить свою работу.
Фролих печально покачала головой:
– Ничего у меня не выйдет. Они посчитают это неразумным или даже недемократичным. И в следующие три года таких недель, как эта, будет очень и очень много. По прошествии трех лет мне станет совсем плохо, потому что в последний год все они начинают стараться вести себя свободней, чтобы их переизбрали еще на один срок. А через семь лет Армстронг наверняка будет подумывать о том, не выставить ли свою кандидатуру на пост президента. А вы видели, как происходят такие встречи? Вечные поездки и выступления перед толпами народа от Нью-Гемпшира и далее. А городские выступления, когда из верхней одежды имеются только брюки да рубашка с закатанными рукавами? Все это протекает при минимальном соблюдении формальностей и условностей. Просто непреходящий кошмарный сон какой-то.
В комнате стало тихо. Нигли соскочила с подоконника и подошла к буфетной стойке. Она вынула из ящика, где находились фотографии, две тоненьких папки, одну отложила, а другую показала Фролих:
– Это письменный отчет, – пояснила она. – Здесь указаны все ваши слабые места, даны кое-какие рекомендации с профессиональной точки зрения.
– Хорошо, – кивнула Фролих.
Затем Нигли указала на вторую папку:
– А это наши расходы. Все подтверждено чеками и так далее. Деньги должны быть выписаны на имя Ричера, так как мы потратили его сбережения.
– Хорошо, – повторила Фролих. Она взяла обе папки и прижала их к груди, словно они обеспечивали ей какую-то непостижимую защиту.
– И еще остается Элизабет Райт из Нью-Джерси, – добавил Ричер. – Не забудь про нее. О ней тоже нужно позаботиться. Я сказал ей, что, скорее всего, раз уж она пропустила этот прием, ее пригласят на торжества в честь инаугурации.
– Хорошо, – уже в третий раз произнесла Фролих. – Торжества или что-нибудь еще, я придумаю.
Она снова замолчала, стоя на месте и не двигаясь.
– Это полный разгром, – повторила она свой вывод.
– Но у тебя невозможная работа, – заметил Ричер. – И не казни себя так.
Она кивнула.
– Именно эти слова мне говорил Джо. А еще он считал, что, учитывая все обстоятельства, девяносто пять процентов успеха уже можно считать победой.
– Девяносто четыре, – поправил Ричер. – Когда охраной и безопасностью начала заниматься Секретная служба, вы, ребята, все же потеряли одного президента из восемнадцати. Итак, шесть процентов кладем на провал. Но это не так уж и плохо.
– Неважно, девяносто пять или девяносто четыре, – заметила Фролих. – Как бы там ни было, он оказался прав.
– Джо был прав относительно многих вещей, насколько я помню.
– Но мы ни разу не теряли вице-президента, – напомнила Фролих. – Пока что.
Она взяла папки под мышку, затем аккуратно сложила фотографии в одну стопку и поместила их в сумочку. После этого по очереди взглянула на четыре стороны комнаты, словно хотела запомнить все подробности обстановки номера. Но это был ничего не значащий жест. Она кивнула, ничего конкретного при этом не имея в виду, и направилась к двери.
– Мне пора.
Она вышла из комнаты, и дверь за ней тихо закрылась. В номере воцарилась тишина. Затем Нигли поднялась с кровати и, ухватив пальцами манжеты свитера, потянулась, высоко подняв руки над головой. Затем она склонила голову набок и зевнула. Волосы ее рассыпались по плечам. Нижний край рубашки задрался, и Ричер увидел плоский мускулистый живот над джинсами. Он был плотным, как панцирь черепахи.
– А ты до сих пор хорошо выглядишь, – заметил Джек.
– Ты тоже. Тебе очень идет черный цвет.
– Я в нем чувствую себя, как в форме, которую не носил пять лет.
Нигли пригладила волосы рукой и заправила рубашку в джинсы.
– Здесь у нас все закончено? – поинтересовалась она.
– Ты устала?
– Вымоталась. Оказывается, мы рвали задницы только для того, чтобы испортить настроение этой несчастной женщине.
– Что ты можешь о ней сказать?
– Мне она понравилась. И, как я уже сказала, мне кажется, что ей досталась невыполнимая работа. Впрочем, как бы там ни было, она с ней неплохо справляется. Вряд ли у кого-нибудь другого получилось бы так здорово, как у нее. Она, похоже, сама это понимает, но никак не может смириться с тем, что девяносто пять процентов никогда не превратятся в сто.
– Я полностью с тобой согласен.
– А кто этот Джо, которого она вспоминала?
– Ее старый бойфренд.
– Ты с ним знаком?
– Это мой брат. Они встречались.
– Когда?
– Расстались шесть лет назад.
– Какой он из себя?
Ричер уставился в пол, но не стал поправлять ее и добавлять слово «был».
– Более воспитанный вариант меня самого.
– Тогда, наверное, она захочет встречаться и с тобой тоже. Воспитание теперь не является достоинством. А собрать полную коллекцию из братьев для любой девушки – занятие привлекательное.
Ричер ничего ей не ответил, и в комнате снова стало тихо.
– Мне, наверное, тоже пора отправляться домой, – наконец заговорила Нигли. – Назад в Чикаго, в реальный мир. Но, хочу заметить, мне было приятно снова поработать вместе с тобой.
– Обманщица.
– Нет, правда.
– Тогда побудь здесь еще немного. Ставлю доллар против десяти, что она вернется сюда в течение часа.
Нигли улыбнулась:
– Зачем? Чтобы назначить тебе свидание?
Но Ричер отрицательно покачал головой:
– Нет, для того чтобы рассказать нам, в чем заключается ее настоящая проблема.
