Ли Чайлд
Поиск вслепую
ГЛАВА 1
Говорят, что знание — сила. Чем больше знаешь, тем сильнее становишься. Предположим, тебе известны выигрышные номера лотереи. Не угаданы, не приснились, а именно известны. Что ты предпримешь? Кинешься в киоск, отметишь эти номера на билете — и выиграешь.
То же самое с биржей. Предположим, ты знаешь, какие акции пойдут в гору. Ты основываешься не на интуиции, не на чьих-то словах и не на общей тенденции, а на конкретной, реальной информации. Представь, что она у тебя в руках. Что ты предпримешь? Позвонишь своему брокеру, купишь акции, потом продашь их и разбогатеешь.
То же самое и с убийством.
Предположим, ты хочешь убить. Одни способы убить человека лучше, другие хуже. Большинство имеет недостатки. Используя свои знания, ты изобретаешь собственный. Идеальный способ убийства.
Джек Ричер сидел за столиком ресторана в нью-йоркском районе Трибека и, глядя на спины двоих парней, прикидывал, достаточно ли просто предупредить или придется переломать им руки.
Тут все решал стихийный закон. Стихийный закон большого города предполагал, что в новый итальянский ресторан вроде этого посетители повалят лишь тогда, когда о нем напишут в ресторанной рубрике «Нью-Йорк таймс» или какая-нибудь знаменитость засветится там два вечера кряду. Но пока заведение пустовало, являясь идеальным местом для мужчины, которому нужно поужинать недалеко от дома подруги, которая задерживается на работе. Стихийный закон большого города также предполагал, что в любое новое заведение рано или поздно заявятся парни вроде этих. Пришлет их некто, желающий получать три сотни в неделю за то, чтобы его мальчики не разнесли заведение бейсбольными битами.
Парни стояли у стойки бара и тихо разговаривали с владельцем — маленьким нервным мужчиной, который пятился от них, пока не уперся задом в ящик кассы. Ричер видел его глаза — в них застыли отчаяние и ужас.
Помещение было просторным, двадцать на двадцать метров, не меньше, с высоким потолком. Возможно, раньше здесь была фабрика. Теперь же в нем разместился итальянский ресторан, в блеклый авангардистский интерьер которого были вложены триста тысяч долларов. Именовался ресторан «Мостро», что, насколько Ричер разбирался в итальянском языке, переводилось как «Монстр». Он не мог понять, к чему оно относится. Ясно, что не к размеру порций. Но готовили тут хорошо и посидеть было приятно. На неискушенный взгляд Ричера, ресторану предстояло войти в моду.
Но этим вечером здесь, кроме Ричера, ужинала всего одна парочка. Мужчина среднего роста, с короткими рыжеватыми волосами и светлыми усами, в светло-коричневом костюме и темненькая худая женщина в юбке и жакете. Обоим было за тридцать. Они почти не разговаривали.
А вот ребята у бара разговаривали, да еще как. Наклонившись над стойкой, они говорили быстро и очень напористо. На обоих были одинаковые черные шерстяные пальто. Ричер видел отражение их лиц в зеркале за бутылками со спиртным. Смуглая кожа, темные глаза. Сирийцы, а может, ливийцы. Парень справа повел рукой. Нетрудно было понять, что он показывает, как сшибает битой бутылки. Владелец ресторана бледнел на глазах.
Парень слева постучал по циферблату наручных часов и пошел к выходу. Напарник последовал за ним. По пути он провел рукой по ближайшему столику и смахнул на пол тарелку. Она разлетелась на кусочки. Рыжий мужчина и темненькая женщина отвели глаза. Парни, задрав подбородки, прошествовали к дверям. Ричер проводил их взглядом. Владелец вышел из-за стойки, встал на колени и принялся собирать осколки.
Ричер подошел к нему:
— Вы в порядке?
Тот пожал плечами и сложил осколки в кучку.
— Когда они вернутся? — спросил он.
— Через час.
— Сколько они хотят?
Владелец горько улыбнулся:
— Для начала мне сделали скидку. Двести долларов в неделю, а когда дела пойдут — четыреста.
— Можно от вас позвонить?
Тот кивнул.
— Знаете какой-нибудь канцелярский магазин, который работает допоздна? — спросил Ричер.
— В двух кварталах, на Бродвее.
Ричер поднял трубку стоявшего на стойке телефона, набрал номер и дождался, когда в полутора километрах от него на сороковом этаже ответил женский голос:
— Алло!
— Привет, Джоди.
— Привет, Ричер. Что нового?
— Ты в ближайшее время освободишься?
Он услышал, как она вздохнула.
— Нет. Это на всю ночь.
— Не переживай. Мне есть чем заняться. А потом, наверное, поеду в Гаррисон.
— Хорошо. Береги себя. Я тебя люблю.
Ричер вернулся к своему столику. Сунув под блюдечко сорок долларов, он натянул пальто и направился к двери.
— Удачи, — пожелал он владельцу ресторана.
Тот рассеянно ему кивнул, а парочка за дальним столиком проводила его взглядом. Ричер поднял воротник и вышел на темную улицу. Он двинулся на восток к Бродвею, где и нашел канцелярский магазин. Купив машинку для штемпелевания ярлычков и тюбик суперклея, он направился к дому Джоди.
Его машина была припаркована в подземном гараже. Он выехал, повернул на юг к Бродвею, потом на запад, обратно к ресторану. Там он замедлил ход и посмотрел в большие окна. Все столы пустовали, а за стойкой на табурете сидел хозяин заведения. Ричер объехал квартал и припарковался в неположенном месте — у начала проулка, ведущего к кухонной двери. Заглушив двигатель, он устроился ждать.
Стихийный закон большого города. Сильные давят на слабых. Давят, пока не натолкнутся на того, кто сильнее. На такого, как Ричер. У него не было особых причин помогать этому совершенно незнакомому человеку, но он не мог просто взять и уйти. Он так никогда не поступал.
Ричер нащупал в кармане машинку для штемпелевания. Отпугнуть этих двоих — лишь половина дела. Никто не боится одиночки, его всегда можно задавить численным превосходством. Организация — вот что производит настоящее впечатление. Ричер улыбнулся и стал печатать белые буквы на голубых пластиковых полосках. Закончив, он положил полоски на соседнее сиденье. Затем свинтил колпачок с тюбика суперклея и проколол фольгу — тюбик был готов к употреблению. Ричер завинтил колпачок, положил тюбик и полоски в карман и, выйдя из машины, стал поджидать.
Стихийный закон большого города. Мать Ричера боялась больших городов, говорила ему, что они опасны. Что в них полно страшных парней. Подростком он уверовал, что все они дышат ему в затылок. А потом понял: нет, это я — страшный парень. Это было для него откровением. Ричер пережил его, увидев свое отражение в витрине. Он перестал расти в пятнадцать лет, когда уже вымахал под два метра и весил почти сто килограммов. С этого дня он знал, что на одного горожанина, которого нужно бояться ему, приходится девятьсот девяносто девять, которые гораздо больше боятся его самого.
Двое бандюков вернулись точно в назначенный час на черном «мерседесе». Припарковавшись в квартале от ресторана, они вышли из машины, открыли задние дверцы, достали бейсбольные биты и уверенно зашагали к ресторану.
Ричер выступил из темноты.
— В проулок, ребята, — позвал он.
При ближайшем рассмотрении они оказались молодыми, не старше тридцати. Толстые шеи, шелковые галстуки, костюмы явно не от кутюр.
— Кто ты такой, черт побери? — спросил тот, что был справа от Ричера.
Ричер смерил его взглядом. Первый, кто заговаривает, — главный, его и вырубают первым. Ричер сделал шаг влево и развернулся, перекрывая им путь и оттесняя в проулок.
— Коммерческий директор, — ответил он. — Вы хотите, чтобы вам платили, и я могу это устроить.
Парень подумал.
— Хорошо, только давай поговорим в ресторане.
Ричер покачал головой:
— Нелогично, друзья мои. Мы платим вам, чтобы начиная с этой минуты вы держались подальше от ресторана, ясно?
Они посмотрели на него, переглянулись и шагнули в проулок. Расклад был явно в их пользу: два здоровых, уверенных в себе бугая с битами против одного человека. Ричер отступил, как бы желая пропустить их вперед. Из вежливости. Они пошли.
Парня справа он ударил локтем в висок. Тот рухнул как подкошенный. Его напарник вытащил из-под пальто биту и замахнулся, но замах был слишком широк.
Ричер поймал биту обеими руками, дернул вверх — и парень потерял равновесие. Ричер сделал ему подсечку и вырвал биту. Парень упал на колени и вмазался головой в стену. Ричер ногой перевернул его на спину, сел на корточки и прижал к его горлу биту. Левой рукой он по очереди обыскал все карманы и нашел пистолет, толстый бумажник и сотовый телефон.
— На кого работаете? — спросил Ричер.
— На мистера Петросьяна, — просипел парень.
Ричеру это имя ничего не говорило, но он скептически улыбнулся:
— Петросьяна? Да ты, верно, шутишь.
Он произнес это так глумливо, что стало ясно — в списке надоедливых конкурентов его боссов Петросьян числился где-то в самом конце.
— У нас весточка к Петросьяну, — мягко заметил Ричер.
— Что за весточка?
Он снова улыбнулся:
— Замри и не трепыхайся.
Достав из кармана полоски ленты и клей, он намазал одну и приклеил парню на лоб. Она гласила: «У „Мостро“ уже есть крыша».
— Не трепыхайся, — повторил Ричер.
Он взял биту и перевернул лицом вверх первого парня. Обильно намазав ему лоб клеем, он приладил еще одну полоску: «Не начинайте с нами разборку». Обыскав и его карманы, он извлек пистолет, бумажник, сотовый телефон и ключи от «мерседеса». Выжав клея в ладони первого парня, он сжал их вместе. Химические наручники. Поставив его на ноги, Ричер кинул ключи второму.
— Похоже, вести придется тебе. Передай наш привет мистеру Петросьяну.
Парни, шатаясь, выбрались из проулка.
Пистолеты были девятимиллиметровыми «Береттами М-9» военного образца. Ричер носил при себе такой же тринадцать лет. На обоих серийные номера были спилены. Он разобрал их и швырнул стволы, затворы и патроны в мусорный бак у двери на кухню. Засыпав по горсти песка в ударные механизмы, он нажимал курки до тех пор, пока они не завязли. Их он тоже отправил в бак. Телефоны Ричер размозжил битой.
В бумажниках лежали карточки, права и деньги, всего долларов триста. Деньги он засунул в карман, а остальное выбросил. Расправив плечи, Ричер пошел в безлюдный ресторан. Хозяин сидел за стойкой в глубокой задумчивости. Когда Ричер положил на стойку десятку, он поднял глаза.
— За разбитую тарелку, — объяснил Ричер, развернулся и вышел. На другой стороне улицы он увидел парочку из ресторана — они наблюдали за ним. Он сел в автомобиль и влился в поток машин.
Гаррисон расположен на восточном берегу Гудзона, километрах в восьмидесяти к северу от Трибеки. Через час и семнадцать минут Ричер свернул на свою подъездную дорожку. Фары осветили дверь гаража и выхватили стоявшие перед ним две машины, развернутые к дорожке. Ричер затормозил и остановился. В тот же миг зеркало заднего обзора залило яркое сияние. Ричер пригнулся и увидел, что к нему бегут люди с пистолетами.
Кто-то подошел вплотную к машине и стукнул по стеклу с его стороны. Рука была женская. Направленный на руку луч фонарика осветил отливающий золотой жетон — щит с орлом наверху. Надпись на нем гласила: «Федеральное бюро расследований». Женщина прижала жетон к стеклу и крикнула:
— Заглушите мотор и положите руки на руль!
Ричер так и сделал. Дверь открылась, раздался щелчок, в салоне зажегся свет и выхватил из темноты брюнетку из ресторана. Рядом с ней стоял рыжеватый мужчина со светлыми усами. В одной руке у нее был жетон ФБР, а в другой пистолет, нацеленный Ричеру в голову.
— Выходите. Медленно и без фокусов. Руки — на машину, — приказала женщина и отступила, держа его на прицеле.
Ричер подчинился. Он почувствовал, как его ощупывают с головы до пят. Из кармана брюк извлекли бумажник и похищенные деньги. Кто-то заглянул в салон и вытащил ключ зажигания.
— Идите к той машине.
Женщина показала на один из седанов у гаража. Ричер пошел. Парень в темно-синем пуленепробиваемом жилете открыл заднюю дверцу и отступил. Как только Ричер уселся, открылась противоположная дверца и рядом устроилась брюнетка. Дуло «ЗИГ-Зауэра» было все так же нацелено ему в голову. Тут же распахнулась передняя дверца, и рыжий, встав коленями на сиденье, вытащил из портфеля и протянул Ричеру пачку бумаг.
— Ордер на обыск вашего дома, — сообщила женщина.
Рыжий вынырнул из машины и захлопнул дверцу.
— Вы не спрашиваете, в чем дело, — заметила женщина.
Не в том, что случилось один час и семнадцать минут назад, подумал Ричер. Не могли они так быстро отреагировать. Тревожило его то, что костяшки пальца, лежащего на курке «ЗИГ-Зауэра», побелели. Бывают и несчастные случаи.
Женщина пожала плечами, как бы говоря: поступайте как знаете. Ее лицо застыло в хмурой гримасе. Лицо некрасивое, но интересное, в нем читался характер. Ей было лет тридцать пять, на коже виднелись морщинки. Черные как смоль волосы не отличались густотой — Ричер видел просвечивающий через них белый скальп. Это придавало ей болезненный вид. Но глаза у нее были ясные. Посмотрев в темноту, в сторону дома, который обыскивали ее люди, она улыбнулась. Передние зубы у нее были чуть неровными: правый скошен в сторону и немного находил на левый. Интересный рот, придает лицу своеобразие. Под объемной курткой она была стройной — в черной юбке, пиджаке и кремовой, свободно лежавшей на ее маленькой груди блузке. Юбка была короткой и обнажала тонкие сильные ноги в черных чулках.
— Не могли бы вы прекратить? — спросила она.
— Что именно?
— Смотреть на мои ноги.
Ричер перевел взгляд на ее лицо.
— Когда кто-то тычет в меня пистолетом, разве я не имею права изучить этого человека с головы до ног?
Пистолет дернулся.
— Мне не нравится, как вы на меня смотрите. Как будто пытаетесь за мной приударить.
— Вы считаете, я пытаюсь за вами приударить?
— Разве нет? Вам что, не хотелось бы?
Ричер отрицательно покачал головой.
Через двадцать минут рыжий агент вернулся к машине и сел на переднее пассажирское сиденье. Открылась водительская дверца, в машину залез второй мужчина, и во враждебном молчании они поехали назад, на Манхэттен.
Припарковались они под землей где-то к югу от центра города. Ричера выпихнули из машины в ярко освещенный гараж. Женщина показала на черную дверь лифта. Там их поджидали еще двое.
Внезапно Ричер понял, что брюнетка и рыжий были агентами не из Нью-Йорка, а откуда-то еще.
Ричера пропустили в середину кабинки и окружили плотным кольцом. Один из местных нажал на кнопку, дверь закрылась, и лифт пошел вверх. На двадцать первом этаже лифт резко остановился. Дверца с шумом отъехала, и здешние сотрудники вывели их в коридор.
Мужчина, который вел седан от Гаррисона, остановился перед третьей дверью и открыл ее. Ричера ввели в пустую комнату, примерно три с половиной на пять метров, с бетонными полом и стенами, покрытыми густым слоем серой краски. В углу стоял одинокий пластмассовый стул.
— Садитесь, — сказала женщина.
Ричер прошел в другой угол и уселся на пол. Все попятились в коридор и закрыли дверь. Звука поворачивающегося ключа не последовало, но в ключе не было нужды — ручка с внутренней стороны отсутствовала.
Ричер просидел так около часа. Затем дверь открылась, и вошел седой мужчина в очках с толстыми стеклами. За ним стояли два агента помладше.
— Пришло время поговорить, — сказал вошедший.
Ричер встал.
— Я хочу позвонить, — заявил он.
Седой покачал головой:
— Звонить будете после. Сначала поговорим?
Ричер пожал плечами. Чтобы доказать, что твои права нарушают, нужны свидетели, иначе все — пустой звук. А два молодых агента явно ничего не видели.
Ричера вывели в коридор. Там собралось много народу — и брюнетка, и рыжий, а еще пожилой мужчина с красным одутловатым лицом гипертоника и молодой человек без пиджака с худым лицом. Было очевидно, что это две разные команды, причем явно не в ладах одна с другой. Женщина держалась вплотную к левому плечу Ричера. Рыжий и гипертоник пристроились к ней. Это была одна команда. У его правого плеча стоял мужчина с худым лицом. Он представлял собой вторую команду. Численное превосходство первой его отнюдь не радовало.
Узким коридором они прошли в серую комнату, большую часть которой занимал длинный полированный стол красного дерева. По одну сторону стола стояли спинками к двери семь пластмассовых стульев. Напротив, точно посередине, стоял один такой же стул.
Ричер задержался в дверях. Не так уж трудно было догадаться, какой стул предназначен ему. На него Ричер и сел.
Два младших агента заняли позиции с разных торцов стола. Седовласый уселся напротив Ричера, в самом центре. Справа от него расположился гипертоник, рядом с ним — женщина и рыжий. Мужчина с худым лицом уселся в одиночестве на среднем из трех стульев слева.
Седовласый наклонился вперед:
— Мы тут спорим по вашему поводу.
— Я под арестом?
— Нет, пока еще нет.
— Так я могу уйти?
— Мы бы предпочли, чтобы вы остались и мы бы все цивилизованно обсудили.
— Давайте цивилизованно. Представимся друг другу. Ведь именно так ведут себя цивилизованные люди? Они представляются. Я Джек Ричер. А вы кто, черт побери?
— Я — Алан Дирфилд, — сказал седовласый. — Помощник директора ФБР. Глава нью-йоркского отделения.
— Спецагент Тони Поултон, — представился рыжий.
— Спецагент Джулия Ламар, — назвалась женщина.
— Главный спецагент Нелсон Блейк, — произнес гипертоник. — Мы трое — из Квонтико. Я руковожу бригадой по расследованию серийных убийств, спецагенты Ламар и Поултон работают со мной.
— Главный спецагент Джеймс Козо. Нью-йоркский отдел по борьбе с организованной преступностью. Занимаюсь защитой от рэкета, — сказал мужчина без пиджака.
Ричер кивнул:
— Отлично. Рад со всеми вами познакомиться. Но вы не можете говорить со мной, не зачитав мне мои права. После чего вы опять же не сможете со мной говорить, потому что моему адвокату потребуется некоторое время, чтобы сюда добраться. Но и тогда она не позволит мне с вами разговаривать.
— Ваш адвокат — Джоди Джейкоб, так? — уточнил Дирфилд. — Она же ваша подруга. Работает в агентстве «Спенсер Гутмен». У нее очень хорошая репутация. Там поговаривают о том, чтобы сделать ее партнером. Но «Спенсер Гутмен» специализируется по финансовому праву. Они не экспертов области уголовного права. Вы уверены, что хотите видеть ее в качестве своего адвоката? В вашем-то положении?
— В каком же это я положении?
— Ричер, я битый час потратил на то, чтобы утихомирить этих ребят. Они тут из-за вас передрались. Теперь вы мой должник. Ответьте на их вопросы, и я скажу, когда вам понадобится адвокат, если он вам вообще понадобится.
— На какие вопросы?
Дирфилд улыбнулся:
— На которые нам нужен ответ, чтобы выяснить, представляете вы для нас интерес или нет.
— Хорошо. Спрашивайте.
Ламар подалась вперед:
— Вы ведь довольно хорошо знали Эми Каллен. Верно?
Ричер озадаченно посмотрел на нее. Потом в его памяти всплыла женщина по имени Эми Каллен, и он даже растерялся, чем вызвал на костистом лице Ламар довольную улыбку.
— Вы не очень-то ее жаловали? — продолжила она.
Все молчали. Тишина сгущалась вокруг Ричера.
— Ладно, теперь моя очередь. На кого вы работаете? — спросил Козо.
— Я ни на кого не работаю.
— «Не начинайте с нами разборку», — процитировал Козо. — «С нами» — во множественном числе. Кто эти «мы», Ричер?
— Никаких «мы» не существует.
— Чушь, Ричер. Кто вас послал в ресторан?
Ричер промолчал.
— А что скажете о Кэролайн Кук? Ее ведь вы тоже знали и тоже не жаловали? — вступила Ламар.
— Расскажите нам все, Ричер, — предложил Блейк.
— О чем?
— Кто вас послал в ресторан? — повторил вопрос Козо.
Ричер повернулся к нему:
— Никто никуда меня не посылал.
Козо покачал головой:
— Чушь, Ричер. Вы живете в Гаррисоне в доме за полмиллиона долларов. А насколько известно Налоговому управлению, за последние три года вы практически ни цента не заработали. И когда кто-то захотел уложить в больницу лучших бойцов Петросьяна, послали вас. Кто вас послал, черт побери!
— Я ни на кого не работаю, — повторил Ричер.
— Вы — одиночка, верно? — спросил Блейк.
— Можно сказать и так.
— Я так и думал. Когда вы уволились из армии?
— Года три назад.
— Служили в военной полиции?
— Да. В звании майора.
— А почему уволились?
— Это мое личное дело. Вы не поймете.
— Значит, три года назад. Чем занимались все это время?
— Можно сказать, жил в свое удовольствие.
— Работали?
— Не часто.
— На что жили?
— На сбережения.
— Они закончились три месяца назад. Мы проверили. То есть теперь вы на содержании у мисс Джейкоб, верно? И как вам живется?
Ричер скользнул взглядом по обручальному кольцу Блейка.
— Полагаю, не хуже, чем вашей жене на ваше жалованье.
Блейк хмыкнул.
— Значит, после увольнения вы в основном жили сами по себе?
— В основном.
— Чушь. Он на кого-то работает, — заявил Козо.
— Черт, он же сказал, что он одиночка! — рявкнул Блейк.
Дирфилд сверлил Ричера неподвижным взглядом.
— Расскажите мне об Эми Каллен и Кэролайн Кук.
— А что рассказывать? Каллен — невысокая брюнетка, Кук — высокая блондинка. Каллен имела чин сержанта, Кук — лейтенанта. Каллен служила в отделе артиллерийско-технического снабжения в Форт-Уайзе, недалеко от Чикаго, Кук — в отделе военного планирования штаб-квартиры НАТО в Брюсселе.
— Имели вы с кем-нибудь из них сексуальные отношения? — спросила Ламар.
Ричер обернулся и посмотрел на нее:
— Отвечаю: не имел.
— Они ведь обе были красивыми?
— Красивее вас, это уж точно.
Ламар отвела глаза.
— Они знали друг друга? — поинтересовался Блейк.
— Сомневаюсь. В армии — миллион человек, а они служили за шесть с половиной тысяч километров одна от другой и в разное время.
— Вы одобряете службу женщин в армии? — спросил Дирфилд.
— Что?
— Вы одобряете службу женщин в армии? Вы считаете, что они хорошие бойцы?
— Не хуже мужчин. Вы когда-нибудь были в Израиле? Там женщины сражаются на передовой.
— Как вы познакомились с Эми Каллен? — спросил Дирфилд.
— Она пришла ко мне со своей проблемой.
— С какой проблемой?
— Сексуальные домогательства.
— Что вы предприняли?
— Арестовал офицера, которого она обвиняла.
— А потом?
— Ничего. Дело передали военному прокурору. Офицера оправдали, Эми Каллен уволилась.
— Но карьера офицера была все равно загублена.
— Да.
— И что вы в связи с этим почувствовали?
— Наверное, замешательство. В идеале должно было быть по-другому. Оправдательный приговор не должен ломать карьеру.
— Так вам было жаль этого офицера?
— Нет. Жаль мне было Каллен. Но в целом история вышла дурацкая. Вместо одной кончились две карьеры.
— А что случилось с Кэролайн Кук?
— Это другой случай. Она служила за границей и находилась в сексуальной связи с одним полковником. Не меньше года. На мой взгляд, по обоюдному согласию. А домогательствами она их назвала, когда ее не повысили в звании.
— Значит, на ее жалобу вы не отреагировали?
— Напротив, полковника я арестовал, поскольку секс между служащими разных званий был под запретом.
— И чем это кончилось?
— Его с позором выгнали, жена его бросила, он свел счеты с жизнью. А Кук все равно уволилась.
— Что же случилось с вами?
— Я перевелся из штаб-квартиры НАТО. Я сидел там напрасно. В Бельгии ничего особенного не происходит.
— После этого вы часто сталкивались с сексуальными домогательствами?
— Еще бы. Это стало большой проблемой.
— У многих достойных мужчин рухнула карьера? — спросила Ламар.
Ричер повернулся к ней:
— У некоторых. По-моему, большинство обвинялись по делу, но пострадали и невиновные.
— Вы встречались с Каллен и Кук после того, как передали их дела прокурору? — спросил Блейк.
— Наверное, один или два раза, да и то мимоходом.
— Они вам доверяли?
— Думаю, да. Добиться их доверия входило в мои обязанности. Я должен был вызнать у них всякие интимные подробности.
— Подобные разговоры вам приходилось вести со многими женщинами?
— Были возбуждены сотни дел. Я расследовал пару десятков.
— Женщины помнили бы вас как хорошего человека?
— Следователь должен наладить контакт. Он должен стать другом и опорой, — ответил Ричер.
Блейк кивнул, и трое агентов из Квонтико откинулись на стульях, словно говоря: «Отлично, он представляет для нас интерес». Козо в ужасе воззрился на Дирфилда. Тот подался вперед и посмотрел сквозь очки на Ричера:
— Что конкретно случилось в ресторане?
— Ничего.
Дирфилд покачал головой:
— Вы находились под наблюдением. Мои люди следят за вами уже неделю. Спецагенты Поултон и Ламар все видели.
— Вы следили за мной целую неделю? Зачем?
— Узнаете чуть позже.
Ламар вытащила из стоявшего на полу портфеля пачку бумаг. Холодно улыбнувшись Ричеру, она подтолкнула бумаги к нему. Это был отчет обо всем, что он делал на прошлой неделе. Ричер посмотрел на улыбающуюся Ламар.
— В ФБР неплохо умеют вести. Я ничего не заметил.
— Что случилось в ресторане? — опять спросил Дирфилд.
— Я совершил малое преступление, чтобы предотвратить крупное.
— Вы действовали в одиночку? — спросил Козо.
— Да.
— Тогда что значит: «Не начинайте с нами разборку»?
— Я хотел, чтобы Петросьян, кто бы это ни был, отнесся к предупреждению серьезно.
Дирфилд перегнулся через стол, забрал отчет Ламар и просмотрел его.
— Никаких контактов ни с кем, кроме мисс Джоди Джейкоб, а она не занимается организацией «крыш». Список телефонных разговоров — чист. Ни с кем, кроме мисс Джейкоб, вы не говорили. — Он повернулся к Козо: — Удовлетворены?
Козо пожал плечами:
— А что мне еще остается?
— Сознательный гражданин, верно, Ричер? Увидели несправедливость и захотели ее исправить, — подытожил Дирфилд.
Ричер кивнул.
— Тогда почему вы украли у них деньги?
— Ну, взял как добычу, как военный трофей.
— Старушку вы бы не ограбили, а вот у пары крутых ребят не грех и забрать деньги?
— Думаю, так.
— Знаете что-нибудь о составлении психологического портрета преступника? — продолжал Дирфилд.
— Только из газет.
— Это — наука, — объяснил Блейк. — Спецагент Ламар — наш ведущий специалист.
— Мы изучаем места преступлений, — вступила Ламар, — и разрабатываем психологический портрет возможного преступника.
— Какие преступления? Какие места? — спросил Ричер.
— Каллен и Кук были убиты, — ответил Блейк.
Ричер удивленно посмотрел на него.
— Сначала убили Каллен. Весьма незаурядным способом, но одно убийство — всего лишь одно убийство, верно? Потом убили Кук. Тем же самым способом. Получается серия.
— Мы поискали связующее звено между жертвами, — подхватил Поултон. — Обе жаловались на сексуальные домогательства и затем уволились.
— Убийца предельно собран на месте преступления — это показатель военной четкости, — сказала Ламар, — Никаких следов и улик. Преступник прекрасно знаком с процедурой расследования. Возможно, он и сам следователь.
— В обоих случаях следы взлома отсутствуют, жертвы сами впустили убийцу, — заметил Поултон.
— То есть они обе его знали, — сказал Блейк.
— И доверяли ему, — добавил Поултон.
— Мы стали искать военного, который имел бы на них зуб, — вступила Ламар. — Возможно, такого, кого оскорбило то, что дрянные бабенки сгубили карьеры хороших военных, а потом уволились.
— Кого-то с четкими понятиями о добре и зле, — снова добавил Поултон. — Кого-то, кому вполне достаточно собственных принципов, чтобы исправить несправедливость. Того, кто только рад, когда под ногами не путаются власти.
— Того, кого они знали достаточно хорошо, чтобы впустить в дом, не задавая вопросов, — отметил Блейк.
— Жертвы друг дружку не знали, и общих знакомых у них было очень мало. Очень. Но вы один из них.
— Составление психологического портрета преступника — точная наука. В большинстве штатов портрет служит достаточным основанием, чтобы получить ордер на арест, — резюмировал Блейк.
— Ошибок не бывает, — с довольной улыбкой сообщила Ламар.
— И что? — спросил Ричер.
— Кто-то убил двух женщин, — ответил Дирфилд и кивнул в сторону Блейка, Ламар и Поултона. — И эти агенты считают, что неизвестный убийца в точности похож на вас. Может, это вы и есть.
— Почему на меня? Это всего лишь предположение. У вас нет доказательств.
— Он улик не оставляет, — заметила Ламар. — Преступник — умный одиночка, жестокий ревнитель морали. Это сузило круг поисков от миллионов до тысяч, и, возможно, он замкнется на вас.
— На мне? Вы с ума сошли.
Дирфилд пожал плечами:
— Ну, если это и не вы, то, по мнению экспертов ФБР, кто-то в точности похожий на вас.
— Скажите, — попросил Ричер, — когда и где произошли убийства.
— Каллен убили семь недель назад, а Кук — четыре, — ответил Блейк.
Ричер напряг память. Четыре недели назад началась осень, а семь — еще стояло лето. Тогда он уже три месяца как воевал с зарослями во дворике своего дома в Гаррисоне. Они с Джоди не виделись по нескольку дней кряду.
С началом осени он перенес усилия на обустройство самого дома. Но и этим он занимался один. Джоди торчала в городе, продираясь через тернии к звездам. Они изредка проводили вместе ночь, но ни совместных поездок, ни корешков от билетов, ни регистраций в гостиницах не было. Алиби не имелось.
— Мне нужен адвокат, — заявил он.
Двое охранников отвели Ричера в ту же маленькую комнату. Его статус изменился. В этот раз они остались с ним внутри и встали по обе стороны двери. Ричер уселся на стул, не обращая на них внимания. Так он просидел почти два часа.
Вдруг дверь распахнулась, охранники вышли, и он увидел Джоди. На ней было платье персикового цвета и поверх — шерстяное пальто тона на два темнее. Выгоревшие на солнце волосы еще не обрели своего настоящего цвета, ярко-голубые глаза светились, и кожа отливала медом. Каждый раз, когда Ричер видел ее, она выглядела все красивее.
— Привет, Ричер, — поздоровалась Джоди и, наклонившись, поцеловала его.
Он заметил, что она встревожена.
— Ты говорила с ними? — спросил он.
— Я не тот адвокат, который может взять это дело. В финансовом праве я понимаю, а в уголовном праве я ноль.
Ричер встал и устало потянулся.
— Тут и браться не за что. Я никаких женщин не убивал.
— Знаю. И они знают, а не то отвезли бы тебя прямиком в Квонтико. Тут, должно быть, дело в другом. Они видели, как ты обработал двух парней, после чего те попали в больницу.
— Я рэкетом не занимаюсь. А Козо интересует только одно — организованная преступность.
— Козо счастлив, — согласилась Джоди. — Чужими руками убрал с улицы двух бандитов. Но разве ты не видишь, что это палка о двух концах? Чтобы убедить Козо, тебе пришлось напирать на то, что ты борец-одиночка, а чем больше ты на это напирал, тем больше отвечал психологическому портрету, составленному в Квонтико.
— Этот их портрет просто чушь собачья.
— Они так не думают. Ты крепко завяз, Ричер. Что бы там ни было, они видели, как ты избил тех парней. Я не тот адвокат, уголовное право не по моей части, — повторила она.
— Мне вообще не нужен адвокат.
— Нет, Ричер, нужен. Дело нешуточное.
Повисла долгая пауза.
— Мне дали копию отчета о наружном наблюдении, — сообщила Джоди.
— Я так и думал.
— Почему?
— Потому что отчет о наружном наблюдении исключает меня из числа подозреваемых. Убиты не две женщины, а три. Кто бы ни был убийца, он работает по графику. У него цикл — три недели: семь недель назад, четыре недели назад. Следующее убийство, возможно, он совершил на той неделе, когда меня уже пасли.
— Так если ты исключен, зачем они тебя сюда притащили?
— Не знаю.
Дверь открылась, и в комнату вошел Дирфилд.
— Время истекло, мисс Джейкоб, — сказал он.
Дирфилд отвел их в ту же комнату с длинным столом. К одиноко стоявшему у дальнего края стулу добавили второй. Джоди обошла стол и села рядом с Ричером.
Против Ричера играли все те же: Поултон, Ламар, Блейк, Дирфилд и Козо. На столе появился маленький черный магнитофон. Дирфилд нажал красную кнопку. Назвал дату и перечислил имена присутствующих.
— С подозреваемым Джеком Ричером говорит Алан Дирфилд, — объявил он. — Вы арестованы по обвинению в следующих преступлениях. Первое — ограбление двух неизвестных лиц. — Козо подался вперед. — Второе — оказание пособничества и подстрекательство преступной организации, занимающейся вымогательством. — Дирфилд улыбнулся: — Вы не обязаны отвечать. Все, что вы скажете, будет записано и в суде может быть использовано против вас. Вы имеете право на адвоката. Если адвокат вам не по средствам, его предоставит штат Нью-Йорк. Вы понимаете свои права?
— Да, — ответил Ричер.
— Не желаете сделать заявление?
— Нет.
Дирфилд выключил магнитофон.
— Я хочу ходатайствовать об освобождении под залог, — заявила Джоди.
Дирфилд покачал головой:
— Ни к чему. Мы отпустим его под подписку о невыезде.
Ричера выпустили в начале четвертого утра. Джоди должна была вернуться в офис — закончить свои дела, и один из местных сотрудников отвез ее на Уолл-стрит. Второй привез Ричера в Гаррисон и, не успел Ричер захлопнуть дверцу его машины, уехал восвояси. Ричер проводил взглядом растворившуюся в тумане машину и пошел к дому.
Дом он унаследовал в начале лета от Леона Гарбера — отца Джоди и своего бывшего командира. Та неделя была полна неожиданностей, плохих и хороших. Ричер вновь встретил Джоди, узнал, что она была замужем и развелась, что старый Леон умер и что дом теперь принадлежал ему. Он любил Джоди уже пятнадцать лет, с тех пор как впервые увидел ее на базе на Филиппинах. Ей тогда уже исполнилось пятнадцать. Он подавил свои чувства. Ему казалось, что, дав себе волю, он предаст и ее, и Леона, а Леона он любил, как родного отца.
Пару дней после похорон Леона Ричер и Джоди смущенно приглядывались друг к другу, пока Джоди не призналась, что ее чувства к нему нисколько не изменились.
Новая встреча с Джоди была хорошей неожиданностью, смерть Леона — плохой, а получение дома в наследство — плохой и хорошей одновременно. Дом стоимостью полмиллиона долларов на Гудзоне напротив Вест-Пойнта был жирным куском недвижимости, но и большой проблемой. Он привязывал Ричера к месту, а Ричеру это было крайне неудобно. Он так часто переезжал, что мысль о постоянном пристанище приводила его в смятение. Беспокоило его и то, что он стал владельцем собственности. За всю свою жизнь он не имел больше того, что умещалось в карманах. После увольнения он прикупил немного одежды, наручные часы и складную зубную щетку. Этим все и ограничилось. Теперь же у него был дом. А дом — сложная штука. Надо думать о страховке, о налогах.
Единственная вещь, которую Ричер купил в дом, был металлический фильтр для старой кофеварки Леона. Он прикинул, что это проще, чем постоянно бегать в магазин за бумажными фильтрами. В десять минут пятого утра он насыпал в фильтр кофе, добавил воды и включил кофеварку. Не успел кофе свариться, как он услышал: по асфальту подъездной дорожки прошуршали шины. Вспышка мигалки красным лучом скользнула по кухонному окну. Дверцы машины открылись, чьи-то ноги коснулись земли. Приехали двое. Дверцы захлопнулись, и в дверь позвонили.
В прихожей было два выключателя. Ричер нажал на тот, что включал свет на крыльце, и открыл дверь. Желтый свет упал на Нелсона Блейка и Джулию Ламар. Лицо Блейка было усталым, а на лице Ламар читалась крайняя враждебность.
— Заходите, — пригласил Ричер. — Я сварил кофе.
Он вернулся на кухню.
— У меня только черный.
— Вот и хорошо, — сказал Блейк.
Он остановился в дверях кухни, близко к прихожей, не желая злоупотреблять гостеприимством. Рядом стояла Ламар.
— Мне не надо, — заявила она.
— Выпей кофе, Джулия. Ночь была долгой.
В том, как Блейк это сказал, прозвучали и приказ, и отеческая забота. Ричер налил три чашки.
— Кто третья?
— Лоррейн Стенли. Сержант, служила в интендантстве где-то в Юте. Тело обнаружили нынче утром.
— Та же история?
Блейк утвердительно кивнул:
— Подала жалобу о сексуальных домогательствах, выиграла дело, но все равно год назад уволилась. Так что их уже трое. Армейская предыстория не совпадение, поверьте.
Ричер отхлебнул кофе.
— Я никогда о ней не слышал. Я вообще не служил в Юте.
— Мы можем где-нибудь поговорить? — попросил Блейк.
Ричер провел Блейка и Ламар в гостиную. Перед холодным камином три диванчика расположились в форме буквы «п». Блейк сел лицом к окну, Ричер напротив него, а Ламар лицом к камину.
— Мы придерживаемся составленного нами психологического портрета, — сообщила она.
— Рад за вас.
— Вы были подозреваемым, — заметил Блейк. — По первым двум убийствам. Поэтому вас и взяли под наблюдение.
— Вы что, извиняетесь?
— В общем, да.
— У вас есть кто-то, кто знал бы всех трех?
— Пока нет, — ответила Ламар.
— Мы думаем, что предварительный личный контакт, возможно, не так уж и важен, — сказал Блейк.
— А пару часов назад думали, что важен. Объясняли мне, как я стучал в их двери и как они меня впускали.
— Не вас, а кого-то похожего на вас, — возразил Блейк. — Этот тип убивает женщин из определенной группы. Тех, кто жаловался на сексуальные домогательства, а потом уволился. Может, они и не были с ним лично знакомы. Может, он принадлежит к известной им категории людей. Например, к военным полицейским.
Ричер улыбнулся:
— То есть вы опять катите на меня?
— Нет. Вы не были в Калифорнии.
— Нет, Блейк. Это не я, потому что я не убийца.
— Вы никогда никого не убивали? — спросила Ламар.
— Только тех, кто напрашивался.
Ламар тоже улыбнулась:
— Как я сказала, мы держимся составленного нами портрета. Это такой же уверенный в своей правоте сукин сын, как и вы.
Ричер заметил, что Блейк с неодобрением взглянул на нее. Он подался вперед, пытаясь привлечь к себе внимание Ричера:
— Мы хотим сказать, что убийца служит или служил в военной полиции. Пойдем по порядку, — продолжал Блейк. — Как мы понимаем, армия имеет отношение к этому делу. Группа жертв слишком узка, чтобы быть случайной.
— И?..
— Как правило, Бюро и военные не слишком ладят друг с другом.
— Удивили. А с кем вы вообще ладите?
Блейку явно было не по себе.
— Никто ни с кем не ладит. Армия ненавидит Бюро, Бюро — ЦРУ. Вот нам и нужен посредник.
— Я?
— Вы, вы. Вы же были самым классным следователем в военной полиции.
— Это в прошлом.
— Может, в армии еще остались те, кто вас помнит? Те, кто вам чем-то обязан.
— Может — да, может — нет. — Ричер откинулся на спинку диванчика.
— Разве вам не жаль убитых? — спросил Блейк. — Вы же знали Каллен и Кук. Они были вам симпатичны.
— Мне была симпатична Каллен.
— Так помогите нам поймать ее убийцу.
— Нет.
— Сукин вы сын, — бросила Ламар.
Ричер посмотрел на Блейка:
— Вы и вправду считаете, что я захочу с ней работать? Она что, иначе как сукиным сыном и назвать-то меня не может?
— Как вы относитесь к роли советника? — спросил Блейк. — Консультанта?
Ричер отрицательно покачал головой:
— Мне это не нужно.
— Вы бы согласились подвергнуться гипнозу? — спросил Блейк.
— Гипнозу? С какой стати?
— Может, вы смогли бы вспомнить что-то давно забытое. Ну, скажем, кто-то кому-то угрожал, враждебно отзывался. Возможно, у вас в памяти всплывет что-то, чему вы когда-то не придали значения.
— Вы все еще применяете гипноз?
— Иногда. Джулия — наш эксперт по этой части. Она могли бы провести сеанс.
— Нет уж, спасибо. Может, она заставит меня нагишом пройтись по Пятой авеню.
Блейк отвел глаза, затем снова посмотрел на Ричера:
— Последний раз, Ричер. Бюро просит вас помочь в качестве консультанта. Ваша работа будет оплачена.
— Так вот зачем была вся эта комедия с задержанием?
— Иногда это срабатывает. Знаете, сначала человеку дают почувствовать, что он главный подозреваемый, а потом говорит, что он вне подозрений. Так мы вызываем у него чувство признательности и желание нам помочь. Итак, да или нет?
— Отстраните от расследования мисс Ламар, и я подумаю.
Ламар вспыхнула, а Блейк сказал:
— Этого я не сделаю.
— Тогда — нет.
Блейк поджал губы:
— До того как прийти к вам, мы переговорили с Дирфилдом. Он уполномочил нас сообщить, что Козо снимет обвинение в рэкете, если вы согласитесь.
— Это обвинение меня не волнует. Я его опровергну. Лавочники-присяжные Трибеки увидят во мне Робин Гуда.
— Проблема в том, что один из парней в критическом состоянии — у него проломлен череп. Если он умрет, вас обвинят в убийстве.
Ричер рассмеялся:
— Хороший ход, Блейк. Но сегодня вечером я никому череп не проламывал. Уж поверьте, если я хочу кому-то проломить череп, то знаю, как это сделать.
Блейк уперся взглядом в пол.
— У Козо в городе свои люди. Петросьян начнет вынюхивать, кто уделал его ребят вчера вечером. Люди Козо могут ненароком упомянуть ваше имя. А Петросьян — крутой парень.
— Как-нибудь выпутаюсь.
Блейк кивнул:
— Мы предполагали, что вы так скажете. Поэтому и задались вопросом, как вы отреагируете на кое-что еще. Предположим, через Козо Петросьян заполучит не ваши имя и адрес, а имя и адрес вашей подруги?
— Не могу поверить, что они так действуют, — сказала Джоди.
Они сидели у нее на кухне. После ухода Блейка и Ламар Ричер сразу поехал на Манхэттен. Джоди вернулась домой в шесть утра и обнаружила, что он ее ждет в гостиной.
— Их загнали в угол, — заметил Ричер. — К тому же они заносчивы и любят выигрывать. Я должен звонить им в восемь утра.
— Может, они блефуют? — предположила Джоди.
— Безопаснее думать, что нет.
— Почему их загнали в угол? Почему они угрожают?
— По многим причинам. Я расследовал пару дел о сексуальных домогательствах и имел достаточно высокое звание, чтобы те, кто сейчас служит, были мне кое-чем обязаны.
— Так что же нам делать?
— Я мог бы устранить Петросьяна.
Она пристально на него посмотрела и покачала головой:
— Чего они добиваются на самом деле? Может, женщины здесь вообще ни при чем. Может, дело в Петросьяне. Возможно, это умный и скользкий тип, и ему нечего пришить. И Козо, может быть, использует Блейка и Ламар, чтобы натравить тебя на Петросьяна. Они знают — если пригрозить, что напустят его на меня, первой твоей мыслью будет его убрать. Петросьян просто исчезнет, и никакие ниточки не приведут к ФБР. Может, тебя хотят использовать как наемного убийцу?
— Тогда почему меня прямо не попросили об этом?
— Это было бы незаконно на все сто процентов. Но ты не должен этого делать. А то до конца жизни будешь в их власти.
Ричер прислонился к оконной раме и посмотрел вниз на улицу.
— Ты здорово влип, — произнесла Джоди. — Мы оба влияли. Так что же ты собираешься делать?
— Подумать. У меня есть время до восьми. Наверняка я знаю лишь то, что не могу сидеть в Квонтико, штат Виргиния, оставив тебя без защиты в одном городе с Петросьяном.
После ухода Джоди Ричер полчаса обдумывал положение. Затем двадцать минут говорил по телефону. Без пяти минут восемь он набрал номер Ламар. Она ответила после первого гудка.
— Я согласен, — сообщил Ричер. — Без особого восторга, но все сделаю.
— Возвращайтесь домой и соберите вещи. Нам надо в Виргинию. Я заеду за вами ровно через два часа.
— Не нужно. Встретимся в аэропорту.
— Мы не летим.
— Не летим?
— Нет. Я никогда не летаю. Поедем на машине.
Ламар подъехала минута в минуту на новом блестящем «бьюике».
— Где ваша сумка? — спросила она, когда Ричер сел в машину рядом с ней.
— У меня нет сумки, — ответил он.
Складную зубную щетку он прицепил к внутреннему карману. Ламар отвернулась, словно ей стало стыдно за род человеческий, и вырулила на дорогу.
— Вы никогда не летаете?
— Много лет назад летала. Но теперь не могу.
— Почему?
— Фобия, — ответила Ламар. — Я боюсь, вот и все.
— Вероятность убиться на машине в миллион раз выше.
— Понимаю, по статистике это так.
— Значит, ваш страх иррационален. В Бюро много иррационально мыслящих агентов?
Ламар не ответила, только ее бледные щеки слегка зарделись.
— Нам нужно поговорить, — заявила она.
— Так говорите. Расскажите мне о своем колледже.
— О колледже говорить не будем. Поговорим об убийствах.
Ричер улыбнулся:
— Но вы ведь учились в колледже?
— В Университете штата Индиана.
— Специализировались по психологии?
Ламар отрицательно покачала головой:
— По декоративному садоводству, если уж вам так нужно знать. Профессиональную подготовку я получила в Академии ФБР в Квонтико.
— Декоративное садоводство? Неудивительно, что ФБР в вас вцепилось.
— Надеюсь, Ричер, вы чувствуете себя героем, отпуская шуточки, пока погибают женщины. В Министерстве обороны насчитали девяносто одну женщину, соответствующую той же группе, что и жертвы убийства. Моя сводная сестра — одна из оставшихся восьмидесяти восьми.
Ричер замолчал и посмотрел в окно. Ламар ехала быстро.
— Виноват. Вы, должно быть, из-за нее переживаете, — сказал он.
Скоро они были уже в Нью-Джерси. Дорога была мокрой, впереди виднелись серые тучи. Они ехали навстречу грозе.
— Давайте обсудим убийства, — повторила Ламар. — Места, очевидно, выбираются произвольно, а вот круг жертв весьма специфичен. Преступник выслеживает конкретных жертв. Все убиты у себя дома. Во всех случаях это собственный дом, стоящий более или менее на отшибе.
— А как с мужьями и родственниками?
— Каллен была разведена, детей не имела. У Кук были любовники, детей она тоже не имела. У Стенли не было никого.
— Вы проверили мужа Каллен?
— Само собой. Но он вне подозрений — у него алиби. А после убийства Кук стало ясно, что это серия, и мы убедились, что ии муж, ни любовник тут ни при чем.
— Думаю, да.
— Первый вопрос: как преступник проникает в дом? Никаких следов взлома — ему открывают, он входит.
— Вы считаете, что он сначала вел наблюдение? Что-нибудь обнаружили на месте? Гору окурков и жестянок из-под содовой у ближнего к дому дерева?
— Этот тип не оставляет никаких следов.
Соседи что-нибудь видели?
— До сих пор — нет.
— Всех троих убили днем?
— В разнос время, но до наступления вечера.
— Ни одна из них не работала?
— Как и вы. Похоже, лишь немногие из бывших военных работают. Почему?
— Не получается найти занятие по душе. Я подумывал о декоративном садоводстве, но мне хотелось настоящего дела, а не такого, с каким бы я справился за пару минут.
Ламар промолчала. Машина со свистом врезалась в стену ливня. Ламар включила дворники, зажгла фары и немного сбавила скорость.
— Вы намерены все время меня оскорблять? — спросила она.
— Мои шуточки — ничто по сравнению с тем, что вы угрожаете моей подруге. И с вашей готовностью и желанием поверить, что я способен убить двух женщин.
— Я жду ответа — да или нет?
— Может быть. Ваши извинения помогут превратить «может быть» в «нет».
— Извинения? Забудьте об этом, Ричер. Я придерживаюсь составленного мной психологического портрета. Если это были не вы, то точно такой же подонок, как вы.
Небо чернело, лило как из ведра. Сквозь дождевую завесу тормозные огни впереди идущей машины освещали их ветровое стекло. Ламар притормозила.
— На чем мы остановились? — немного погодя спросила она.
— Он пасет их достаточно долго, чтобы убедиться — они живут одни. Все происходит днем, каким-то образом он входит прямо в дом. Что потом?
— Потом — убивает.
— В доме?
— Мы думаем, да.
— Думаете? А точно сказать нельзя?
— Он не оставляет следов. Решительно никаких. Ни волокон ткани, ни крови, ни слюны, ни волос, ни отпечатков.
— Может, он убивает их не в доме.
— Тела он оставляет в доме. В ванне.
— В ванне? — переспросил Ричер. — Во всех трех случаях?
— Да. Голыми. Одежда исчезает.
— Он ее забирает? Зачем?
— Возможно, как добычу. Серийные убийцы часто поступают таким образом.
— Значит, он забирает их одежду и ничего не оставляет.
— Кое-что оставляет. Краску.
— Краску?
— Армейскую. Маскировочную зеленую. В ванне. Укладывает в нее обнаженное тело и наполняет ванну краской.
Ричер смотрел на дождь за окном.
— Он их топит в краске?
— Нет, не топит. Они умирают раньше.
— Расскажите про краску, — тихо попросил Ричер.
Ламар как-то странно на него посмотрела.
— Это основа армейского маскировочного покрытия. Производится в Иллинойсе сотнями тысяч литров.
Ричер рассеянно кивнул. Он видел бесконечное множество поверхностей, окрашенных этой краской.
— Хлопотное дело, — произнес он.
— Но на местах преступлений убийца не пролил ни капли.
— Женщины были уже мертвы. Никто из них не сопротивлялся — с чего бы ему проливать краску? Но чтобы наполнить ванну, он должен принести в дом сто двадцать — сто пятьдесят литров краски. Это очень много. Значит, эта краска чертовски много для него значит. Вы поняли, что именно?
— Не совсем. Возможно, погружая тела в армейскую краску, он как бы возвращает женщин в лоно армии, которой, по его мнению, они и принадлежат и где должны были остаться. Краска обволакивает тела.
Ричер смотрел вперед через ветровое стекло. Горизонт был чист. Они выбирались из зоны ливня.
— Сто двадцать или сто пятьдесят литров краски — большой груз. Чтобы его подвезти, требуется большая машина. Очень заметная. Никто ничего не видел?
— Мы опросили всех соседей. Никто ничего не сказал.
— Значит, ключ к разгадке — краска. Откуда она?
— Понятия не имеем. Военные нам не очень-то помогают.
— Неудивительно. Им это не по вкусу. Указывает на то, что тут работает военнослужащий. Кто еще мог бы добыть столько маскировочной краски?
Ламар не ответила. Она продолжала вести машину на юг. Ричер думал о солдате, который где-то грузит в машину банки с краской. У него в списке девяносто одна женщина, и он, подчиняясь некой извращенной логике, припасает по сто двадцать или по сто пятьдесят литров для каждой. Целые грузовики краски. Возможно, он служит интендантом.
— Как он их убивает? — спросил Ричер.
— Мы не можем понять как.
Дальше: ГЛАВА 2
