Джеймс Гриппандо
Операция «Северный лес»
Майами, Флорида
6 часов 20 минут
Джек Свайтек с силой ударил по электронному будильнику. Даже слабенькое зеленое свечение жидкокристаллического экрана отдалось болью в глазах. Однако звон продолжался. Джек протянул руку к тумбочке, схватил телефонную трубку и ответил хриплым с похмелья голосом. Звонил Тео.
— Тео кто? — переспросил Джек.
— Тео Найт, придурок.
Да, он явно еще не проснулся. Тео был его лучшим другом и «исследователем», если можно так выразиться. Он умудрялся находить все, в чем бы Джек ни нуждался, будь то последний подходящий авиарейс из Африки или же объяснение обнаженному трупу в ванне Джека, взявшемуся неизвестно откуда. Как Тео все это удается — вот что неизменно удивляло Джека; иногда он уточнял детали, чаще же предпочитал не знать. Их дружба была не совсем обычной — дружба между сыном губернатора штата, выпускником «Лиги плюща» и не закончившим школу чернокожим из Нью-Йорка. Однако они здорово ладили между собой, если учесть, что первая их встреча произошла в камере смертников. Тео ожидал казни, а Джек был его адвокатом. Тогда Джек благодаря своей настойчивости отсрочил знакомство подзащитного с электрическим стулом на время, достаточное для того, чтобы в моду вошли тесты на ДНК, которые и доказали в итоге невиновность Тео. И как-то так сложилось, что Тео вошел в жизнь своего бывшего адвоката. Иногда они совершали совместные поездки, а порой Джек просто с изумлением наблюдал за тем, как его приятель ухитряется прожигать жизнь.
— Послушай, старик, включи ящик, — сказал Тео. — На Си-эн-эн.
Голос его звучал очень решительно, а Джек еще не до конца проснулся, чтобы затевать спор. Он нащупал пульт и включил телевизор, стоящий в изножье кровати.
Экран заполнила нечеткая картинка вроде тех, что получаются, когда оператор снимает с вертолета погоню за преступником. На кадре была некая огороженная территория. Открытую всем ветрам местность усеивали масса небольших домиков и несколько крупных зданий. Кое-где виднелись пятна зелени, но в целом земля была сухой и безжизненной — настоящая пустыня, пригодная лишь для обитания игуан и банановых крыс. Вот только по всему периметру территория была обнесена забором. Многими милями забора. Местность рассекали, подобно крошечным шрамам, однополосные и двухполосные дороги, по которым сплошным потоком двигались автомобили, с такой высоты кажущиеся игрушечными. На заднем плане к небу поднимались огромные черные клубы дыма, напоминавшие гигантскую грозовую тучу.
— Что там происходит? — осведомился Джек.
— Это военно-морская база в заливе Гуантанамо, — сообщил Тео. — Дело касается твоего клиента.
— Моего клиента? Которого?
— Ненормального.
— Можно подумать, мне так стало понятнее, — проворчал Джек.
— Того гаитянского святого.
Джек не стал утруждать себя разъяснениями, что тот парень на самом деле никакой не святой.
— Ты имеешь в виду Жана Сен-Пре? Что он наделал?
— Наделал? — усмехнулся Тео. — Да он устроил пожар на этой гребаной базе.
Залив Гуантанамо, Куба
6 часов 35 минут
Лагерь «Дельта» ярко пылал, словно второе солнце, взошедшее над горизонтом. Черные клубы дыма рождались на земле в бушующем неистовом горниле и все выше поднимались в небо причудливыми башнями. Легкий ветерок, дующий с перевала Уиндворд, пожалуй, только ухудшал дело. Он был слишком слабый, чтобы разогнать дым, но достаточно сильный, чтобы накрыть мрачной пеленой всю юго-восточную часть военно-морской базы США в заливе Гуантанамо.
Майор Фрост Йоргенсон сидел на пассажирском кресле «хаммера», принадлежащего ВМФ США. Несмотря на плотно закрытые окна, в салон проникал дым, заставляя глаза слезиться.
— Невероятно, — заметил майор, когда машина подъезжала к лагерю.
— Да, сэр, — согласился водитель. — В жизни не видел такого пожара!
Майор Йоргенсон был на базе человеком относительно новым. В последнее время США увеличили свое присутствие в Гуантанамо, оборудовали в лагере «Дельта» зону для временно задержанных боевиков, подозреваемых в совершении террористических актов, чья вина официально не доказана, и майор находился в числе прибывшего на остров пополнения из морских пехотинцев. Он считался богатырем даже по стандартам военно-морского флота. Четыре года игры за футбольную команду университета Грэмблинг еще до армии приучили его к дисциплине, а старые привычки не так-то просто забыть. До рассвета майор уже успел пробежать две мили и сделать двести упражнений на пресс из положения лежа. Он как раз выходил из душа, растираясь полотенцем, когда раздался телефонный звонок с первой пожарной станции. Взрыв в лагере «Дельта». Возможны жертвы. Пожарные расчеты отбыли на место. Подробностей пока нет. И почти сразу начались звонки от старших офицеров; один — от самого бригадного генерала, который возглавлял программу по размещению и содержанию заключенных. И все требовали немедленного отчета о случившемся.
Солдат, дежуривший на КПП лагеря «Дельта», помахал им рукой.
— Невероятно, — произнес майор, несколько смутившись тем, что повторился, но в данных обстоятельствах это слово казалось наиболее уместным и вырвалось непроизвольно.
«Хаммер» притормозил, и из него стали выпрыгивать солдаты, на ходу натягивая противогазы. Йоргенсон мгновенно ощутил, как на него накатила волна удушающего жара, словно он беспечно швырнул спичку в кучу пропитанных бензином угольных брикетов. Он инстинктивно поднес руку к лицу, которое плотно облегала маска противогаза. Спустя несколько мгновений стало легче, однако видимость только ухудшилась. Впечатление было такое, будто он оказался в густом сумрачном тумане. Лучи солнца, еще не успевшего подняться высоко, не могли рассеять дым от пожара.
Йоргенсон вытащил из бардачка фонарик и, переступая через раздувшиеся пожарные шланги и образовавшиеся в результате взрыва обломки, быстро пошел на передовую, где борьбу с огнем вела команда второй пожарной станции. В густом ядовитом дыму он разглядел только три пожарные машины, стоящие рядышком, хотя, несомненно, где-то здесь во мраке должны были находиться и другие. По крайней мере, майор на это надеялся. И снова невыносимый жар укутал его, будто одеялом, но хуже этого была звеневшая вокруг какофония: треск раций, вой сирен, крики людей. И все это перекрывал шум самого пожара — огромные языки пламени издавали весьма необычный звук: странное и ошеломляющее сочетание ревущих волн и хлопающей на ветру гигантской мокрой простыни.
— Берегись!
Прямо над его головой пролетела, изогнувшись дугой, струя воды, вырвавшаяся из водомета огромного желтого грузовика. Это была одна из нескольких дислоцировавшихся на базе трехтысячегаллоновых пожарных машин, какие обычно дежурят в аэропортах и способны заливать пламя со скоростью сто шестьдесят пять галлонов воды в минуту. Но сейчас это казалось ничтожным количеством.
— Дорогу!
Мимо майора молниеносно прокатили носилки на колесиках. Он успел заметить обуглившуюся кожу лежащего на них человека, а также руки и ноги несчастного, которые перекрутились и скрючились, словно сделанные из пластмассы. Повинуясь импульсу, Йоргенсон бросился следом и сменил одного из кативших носилки — тот явно находился на грани нервного срыва.
— Господи, — выдохнул майор.
Но еще большее потрясение ожидало его, когда человек, направляющий носилки, проскочил мимо фургона «скорой помощи» и побежал за машины, к сваленным в ряд человеческим останкам. Йоргенсон почувствовал, что не может больше выносить это зрелище. Тем временем обгоревший труп бросили на асфальт рядом с другими.
— Сюда, господин майор!
Он обернулся и увидел начальника пожарного расчета, машущего рукой в сторону одной из пожарных машин. Тут как тут возник солдат и сменил командира у носилок. Майор похвалил его и поспешил к начальнику расчета, который уже скрылся в кабине. Едва дверь захлопнулась, майор стянул противогаз и стал жадно глотать воздух.
Офицер пожарной службы, весь покрытый копотью, скептически взглянул на Йоргенсона.
— При всем моем уважении, сэр, что вы здесь делаете?
— То же, что и вы, — отозвался Йоргенсон. — Все так плохо, как кажется на первый взгляд?
— Возможно, даже хуже, сэр.
— Сколько пострадавших?
— Судьба шестерых морских пехотинцев неизвестна. Одиннадцать ранены.
— А заключенные?
— Проще сосчитать, сэр, сколько осталось в живых.
— И сколько?
— Пока мы не нашли ни одного.
Майор почувствовал тяжесть в желудке. Ни одного. Ни одного выжившего. Жуткий итог. И хуже всего то, что придется это как-то объяснять всему миру.
Пожарный смахнул пепел с уголка глаза и добавил:
— Сэр, мы делаем все возможное, чтобы справиться с этим пожаром. Но если вы дадите хоть какую-нибудь информацию, из-за чего он начался, нам это здорово пригодится.
— Крушение самолета, — сообщил майор. — Это все, что нам пока известно. Гражданская «сессна».
В этот самый момент группа из нескольких F-16 с ревом пронеслась над местом трагедии. Истребители ВМФ США барражировали в небе над базой с момента нарушения «сессной» воздушного пространства.
— Э, гражданский самолет? Наверное, это не мое дело, но как такое могло произойти?
— Вы правы. Это не ваше дело.
— Да, сэр. Однако ради безопасности моих людей я все же спрошу: есть ли на территории этой зоны что-то такое, о чем нам следует знать? Ну, то есть взрывчатые вещества или зажигательные средства…
— Это место для содержания заключенных. Не более того.
— Чертовски большой фейерверк для одного гражданского самолетика, врезавшегося в зону для заключенных.
Майор снова посмотрел через ветровое стекло на бушующий пожар. Ему нечего было ответить.
Молчание нарушил пожарный:
— Вы можете подумать, что у меня не все дома, сэр, но я немного разбираюсь в пожарах. В маленьком частном самолете, даже если он и врезался в здание, и близко нет столько топлива, чтобы начался такой адский пожар. Эти тела, которые мы вытаскиваем оттуда… речь не идет о третьей степени ожогов. Процентов восемьдесят пять, даже девяносто из них — четвертая и пятая степень. Некоторые сгорели прямо до костей. И этот запах повсюду в воздухе. Запах бензина.
— На что вы намекаете?
— Сэр, я узнаю напалм, когда вижу его.
Йоргенсон отвел взгляд от пожара за окном, вытащил из кармана мобильный телефон с кодированной связью и набрал номер своего непосредственного начальника.
Майами, Флорида
7 часов 02 минуты
Джек прибавил громкость, пытаясь разобрать, о чем с пулеметной скоростью тараторит телеведущая, изо всех сил старающаяся сохранить невозмутимый вид.
— Сейчас вы в прямом эфире наблюдаете за тем, что происходит на военно-морской базе США в заливе Гуантанамо. У нас пока нет подтверждения от властей, но Си-эн-эн получила неофициальную информацию о том, что на рассвете на базе прогремел взрыв. Сильный пожар бушует до сих пор, но мы не можем послать туда наших операторов, которые сняли бы происходящее с близкого расстояния, поскольку военные Соединенных Штатов и Кубы усилили буферную зону вокруг базы. Со мной на связи по телефону военный аналитик Си-эн-эн Дэвид Полк, отставной офицер ВМФ, служивший командиром базы в Гуантанамо. Мистер Полк, вы видите на экране то же, что и миллионы зрителей. Вы можете как-то прокомментировать эти кадры?
— Вы, наверное, заметили, Дебора, что база достаточно большая. Ее площадь около сорока пяти квадратных миль; она находится на юго-восточной оконечности Кубы, примерно в четырехстах воздушных милях от Майами. Остановлюсь немного на истории базы. Соединенные Штаты контролируют эту территорию со времен испано-американской войны; само существование военной базы на Кубе служит источником постоянных трений с правительством Фиделя Кастро с тех пор, как он пришел к власти. Никто не отрицает, что это кубинская земля. Но из стратегических соображений США держались и будут держаться за этот важнейший объект, основываясь на договоре семидесятилетней давности, который, по существу, позволяет нам оставаться там столько, сколько мы захотим.
— Мы продолжаем обсуждать взрыв на военной базе. Скажите, что-нибудь подобное случалось в Гуантанамо раньше?
— Нет. Разумеется, с годами напряженность росла и достигла пика в начале шестидесятых, во времена операции в заливе Свиней и Карибского кризиса, а потом еще раз в девяносто четвертом году, когда в Гуантанамо были заключены шестьдесят тысяч беженцев с Кубы и Гаити. Но никаких взрывов никогда не было.
— Что могло послужить причиной взрыва и пожара, который за ним последовал?
— На эту тему можно спекулировать сколько угодно. Давайте дождемся официальной информации.
— Вы можете уточнить место пожара? Какую часть базы он затронул?
— Основную базу. Дело в том, что Гуантанамо, по сути, двойная база. Аэродром расположен на западной, подветренной стороне. Основная же база находится восточнее и отделена водным пространством шириной в две с половиной мили — заливом Гуантанамо. В верхнем левом углу ваших экранов можно разглядеть кусочек залива.
— А какая часть основной базы горит?
— Южная часть, известная как Радиозона. Ее так назвали из-за высокой радиоантенны, которую вы также можете видеть на экране. Замечу, что огонь, кажется, сосредоточился в месте, которое является не чем иным, как лагерем «Дельта». Это недавно появившаяся сверхсекретная зона для содержания заключенных.
— Если не ошибаюсь, лагерь «Дельта» построили для содержания лиц, подозреваемых в совершении террористических актов?
— Согласно принятой терминологии, их называют боевиками. Поначалу туда отправляли лишь подозреваемых в связях с всемирной террористической организацией «Аль-Каеда». Однако в последнее время Соединенные Штаты расширили понятие «боевик». В результате в лагере «Дельта» нынче находятся и наркобароны, и повстанцы из Южной Америки, подозреваемые в совершении военных преступлений в Чечне, и похитители детей, и разные бандиты из Камбоджи, а также множество других лиц, которые соответствуют определению «боевик», принятому Министерством обороны во все ширящейся войне с терроризмом.
— Правовой статус этих заключенных стал настоящим больным местом для президента Хау.
— Это еще мягко сказано. Не нужно забывать, что ни одному из заключенных в лагере «Дельта» не было предъявлено обвинение в совершении преступления. Ни одному. Это возвращает нас к тому, о чем я уже говорил: база находится на кубинской земле. Министерство обороны успешно доказало Федеральному суду Соединенных Штатов, что база не является суверенной территорией и поэтому заключенные не имеют прав, гарантированных нашей Конституцией. С точки зрения Белого дома военные могут удерживать заключенных сколь угодно долго. Однако со стороны мирового сообщества все настойчивее раздаются требования к властям США или предъявить заключенным в Гуантанамо конкретные обвинения, или отпустить их.
— Я уверена, что некоторые из содержащихся там лиц очень опасны.
— Даже самые радикально настроенные советники президента по борьбе с терроризмом начинают беспокоиться по поводу растущего в мире недовольства тем, что заключенных содержат под стражей без предъявления обвинений. С другой стороны, вы абсолютно правы: некоторые из этих парней действительно входят в число самых опасных людей на планете. Так что для правительства лагерь «Дельта» — как пороховая бочка.
— Которая сегодня взорвалась в буквальном смысле слова.
— Возможно, для президента Хау в его второй срок это будет самой серьезной проблемой из всех существующих: как быть с боевиками, которых мы схватили и заключили под стражу, не предъявив никаких официальных обвинений?
— Со стороны может показаться, что кто-то нашел решение этой проблемы.
— Я вовсе не подразумевал этого, но…
— Мистер Полк, спасибо, что согласились побеседовать с нами. Сразу после короткой рекламы Си-эн-эн продолжит делиться новостями о пожаре на военно-морской базе США, расположенной на Кубе в заливе Гуантанамо, и покажет новые кадры с места происшествия.
Убрав звук у телевизора, Джек произнес в телефонную трубку:
— Ты еще здесь?
— Ага, — отозвался Тео. — Ты можешь поверить, что он сделал это?
— Сделал что?
— Они же сказали: это была «сессна». Проснись, старик. Это операция «Северный лес».
В дверь застучали тем особенным стуком, по которому безошибочно определяются представители властей.
— Открывайте! ФБР!
Джек сжал трубку.
— Тео, кажется, одному адвокату понадобится помощь коллеги.
Снизу, от входной двери, раздался грохот, и в следующее мгновение Джек понял, что члены команды SWAT вломились в его дом. Он услышал, как они прошли через холл. И вот ворвались в спальню.
— На пол! — заорал кто-то. — На пол! Быстро!
Свайтек инстинктивно подчинился. Он никогда не претендовал на титул самого хитроумного адвоката на свете, но был достаточно догадлив, чтобы понимать: если шестеро парней в полном снаряжении SWAT влетают на рассвете в твою спальню, наверняка у них к тебе серьезное дело. Поэтому он справедливо решил отложить неуместную здесь и сейчас речь о гражданских свободах до другого раза, возможно, когда не будет лежать, уткнувшись лицом в ковер, и автоматические винтовки не будут приставлены к затылку.
— Где Джек Свайтек? — рявкнул один из вооруженных людей.
— Я Джек Свайтек.
Последовала пауза, во время которой старший команды, очевидно, доставал фотографию и убеждался в истинности заявления Джека. Наконец он скомандовал:
— Отпустите его, ребята.
Хозяин дома поднялся и присел на краешек кровати. На нем были надеты спортивные шорты и футболка «Майами долфинс» — своего рода пижама. Бойцы команды SWAT отступили назад. Старший направил ствол винтовки вниз и представился агентом Маттой, ФБР.
— Прошу прощения за вторжение, — извинился он. — Мы получили информацию, что вам угрожает опасность.
— Информацию? От кого?
— Анонимную.
К этому ответу Джек отнесся с недоверием. Как-никак он был адвокатом по уголовным делам.
— Нам нужны кое-какие сведения о вашем клиенте Жане Сен-Пре. Он действовал один?
— Если он натворил еще что-то, то я не в курсе.
— Оставьте это для зала суда, — отмахнулся Матта. — Мне необходимо выяснить, есть ли другие самолеты.
Вдруг Джек сообразил, в чем причина вторжения.
— О чем вы?
— Ваш клиент, насколько нам известно, в последнее время летал через перевал Уиндворд.
— Да. Он гаитянин. Люди, пытающиеся бежать с острова, часто гибнут в пути. Он летает с гуманитарной миссией, выискивает людей, затерявшихся в море.
— Насколько хорошо вы с ним знакомы?
— Он просто мой клиент. Мы встретились десять лет назад, когда я вел дело иммигрантов pro bono. Послушайте, вы, кажется, знаете больше меня. Вы уверены, что это он?
— Думаю, вы подтвердите это, когда прослушаете запись переговоров авиадиспетчера с пилотом. — Матта вытащил из внутреннего кармана компакт-диск и добавил: — Запись слегка подредактировали, чтобы занимала меньше места, но все самое главное осталось.
Как и любой другой человек, который оказался бы на его месте, Джек сгорал от любопытства: замешан ли в деле его клиент? Жив он или мертв?
— Давайте послушаем, — согласился он.
Матта вставил диск в магнитолу. После нескольких секунд абсолютной тишины в колонках сквозь треск помех раздался голос:
— Диспетчерская служба аэродрома базы ВМФ США в заливе Гуантанамо, Куба, вызывает неопознанный борт, следующий курсом один-восемь-пять. Назовите себя.
Пауза. Авиадиспетчер с башни повторил сообщение. Наконец откликнулся мужской голос, едва различимый, хотя креольский акцент спутать было невозможно.
— Вас понял.
— Это Жан, — сказал Джек.
Голос диспетчера продолжал:
— Вы входите в зону, запрещенную для полетов. Назовите себя.
Тишина в ответ.
— В воздух подняты истребители. Повторяю: назовите себя.
Джек подошел ближе к магнитоле и максимально напряг слух. Впечатление было такое, что его клиент испытывал затруднения с дыханием.
Голос авиадиспетчера звучал все настойчивее:
— Неопознанный борт, ваш транспондер передает код семь-семь два нуля. У вас чрезвычайная ситуация?
И вновь молчание, затем новый голос:
— Гуантанамо, это «Мустанг».
Перегнувшись через стол, Матта нажал на «паузу» и пояснил:
— Пилот истребителя.
Запись возобновилась.
— Видим его. Белая «Сессна сто восемьдесят два» с синими полосами. Идентификационный номер: Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк. На борту один пилот. Пассажиров нет.
Диспетчер:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, пожалуйста, подтвердите код семь-семь два нуля. Вы терпите бедствие?
— Подтверждаю.
— Назовите себя.
— Жан Сен-Пре.
— Что у вас произошло?
— Я… я думаю, у меня сердечный приступ.
— «Мустанг», продолжаете его наблюдать?
— Так точно. Кажется, пилот навалился на штурвал. Идет на автоматике.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы вошли в зону, запрещенную для полетов. Вы поняли меня?
Снова молчание.
— Это «Мустанг». В воздухе МиГи. Засек двоих. Приближаются по азимуту двести сорок, запад-северо-запад.
Посмотрев на Джека, Матта прокомментировал:
— Это кубинские истребители. Появление частного самолета в воздушном пространстве Кубы не приветствуется.
Запись продолжилась; диспетчер произнес:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы запрашиваете разрешение на посадку?
— Да, — выдавил Жан напряженным голосом. — Я не могу вернуться.
Следом раздалась испанская речь, и у Джека мурашки побежали по коже от того, что он услышал.
— Внимание! Вы вторглись в воздушное пространство Республики Куба. Это первое и последнее предупреждение. Немедленно берите обратный курс, или будете сбиты как вражеское воздушное судно.
Снова диспетчер:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вам нужно изменить курс на два-двадцать, юг-юго-запад. Покидайте кубинское воздушное пространство и входите в воздушный коридор Соединенных Штатов. Вы поняли меня?
Матта снова остановил запись и объяснил Джеку:
— Там есть такой узкий коридор, предназначенный для американских самолетов, когда они прилетают на базу или покидают ее. Диспетчер пытается направить Сен-Пре в безопасную зону.
Опять зазвучала запись.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы поняли меня?
Но Сен-Пре не успел ответить. Вновь послышалась команда на испанском языке:
— Немедленно берите обратный курс, или будете сбиты как вражеское воздушное судно.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы поняли меня?
— Он подает сигналы рукой, — вмешался пилот истребителя. — Наверное, он не может говорить.
Диспетчер:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, уходите на курс два-двадцать, юг-юго-запад. Равняйтесь на ведущий F-шестнадцать. Он сопроводит вас до аэродрома. Посадку на базе Гуантанамо разрешаю.
Джек рассеянно перевел взгляд в окно. Он мысленно представлял себе драму, разыгравшуюся в кубинском небе.
— «Мустанг», доложите обстановку.
— Находимся в коридоре. Цель сзади, идет на автопилоте.
— Есть визуальный контакт с бортом?
— Да. Я сейчас у него на крыле. Тот уход от МиГов лишил его последних сил. Боюсь, он вот-вот потеряет сознание. У нас критическая ситуация.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, пожалуйста, подайте сигнал нашему пилоту, что вы в сознании и слышите меня.
После длительного молчания пилот истребителя сообщил:
— Есть! Он подал сигнал.
Диспетчер:
— Вам разрешено совершить посадку на полосе номер один. Вас окружают четыре истребителя, они имеют санкцию немедленно открыть огонь в случае отклонения от указанного курса. Вы поняли меня?
Снова тишина, затем слова «Мустанга»:
— Он понял.
— Хорошо. «Мустанг», ведите его.
После тридцатисекундного молчания диспетчер подал голос:
— «Мустанг», как ваш ведомый?
— С нашим другом все должно быть в порядке. Приближается к южной оконечности основной базы.
Пользуясь очередной паузой в переговорах, Матта пояснил:
— Основная база находится к востоку от аэродрома. Они должны были пройти над основной базой, перелететь через залив и там приземлиться.
— Эй! — воскликнул «Мустанг». — Цель в пике.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, примите управление!
— Все еще в пике! — крикнул «Мустанг».
— Примите управление!
— Без изменений.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, последнее предупреждение! Примите управление судном, или мы открываем огонь!
— Он направляется прямо к лагерю «Дельта»!
— Стреляйте при первой возможности!
В колонках раздался пронзительный визг, и все стихло.
Матта остановил запись и произнес будничным тоном:
— Вот так.
Он медленно обошел вокруг стола и вернулся на прежнее место — в кресло с высокой спинкой.
Джек сидел, не в силах пошевелиться. Нет, он не был особенно близок с Сен-Пре, но тем не менее известие о произошедшей трагедии расстроило его.
— У мистера Сен-Пре были проблемы с сердцем? — прервал его раздумья Матта.
— Ничего не знаю об этом. Но у него нашли рак поджелудочной. Врачи давали ему от силы несколько месяцев.
— Он никогда не обсуждал идею самоубийства?
— Не со мной.
— У него бывали депрессии, приступы гнева?
— А у кого их не бывает? Ему было всего шестьдесят три. Но это вовсе не значит, что он умышленно врезался на самолете в лагерь «Дельта».
— Как по-вашему, имелись ли у него какие-либо причины ненавидеть правительство Соединенных Штатов?
Свайтек заколебался, что не укрылось от Матта.
— Послушайте, я понимаю, вы его адвокат, вы владеете конфиденциальной информацией. Но ваш клиент погиб, и вместе с ним погибли шесть американских морских пехотинцев. Не говоря уже о множестве заключенных. Нам необходимо выяснить, что там случилось.
— Все, что я могу вам сообщить по этому поводу: Сен-Пре был не в восторге от того, как правительство обращается с беженцами из Гаити. Считал, что мы ведем политику двойных стандартов в зависимости от цвета кожи. Не подумайте, я не пытаюсь здесь толкать проповеди а-ля Джесси Джексон, но вы же помните поговорку: «Коль ты ниггер — вали обратно в Нигер».
— Могло ли это так сильно на него повлиять, что он решил взорвать американскую военную базу?
— Не знаю.
— Нет, знаете, как мне кажется, — неожиданно резко заявил Матта; внезапно он оказался перед Джеком и приблизил к нему лицо. — Уверен, что сердечный приступ был хитростью. По-моему, это заранее обдуманное и спланированное самоубийство человека, которому осталось жить меньше полугода. И я подозреваю, что только вы сможете пролить свет на то, как найти тех, кто помог Сен-Пре организовать эту атаку. В том числе материально.
— Это просто смешно, — заметил Джек.
— И вы хотите меня убедить, что он не упоминал при вас ни о каких планах? Не называл никаких организаций?
Джек уже собирался высказаться в том духе, что не может ответить на эти вопросы, даже если бы и хотел, что все его беседы с клиентом — пусть даже ныне мертвым клиентом — являются сугубо конфиденциальными. Но тут он вспомнил слова, которые обронил Жан не в приватной обстановке. Это слышал не только Свайтек, но и Тео, и еще с полдюжины пьяниц в баре Тео, так что Джек не считал себя обязанным молчать.
— Он как-то упомянул об операции «Северный лес».
Лицо агента приобрело пепельно-серый оттенок. Он повернулся, вышел в соседнюю комнату и что-то быстро заговорил в свой мобильник с кодированной связью.
Две недели спустя, 7 часов 40 минут
Бар «Спарки» находился на шоссе 1 к югу от Хоумстеда и был одной из последних забегаловок в этой местности, все еще носящей следы разрушений, причиненных ураганом «Эндрю» в 1992 году, — дальше трассу встречало все великолепие островов Флорида-Кис. Бар устроили в помещении бывшей заправки; полы были так заляпаны пролитой выпивкой, что даже сотрудники Агентства по охране окружающей среды не могли определить: эти пятна остались здесь от горючих жидкостей в период существования заправки или появились позже. Оборудование, запачканное маслом, давно вывезли, но двери сохранили с прежних времен. Внутри имелись длинная деревянная стойка, телевизор, вечно настроенный на канал И-эс-пи-эн, и нескончаемая куча четвертаков на бильярдном столе. Пиво здесь подавалось в банках, и пустые жестянки утилизировались в фирменном стиле «Спарки»: их сминали в стоявших на верстаке старинных тисках. Джек с удовольствием посещал бы сие заведение, располагайся оно рядом с домом; сейчас же ему пришлось сорок минут ехать на машине с одной-единственной целью: барменом в «Спарки» работал Тео Найт. И в данную минуту он угощал Джека текилой.
— Еще одну, приятель?
— Нет, благодарю, — отказался Свайтек.
— Давай. Выпей хоть одну без соли и лайма, — не отставал Тео, убирая означенные ингредиенты с барной стойки.
Но мысли Джека витали где-то далеко.
— Сегодня, — произнес он, — я встретил одного военного в отставке, который уверял меня, что ему известно все об операции «Северный лес».
— Эй, может, он также знает все о зубной фее и пасхальном кролике?
— Он работал в Пентагоне при Кеннеди.
Тео налил очередную порцию, однако Джек к ней даже не притронулся.
— Эй, поговори со мной! — воскликнул Тео.
— Он показал мне один меморандум, который на протяжении многих лет имел гриф «совершенно секретно». Его рассекретили несколько лет назад, но он почему-то не удостоился внимания прессы, несмотря на интригующее название: «Обоснование американского военного вторжения на Кубу». Объединенный комитет начальников штабов представил его на рассмотрение Минобороны через несколько месяцев после операции в заливе Свиней. Никто не отрицает, что такой меморандум существовал, однако бывший министр обороны Макнамара публично заявил, что никогда его не видел. Так или иначе, в меморандуме в общих чертах обрисован план под названием «Операция „Северный лес“».
— То есть операция «Северный лес» не выдумка? Папа Пол тогда не перебрал колес?
— Идиот, его звали Сен-Пре. И это был просто меморандум, а не план реальной операции. Идея заключалась в следующем: американские военные инсценируют теракты на базе в Гуантанамо и обвинят в них кубинские власти, что даст повод к объявлению войны Кубе.
— Пошел ты.
— Серьезно. И начало предлагалось такое: сочувствующие американцам кубинцы, переодетые в форму кубинской армии, учиняют беспорядки на базе: подрывают боеприпасы, устраивают пожары, сжигают самолет, организовывают диверсию на стоящем в гавани корабле и топят судно возле входа в гавань.
— Хм, напоминает сценарий дешевого боевика.
— Все намного круче, хотя как посмотреть. Там шла речь о том, что надо устроить второе «Помни „Мэн“!», то есть взорвать один из собственных кораблей в заливе Гуантанамо и обвинить во всем Кубу.
— Но как они собирались обойтись без гибели своих же солдат?
— А они и не собирались. Об этом прямо говорится в меморандуме. Я глазам своим не поверил! К примеру, одна из фраз: «Списки погибших в американских газетах вызовут волну всеобщего негодования».
Тео поморщился — но, возможно, дело было в текиле.
— Так ведь в действительности они ни хрена из этого не осуществили?
— Нет. У кого-то в Пентагоне хватило здравого смысла. Однако я вот что думаю: не хотел ли Жан таким образом сказать нам что-то о новой операции «Северный лес»?
По-видимому ухватив нить рассуждений, Тео кивнул.
— Крушение самолета на базе, несколько американских граждан в числе погибших — и вуаля! Животрепещущий вопрос о том, что делать с шестьюстами террористами, наконец разрешен. Как будто их и не было никогда, верно?
— Угу. Как будто и не…
Джек не окончил фразу: на экране телевизора появился президент Линкольн Хау.
— Прибавь-ка звук, приятель.
Забравшись на барный стул, Тео настроил громкость. Президент Хау выступал с вечерним обращением к нации. Он стоял перед микрофоном, распрямив широкие плечи; его голос был сильным и уверенным, ни на миг не позволяющим усомниться в весомости власти, которой наделен его обладатель. Мир мог только восхищаться решимостью бывшего генерала Вооруженных сил США.
— ФБР и Министерство юстиции тщательно и в короткие сроки провели расследование данного инцидента, — сообщил президент. — Их вывод не подлежит сомнению: мистер Сен-Пре действовал в одиночку. Он загрузил гражданский самолет сильными взрывчатыми веществами, создав эквивалент восьмисотфунтовой авиационной напалмовой бомбы. Симулировав тяжелое состояние, он путем обмана получил разрешение на посадку на аэродроме военно-морской базы в Гуантанамо. В соответствии с заранее продуманным планом действий он взорвал самолет, в результате чего в лагере «Дельта» вспыхнул пожар, унесший жизни шестерых морских пехотинцев армии США, а также свыше шестисот заключенных. Многие получили ранения. Разумеется, наши молитвы обращены к жертвам и членам их семей. Мы скорбим вместе с ними. Отмечу также, что скорость, с которой мы раскрыли дело, демонстрирует нашу готовность преследовать как отдельных террористов, так и террористические группировки, за какой бы преступной личиной они ни скрывались, независимо от того, являются ли их мишенью американские солдаты, мирные граждане или даже иностранные боевики, которых Соединенные Штаты на законных основаниях арестовали и заключили под стражу.
Президент сделал паузу, словно давая себе немного передохнуть перед заключительными словами, затем сузил глаза и продолжил:
— Вы должны правильно оценивать ситуацию. Хотя большинство погибших являлись боевиками, находящимися под стражей, эту атаку на базу Гуантанамо следует расценивать как атаку на демократию, атаку на Соединенные Штаты Америки. Со смертью мистера Сен-Пре, однако, справедливость восторжествовала. Благодарю вас. Спокойной ночи. И да хранит Господь Америку.
Джек не отрываясь смотрел на экран. Президент Хау сошел с подиума; журналисты вскочили с мест и засыпали главу государства вопросами, но тот только помахал рукой и скрылся. На экране тут же возникли телекомментаторы, которые начали анализировать речь президента, делать из нее выводы. Джек уже не обращал на них внимания, в его голове крутились назойливые мысли. Планировалась ли в действительности операция «Северный лес»? Возможно ли, что Сен-Пре совершил то, что совершил, в качестве любезности правительству Соединенных Штатов? Или он сделал это с целью поставить администрацию президента в неудобное положение — чтобы все в мире подумали, будто это Линкольн Хау заставил его пойти на подобный шаг? Ответов на эти вопросы у Джека не было.
Или, возможно, были…
Тео выключил телевизор и произнес более саркастично, чем обычно:
— Думаю, теперь все сомнения сняты. Очередной свихнувшийся гаитянин направляет свой самолет прямо на американскую военную базу в знак протеста против иммиграционной политики Соединенных Штатов.
На эту тираду Джек поднял стакан с текилой.
— Я готов.
— К чему?
Свайтек посмотрел на лимон и солонку и твердо сказал:
— Выпить чистоганом.
