Деннис Линдс
Успех миссии
Стоя спиной к присутствующим и глядя на большую карту на стене кабинета, министр обороны подвел итог:
— Они нападут на нас. Мы не сможем их остановить, если не выясним, где расположены их склады боеприпасов и провианта, где хранится топливо.
Он повернулся. Это был маленький человечек с круглым лицом, которое могло бы показаться добрым, если бы не холодный блеск серых глаз. Сейчас эти глаза внимательно смотрели на двух находившихся в комнате людей — так ученый изучает в микроскоп особенно интересное насекомое.
— Эту информацию, господин министр, можно раздобыть только в их столице, в штабе, — заметил высокий пехотный капитан.
— Верно, — согласился министр. — Наш человек в штабе уже разузнал, где конкретно в здании находятся эти материалы.
— И он не может их достать, господин министр? — уточнила женщина.
— Нет. Он не имеет возможности попасть в здание в своем нынешнем обличье. В любом случае, он нужен нам на своем месте. У него там не слишком серьезные связи, а других надежных агентов в их штабе с необходимым опытом для такой сложной и деликатной миссии у нас нет. Времени внедрять еще одного человека тоже нет. Остается только провести быструю и четкую операцию извне. Вы проникаете в здание, находите бумаги, забираете то, что нам нужно, и тихо исчезаете, так, чтобы никто ничего не заподозрил.
Женщина побледнела, это было заметно даже под смуглой кожей. Всего лишь на мгновение, но она испугалась. Она была еще совсем молодой, хотя носила уже офицерские погоны. Мужчинам она нравилась: овальное лицо, небольшой аккуратный нос, полные губы и светло-карие глаза. В армии она служила только три года, но уже успела под покровом ночи зарезать четырех человек. Однако она побледнела от страха, когда министр объяснил, что ей с напарником предстоит сделать во вражеском штабе в самом сердце вражеской страны.
Высокий мужчина только кивнул и произнес низким голосом:
— Когда мы отбываем?
В отличие от министра и юной напарницы говорил он с едва заметным акцентом. Длинный шрам рассекал худое загорелое лицо. На левой руке недоставало среднего пальца. Темные, едва ли не черные глаза почти не выражали эмоций.
— Через десять минут, — сообщил министр. — Все документы готовы. Вы, капитан Хэрит, изображаете американского продавца автомобилей, который, наплевав на кризис, отправился в давно планируемую поездку, чтобы совместить приятное с полезным. Мы выбрали для этой миссии именно вас из-за вашего большого опыта и хорошего владения разговорным американским английским, а также арабским. А если еще кожу сделать чуть темнее, вы легко сойдете за араба, если возникнет такая необходимость. Вы также неплохо знакомы с их армией и самим городом.
— Да, сэр, — ответил капитан. — Уверен, это поможет в нашей миссии.
Министр перевел взгляд на девушку.
— Лейтенант Франк, вы будете его женой. Живете вы в Калифорнии, в Санта-Барбаре, и провели там всю жизнь. Вы образованная женщина, и вам нет нужды изъясняться с местным акцентом. В случае крайней необходимости можете использовать арабский. Но мы надеемся, что до этого не дойдет. Женщине в арабских странах тяжело адаптироваться.
— Да, сэр, — отчеканила женщина.
И все же ее голос чуть дрогнул. Совсем незначительно, так что только такие тертые калачи, как министр и капитан Хэрит, могли это уловить. К тому же женщина более ничем себя не выдала. Мужчины коротко переглянулись, кивнули и улыбнулись ей.
— Вы любовники? — осведомился вдруг министр.
Капитан промолчал. Лейтенант Франк некоторое время колебалась, затем подтвердила:
— Да, сэр. Мы с Полом живем вместе больше года. А любовниками стали еще раньше. В скором времени мы собирались пожениться, но теперь придется подождать окончания кризиса.
— Прошу прощения, лейтенант, но я должен был убедиться, что у меня верная информация.
— Это действительно необходимо? — поинтересовался капитан Хэрит.
— Любая информация представляет ценность, — заявил министр, — а в данном случае она в буквальном смысле жизненно необходима. Вам придется изображать семейную пару в непростых условиях — в нынешней ситуации любой въезжающий в страну иностранец находится под самым неусыпным вниманием местных властей. Они ждут, что мы зашлем шпионов и попытаемся разведать их планы. Незамужняя женщина в роли замужней может в критический момент забыться и повести себя как девочка-недотрога. Чтобы вести себя так, словно она постоянно спит с мужчиной, женщина должна действительно с ним спать. А неженатые мужчины просто не знают, как вести себя с женой.
— Да, сэр, — отозвался Хэрит и снова улыбнулся лейтенанту. — Думаю, мы с Гретой так сыграем свои роли, что никто ничего не заподозрит.
— Мы десантируемся с самолета? — уточнила Грета.
— Погода слишком хорошая. Они будут настороже. Сейчас вы полетите в Рим, а там пересядете на обычный рейс. Вы — мистер и миссис Роджерс из Санта-Барбары. Гарри и Сьюзен. Хотя он зовет ее Сьюзи. Все документы в полном порядке. Настоящие мистер и миссис Роджерс сейчас путешествуют по Европе, однако у них внезапно изменился маршрут, тут уж мы постарались. За ними пристально следят наши люди. Вы достаточно на них похожи и должны выдержать поверхностную проверку. — Министр снова взглянул на карту. — Хотелось бы дать вам хоть немного времени, чтобы настроиться и собраться, но увы! Вы единственные, кто может выполнить миссию практически без подготовки. Я даже не могу подсказать вам, как лучше действовать. Но вся информация должна оказаться у нас не позже чем через трое суток. — Повернувшись и посмотрев на Хэрита и Грету своими стальными глазами, министр добавил: — Через трое суток они нападут на нас.
Мистер и миссис Роджерс из Санта-Барбары, штат Калифорния, без проблем прошли таможню и иммиграционный контроль в аэропорту Рима. Итальянские чиновники были сама вежливость и, кроме того, высоко оценили экзотическую красоту миссис Роджерс. Восторженные итальянцы улыбались ей во весь рот, насвистывали вслед, а кто-то даже ухитрился ущипнуть. В такси по дороге в гостиницу «семейная пара» прилипла к окнам и громко восторгалась видами Вечного города — как вели бы себя все нормальные американские туристы.
Они заселились в забронированный еще несколько месяцев назад номер, смыли в душе дорожную пыль, позанимались любовью на богато украшенной кровати и отправились знакомиться с достопримечательностями Рима. После прогулки они пообедали в одном из лучших ресторанов города, отдали должное превосходному местному белому вину, потанцевали, бросили несколько монеток в «счастливый» фонтан и полюбовались другими фонтанами. В общем, провели в итальянской столице превосходный беззаботный вечер.
Утром они встали довольно поздно, не спеша съели свой обычный обильный завтрак, поймали такси и поехали в аэропорт, чтобы продолжить путешествие. В самолете им достались места прямо за крылом. Держа в руке путеводитель, Гарри Роджерс показывал жене в иллюминатор достопримечательности, которые они не успели посетить накануне вечером.
— Смотри, дорогая, — говорил Грете капитан Хэрит, сейчас — энергичный американец, торговец автомобилями, впервые оказавшийся в Европе, — вон собор Святого Петра, это Колизей, а там, гляди, Виа венето. А вчера вечером, милая, мы с тобой стояли во-о-о-он там.
— Гарри, ты не забыл послать открытки Фелпсам и Темплезам? — спросила Грета.
Как настоящая добрая жена, она и здесь помнила о своих обязательствах по отношению к друзьям.
— Упс, забыл, — ничуть не смутившись, ответил Гарри Роджерс, настоящий эгоцентричный американец. — Отправим открытки из Афин, делов-то! Лады?
Когда они прибыли в столицу враждебного государства, в аэропорту назначения их ожидала характерная для всех арабских стран шумная неразбериха, которую только усиливали текущий политический кризис и угроза неминуемой войны. На таможне их очень тщательно досмотрели. В нынешней обстановке, когда готовые к боевым действиям корабли Седьмого флота ВМС США бороздили воды Средиземного моря неподалеку от берега, американцы не являлись желанными гостями в здешних краях.
— На вашем месте я бы не покидал город, — холодно посоветовал им таможенный чиновник. — Да и здесь старайтесь избегать отдаленных и не патрулируемых полицией районов.
— Обязательно, приятель, — нервно произнес Хэрит.
Чиновник с улыбкой проводил взглядом испуганного янки. Однако мужчина справа от стойки, внимательно наблюдавший за всеми проходящими через таможню пассажирами, не улыбался. Его темные левантийские глаза были устремлены на левую руку капитана Хэрита. Лицо оставалось совершенно непроницаемым, он не отрываясь смотрел на парочку, пока та не скрылась из вида.
— Пол, он заинтересовался твоим пальцем, точнее, его отсутствием, — заметила Грета, изобразив на лице непринужденную улыбку. — Вдруг у них есть на тебя досье?
— Возможно, — отозвался Хэрит и тоже улыбнулся. — Но нужно ехать в гостиницу. Риск неизбежен. Встреча назначена именно там.
Как заведено у американцев, Грета вышагивала впереди «мужа». Они взяли такси и благополучно добрались до отеля. Грета вышла из машины и направилась к гостинице, предоставив спутнику расплачиваться с водителем.
Когда они оказались в номере люкс, Хэрит не забыл вручить угрюмому портье в ливрее излишне щедрые чаевые, а Грета сразу же засобиралась в ванную. Все это были разумные предосторожности. Вскоре в номере появились две горничные и стали делать вид, что выполняют крайне необходимую работу.
— Пол, за нами следят.
Хэрит кивнул.
— Вопрос только в том, следят, как за любыми другими туристами в это напряженное время, или же на нас обратили особое внимание, посчитав, что мы можем представлять угрозу?
— По-моему, второе. — Грета задумалась. — Но они пока не уверены. Нас проверяют.
— Тогда у нас еще есть время. По меньшей мере несколько часов. Если, конечно, они не откопали досье на меня и не сопоставили его с Гарри Роджерсом.
— Сколько их явится за нами? — спросила Грета.
— Если нас разоблачат — вооруженный отряд на машине, если будут только подозревать — пара человек.
— Нам нельзя торчать в номере. Это совершенно нетипично для американских туристов.
— Верно. Ты готова?
Они спустились на оживленную улицу, где запахи, исходящие от людей, смешивались с вонью канализации. В этот час народу на улицах было больше, чем обычно: крестьяне, представители среднего класса и даже местные богатеи в своих «кадиллаках» и «мерседесах». И все были заметно возбуждены. В воздухе ощутимо витало растущее буквально с каждой минутой напряжение. Ненависть и жажда насилия овладели людьми. На рынках шла оживленная торговля. Во всех магазинах и лавочках были подняты ставни, демонстрируя товары на продажу.
На двух американцев смотрели с едва скрываемой враждой.
Хэрит фотографировал все подряд, пока не стемнело. Затем они отправились в поход по переполненным клубам, на каждом шагу сталкиваясь с проявлениями оголтелого патриотизма. Охваченные экстазом танцовщицы неистово извивались специально для солдат, которые, казалось, были повсюду. В одном из клубов, пользующихся популярностью у туристов, рядом с Хэритом и Гретой сели четверо американцев, и один из них обратился к ним со словами:
— Не нравится мне это. Пора нам убираться отсюда.
— И чем скорее, тем лучше, — подхватил другой.
— Действительно, приятного мало, — признал Хэрит.
— Дейв Спац, — представился первый американец. — Вы сами откуда?
— Из Санта-Барбары, — ответил Хэрит. — Гарри и Сьюзи Роджерс.
— Был я раз в Санта-Барбаре на Фиесте. Это чертовски крутой город! А мы из Чикаго.
— Август у нас — лучший месяц, — заметила Грета.
Полицейские не спускали с них глаз и прислушивались к беседе. Впрочем, полиция следила за всеми. Хэрит и Грета выпили по две порции, посмотрели три выступления танцовщиц, затем откланялись и вернулись в гостиницу. Администратор на ресепшене дружески поприветствовал их и посетовал:
— Ужасное время. Сейчас даже воры слишком взбудоражены и не работают.
— Воры? — удивился Хэрит.
Администратор улыбнулся и протянул Грете обручальное кольцо.
— Мадам забыла после душа. Пока вы гуляли, кольцо нашла горничная.
— Ой, мамочки, какая же я невнимательная! — воскликнула Грета.
Она улыбнулась служащему и протянула левую руку. Администратор наклонился и надел кольцо на палец. Когда он выпрямился, взгляд его едва заметно изменился, лицо чуть помрачнело. Однако он продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.
Грета и Пол направились в номер.
— Они обыскивали комнаты, — предположил Хэрит, — и во время обыска нашли кольцо.
— Это не имеет значения, — грустно промолвила Грета. — Я совершила ужасную ошибку. Пол, ты видел его глаза. Он заметил.
— Ошибку?
Растопырив ладонь, Грета сняла довольно широкое золотое кольцо; безымянный палец на левой руке был однородного цвета, без всяких полосок.
— Я загорала, — продолжила она, — и на пальце должен был остаться след. Администратор догадался, что я ношу кольцо максимум несколько дней.
— У тебя от природы смуглая кожа.
— Не такая уж смуглая, Пол. Взгляни на руку под браслетом от часов. И на носу светлое пятно от солнцезащитных очков. Он обратил на это внимание.
Хэрит посмотрел на часы.
— Полчасика подождем связного.
Стук в дверь раздался через пятнадцать минут.
Дверь открыл Хэрит. Было слышно, как льется вода в душе; из закрытой ванной комнаты доносился плеск.
Двое темноглазых мужчин на пороге были одеты по-европейски. Они, как по команде, устремили взоры на дверь ванной, затем на Хэрита.
— Жена не может переносить здешнюю жару, — с извиняющейся улыбкой объяснил он. — У вас слишком влажно. Дома у нас не так сыро. Напротив, сухо и более прохладно. Только если горячий ветер не подует с гор Санта-Ана. Понимаете?
— В Санта-Барбаре, сэр? — подал голос один из гостей. — Вечерние ветры, да?
Второй тем временем, не вынимая руку из кармана, быстро прошел по комнатам. Не заглянул он только в ванную. Вернувшись, он кивнул напарнику и встал у двери в коридор, которую оставили открытой.
— Точно, — наконец ответил Хэрит. — Вы бывали в Санта-Барбаре?
— Если вы спросите свою жену… — начал мужчина.
Бесшумно, словно привидение, у входной двери возникла Грета. Мужчина, дежуривший там, услышал ее тихие шаги, повернулся и… не успев ничего предпринять, не издав ни звука, получил два удара ножом в сердце.
В руке Хэрита сверкнуло лезвие. Другой мужчина лишь попытался вытащить пистолет. Хэрит убил его одним молниеносным колющим ударом.
Грета затворила дверь. Они быстро затащили тела в спальню и запихнули в стенной шкаф, потом передвинули в гостиной мебель, скрыв пятна крови, расплывшиеся по ковровому покрытию. Затем переоделись в арабские одежды, покинули номер и поспешили к лестнице черного хода. С собой они взяли только оружие и документы на новые имена.
Перед уходом Хэрит разбил зеркало на туалетном столике в спальне.
На шумных улицах они быстро смешались с толпой. Народу, казалось, только прибыло, и Грете, лицо которой, как и положено, скрывалось под чадрой, приходилось держаться за Пола, иначе она могла потеряться. Когда толпа поредела, он пошел впереди, а Грета за ним. Наконец они достигли мрачного и пустынного района трущоб, где влачили свое жалкое существование беднейшие обитатели города.
На одной особенно темной и глухой улочке Пол и Грета спустились по ступенькам в сырой подвал, вдоль стены которого по глубокому желобу бежала вода. В воде плавала мерзкая на вид слизь, где копошились крысы. Хэрит поторговался с одноглазым арабом в драной европейской одежде и заляпанной феске и протянул несколько монет. Они с Гретой нашли свободное место в углу подвала и устроились там с намерением хоть сколько-нибудь поспать.
— У нас много времени? — еле слышно спросила Грета.
— Столько же, сколько всегда. Еще два дня.
Они негромко переговаривались на неестественно высокопарном арабском. В подвале было темно и тихо. Шумела лишь вода, беспрерывно текшая из ржавых труб в стенах. В воздухе висел густой запах давно не мытых человеческих тел. Люди вповалку лежали на полу, забывшись глубоким сном. Некоторые сидели, привалившись к стене, созерцая собственную бедность, нищету и убожество. Никому не было дела до Греты и Пола, никто не проявлял подозрительности. В любой стране патриотизм — удел сытых и довольных, а не голодных и больных. Пусть даже в этой стране патриотизм зачастую был единственным, что придавало какой-то смысл человеческому существованию.
— Они никак не смогут нас выследить, — заметил Хэрит. — Роджерсы просто исчезли. Властям известно, что в городе находятся два шпиона. Но они в любом случае ожидали шпионов. Перед нами все та же задача: раздобыть необходимую информацию. Правда, теперь будет несколько сложнее успеть добраться до нее и вовремя вернуться домой.
— Да, и еще сегодня ночью мы спим бог весть где, — вздохнула Грета.
— Увы, — сказал Хэрит. — Мне очень жаль, liebchen.
Услышав такое проявление чувств, столь далекое от их высокопарного арабского, Грета улыбнулась, прижалась к Полу и ответила:
— Мне жаль еще больше. Где мы будем жить, когда выйдем в отставку? Когда все закончится.
Хэрит нежно погладил ее руку.
— На севере есть холм, у подножия которого растут апельсиновые деревья и оливковая роща. А дальше видна граница. Эти земли принадлежат мне. И вот когда я смогу спокойно смотреть на границу и знать, что больше нам оттуда ничего не угрожает, вот тогда мы построим там каменный дом, в котором и поселимся.
Некоторое время они спокойно спали, дежуря по очереди. Когда бодрствовала Грета, к ним осторожно приблизился оборванец — словно призрак, поднявшийся из вонючей, склизкой воды. Девушка дотронулась до Хэрита, и тот мгновенно открыл глаза, но не пошевелился.
— Зеркало можно склеить, — прошептал оборванец. По-английски.
Хэрит расслабился и убрал руку с пистолета, запрятанного в складки ветхой одежды. Грета убрала нож обратно в свой широкий рукав.
— Нам пришлось убить двоих, — доложил Хэрит.
— Их нашли. К счастью, я увидел разбитое зеркало пятью минутами раньше. Какое у вас задание?
— Склады боеприпасов, провианта, резервуары с топливом.
— Невозможно. Карты и все прочее хранятся в Генштабе, — сообщил оборванец.
— Я могу проникнуть туда, — возразил Хэрит.
— Но выйти не получится. Выхода оттуда нет, капитан. По крайней мере, с теми данными, которые вам нужны.
— Почему? — вмешалась Грета.
Мерзкий оборванец сел, прислонившись спиной к влажной каменной стене, и прикрыл глаза, будто собрался спать.
— Потому что, лейтенант, наши арабские друзья идут в ногу со временем. По крайней мере, в Генеральном штабе. Документы обработаны специальным химическим составом, чтобы никто не мог незаметно взять их или даже сфотографировать. У наших арабов имеются друзья среди сильных мира сего, которые и научили их таким премудростям. Кроме того, чтобы выбраться из здания, вам потребуется преодолеть два ряда охраны, запертые ворота и кучу детекторов, которые легко определят, что вы несете отснятые документы или сами подлинники.
— Значит, если мы украдем их, пропажа сразу обнаружится и они сменят дислокацию.
— Если вы раздобудете документы, они внесут коррективы в свои планы с максимальной скоростью. Возможно, это вызовет небольшую задержку, но нам ничем не поможет.
— И у нас есть только одна попытка, — задумчиво протянула Грета.
— Неважно, сколько у нас попыток, — отрезал Хэрит. — Информация имеет ценность, только пока им неизвестно, что мы заполучили ее. Необходимо добыть сведения и доставить командованию так, чтобы арабы ничего не заметили.
— А это невозможно, — констатировал оборванец. — Нам придется схлестнуться с ними в бою, как ни крути.
Хэрит сел. Вонь в подвале только усилилась. Единственным звуком, нарушающим тишину, был шум бегущей и капающей воды.
— Все на свете возможно, так или иначе, — заявил он. — Наш человек все еще в Генштабе?
— Да, — кивнул оборванец, — но он никоим образом…
— Главное здание, которое нас интересует, находится во внутреннем дворе?
— Да. Ворота во внешней стене всегда заперты.
— Где расположены детекторы?
— У входа в здание.
— Как охраняется здание?
— Днем достаточно серьезно. Ночью похуже. Они полагаются на стену, запертые ворота и охрану по периметру. Охранники внутри здания совершают обходы, но в кабинеты не заглядывают. Штабные офицеры не настолько доверяют солдатам, чтобы давать им ключи. В этом их слабость.
— И мы воспользуемся ею, — решительно произнес Хэрит.
— Пол, мы можем пойти туда вместе? — спросила его Грета.
— Нет, конечно, — просто ответил он. Затем улыбнулся и добавил: — Но может, нам попозднее удастся найти уединенное местечко и отдохнуть.
— Желательно сегодня, — улыбнулась Грета.
Сидя у стены, она наблюдала за тем, как Хэрит с оборванцем лежат на каменном полу и о чем-то тихо беседуют. Было уже далеко за полночь, когда гость наконец удалился. Мужчина и женщина еще час делали вид, что спят, затем бесшумно выскользнули из сырого, темного подвала на свежий воздух.
— Наш друг дал мне другой адрес, — сообщил Хэрит. — Там мы сможем побыть вдвоем. Это где-то недалеко.
Они хорошо осознавали опасность передвижения по ночным улицам. В любой момент их могли остановить, подвергнуть обыску, и вероятность проколоться была высока. Угроза подстерегала на каждом шагу, они не знали, откуда ее ожидать. Зато знали, чего ожидать завтра: им предстояло гораздо более серьезное испытание.
Обещанное уединенное место представляло собой маленькую комнату на втором этаже над книжной лавкой, темной в это время суток. Магазинчик принадлежал пожилой вдове, коптской христианке; единственное окно лавки пестрело патриотическими лозунгами. Впустил их в дом давешний оборванец, который уже больше года проживал в комнате на первом этаже.
— Здесь можете расслабиться, насколько это вообще сейчас возможно, — сказал он и оставил Грету и Пола одних.
Обстановку крохотной комнатки составляли кровать, несколько стульев и еле видимый в темноте шкаф. Света не было. Но для занятий любовью свет необязателен. После Хэрит крепко обнял Грету, прижал к себе и не отпускал всю ночь, словно пытался защитить от возможной угрозы. Обычно он никогда не проявлял свои чувства, и Грета понимала: ее возлюбленный боится того, что может случиться с ней, с ними обоими, когда наступит утро.
У ворот Генерального штаба, комплекс зданий которого располагался на окраине города, туда-сюда прохаживались часовые. Время от времени они задирали головы, когда высоко в небе красивым строем проносились реактивные истребители. Беднота на улицах шумно приветствовала такое проявление военной мощи государства, равно как подбадривала криками и часовых, шагающих вдоль главных ворот Генштаба.
В уличной толпе выделялся высокий смуглый мужчина с остроконечной бородкой и в очках с толстыми стеклами. С надменным видом, не обращая внимания на суету, он целеустремленно двигался вперед. Мужчина был облачен в темный европейский костюм, на руках — безукоризненно чистые светлые лайковые перчатки, на голове красовалась феска с кисточкой. Крестьяне, составлявшие основную часть толпы, почтительно уступали ему дорогу.
Хэрит — а это был он в гриме под араба и перчатках, скрывающих отсутствующий палец, — свернул за угол на боковую улочку и продолжил изучать здание Генштаба. В боковой стене имелись единственные ворота, высокие, деревянные, запертые как снаружи, так и изнутри. На задней стене не было ни ворот, ни калитки. Наконец с четвертой стороны Хэрит обнаружил узкую решетчатую калитку, также запертую изнутри и снаружи и охраняемую часовым.
Само здание за высокой каменной стеной было построено в прошлом веке и имело всего два этажа и крутую крышу. Окна верхнего этажа были зарешечены и закрыты изнутри жалюзи. Улицы вокруг здания патрулировали два бронированных автомобиля, двигавшиеся в противоположных направлениях на небольшой скорости.
Закончив рекогносцировку местности, Хэрит пешком направился к неприметному дому в нескольких кварталах от Генштаба и там переоделся в ниспадающий складками залатанный бурнус — обычную для арабских стран одежду. Потом растрепал фальшивую бороду и снял очки, а феска с кисточкой уступила место куфии. Левую руку Хэрит примотал к туловищу, а когда спустился на улицу, захромал на левую ногу.
Слишком много несчастных калек бродило по улицам города, чтобы привлекать к себе внимание. Хэрит без помех доковылял до грязного переулка, расположенного параллельно улице, на которую выходили главные ворота Генштаба, и нырнул в дом с черного хода. Поднялся на второй этаж и оказался в пустой комнате с окнами на улицу. Заперев за собой дверь, он перестал хромать и бросил быстрый взгляд в окно, из которого открывался превосходный вид на здание Генштаба и охраняемые часовыми ворота.
Затем Хэрит опустился на стул примерно в трех футах от окна, чтобы солнечные лучи случайно не отразились от стекол мощного армейского бинокля, который он извлек из складок бурнуса. Так он просидел почти неподвижно шесть часов, внимательно наблюдая за зданием и снующими туда-сюда военными. Лишь изредка он давал отдых уставшим глазам да еще несколько раз закуривал сигарету.
Уже вечером кто-то тихонько поскребся в дверь. Хэрит замер. Звуки повторились в определенной последовательности. Он открыл дверь и впустил знакомого оборванца.
— Ну что, капитан, нашли вашего человека?
— Да. Артиллерийский полковник, — сообщил Хэрит. — Он слишком похож на меня, чтобы его не заметить. Сейчас он в правом крыле. Высокомерный тип, солдаты его, кажется, не любят, так что за рулем он сидит сам. Если судить по машине, это боевой офицер, а не штабная крыса. Он необычайно высокого роста, имеет суданские черты лица, носит монокль и походкой очень напоминает меня. Он также носит перчатки и щегольскую трость. Его безумно раздражает, что всякий раз на главном входе нужно предъявлять документы. — Хэрит помолчал. — Когда сменяются часовые?
— Через час.
— Где хранятся документы с информацией по складам боеприпасов, провианта и остальному, что нас интересует?
— В небольшом сейфе. Допотопная модель — запирается на ключ. Достался еще от англичан. Учитывая принятые не без помощи нынешних друзей меры предосторожности, арабы не хотят тратиться на новый современный сейф. Вскрыть его будет нетрудно. Сейф находится в архиве, смежном с кабинетом начальника отдела снабжения. Но подозреваю, они сегодня могут провести на службе всю ночь.
— Нет, только не арабские офицеры. Скорее, они отправятся к своим любовницам. Ну, нам пора.
Мужчины покинули комнату и спустились в переулок. В тени деревьев пряталась Грета, переодетая уличным мальчишкой.
Хэрит быстро описал ей приметы артиллерийского полковника.
— Жди его и, когда появится, не упусти.
Затем мужчины вернулись в дом, где несколькими часами ранее Хэрит перевоплотился из важного господина в феске в жалкого увечного крестьянина. Они расположились поудобнее, и агент открыл внушительное досье, в котором Хэрит обнаружил фото, подробную биографию, имена и адреса — все, что имело отношение к полковнику, за перемещениями которого он сегодня внимательно следил.
Агент начал читать досье.
— Полковник Азиз Рамди. Сорок два года. Не женат. Мать суданка. Никогда не служил за границей, не служил при штабах, зато имеет множество благодарностей за мужество, проявленное в последней войне с нами. Командующий Сто двенадцатым полевым артиллерийским полком. Полк входит в систему обороны города и только недавно был переведен сюда с места постоянной дислокации на южной границе. У полковника не самая выгодная должность, что может означать отсутствие влиятельных знакомых. Вероятно, из-за матери. Трудно сказать, насколько хорошо его знают в штабе.
— Я быстро справлюсь, — заявил Хэрит. — Логично предположить, что боевого офицера, служившего далеко на границе, здесь знают не очень хорошо. Это мой единственный шанс. И времени у нас крайне мало.
Агент кивнул. Хэрит взял из досье фотографию, положил перед собой и принялся за работу, пока наконец не добился максимального сходства с полковником Азизом Рамди из Сто двенадцатого полевого артиллерийского полка.
— Можно сделать снимки над стеной из верхнего окна, — предложил агент. — У меня есть необходимая аппаратура.
— Об этом станет известно, — отмел предложение Хэрит.
— Вы могли бы сделать копии вручную, то есть не фотографировать. Тогда свет не проявит химикаты, которыми обработаны документы.
— На это не будет времени. Мне придется взять их в руки. Мы должны заполучить эти сведения так, чтобы никто не заметил, — подчеркнул Хэрит.
Он завершил процесс преображения, и они отправились обратно в мрачный переулок к дому с окнами, смотрящими прямо на главный вход в Генеральный штаб. Агент двигался впереди на значительном расстоянии, чтобы никто, упаси бог, не заподозрил какую-то связь между ними. На город уже опустились сумерки; мощные прожектора ярко освещали здание Генштаба и стену вокруг него.
— Он все еще внутри, — донесся из темного угла голос Греты.
Только через час появился наконец полковник; он сел в джип и нетерпеливо помахал бумагами перед носом часового у главных ворот. Затем поехал по улице налево и вскоре свернул направо в узенькую улочку, которая кратчайшим путем вела к месту дислокации его полка.
Внезапно из густой тени на дорогу перед джипом выскочила женщина в крестьянской одежде, которую по пятам преследовал уличный торговец в драных одеждах. Он настиг женщину, и прямо посреди проезжей части завязалась драка, сопровождаемая громкими криками и бранью. Рамди ударил по тормозам и в свою очередь разразился потоком крепких арабских выражений.
Вряд ли он почувствовал, как машина чуть покачнулась, когда кто-то запрыгнул в нее за его спиной. Пистолет полковника мирно покоился в кобуре, в то время как тонкий шнурок крепко затянулся на его шее.
Полковник Азиз Рамди яростно буравил глазами офицера караула у ворот Генерального штаба. Офицер, проверяющий документы полковника, заметно нервничал. Всего пятнадцать минут назад он видел бумаги этого Рамди, когда тот выезжал с территории штаба, и казалось довольно нелепым снова повторять ту же процедуру. Однако офицер прекрасно знал: если он отступит от заведенного порядка, ему может не поздоровиться. В армии любого арабского государства вольнодумие и самостоятельность не приветствуются. Еще одно слабое место, которое и прежде играло на руку Хэриту.
Полковник даже не собирался объяснять причины внезапного возвращения. Пока шла процедура проверки, он неподвижно сидел и хранил ледяное молчание. Однако его высокомерный взгляд насквозь прожигал младшего офицера и недвусмысленно давал понять, что этого оскорбления полковник не забудет. Впрочем, в любой армии порядок есть порядок, особенно в условиях военного времени.
— Тысяча извинений, полковник, — наконец произнес офицер и энергично вскинул руку.
В ответ Хэрит и не подумал отдать честь; он вдарил по газам и въехал во двор. Караульный офицер, глядя вслед надменному полковнику, от души выругался, правда, шепотом.
Хэрит припарковал джип максимально близко к главному входу — старшим офицерам негоже много ходить пешком. Он нетерпеливо выпрыгнул из машины, словно торопился по неотложному делу, и быстро направился к дверям. Два майора оказались у входа на мгновение раньше — он сам подстроил так, замедлив шаг. Офицеры остановились, пропуская полковника вперед. Тот же нетерпеливо помахал им тростью, — дескать, проходите! — одновременно подтверждая свой ранг, демонстрируя демократичное отношение и сбивая с толку дежурящего у ворот офицера.
Майоры поспешили внутрь, чтобы не заставлять ждать старшего по званию. Едва не наступая им на пятки, в здание проследовал и Хэрит, на ходу быстро махнув документами перед носом часового. Тот испытал некоторое замешательство оттого, что нужно проверять сразу столько документов да еще и отдавать три раза честь, а потому едва удостоил вниманием удостоверение полковника.
Итак, Хэрит проник в здание.
В длинных коридорах с высокими сводами было холодно, царил полумрак. Твердой походкой Хэрит добрался до кабинета начальника отдела снабжения. Из-под двери пробивался свет, и доносились ровные приглушенные звуки. Как и предсказывал агент, начальник отдела снабжения работал сегодня допоздна.
Затем Хэрит направился в комнату отдыха для офицерского состава, зашел в туалет и заперся в кабинке. Там он смыл с себя весь грим и сменил знаки различия — теперь он не полковник, а майор танкового подразделения, расквартированного далеко на юге. Все бумаги полковника Азиза Рамди были порваны на мелкие кусочки и отправлены в унитаз. Из тонкого кисета, спрятанного под одеждой, Хэрит достал документы танкового майора. Остатки кисета также исчезли в унитазе. Покинув туалет, «майор» уселся в комнате отдыха и погрузился в чтение важного донесения.
Каждый час он приближался к двери кабинета начальника отдела снабжения. Дважды пролистывал журнал в комнате отдыха. Один раз выпил крепкого, должным образом сваренного турецкого кофе. Хэрит не опасался, что кто-то его разоблачит. По сведениям агента, в столице сейчас не было офицеров из далекого южного подразделения. Все боевые части находились в состоянии двадцатичетырехчасовой готовности.
К полуночи звуки в кабинете начальника отдела снабжения наконец стихли, свет был погашен, как и в остальных кабинетах. Как и предполагал Хэрит, сотрудники не остались на ночь, а все, включая самого шефа, отправились кто по домам, кто развлекаться. Грядущий день обещал стать великим днем, на ночь же здание Генштаба замерло. Тишину нарушали только часовые, обходившие коридоры.
Хэрит дождался, пока солдат минует на своем маршруте кабинет начальника отдела снабжения, и, когда шаги смолкли вдали, отпер при помощи отмычки дверь и нырнул внутрь. В руке он держал нож — на случай, если в помещении кто-то есть. Пусть даже этот кто-то и спит.
Но в кабинете было пусто.
Дверь в архив — комнату без окон — была открыта. Хэрит прикрепил на лоб небольшой фонарик и, скорчившись в три погибели, приступил к осмотру сейфа. Как и сообщил агент, это оказался простенький, еще времен английского владычества, запираемый на ключ сейф. Хэрит без труда совладал с замком и распахнул дверцу.
Нужные документы лежали аккуратной стопкой, папки были скреплены печатью. Недолго думая, Хэрит сломал печать и вынул бумаги. На ощупь они казались чуть скользкими. Завтра в ультрафиолетовых лучах обнаружатся отпечатки пальцев, но это уже не будет иметь значения.
Из тайника в пятке ботинка Хэрит извлек миниатюрную камеру и начал фотографировать документы. Всего там было десять листов с картами и подписанными датами. На всех листах стояло сегодняшнее число. Хэрит запечатлел каждый документ. Под воздействием сильного света бумага чуть потемнела. Он достал из камеры отснятую микропленку и аккуратно поместил в контейнер, находящийся в нагрудном кармане.
Из второго ботинка Хэрит вытащил вторую пленку, перезарядил камеру и еще раз сфотографировал все листы с картами.
Затем он вернул документы на место, как мог запечатал папки, убрал в сейф и запер замок.
Разобравшись с архивом, Хэрит уселся за обширный стол начальника отдела, закурил сигарету и, смакуя табачный дым, принялся разглядывать шикарный вражеский кабинет, погруженный в темноту. Ему надо было дождаться очередного обхода часового. Выкурить пришлось вторую, а потом и третью сигарету. Он глубоко затягивался и с наслаждением вдыхал дым, используя редкую возможность расслабиться.
Когда часовой прошагал по коридору, Хэрит осторожно покинул кабинет, закрыл дверь и, не таясь, отправился в комнату отдыха. Там он снова заперся в кабинке туалета, привалился головой к стене и забылся крепким сном.
В начале шестого показалось солнце.
Здание Генштаба медленно оживало. Одна за другой въезжали и парковались машины. Во дворе и у ворот раздавались громкие приказы. Коридоры наполнились четким щелканьем каблуков и утренними приветствиями элитных офицеров. По всему зданию гуляло эхо от топота тяжелых армейских ботинок. Подобно звуку выстрелов, хлопали открывающиеся и закрывающиеся двери.
Хэрит прождал в кабинке примерно час, пока первоначальный хаос не перерос в обычную каждодневную рутину.
Из кармана он достал большой кусок халвы, освободил ее от бумаги и стал вминать в лакомство вторую отснятую микропленку, до тех пор пока та полностью не исчезла в мягкой сладкой массе.
Покончив с этим, Хэрит вышел из кабинки, пересек пустую в этот ранний утренний час комнату отдыха и оказался в коридоре. Путь его лежал к центральному входу. Там сонные часовые из ночной смены проверяли документы у прибывающих офицеров. Вокруг царило возбуждение и неразбериха — характерные признаки скорой и неминуемой войны. Во дворе строилась дневная смена часовых. В преддверии жаркого во всех смыслах дня обслуга из кое-как одетых крестьян подметала и поливала водой дворовое покрытие.
Солнце поднялось уже довольно высоко, на небе не было ни облачка. В дальнем конце двора у главных ворот дежурившие ночью часовые в нетерпении разминали уставшие члены, мечтая о предстоящем отдыхе. Утренний воздух был наполнен гудением и чиханием автомобильных моторов.
Офицеры все продолжали прибывать. Здание пока не покинул ни один человек.
Вот наконец дневные часовые выстроились в колонну и направились на посты, чтобы принять смену у своих товарищей. Дождавшись этого момента, Хэрит положил в карман пистолет, нащупал в другом кармане микропленку и, когда большая группа офицеров миновала двор и приблизилась к центральному входу, широкими шагами, чуть не бегом, устремился к дверям.
Офицеры толпились у входа.
Часовой повернулся к Хэриту — проверить документы.
Со стороны стены раздался тихий щелчок. Мгновенно завыла сирена, отдаваясь эхом по двору. Часовой уставился на Хэрита.
Тот нанес несчастному молниеносный удар ножом в сердце, подхватил обмякшее тело и, крепко прижав к себе, выскочил во двор мимо толпы ничего не соображающих офицеров.
Сирена продолжала реветь, прибывшие офицеры и часовые бестолково кружились по двору и громко кричали; довольно долго никто не обращал на Хэрита внимания. А он, пользуясь благоприятной обстановкой, быстро пересекал двор, удаляясь и от здания, и от главных ворот. Прямо перед собой он частично нес, частично тащил труп часового, как будто они вдвоем спешили куда-то по важному поручению.
Наконец караульный офицер заметил странную парочку, двигающуюся непонятно куда отдельно от других офицеров; более того, один поддерживал другого. Он бросился за ними вслед и закричал:
— Эй, вы, там! Вы, майор! Стоять! Стоять на…
Отпустив мертвого часового, Хэрит выхватил пистолет и выстрелил в преследователя. Затем повернулся и что есть мочи припустил через двор к расположенной в боковой стене решетчатой калитке, которую, как он знал, охранял всего один человек.
Во дворе и в самом здании Генштаба воцарился настоящий пандемоний. Солдаты и офицеры быстро взялись за оружие. Часовые и дневной, и ночной смены тоже увидели бегущего Хэрита и помчались за ним. Часовой у калитки выстрелил и промахнулся.
Зато Хэрит был точен.
Он запрыгнул на стену, и в этот миг в него попали. Нога беспомощно заболталась. Он рухнул на землю, перевернулся на живот и попытался встать. Уцепившись за решетки, он из последних сил подтянул вверх словно налившееся свинцом тело. Снаружи на улицу одновременно выкатились с разных сторон два патрульных броневика. Хэрит сумел перевалиться на стену.
Вспышка чудовищной боли пронзила позвоночник. Пулеметные очереди из обоих броневиков практически развалили тело пополам. Две пули из винтовки раскололи череп. Окровавленное тело Пола Хэрита на миг замерло на верху стены и упало на камни внутреннего двора Генерального штаба.
Часовые ночной и дневной смены, сгрудившиеся вокруг поверженного тела Хэрита, находились в явном замешательстве и не знали, что делать. Вероятно, на них произвела впечатление дерзкая, пусть и неудачная, попытка побега.
Сквозь толпу пробился полковник военной полиции. Он выстрелил в голову давно мертвого Хэрита, склонился над трупом, обыскал его и обнаружил в нагрудном кармане контейнер с микропленкой. Полковник захохотал и пнул мертвеца. Некоторые солдаты также стали смеяться и плевать в безжизненные глаза Хэрита.
— Отрубите ему башку! — скомандовал полковник. — Повесьте ее на ворота и прибейте табличку «Гнусный шпион».
К собравшимся медленно подошел штабной генерал. Солдаты и офицеры почтительно расступились. Генерал посмотрел на распростертое на камнях тело. Полковник военной полиции протянул старшему по званию рулончик микропленки.
— Полковник, прежде чем отрубать чьи-то головы, заберите тело для опознания, — приказал генерал. — Чрезвычайно глупая затея. Придумано, однако, хорошо. Он едва не скрылся.
— Это был жест отчаяния, — презрительно усмехнулся полковник. — Безнадежное предприятие с самого начала. Они боятся нас, генерал.
— Конечно, они боятся нас. Так же, как и мы боимся их, — утомленно произнес генерал. — Выясните, что им было нужно, полковник. Что там, на этой пленке? Не то чтобы это имело значение, но они могут попробовать еще раз.
— Все равно у них ничего не выйдет, — уверенно заявил полковник.
Не нравились ему эти разговоры о том, что он боится врага. Это было проявлением слабости и пораженческих настроений. Он решил повнимательнее приглядеться к генералу. А пока же обратил внимание на мертвое тело у своих ног и добавил:
— Глупец, он и не догадывался, что все его усилия никак не могли увенчаться успехом. Даже если бы ему удалось сбежать, мы бы все равно выяснили, что он забрал, и мгновенно поменяли планы.
Полковник снова рассмеялся. Тело Хэрита унесли. Начальник отдела снабжения быстро обнаружил, что кто-то вскрыл ночью сейф с документами, и велел выставить у дверей кабинета круглосуточную охрану. Тем не менее он уверил командующего армией, что беспокоиться нечего, ведь шпиону не удалось уйти. И вообще, никто не похитил бы ценную информацию так, чтобы он, начальник отдела снабжения, мгновенно об этом не узнал. Как бы там ни было, уверял он командующего, секретные сведения остались секретными и нет необходимости менять тщательно разработанные планы, когда время уже на исходе. Командующий вздохнул с облегчением — смена планов вызвала бы задержку в несколько дней.
Капитана Хэрита вскоре опознали, и его отрубленную голову повесили на воротах честному народу на потеху.
Генеральный штаб вернулся к повседневной рутине. Офицеры постоянно прибывали и отбывали. Слуги из феллахов наводили порядок во дворе, в то время как военные готовились к войне. Напыщенные и озабоченные делами офицеры не обращали внимания на немытых крестьян. Один из них подобрал выброшенный недоеденный кусок халвы и бросил в мусорный мешок. Закончив уборку, он выкинул мешок в контейнер, стоящий у боковой стены. Возле того самого места, где нашел свою смерть Хэрит.
Вскоре этот контейнер вместе с другими погрузили в мусоровоз, который и доставил их на городскую свалку. Когда машина уехала, в контейнерах стал рыться нищий уличный торговец. Позднее у входа в гостиницу на восточной окраине города этот торговец предлагал туристам восточные безделушки.
Хорошенькая туристка из Италии приобрела у него небольшой, затейливо украшенный сосуд.
Вечером того же дня хорошенькая итальянская туристка выписалась из гостиницы, села в автомобиль и направилась из города на заброшенный пляж. Там она разделась и вошла в воду.
Тридцать шесть часов спустя началась атака. Еще через десять часов война, по существу, закончилась. За эти десять часов были полностью уничтожены все склады провианта и боеприпасов, а также топливные хранилища нападавшей армии.
Прошло несколько недель. Лейтенант Грета Франк сидела одна на холме на севере ее страны и смотрела на виднеющуюся за апельсиновыми деревьями и оливковыми рощами границу. Там было тихо. Еще не безопасно, но все шло к тому.
Девушка плакала.
Поднимая ногами клубы пыли, на холм взобрался министр и опустился рядом на корточки. Твердый взгляд серых глаз был устремлен в сторону границы.
— Другого варианта не было, — нарушил тишину министр. — Они должны были убедиться, что он попытался добыть эти сведения и потерпел неудачу. Его должны были схватить… и он не мог остаться в живых. Капитан знал, что только такой план сработает.
— И вы знали, — заметила Грета.
— Знал.
— Знали еще до того, как отправили нас.
Министр молча чертил тростью в пыли замысловатые фигуры.
— Почему вы сами не отправились туда и не сделали это? — спросила Грета. — Великий министр, одержавший победу.
— Я бы не смог.
— Да, не смогли бы. И я бы не смогла, и этот оборванец торговец — кто бы он ни был на самом деле — тоже не смог бы. Только Пол мог. Он понимал, что только он один на это способен.
Грета посмотрела на рисунки в пыли. Примитивные иероглифические изображения луны и солнца, какие мог бы сделать древний пещерный житель.
А у подножия холма, среди апельсиновых деревьев, бегали и громко кричали двое мальчишек. Они играли в войну.
