Майкл и Дэниел Палмеры
Похищение
«Ваш сын у нас. Фотография в письме настоящая, никакого фотошопа. Торговаться с нами бесполезно. Если хотите видеть сына живым, внимательно прочитайте инструкцию и точно ей следуйте.
Итак: 23 июня в четыре часа дня у вас назначена операция по подтяжке лица Одре Медоуз, проживающей в Бель-Эйр на Гленн-Черри-лейн, 144. Во время операции вы введете ей с обеих сторон от лицевого нерва по пять кубиков изопропилового спирта. Результатом должен стать не поддающийся излечению полный паралич лицевых мышц. Если вы ошибетесь и она сможет пошевелить хотя бы краешком рта, вы никогда не увидите своего сына.
Такое же письмо с такой же фотографией оставлено на кровати Дэвида. Оно предназначено вашей жене. Не пытайтесь обратиться в полицию или куда-нибудь еще. Тем самым вы подпишете Дэвиду смертный приговор».
Доктор Джордж Хилл, пластический хирург, клиентами которого были сплошь знаменитости, тяжело опустился прямо на холодный мраморный пол прихожей. Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди. Несколько минут назад его разбудил настойчивый звон дверного колокольчика. На полу у входа он обнаружил конверт из плотной бумаги.
Хилл заставил себя подняться и принялся изучать присланную фотографию. Когда он последний раз встречался с сыном, волосы у Дэвида были длиннее. Сколько же времени прошло? Два месяца? Точно не больше трех. Глаза, всегда такие живые и смышленые, прикрывала повязка. Мальчик сидел на складном металлическом стуле и держал в руках табличку с надписью:
22 июня
02.00
Два ночи. То есть три часа назад. Весь дрожа, Хилл прошел к телефону в приемной и набрал номер своего менеджера.
— Привет, это я.
— Джи, — раздался голос Джойс Бейкер. — Можно было даже не смотреть на АОН, и так ясно, кто звонит. Кто еще это может быть в пять утра?
Вот уже пятнадцать лет Джойс вела дела Джорджа Хилла, одного из самых востребованных пластических хирургов юга Калифорнии или даже всей страны. Взобравшись на вершину, он намеревался оставаться там максимально долго, и Джойс уже давно привыкла к работе во внеурочное время и к тому, что ее личная жизнь может быть в любую минуту прервана таким вот звонком.
— Скажи, ты никому из наших не давала код доступа к этой новой программе-планировщику?
— Нет, — ответила она. — Пароль известен только мне.
— У тебя никто не интересовался временем операций наших клиентов? Неважно кто.
— Абсолютно никто, — удивленно отозвалась Джойс. — Да в чем дело? О ком из клиентов идет речь?
— Ерунда, — поспешил заверить Хилл. — Просто на вечер воскресенья в хирургическом центре назначена дополнительная операция миссис Дж.
— Знаю. Я лично ей назначила.
— Вот, и она подозревает, что об этом пронюхал один газетчик.
— Господи! Я действительно не понимаю, как это…
— Послушай, Джойс, не бери в голову. Увидимся позже.
«Это не может быть посторонний, — размышлял Хилл. — Это кто-то из своих, из сотрудников хирургического центра».
Конкретное содержание операций, а уж тем более точное время их проведения было более тщательно охраняемым секретом, чем формула кока-колы. Хотя Одра не относилась к числу голливудских суперзвезд, для доктора Хилла она была особенной пациенткой — его Моной Лизой, его Сикстинской капеллой. Обычно Хилл не скрывал от прессы свои достижения, однако никто из вездесущих журналистов и не догадывался, что именно доктору Хиллу Одра обязана яркой, неувядающей красотой.
Он мерил шагами особняк в Малибу, пока не успокоился настолько, чтобы позвонить бывшей жене Море. Кто, как не она, лучше других поймет стоящую перед ним моральную дилемму? И конечно, как мать Дэвида, она имеет право разделить с ним решение, от которого зависит жизнь их сына. До назначенного срока оставалось полтора дня.
Тяжело дыша, Мора Хилл бежала по Оверленд-авеню. Каждый шаг давался ей все труднее.
— Еще несколько минут, детка, — уговаривала она себя. — Еще несколько минут.
Много лет она вела сидячий образ жизни, а потом начала бегать. Довольно быстро она переключилась на длинные дистанции и в скором времени уже надеялась принять участие в лос-анджелесском марафоне. И не просто выступить, но и с неплохим результатом. Однако эта мечта могла подождать. В последнее время успеваемость Дэвида снизилась, изменилось само его отношение к учебе. Слишком много MTV и игры на гитаре — так объясняют учителя. Не говоря уже о бушующих в теле четырнадцатилетнего подростка гормонах. «И еще ему не хватает отца», — с грустью подумала Мора. Она хорошо знала потенциал сына и надеялась на собственном примере продемонстрировать, как упорный труд и настойчивость приводят к достижению цели. Возможно, уже в следующем году. А пока все, что ему нужно, — это родительская поддержка.
Мора подбежала по мощеной дорожке к коттеджу, в котором жила вместе с сыном. В доме царила тишина. Надо поднять сына в школу, а это, как всегда, потребует усилий. Впрочем, сегодня он должен встать побыстрее, если хочет, чтобы она подвезла его. С самого утра у Моры было намечено собрание на факультете в Калифорнийском технологическом институте, где она вела занятия в компьютерном классе.
От внезапного телефонного звонка она вздрогнула. На дисплее высветился номер Джорджа.
— Скотина, — инстинктивно пробормотала Мора.
Она уже примирилась с тем, что Джордж, открыв в себе талант пластического хирурга, превратился в эгоистичного самовлюбленного волокиту. Но как можно искренне считать себя хорошим отцом, когда встречаешься с сыном раз в два месяца, чтобы пообедать или погонять мяч? Это не укладывалось у Моры в голове.
— Привет, Джордж, — холодно произнесла она в трубку.
Но пока она слушала бывшего мужа, кровь от ее лица отхлынула. С телефоном в руке она бросилась по коридору в комнату сына. Нет, это просто невозможно! Накануне она, как обычно, поцеловала его перед сном. Не мог он никуда деться. Не мог… Мора открыла дверь, и у нее перехватило дыхание. Разобранная постель пуста, окно распахнуто настежь. В неярком утреннем свете, словно привидения, колышутся занавески.
— Кто она? — срывая голос, крикнула Мора, ворвавшись в изысканно отделанный офис бывшего мужа в Беверли-Хиллз.
Хилл, сгорбившись, сидел на стуле в приемной и пил виски из высокого стакана. При появлении жены он едва пошевелился.
— Ее зовут Одра Медоуз. — Он осушил стакан и налил новую порцию. — Она уже много лет моя пациентка. Мора, прошло всего несколько часов с исчезновения Дэвида. Может, нам позвонить в полицию?
— Ты же читал записку.
— Тогда что нам делать?
— Прежде всего мы должны перестать напиваться до потери пульса и начать хоть немножко соображать. Мне надо посмотреть медицинскую карту этой женщины.
— Но врачи клянутся…
— Господи! Джордж! Это же наш сын! Или ты дашь мне бумаги, или я переверну вверх дном твою контору и сама их найду!
Открыв несгораемый сейф, Хилл достал папку с материалами на Одру Медоуз и протянул жене. С широко раскрытыми от удивления глазами Мора листала сделанные на протяжении двенадцати лет записи и фотографии. Обычные для голливудских звезд складки и жировые отложения, восемь или девять операций по подтяжке лица. Причем еще до первой операции Одра Медоуз была поразительно красива. Ее от рождения высоким скулам позавидовало бы великое множество женщин. Темно-зеленые миндалевидные глаза очаровывали с первого взгляда. В сущности, она была почти идеальной. Однако с каждым новым хирургическим вмешательством — почти незаметным, если бы не фотографии — доктор Хилл совершенствовал эту удивительную, не имеющую возраста красоту.
— Зачем вообще ей понадобилось ложиться под нож? — недоуменно поинтересовалась Мора.
— Как и большинство моих пациенток, Одра видит в себе недостатки, которых не замечают другие.
Мора скорчила гримасу. Какое тщеславие!
— Ну хорошо. Кто же так жаждет навредить этой Одре, что готов из-за нее убить моего сына? Ой, прошу прощения, я имею в виду нашего сына.
— Кто-нибудь, кто завидует ее красоте? — предположил Джордж, пожав плечами.
— Или твоему таланту. Может, их цель — погубить тебя.
— Я думал об этом. В нашем бизнесе высокая конкуренция. Особенно здесь, в этом городе.
Глаза Моры сузились.
— Джордж, если от этого будет зависеть жизнь нашего сына, ты ведь сделаешь то, о чем тебя просят? Сделаешь инъекцию?
Несколько секунд Хилл колебался и наконец выдавил:
— В таком случае ее лицевые мышцы будут навсегда парализованы. Но даже если я сделаю инъекцию… не факт, что Дэвида оставят в живых.
— У нас нет выбора! — воскликнула Мора. — Неужели нельзя выполнить их просьбу, а потом все уладить? Ты ведь, мать твою, звездный хирург!
Джордж стукнул ладонью по столу.
— Да ты что, не понимаешь, Мора? Господи, если я сделаю это и меня поймают, мне конец! Меня навсегда лишат практики. Более того, тут пахнет еще и уголовным делом.
— Ах ты, самовлюбленный засранец!
— Я знаю, тебе это трудно уяснить, но я всегда, с самого поступления в университет, мечтал стать пластическим хирургом. Ты предлагаешь мне умышленно искалечить человека. Это идет вразрез со всем, во что я верю! Полагаю, нам надо обратиться в полицию.
Ее глаза полыхнули яростью.
— Только попробуй — и я лично добьюсь того, что тебя лишат практики! — Мора схватила папку с делом Одры. — Можешь не волноваться, я найду Дэвида, и тебе не придется решать, что для тебя важнее — репутация или жизнь собственного сына.
Она вышла и с такой силой захлопнула дверь, что матовое стекло разлетелось вдребезги.
Мора догадывалась, что за ней могут следить: не обратится ли она в полицию. Машин на улице было не много — час пик еще не наступил, — и ни одна не вызывала подозрений. Трясясь от страха и ярости, она пролетела около мили на запад и резко затормозила на красный сигнал светофора. Только сейчас, опустив голову на руль, Мора дала волю слезам. Она была типичной интеллигенткой, скромной преподавательницей, но никак не человеком действия. Теперь ей предстояло перемениться. И очень быстро.
Взяв себя в руки, Мора посмотрела в зеркало заднего вида: через несколько автомобилей стоял серый «кадиллак» с включенными фарами. Не эту ли машину она видела всего несколько минут назад у конторы Джорджа? Сердце бешено застучало. А если похитители подслушали ее телефонный разговор с мужем и сейчас ведут за ней наблюдение? Мора медленно влилась в движущийся поток машин. Спустя несколько секунд, сохраняя прежнюю дистанцию, «кадиллак» тронулся за ней. Номеров было не разглядеть. Мора судорожно вытащила из сумочки мобильник и нажала несколько кнопок.
— Алло, — раздался знакомый голос.
— Хакер, слава богу, ты на месте.
Тейлор «Хакер» Берджесс был ее аспирантом. Он специализировался в области нанотехнологий — создании микроскопических электронных сенсоров с неограниченными возможностями. Приятель по выпуску как-то назвал блистательного и совершенно антисоциального Берджесса «компьютерным Эйнштейном». Перед ним открывались безграничные перспективы — если, конечно, Господь убережет его от тюрьмы. Прозвище Хакер точно отражало страсть Берджесса, и Море регулярно приходилось наказывать излишне ретивого молодого человека за проникновение в сети, считающиеся недоступными. Сам он называл это исследованием.
— Хакер, слушай внимательно, — торопливо начала Мора. — Не требуй объяснений, просто разузнай для меня кое-что.
— Для вас что угодно.
Она продиктовала Берджессу адрес и дату рождения Одры Медоуз и пояснила:
— Мне нужна любая информация о ней, какую получится раскопать. Может, ее арестовывали. Привлекали к суду. Или она возглавляла какой-нибудь благотворительный фонд. Возможно, получала награды. Любая информация. Ищи везде, где только сможешь. Это срочно.
— Вы даже не попросите меня быть осторожным?
— Делай все, что сочтешь нужным.
Мора снова посмотрела в зеркало. «Кадиллак» сохранял дистанцию. Слепящее солнце мешало разглядеть лицо водителя. Мора остановилась на светофоре на Уилтшир. Пальцы, сжимавшие рулевое колесо, побелели от напряжения.
«Неужели я так и останусь в неведении?»
Она взяла мобильник, сделала глубокий вдох и, когда светофор сменил сигнал на зеленый, выскочила из машины. Вокруг возмущенно загудели клаксоны. Мора различила силуэт водителя «кадди», но отчетливо увидела только бейсболку и, кажется, солнцезащитные очки. Когда она подбежала ближе, шины «кадиллака» взвизгнули, автомобиль сорвался с места и врезался в «акуру». Та развернулась на сорок пять градусов и ударилась в «фольксваген».
Мора замерла, а водитель «кадиллака» тем временем со скрипом переключил передачу и, дав задний ход, врезался еще в одну машину. Противно заскрежетал металл о металл, с хлопком раскрылась подушка безопасности. «Кадиллак» резко вильнул вбок и вылетел на встречную полосу. Отчаянно завизжали тормоза, и через несколько мгновений автомобиль превратился в размытое серое пятно на горизонте. Еще не до конца придя в себя, Мора набрала номер. Хакер отозвался после третьего гудка.
— Серый «кадиллак». Номер калифорнийский, начинается с AZ-три. Это пока все. Найди мне машину.
Вдали раздались звуки сирены. Пока не прибыла полиция, Мора быстренько сочинила историю о якобы заглохшем двигателе и о том, как ее достал своим поведением на дороге водитель серого «кадиллака».
Прошло еще несколько часов, в течение которых Мора проверяла, нет ли за ней слежки. Наконец она решила, что чем возвращаться домой, лучше снять комнату в гостинице, так надежнее. Неизвестно, может, и телефон ее прослушивается, и вообще весь дом нашпигован «жучками». Получив ключи от номера, Мора отправила бывшему мужу сообщение со строгим наказом ни с кем не общаться и звонить ей в гостиницу из уличного таксофона. Возможно, у нее развилась паранойя, но уж лучше перебдеть.
У Джорджа никаких новостей не было. Помолчав, Мора снова задала вопрос, готов ли он выполнить требование похитителей и искалечить Одру Медоуз.
— Мы не можем это допустить. — Таков был его ответ. — Просто не можем.
Мора с грохотом бросила трубку на рычаг и тут же набрала номер Хакера.
— Что ты выяснил?
— Кое-что. Пришлось повозиться, не так-то просто проникнуть в базу данных по автомобилям. Судя по всему, завели нового сисадмина. Но они совершили ошибку, когда апгрейдили свою базу SQL до четвертого сервис-пака. Там-то я и нашел лазейку.
— Хакер, мне все равно, как ты это сделал. Лучше бы мне этого не знать. Просто скажи, что ты нашел.
— Ладно. В Калифорнии больше трех тысяч номеров, начинающихся с AZ-три.
У Моры сердце оборвалось.
— Черт!
— На «кадиллаках» их всего штук двадцать пять. Половина принадлежит фирмам по прокату, половина — личные авто. Но ни одного в Лос-Анджелесе и пригородах.
— Мы погибли.
— Не торопитесь. Я решил не рыться долго в базе, а воспользоваться старым добрым телефоном и позвонил в «Авис» и «Херц».
— Продолжай, — оживилась Мора.
— Я представился полицейским, сообщил, что веду расследование дорожного происшествия. Так или иначе, но, кажется, нам повезло. Вчера в «Ависе» брали напрокат серый «кадиллак» две тысячи пятого года выпуска, арендовал кто-то из «Медоуз продакшнз». Эта компания принадлежит Алеку Медоузу. Я проверил.
Есть! Алек Медоуз. Супружеская неверность? Одра пригрозила от него уйти? Какова бы ни была причина, Медоуз так жаждал отомстить жене, что задумал похитить Дэвида и сейчас угрожал его убить. Но осмелится ли он привести угрозу в исполнение?
Притаившись за хорошо ухоженной живой изгородью, Мора осматривала в бинокль огромные владения Медоуза. Принадлежащий ему участок земли находился в лесу, достаточно далеко от автострады. К сложенному из плитняка дому, напоминающему средневековый замок, примыкал гараж на три машины, в котором прежде наверняка стояли кареты. Она появилась здесь вскоре после захода солнца и сейчас ломала голову над вопросом: не стоит ли рискнуть и обратиться в полицию? Вполне вероятно, Дэвида держат именно здесь. В противном случае, возможно, удастся как-то разузнать его местонахождение.
Хакер передал Море информацию об Алеке Медоузе, надерганную из различных источников. Свое состояние Алек сколотил в шоу-бизнесе, продюсируя низкопробные подростковые ужастики и ряд успешных телевизионных шоу. Никакого криминала за ним не водилось. Для него брак с Одрой был первым, для нее — вторым. Детей у них не было.
«Ваш сын у нас».
У нас. Что это может означать? Кто является сообщником Алека Медоуза? Может, он прибег к помощи профессионалов? Мора изо всех сил пыталась докопаться до правды. Ели Алек захотел убрать жену, было бы проще просто нанять убийцу. К чему так рисковать с похищением? Тут Мора снова задумалась: что, если в действительности удар направлен не на Одру, а на Джорджа?
Темноту прорезал свет фар приближающегося автомобиля. Хакер был готов в любой момент вывести из строя охранную систему, чтобы Мора проникла в дом. Но, судя по всему, в этом не было необходимости. Она быстро перебежала дорогу и спряталась в ближайших к гаражу кустах. Через несколько секунд центральные ворота поползли вверх, и в гараж заехал огромный черный «мерседес». Дождавшись, когда ворота опустятся почти до земли, Мора нырнула в сужающуюся щель и, перекатившись, притаилась у заднего бампера. Рукой она задела горячую выхлопную трубу и до крови прикусила губу, сдерживая крик. Двери «мерседеса» открылись, из него вышли два человека.
— Одра, сучка, давай надевай. Придешь, когда я буду готов, — произнес мужчина уверенным командным голосом, полным ярости.
— Конечно, Алек, — безразлично отозвалась женщина.
Они скрылись в доме, и только тогда Мора покинула укрытие, поднялась по короткой лестнице и совсем чуть-чуть приоткрыла дверь. В конце темного коридора виднелась кухня. Вот распахнулась дверь холодильника, и на стене появилась тень причудливых очертаний. Через несколько секунд кухня опустела. Мужчина поднимался по широкой лестнице; его шаги гулко отдавались в огромном доме. Мора прокралась на кухню. Зажигать свет не было нужды — глаза уже привыкли к темноте.
Стараясь не шуметь, она ступила в чуть освещенную гостиную. Согласно разработанному плану, Мора собиралась дождаться, когда чета Медоуз заснет, и тогда приступить к поискам в подвале. Конечно, там могут оказаться, например, датчики движения — что ж, тогда придется импровизировать.
Вдруг на лестнице послышались шаги. У Моры отчаянно забилось сердце, она огляделась и быстро забилась за диван. В гостиной появился Алек. Он направился к камину и повернул скрытый в стене выключатель. От Моры до хозяина особняка было не больше десяти футов. Отойди он чуть правее — и глаза их встретятся.
Через открытую дверь Мора увидела столовую, огромный стол, накрытый свисающей почти до самого пола не очень чистой скатертью. В центре стояла роскошная ваза со свежесрезанными цветами.
— Одра, спускайся! — громко приказал Алек, подойдя к лестнице.
«Давай же! Вперед!» — подбодрила себя Мора.
Без малейшего шума она быстро подползла к столу и скользнула между двумя массивными стульями под скатерть. От свисающего края скатерти до пола было расстояние около трех дюймов, и, прижавшись щекой к роскошному восточному ковру, Мора могла следить за происходящим. Вот в комнате показался Алек — он был бос, — за ним его жена.
— В этом платье ты похожа на потаскуху, — усмехнулся Медоуз. — А мне нравятся шлюхи. Очень нравятся.
Раздался звук пощечины. Одра вскрикнула.
— Пожалуйста, Алек, не сегодня. Я не могу.
— Тебе это нравится, сучка. Ты это знаешь, и я знаю.
Он еще раз ударил жену. На этот раз так сильно, что та упала на пол всего в нескольких футах от места, где пряталась Мора. Если бы Одра не была в шоке от удара, она могла бы заметить незваную гостью. Но не заметила.
— А ну, поднимайся! — потребовал Алек. — У меня уже встал.
— Прошу тебя, Алек…
С большим трудом Мора заставила себя остаться в убежище, а не броситься спасать Одру от этого чудовища. Но у Моры была более важная цель, так что приходилось лежать без движения в позе эмбриона.
— Давай на стол, — продолжал Алек. — Ты мне сегодня очень нравишься. Ты так прекрасна… восхитительна. А завтра после операции будешь выглядеть еще лучше.
Мора прикрыла рот и тяжело задышала. От долгого нахождения в одной позе икроножную мышцу свело судорогой. Ощущение было такое, будто в нее раз за разом вонзают тупой нож. Она крепко сжала пальцы в кулаки, чтобы не выдать себя ни единым стоном, и постаралась отрешиться на время от действительности, от тех кошмарных звуков, что раздавались прямо над головой.
Тем не менее минуты, в течение которых Алек насиловал жену, тянулись для Моры мучительно долго. Жалобные всхлипы Одры не могли утихомирить разбушевавшегося монстра. Наконец ярость его утихла, и сверху доносилось только учащенное дыхание. Очередная пытка для Одры завершилась.
Если бы только можно было убить негодяя, не подвергая опасности жизнь сына, Мора бы это сделала. Кончив, Алек отвалился от стола, привел в порядок одежду и быстрыми шагами поднялся по лестнице. Одра, совершенно обессиленная, некоторое время не шевелилась, только тихо поскуливала. Их с Морой многое объединяло. Они обе были жертвами гнусных замыслов Алека Медоуза.
Лишь около половины пятого Одра покинула кухню и также отправилась наверх. Мора несколько минут таилась в своем укрытии, затем осторожно выбралась из-под стола и смогла наконец распрямить онемевшую ногу. После безуспешных поисков на нижнем этаже ей удалось обнаружить рядом с кухней дверь в подвал. Огромное, сырое, едва освещенное помещение с кое-как сложенными бетонными стенами вызывало дрожь. По полу были разбросаны ящики и старая мебель. И никаких следов Дэвида. Ничего не указывало на возможную причастность Алека Медоуза к похищению.
Однако Мора недолго пребывала в унынии. Сначала она решила подождать, пока в доме все стихнет, и только тогда взяться за поиски наверху, но, немного поразмыслив, отвергла эту идею. Она уже устремилась к лестнице, и тут ее внимание привлекла дверь в дальнем конце подвала. За дверью оказалась неотделанная ванная комната с ванной, раковиной, зеркалом и небольшим шкафчиком. В последнем Мора обнаружила синюю косметичку, набитую пластиковыми бутылочками, в основном пустыми. Все это были антидепрессанты: валиум, золофт, прозак, ксанакс, эффексор — и на каждом рецепте стояло имя Одры Медоуз. Больше всего было ксанакса и эффексора. Во время бракоразводного процесса и после него Мора пребывала в сильной депрессии и пыталась принимать эти же препараты. Эффексор вызывал у нее вялость, апатию и сильную зависимость. От ксанакса ей и вовсе делалось тошно. Лекарствам Мора предпочла ночные телевизионные передачи, советы друзей и изнуряющие физические упражнения. Тем не менее она прекрасно понимала, зачем Одре столько медикаментов.
Благодаря своей находке Мора сделала следующий вывод: если Одра проходит курс лечения, то ее врач может знать об Алеке. Вот только как заставить человека, давшего клятву Гиппократа, нарушить ее?
«Может, у доктора Саймона Рубинштейна есть сын», — подумала Мора со свирепой улыбкой.
Она взглянула на часы. У нее осталось девять часов. Сунув в карман пустой пузырек из-под таблеток с адресом доктора Рубинштейна, Мора выбралась на улицу и исчезла в лесу, укрытом завесой холодного утреннего тумана.
Действуя согласно полученным инструкциям, Хакер оставил на ресепшене гостиницы «Холидей инн» коробку из-под обуви. Он хорошо знал Дэвида и с готовностью исполнил просьбу его матери. В машине Мора открыла коробку и переложила в карман куртки заряженный «смит-вессон» 38-го калибра. Хакер всегда отличался не только умением раздобыть нужную информацию, но и характером: он был эксцентриком и немного параноиком. У себя дома он держал маленький арсенал. Помимо пистолета в коробке лежала также распечатка с данными об Алеке Медоузе.
Ни на нем, ни на его компании не числилось студии или склада. Вероятность того, что он будет прятать Дэвида в своем офисе в центре Лос-Анджелеса, была крайне мала. На другом листке бумаги Мора обнаружила список объектов недвижимости на юге Калифорнии, принадлежащих людям с именем А. Медоуз. Одну строчку Хакер обвел в кружок — небольшой коттедж или что-то вроде того в Национальном лесопарке Лос-Падрес, к северу от Вентуры. Владельца коттеджа звали А. Р. Медоуз — так же, как и мужа Одры. Мора сверилась с картой и прикинула, что дорога туда и обратно займет часов пять. До начала пластической операции оставалось восемь часов.
Номера домашнего телефона доктора Рубинштейна в телефонном справочнике не было, и сейчас Хакер пытался найти телефон и адрес доктора. Тем временем Мора поехала в офис Рубинштейна, расположенный в Голливуде, всего в нескольких кварталах от хирургического центра Джорджа. Дверь была заперта. Надо было решать — то ли остаться здесь и дождаться доктора, то ли проверить единственную имеющуюся зацепку: домик в горах.
Мора позвонила мужу домой, потом в офис и на мобильник. Везде включался автоответчик. Обычно доктор Джордж Хилл, звездный хирург, был доступен в любое время. Но теперь он явно избегал бывшую жену, а это означало, что его раздирали противоречия по поводу как предстоящей операции, так и собственных действий. Мора оставила на всех автоответчиках экспрессивные сообщения, недвусмысленно дав мужу понять, что его ожидает, если, не дай бог, из-за него что-то случится с Дэвидом. Затем на заправке она залила в «камри» полный бак бензина и устремилась к выезду из города.
О дороге пришлось справляться у смотрителей лесопарка; сыграла свою роль и простая удача. В итоге после примерно двух с половиной часов пути Мора свернула на Иглс-Нестроуд в двух милях к западу от Фрейзер-парк. На поиски Дэвида оставалось четыре с половиной часа.
Деревянная табличка с намалеванными цифрами 1 и 4 была прибита к дереву на обочине. Сам дом — небольшой коттедж, как и предполагал Хакер, — представлял собой полуразвалившееся строение. Двор был весь завален разнообразным хламом. Вряд ли подобное убожество могло принадлежать Алеку Медоузу. Тем не менее Мора припарковала машину и стала лесом пробираться к коттеджу. Добравшись до края поляны, она вытащила из кармана «смит-вессон» и… практически в ту же секунду почувствовала, как в основание шеи уперся холодный ствол.
— Бросьте игрушку! — пророкотал сзади бас. — А теперь поворачивайтесь. Медленно.
Подчинившись, Мора повернулась и увидела огромного, почти двухметрового, мужчину с густой рыжей бородой. В руках он держал охотничью винтовку с телескопическим прикладом.
— Где мой сын? — спросила Мора, с вызовом посмотрев ему в глаза.
— Леди, единственный мальчишка на всю округу — это мой сын. Луанна?
На дворе появилась непривлекательная женщина, ведущая за руку замызганного мальчика лет двух от роду.
Море стало худо.
— Ваша фамилия Медоуз? — уточнила она охрипшим, дрожащим голосом.
— Медоуз. Амброуз Медоуз. Хотя не понимаю, почему вас это волнует. А теперь выкладывайте: какого черта вы здесь делаете?
Один час.
Мора возвращалась в Лос-Анджелес совершенно опустошенная; ей пришлось впустую смотаться в Лос-Падрес и потерять уйму времени, в частности из-за плотного движения на шоссе. Пистолет вернулся на место в карман куртки. Бывший муж по-прежнему упорно не отвечал на звонки ни по одному из телефонов.
Наконец трубку в офисе подняла секретарша.
— Вероятно, вы забыли, — твердо произнесла она, — что доктор Хилл запрещает звонить в центр, пока идет операция.
Черт бы побрал этого «великого врача» с его политикой: «Каждый пациент — наш единственный пациент». Мора застонала. Она не стала угрожать ни в чем не повинной секретарше, сбросила звонок и вырулила на аварийную полосу. Через несколько минут Мора подлетела к зданию, в котором располагался офис доктора Рубинштейна, и бегом поднялась на третий этаж. Приземистый мужчина с абсолютно лысой головой и добрым умным лицом — очевидно, сам Саймон Рубинштейн — как раз запирал дверь кабинета.
— Доктор Рубинштейн?
— Да.
— У меня пистолет. Пожалуйста, вернитесь в кабинет, или, клянусь, я буду стрелять.
Если психиатр и испугался, то никоим образом этого не показал; он молча повернул ключ в обратную сторону, переступил порог комнаты и придержал дверь для Моры. Она вошла и закрыла за собой дверь.
Тридцать минут.
— Я ничего против вас не имею, — начала Мора, — но мне нужна помощь.
— Я не храню у себя наркотики. Впрочем, кажется, вас не это интересует.
Мора достала письмо от похитителей Дэвида и протянула Рубинштейну. Он прочел его с задумчивым видом.
— Я проникла в поместье Медоуза и нашла выписанные вами рецепты. Но перед этим я пряталась под столом, в то время как Алек Медоуз насиловал Одру. Он стоит за этим похищением! Либо он хочет изуродовать жену, либо дискредитировать моего бывшего мужа. Одру начнут оперировать через несколько минут, а мне неизвестно, где находится мой сын.
Не сдержавшись, Мора заплакала.
— Пожалуйста, опустите пистолет, — велел Рубинштейн тихим, но властным голосом. — Вы обратились в полицию?
— В письме же велят не делать этого. Я… я надеялась отыскать Дэвида до того…
— А доктор Хилл исполнит требование? Он изуродует Одру?
— Не знаю… Правда не знаю. Прошу вас. Операция должна начаться через несколько минут!
— Думаю, я смогу вам помочь, — сказал Рубинштейн. — Но прежде вы должны мне довериться и найти способ отменить операцию. Сколько времени вам потребуется, чтобы преодолеть четыре квартала?
В отношении расписания операций Джордж был таким же педантом, как и во всем остальном. Ошарашенная тем, что узнала от Рубинштейна, Мора сбежала по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, выскочила на улицу и помчалась сквозь толпу, словно полузащитник по полю.
Пробило ровно четыре, когда она оказалась перед зданием хирургического центра из стекла и белого кирпича. Двери были заперты, свет в фойе не горел. Ни секунды не колеблясь, она ногой выбила стекло, вытащила осколки и проникла внутрь. Операционные располагались в дальней части центра. В одной из них шла операция.
— Миссис Хилл, вам сюда нельзя! — крикнула сестра, когда Мора вихрем ворвалась в святая святых.
Часы показывали пять минут пятого. Одра Медоуз лежала под простыней на ярко освещенном столе; лицо ее блестело от антисептика.
Джордж — царь и бог — в униформе, маске и перчатках стоял у стола. В руке он держал большой шприц. Другой шприц, похожий, находился на поддоне из нержавеющей стали. Один, вероятно, был наполнен обезболивающим, а второй…
— Мора! — удивленно воскликнул Джордж. — Что за…
Не обращая на мужа внимания, она подлетела к Одре. Глаза женщины слезились от лекарств.
— Мора, тебе нельзя здесь находиться, — произнес Джордж.
Однако она снова проигнорировала его, низко склонилась над Одрой и прошептала:
— Бедняжка. Мне все известно. Одра, я хочу помочь вам. Все будет хорошо. Вы понимаете меня?
— Да… Понимаю.
— Хорошо. А теперь ответьте, где мой сын.
Джордж недоверчиво качал головой.
— Нет, не могу поверить, что Одра Медоуз собиралась сотворить с собой такое.
Позвонили из полиции и сообщили, что команда SWAT обнаружила Дэвида в точности там, где указала Одра, — в редко посещаемом коттедже ее подруги в горах над Малибу. Человек, который по ее поручению похитил Дэвида и потом стерег его в коттедже, был арестован. Арестовали и саму Одру, хотя судья уже пообещал вернуть ее под опеку доктора Рубинштейна, чтобы тот дал квалифицированную оценку состоянию женщины.
— Ее психиатр назвал это комплексным посттравматическим стрессом, — объяснила Мора бывшему мужу. — Еще задолго до свадьбы у нее были патологически странные отношения с этим садистом Алеком Медоузом. Любовь и ненависть переплелись там воедино. Это он заставлял ее то и дело ложиться под нож. Полагаю, многие годы сексуального и психического насилия довели Одру до крайности. Бедняжка надеялась, что, если лицо ее будет обезображено, Алек отвергнет ее и она обретет свободу. Наверное, она просто не могла сама изуродовать себе лицо или же нанять для этого кого-то еще. И в итоге решила, что лучше всех справишься ты.
В комнате появился молодой детектив и жестом приказал Джорджу следовать за ним.
— Доктор Хилл, мне необходимо взять у вас показания.
Хирург направился к двери, но Мора остановила его.
— Джордж, один шприц ты держал в руке, другой находился на поддоне. Ты собирался сделать инъекцию? В шприце у тебя в руке был спирт?
— А ты, Мора, сама как думаешь? — улыбнулся Джордж. После чего повернулся и вышел из комнаты.
