Мы очень быстро оделись, я только успела сполоснуть лицо холодной водой, душ принимать было некогда.

– Как я выгляжу? – спросила я у Владимира.

– Восхитительно. Я снова тебя хочу.

Я махнула рукой, посмотрела на себя в зеркало, немного пригладила волосы и побежала в каюту босса.

Неужели донесли, что я уединилась с Сумрачным? Ведь кто-то мог что-то увидеть, услышать… Да еще и камеры тут кругом натыканы. Хотя мне не запрещалось вступать с кем-либо в интимные связи. Какое дело Галтовскому до того, с кем я сплю?! Хотя ему, наверное, до всего есть дело – из происходящего на яхте. И у него в отношении меня могли быть вполне определенные планы… Но ведь не для себя же он меня тут держит? Нет, конечно, для себя, но не как женщину. Как женщину он меня не хотел. Это я знала точно.

Я – взрослая и самостоятельная. Я нанялась сюда работать врачом. Я не подписывала никаких бумаг и не стала бы подписывать обязательств об отказе от личной жизни, даже если бы мне такое предложили (от олигархов можно всего ожидать). Я не просила переводить мне пятьсот тысяч евро. Хотя я от них не отказалась. И вообще, что я беспокоюсь до того, как услышала причину вызова? Может, Галтовский головой обо что-то ударился. Или черная пантера Ангелина расцарапала ему физиономию, и ее нужно продезинфицировать, а то и сделать укол от бешенства. Кстати, всевозможные вакцины были закуплены. Я при виде их подумала, что предполагались укусы змей. Вероятно, ошиблась.

При подходе к каюте владельца яхты я услышала женские визги, которые перемежались отборным матом, произносимым опять же женскими голосами. Я узнала голос Ксении Ивановой, так как совсем недавно имела счастье (или несчастье) с ней беседовать. Никаких мужских голосов не слышалось. Но меня вызвали с рации Галтовского! Неужели ему так плохо? Он без сознания?

Я подбежала к открытой двери в каюту (то есть очередную анфиладу комнат), зашла – и остолбенела. Прижавшись к стене слева от двери, стоял помощник бармена и расширившимися от ужаса глазами смотрел на катающихся по полу женщин. Его от них отделяла тележка, на которой он привез в каюту Галтовского выпивку и закуску. Бутылка шампанского все еще стояла в ведре, закуска полностью была сброшена на пол. Роман Борисович собственной персоной стоял в другом дверном проеме, ведущем в еще одну комнату, и с явным удовольствием наблюдал за разворачивающейся у него перед глазами сценой. По полу в черной икре, сливочном масле и раздавленных сваренных вкрутую яйцах катались правозащитница Ксения Иванова и супермодель Ангелина. Обе были почти обнажены. То есть, вероятно, на каждой из них изначально было мало одежды, а ту, которая была, постаралась сорвать соперница. Женщины визжали, матерились, рвали друг другу волосы, царапались, кусались и в ближайшее время явно не намеревались прекратить драку. У обеих еще оставалось много сил.

Неужели он хочет, чтобы я их разнимала? Наверное, для этой цели следовало бы пригласить кого-то другого. Но не указывать же мне Галтовскому, кого и для чего приглашать?

Я встретилась глазами с хозяином яхты.

– Сходите пока за вашим медицинским чемоданчиком, – спокойно сказал Роман Борисович, не обращая внимания на визги на полу и только стряхивая с руки прилетевшую туда икру – как севшего комара. – Вы, вероятно, уже можете оценить, что потребуется.

– Мне трудно это сейчас определить, – невозмутимо ответила я, будто каждый день наблюдала драки дам в икре за олигарха. – Гипса на яхте нет, а шину мне будет удобнее накладывать у себя. И вообще, их, наверное, вначале нужно будет помыть. Вы хотите, чтобы я их мыла? Здесь? Или для этой цели стоит позвать финских гастарбайтеров?

Галтовский в задумчивости почесал щеку. Он вел себя так, словно вопрос о том, кому отмывать его любовницу от икры, не был для него ничем необычным.

– Я слышал, что человеческий укус может быть опаснее собачьего. Это правда? – спросил он, не отвечая мне.

– Да. Лично знаю человека, которому пришлось отрезать руку – к счастью, только до локтя. После укуса жены, от которой он собрался уходить.

Галтовский улыбнулся и посмотрел на меня с интересом.

– Она его так удержать хотела?

– Да, – кивнула я. – Он с чемоданом уже был, а она вначале на коленях стояла, потом в руку впилась зубами, как бультерьер.

– Кусок мяса-то откусила?

– Нет, просто прокусила знатно. У него воспаление началось. Наверное, еще инфекция какая-то попала. Он же сразу не продезинфицировал место укуса. И к врачам не обратился сразу же после того, как рука огнем начала гореть.

– И чем дело кончилось?

– Вернулся к жене. Она рядом с его постелью в больнице дежурила, когда он находился между жизнью и смертью. Да и не нужен он любовнице однорукий, а жене любой нужен.

– А уголовное дело завели?

– С какой стати? Никто ни на кого заявлений не подавал. Да и наши органы не любят семейные дрязги, предпочитают, чтобы супруги сами между собой разбирались. Они и разобрались.

– Вы меня можете познакомить с этими людьми? – спросил Галтовский, теперь совсем не обращая внимания на продолжающих драку Ангелину и Ксению. Помощник бармена тоже внимания не обращал и слушал нашу беседу. Девицы визжали и катались по полу. От закуски уже мало что осталось.

– Зачем? – не могла сдержать удивления я.

– Наверное, я не успел вам сказать, Варенька, что недавно приобрел телеканал. Конечно, я уже нанял людей для того, чтобы думали, как изменить сетку и чем привлечь народ. Но я и сам хочу участвовать в создании новых проектов – для собственного удовольствия и на радость гражданам. Сейчас я, например, продумываю новую передачу – «Угадай статью». «Угадай мелодию», по-моему, уже устарела, а про статью, по крайней мере, будет актуальнее.

– В смысле, на какую статью тянет преступление?

– Не совсем так, Варенька, не совсем.

Галтовский решил представлять народу какого-нибудь проворовавшегося чиновника или группу чиновников, или депутата, или бизнесмена. Потом юристы будут объяснять, на какую статью Уголовного кодекса тянут эти деяния. А гражданам предстоит угадывать, по какой статье чиновника на самом деле привлекут (или привлекли) и сколько дали. Начать Галтовский собирался с прошлых громких дел, как раз напомнить про вдруг прогремевшие, но быстро исчезнувшие из прессы рассказы о деяниях некоторых лиц. Например, в каком состоянии сейчас трубное дело – когда в Петербурге вместо новых труб проложили километры старых, почищенных, привезенных из других регионов? Где фигуранты? Сколько получили и по каким статьям? А сколько получит хозяйка тринадцатикомнатной квартиры, которая вдруг стала творческой личностью и, как творческая личность, наверное, не понимала, как воровались миллионы? А свидетель по тому же делу тоже не знал, как его дурили бабы?

Галтовский считал, что при правильном формате и подборе тем передача будет иметь высокий рейтинг.

– А «Модный приговор» не хотите назвать? – спросила я.

Галтовский покачал головой.

– Во-первых, такое название уже есть – и ассоциация будет другая. По-моему, «Угадай статью» будет лучше. Еще думаю про «Кто? Кому? Сколько?». Это вместо «Что? Где? Когда?». Тоже нужно формат продумать.

В это мгновение Ангелина на полу издала дикий вой. Ксения со злым выражением лица сидела верхом на мулатке, которая лежала на спине, и сжимала руки у нее на шее. Сейчас правозащитница мало походила на ту женщину, которую я видела совсем недавно. Возможно, она с таким выражением выступает на митингах. Хотя мне показалось, что с таким выражением не борются за спасение чего-либо, а убивают, что Ксения, похоже, и собиралась сделать. Она была растрепана, расцарапана и еще издавала какой-то звериный вой. А Ангелина уже хрипела.

Первым среагировал Галтовский. Он подскочил к Ксении и вырубил ее одним ударом в челюсть. Правозащитница разжала руки и рухнула на тело своей соперницы.

– Вначале займитесь Ангелиной, – сказал мне Галтовский, развернулся и ушел куда-то в глубь анфилады комнат.

Я привела в чувства любовницу босса, от обработки ссадин она отказалась и предложила мне убраться (вежливо) и забрать с собой «эту». Мысли мулатки были только о том, какая «эта» гадина. Ксения как раз пришла в чувство и осматривалась осоловевшим взглядом. Может, у нее после удара кулаком Галтовского откроются какие-то уникальные способности?

Я предложила Ксении проследовать со мной, подставила плечо и повела в свою каюту. Помощник бармена остался убирать остатки закуски.

По пути в мою каюту мы встретили дедушку-писателя.

– А что у нас случилось? – тут же спросил он, с интересом оглядывая Ксению.

Ксения сказала, в каком направлении ему следовать. Гительсон ничуть не смутился и потащился за нами, поясняя, что в этом круизе намерен собирать материал для романа или нескольких. Жизнь олигарха и вокруг олигарха дает такой материал, что самому вовек не придумать.

Пока мы шли к каюте, у меня был плотный тактильный контакт с Ксенией и я смогла прочитать ее мысли. Она вспомнила драку и про себя честила Ангелину последними словами. Мулатка стояла на ее пути к олигарху!

Эк, как правозащитница замахнулась! И она не собиралась останавливаться, пока не достигнет (или не завоюет?) цель, потому что никогда ни перед чем не останавливалась. Нравственные принципы у нее отсутствовали. Всегда и во всем она руководствовалась только личной выгодой, а на остальных людей ей было наплевать. «Как мне надоели эти деревья и животные!» – думала правозащитница. Ей хотелось стать женой олигарха и больше ни за что не бороться. Она мечтала о шопинге в Милане, о сумочке «Биркин», она не хотела выступать против строительства торгового центра на месте леса. Она хотела бороться за то, чтобы в торговом центре были те отделы, которые она хочет в нем видеть! За то, чтобы миланские распродажи проводились в Москве и Петербурге, чтобы не требовалось тратить время на поездки в Милан. Ей всегда было трудно его выкроить из-за «этих проклятых акций». И еще было трудно съездить так, чтобы «проклятые журналюги» об этом не узнали. Правозащитница должна быть нищей, одеваться чуть ли не в рванье и уж точно не ходить по бутикам и не ездить за одеждой в Милан и Париж. А ей хотелось!

У себя в каюте я отправила Ксению в душ, потом продезинфицировала все ссадины, поясняя, что человеческий укус и царапина, нанесенная человеком, могут привести к печальным последствиям. Гительсон сидел верхом на стуле, смотрел, слушал, задавал вопросы, выдавал комментарии.

– Засужу гадину, – процедила Ксения.

Мне было интересно выслушать версию Ксении Ивановой, не говоря про Семена Марковича, который сожалел, что не видел всю сцену своими глазами. По словам Ксении, «эта гадина» напала на нее, когда они с Галтовским обсуждали один проект, который Ксения думала продвигать. Поскольку у меня был тактильный контакт и я напрягалась, чтобы узнать правду, я поняла, что Ксения знала о покупке Галтовским телеканала и хотела получить там собственную передачу в прайм-тайм, ну и закадрить олигарха между делом. Вообще, олигарх был главной целью, ну а передача в прайм-тайм – на крайний случай. На безрыбье. Но очень не вовремя появилась Ангелина.

Вероятно, Ангелина правильно оценила ситуацию и решила сразу же показать, кто тут хозяйка. Как раз в этот момент возник помощник бармена с шампанским, икрой, маслом и сваренными вкрутую яйцами, на которые следовало намазывать масло и икру.

– Но у нас впереди общий ужин… – мечтательно произнесла Ксения.

– Вы собираетесь продолжить драку за ужином? – с горящими глазами уточнил Семен Маркович.

– Я буду изводить ее везде, – ответила Ксения, и она на самом деле собиралась это делать.