Глава 3

Холодная вода сводила тело судорогой, но Джи'м Скиф не позволял себе встать на ноги. Он полз в жидкой глине, пригибая голову, а сверху сыпался мелкий дождь. Ночь, грязь и непогода скрывали от визоров, давали шанс. Время для него перестало существовать. Перед глазами только лужи, поблескивающие в неверном свете новорожденной луны. Здесь почти не было деревьев — только кусты и редкие клочки жесткой травы, больше похожей на длинные иглы.

Сколько он ползет? Час, два?..

Даже в учебной академии, преодолевая полосу препятствий, Скиф не испытывал такого унижения и дискомфорта. Нет, он не был изнежен, но основное время все же уделял не физической подготовке, а совершенствованию технических умений и знаний. Эксперт по телекоммуникационным системам и сетям, никогда прежде он не видел себя лежащим мордой в грязи. Его место — защищаемый командный пункт на орбитальной станции. В крайнем случае — мобильный штаб на корабле классом не ниже крейсера. А что получилось?

Джи'м боялся. Боялся все последнее время. Он не спал уже две ночи, а прибывший для разбирательства его дела черный маршал окончательно выбил почву из-под ног. Все знают — черные маршалы занимаются только самыми засекреченными делами, они стоят выше законов, имеют лицензию на убийство. Одно осознание столь пристального внимания к своей персоне заставило Скифа в беседе с маршалом дрожать и заикаться. Он не поверил спокойному размеренному голосу, не поверил обещаниям во всем разобраться и наказать виновных. Как же. Виновен он и больше никто! Нет никаких доказательств обратного. Его нашли на месте трагедии — окровавленного, скулящего, размазывающего сопли по лицу. Единственное, на что он имел право надеяться, — так это на быструю и безболезненную смерть. Но с появлением маршала исчезла даже эта надежда.

Джи'м приподнял голову, осмотрелся, медленно поднялся на ноги — и резко дернулся, побежал. Мог ли еще неделю назад подумать, что все так обернется? Что он способен не только отступить от присяги, но и совершить побег. Броситься на охрану, подгоняемый страхом.

Конечно, не мог. Тем не менее, сейчас он находился за пределами бараков и охраняемого периметра. В голове царила полная неразбериха. Он даже не мог толком вспомнить, как ему удалось прорваться сквозь цепь постов. Скорее всего, сказался тот факт, что его не принимали за настоящего преступника. Трус, дезертир — не больше. А маршал не успел или не посчитал нужным усилить охрану.

Как бы там ни было, сейчас Скиф пробирался к дороге. По крайней мере, он отчаянно надеялся, что движется именно к дороге, а не в сторону промозглых пустошей или тренировочных полос. Остановить транспорт, успеть максимально оторваться. Вряд ли в бараках обнаружили его побег, и этим надо максимально эффективно воспользоваться.

Чтобы хоть немного отвлечься от мучившего его холода, Джи'м начал перебирать в неповоротливой памяти все случившееся за последние четыре дня. Почему его доставили именно сюда? Глупо же… особенно если учесть интерес к нему маршала. Вообще говоря, все произошедшее напоминало дурной сон. То, что его приволокли на Землю — эту пропитанную ненавистью ко всему живому планету, — он еще мог понять. Но зачем было за первые двое суток трижды менять место его содержания? Создавалось впечатление, что в действиях местных служб не было согласованности. Никто не хотел брать на себя ответственность за невесть откуда взявшегося дезертира. Да, номинально он приписан к Земному триумвиру, но даже в этом случае в его отношении должно быть больше порядка и организованности.

Спустя еще примерно полчаса он, наконец, увидел трассу. Дождь усилился, быстро превратившись в сплошной ливень. К этому времени тело почти потеряло чувствительность. Дрожащий, на нетвердых ногах, Джи'м выбрался из канавы на бетонное покрытие. Пока он вылезал, мимо пронеслись две легковые машины и один грузовик.

Насколько он помнил, база, где его держали, размещалась вдали от города, названия которого он даже не знал. Пробыв здесь неполных два дня, он видел только полосы препятствий, плац и несколько грубых строений, обшитых толстыми металлическими листами. В одном из этих строений ему выделили отдельную комнату. Никаких вышек, никаких заборов, не говоря уж о более эффективных способах охраны.

Один раз ему удалось наблюдать тренировку расквартированных в бараках курсантов. Многим из них он бы не дал больше четырнадцати — пятнадцати лет, однако телосложением и физической подготовкой они намного превосходили его самого. Полоса, на которой проходила тренировка, представляла собой обширную скользкую лужу, с сооруженными в ней всевозможными препятствиями: рвами, стенами, сетью канатов и подвесных мостов. Между снарядами ходили сержанты, и каждый раз, когда курсант недостаточно ловко преодолевал очередное препятствие, — кто-то из них касался его электрошоковой дубинкой. Тело несчастного сводило судорогой, он падал в грязь, но, повинуясь приказам сержанта, снова вставал, чтобы повторить неудачное прохождение.

Бег, падения, бесконечные крики и холодная, липкая грязь — все это казалось чем-то далеким, не из его жизни. Казалось еще несколько часов назад.

Джи'м, пошатываясь, поднялся во весь рост. Судя по интенсивности движения на трассе, долгое ожидание ему не грозило. И действительно, уже минут через десять вдали показался свет фар. Беглец активно замахал руками, но на середину проезжей части выходить не стал: все же видимость плохая, могут и не заметить.

Автомобиль начал замедлять движение, пока не остановился в паре метров от голосующего. Скиф отлично понимал, что рискует, но иного способа добраться до сколь-нибудь большого населенного пункта не видел. Подбегая к машине, он лихорадочно соображал, что бы сказать, как представиться. В голову ничего не приходило. Он настолько замерз, что мог думать только о горячей кружке чая в руках.

— Доброй ночи! — преодолевая стук собственных зубов, проговорил Джи'м в чуть приоткрывшееся боковое окно. — Не подбросите до города?

В лицо ему пахнуло табачным дымом и перегаром.

— Угу, — икнули из кабины. — Чего надо?

— До города.

— Сколько?

Только теперь он вспомнил о деньгах, которых у него не было.

— Простите, а часы не подойдут? — он закатал рукав и показал единственную ценную наличность — стандартные электронные часы, которыми экипировались все рядовые и сержанты Земного триумвира.

— К бабе, что ли? — говорящий громко высморкался.

— Да, — тут же уцепился за предложенную версию Джи'м. — Девушка у меня там. Давно не виделись. Я все в нарядах…

— Садись.

Скиф с облегчением выдохнул, обежав машину, нырнул в салон.

— Чтоб тебя на атомы разнесло, — снова икнул водитель и включил в салоне тусклый свет. — Ты мне сейчас тут болото устроишь.

— Прошу прощения…

— А, шуткую я. Я Валес. Тебя как звать?

— Джи'м Скиф.

— Будем знакомы, — водитель зевнул, помотал головой. Был он довольно крупным, с короткими темными волосами с проседью, морщинистым лицом и большими губами. — Устал я сегодня. Понимаешь?

Скиф неуверенно кивнул. Помимо табака и перегара в салоне пахло еще чем-то. Присутствовал какой-то еле уловимый запах, от которого начинала болеть голова. «Бензин или солярка», — всплыли в памяти ничего не значащие слова. На Земле до сих пор активно использовали двигатели внутреннего сгорания, причем практически не предпринимались попытки их модернизировать.

— Красивая хоть баба-то? — подмигнул Валес и выключил внутренний свет.

— Красивая, — улыбнулся в темноту Джи'м.

— Моя тоже была красивая, — Валес с силой дернул какой-то рычаг, под днищем послышался скрежет, и машина тронулась.

— Была? — осторожно спросил беглец.

— Все они сначала красивые, белые и гладкие! А потом… ты знаешь, какими они становятся потом?!

Скиф помотал головой.

— Вот если взять змею, самую ядовитую, и скрестить ее с жабой. Вот это получится точный портрет!

Джим'м молчал.

— Не веришь?!

— Не понимаю.

— Молодой еще. Знаешь, с ними что-то случается, когда ты на них женишься. Сегодня заснул с молодой женой — красавицей, с которой бы и не слезал, а уже завтра проснулся с вечно всем недовольной стервой. Вот моя — покоя не дает, зараза! Вынь и положь ей экскурсию на Нибиру. А что я там не видел? Вот скажи мне!

— Ну, там есть…

— Ты сейчас начнешь рассказывать про останки долбанной древней цивилизации, вроде они наши предки. Что там делаются все открытия, а живут в коробках из стекла и пластика. Я прав?

— Не только это. Там очень красиво. Терраформирование еще не завершено, но…

— А мне плевать! — внезапно резко бросил Валес. — Понимаешь?! Плевать! Если бы не эта планета, будь она трижды проклята, мы бы сейчас не жили по уши в дерьме! Вы там, конечно же, считаете себя солью земли, самыми умными. Это мы здесь поставщики свежего мяса для военных вылазок. А ты знаешь, молокосос, как это — с самого рождения знать: все, чего ты можешь достигнуть, — звание сержанта в десантных группах?! Тех самых, что грудью встречают огонь противника, заживо сгорают в десантных капсулах.

Речь Валеса становилась все более агрессивной. Он с силой сжимал рулевое колесо. Двигатель надрывался, с натугой разгоняя тяжелый автомобиль.

— Я вовсе… — попытался вставить слово Джи'м, но его слова пропали в хриплом кашле водителя.

— И это еще считается великим благом! Умереть ради Триумвирата. Ради толстозадых говноедов там, на Нибиру и Луне. Не прошедшие отбор вынуждены прозябать здесь, в вечной сырости. Рвать друг другу глотки, только чтобы сдохнуть немного позже соседа! Хотя нет, вру, есть другой вариант — стать колонистами. Тогда появляется шанс заслужить местечко на какой-нибудь неосвоенной планете и сдохнуть уже там. Хочешь — новая болезнь или паразит, а хочешь — помогут местные твари. Не тебе судить о моей жене! Пусть эта дрянь даже не заикается о билете, или я задушу ее собственными руками.

Он с силой саданул кулаком о панель приборов.

Обстановка накалялась. Скиф вцепился в расположенную над дверью ручку и с ужасом смотрел на расплывающуюся впереди дорогу.

— Послушайте, я вовсе не это имел в виду. Умоляю, притормозите, мы же разобьемся.

— Испугался?! — осклабился Валес. — Не нравится — пошел вон!

Он толкнул Скифа в плечо.

— Открывай дверь и вали!

Джи'м успел заметить, как дорога резко ушла в сторону, а потом ударила в ветровое стекло. В лицо брызнуло стеклянное крошево. Мир превратился в тесную, ломающую тело круговерть. Сознание еще мгновение отслеживало бешеное мерцание, а потом в голове родилась острая боль и все исчезло.