Глава 4
Старый друг
– Куда ты собрался, Антуан? Зачем Симон седлает тебе Гордеца?
– Ничего особенного, тетя, я просто хочу прогуляться.
– Прогуляться? Ты же терпеть не можешь ездить верхом. Антуан! Куда ты едешь?
В глазах тети застыла тревога. Черт возьми, она до сих пор беспокоится за него, как будто он маленький мальчик.
– В Дуарнене, – сказал Антуан в ответ на ее вопрос.
– Зачем? Что ты там забыл?
– Хочу повидать одного человечка. Дело есть.
– Антуан!
– Тетя, я вернусь вечером, обещаю тебе. Симон!
– Антуан, боже мой, что ты задумал? – Тут ее осенило. – Это как-то связано с тем бежавшим убийцей? Антуан, неужели ты не можешь хотя бы здесь… Хотя бы у меня дома…
«Забыть о своей работе», – мысленно закончил ее собеседник. Хоть на несколько дней перестать быть полицейским, не думать о преступниках, об убийствах… И даже не думать о Жераре Кервелла, который арестовал Варена и тем самым, как написали бы в старинном романе, «заложил фундамент своего благополучия».
Старик Симон подвел вороного коня, и Антуан с ловкостью, которой сам от себя не ожидал, вскочил в седло. Гордец мотнул головой, встряхнул гривой и затанцевал на месте.
– Не волнуйтесь, тетя… Обещаю вам, я не дам себя в обиду!
В кармане у всадника был заряженный револьвер, в другом кармане – пули про запас, так, на всякий случай, и удостоверение инспектора парижской полиции. Дав шпоры коню, Антуан поскакал со двора прочь.
– Уехал… – с каким-то горестным недоумением проговорила Мариэтта, глядя ему вслед. – Господи боже мой!
Вот так, запросто – сел в седло и поскакал куда-то очертя голову, в то время как по округе бродит опасный убийца. А если… Об этом даже думать не хочется, но что, если их дороги пересекутся? Что, что она будет делать, если Антуана не станет?
«Я повешусь, – обреченно подумала тетя Мариэтта, – повешусь в своей спальне».
Лицо у нее было такое, что Сюзанна, только что выбежавшая во двор, не рискнула обратиться к ней с расспросами, а вместо того подошла к Симону и вполголоса спросила у него, что такое задумал молодой хозяин.
– Сказал, дело у него срочное, и велел седлать Гордеца, – хладнокровно ответил старик и закурил длинную трубку.
– И что, это все? – наскакивала на него Сюзанна, рассерженная его спокойствием.
– А больше он ничего и не сказал, – отозвался Симон, пуская клубы дыма.
…Антуан был готов к тому, что на дорогах его не раз и не два будут останавливать жандармы, будут проверять документы и расспрашивать, куда он едет. Однако деревеньки, мимо которых он проезжал, жили своей жизнью, жандарм Антуану попался только раз, да и тот никого не останавливал, а сидел в кафе, хмуро читая газету и шевеля усами. Поневоле Антуан начал закипать.
«Чертова глухомань! В Париже уже давно перегородили бы дороги, подняли на ноги всю полицию и, может быть, подключили бы даже военных… Неудивительно, что этот странствующий художник так долго ездил по Бретани и безнаказанно убивал людей, прежде чем его сцапал Жеже…»
Антуан заметил впереди, на перекрестке, двуколку, в которой не было никого, кроме кучера, и машинально придержал лошадь. Человек, сидящий в двуколке, поднял глаза.
– Антуан? – вырвалось у него.
Гордец недовольно мотнул головой. Сбавив ход, инспектор подъехал к двуколке.
– Жеже! Черт возьми…
Он соскочил с лошади, и старые друзья обнялись, причем Антуан в порыве энтузиазма стиснул Жерара Кервелла так крепко, что новоиспеченный комиссар даже поморщился.
– А ты совсем не изменился, Антуан…
«Зато ты изменился», – подумал инспектор, вглядываясь в своего приятеля. Спокойная работа и жизнь без особых, по-видимому, треволнений сделали свое дело: Жерар, которого Антуан помнил худым как щепка, раздался вширь, обзавелся каштановой бородкой, холеными усиками и тем особенным, прохладным взором, который отличает вполне довольных собой неглупых людей.
– Ну, комиссар, как дела? – шутливо спросил Антуан. – Куда собрался? Я хотел навестить тебя в Кемпере, как обещал, но, судя по тому, что у тебя творится…
– Приглашение в силе, ничего не изменилось, – ответил Жерар. – Я познакомлю тебя со своей женой, она просто прелесть… и жаждет узнать тебя поближе. Я прожужжал ей все уши, рассказывая, какой ты замечательный, – добавил он с улыбкой.
Антуан уехал из Кемпера, как только ему исполнился двадцать один год, и с тех пор старые друзья виделись только два или три раза; конечно, они были не прочь общаться почаще, но ведь жизнь не преминет внести свои изменения в самые лучшие планы. Женился Кервелла четыре года назад – он долго выжидал и присматривал себе невесту, которая подходила бы ему со всех точек зрения, не последней из которых было и солидное приданое. Антуан получил приглашение на свадьбу, но как раз в то время ему пришлось распутывать одно щекотливое и неприятное дельце, и он не смог отлучиться из Парижа.
– А ты еще не женат? – спросил Жерар, с любопытством глядя на старого приятеля.
– Нет.
– И не собираешься? – проницательно осведомился комиссар.
– Что за допрос! – Антуан сделал вид, что обиделся.
– Нет, я просто удивляюсь, – отозвался его собеседник. – Ты же всегда больше нравился женщинам, чем я.
В его тоне прозвучала какая-то нотка, которая интуитивно не понравилась инспектору. «Полно, – мысленно отмахнулся он, – ведь не завидует же мне Жерар, в самом деле?»
– Ну вот и ответ на твой вопрос, почему я не женюсь, – усмехнулся Антуан.
– Спасибо за чистосердечное признание, – хмыкнул его приятель, блеснув глазами. – Тогда я, пожалуй, прослежу за тем, чтобы не оставлять мою жену с тобой наедине…
Оба расхохотались.
– Жерар, как ты мог подумать! Ну ей-богу, такого я от тебя не ждал… Я тебя не задерживаю, надеюсь? – спохватился Антуан.
– Вовсе нет. Я тут собираюсь навестить одного свидетеля…
– Уж не доктора ли Ривоаля случаем?
Жерар распрямился и метнул на Антуана недоверчивый взгляд.
– А ты откуда знаешь?
– У меня есть сведения, что Варен угрожал с ним расправиться.
– Да? Какие еще сведения у тебя есть?
– Что доктор сейчас находится в своем доме, то есть доме своей жены, на побережье.
– Все так и есть, – вздохнул комиссар. – Как только стало известно о бегстве Варена, я послал доктору телеграмму.
– Его взяли под охрану? – быстро спросил Антуан.
– Сразу же видно, что ты из Парижа, – усмехнулся Жерар. – У нас не принято приставлять к свидетелям охрану – даже в таком исключительном случае. Кроме того, ночью я не спал, ломал себе голову и придумал кое-что получше. Даже хорошо, что так получилось, потому что охрана бы только повредила.
Антуан прищурился.
– Постой… Ты собираешься устроить в доме доктора засаду?
– Похоже, мы мыслим одинаково, – заметил Жерар. – Поэтому я сейчас еду к доктору – обговорить все детали. А ты зачем хотел его видеть?
– Предупредить насчет Варена.
– Думаешь, доктор не читает газет? Даже если бы я не послал ему телеграмму…
– Я ничего не думал, просто решил съездить и посмотреть сам, что да как. Мне не нравится мысль, что тип, который режет женщин на куски, может оказаться недалеко от дома моей тетки.
– Ты о Мариэтте? Кстати, как она поживает?
– Хорошо. Но если бы она могла пришпилить меня к своей юбке, то выбрала бы булавку покрепче.
– Женщины! – вздохнул Жерар, перекладывая вожжи поудобнее. – Ну что, едем?
Антуан сел на коня, комиссар хлестнул свою лошадь, и менее чем через час полицейские уже были в Дуарнене. Выкрашенный в желтоватый цвет дом доктора стоял на отшибе, и инспектор поглядел на него с неодобрением.
«Если бы Варену вздумалось забраться сюда и всех перерезать, он мог бы незаметно сделать свое дело и уйти…»
Жерар уже стоял на крыльце и стучал в дверь. Никто не отзывался.
– Наверное, они уехали в Кемпер, – сказал комиссар. – Вот черт побери!
Он постучал еще раз, сильнее, и Антуан заметил, что дверь чуть-чуть приотворилась.
– Дверь не заперта, – негромко сказал он, вынимая револьвер. – Потяни ее на себя, она должна открыться.
С изумлением поглядев на него, Жерар потянул за ручку, дверь и в самом деле распахнулась, издав неприятный скрежет.
– Мсье Ривоаль! – закричал Антуан, напряженно прислушиваясь. – Доктор! Есть тут кто-нибудь?
Он был готов услышать топот ног, какой-нибудь шум, подозрительный шорох – но в доме царила тишина.
– Ты взял с собой оружие? – быстро спросил Антуан, поворачиваясь к приятелю.
Тот побагровел и отрицательно покачал головой.
«Эх, провинция, провинция, – сердито подумал инспектор, сжимая револьвер, – люди так привыкли к тому, что тут ничего не происходит, что совершенно утратили чувство опасности».
– Может быть, они просто уехали в Кемпер… – пробормотал комиссар, чтобы хоть как-то оправдаться.
– Они?
– Доктор и его жена.
– Ага, а дверь просто забыли запереть?
– Ты у меня спрашиваешь? – рассердился Жерар. – Говорю же тебе: я послал ему телеграмму! Может, он так испугался, что просто удрал, бросив все?
– Держись сзади, – вместо ответа велел ему Антуан. – И поверь, я всей душой желаю, чтобы все оказалось именно так, как ты сказал.
Но его желаниям не суждено было сбыться – в первой же комнате, в которую зашли полицейские, на полу обнаружился труп мужчины лет тридцати, скорчившийся в луже крови.
– О господи! – ахнул Жерар. – Доктор!
На лице Кервелла читались растерянность и ужас, – а Антуан странным образом испытывал чувство, которое не имело никакого отношения к случившемуся; и чувство это было не то чтобы торжеством, но – будем честны – удовлетворением. Тоже мне, комиссар, без пяти минут кавалер ордена Почетного легиона… Лопух, как есть лопух! Телеграмму он, видите ли, послал… когда надо было посылать людей и засаду устраивать сразу же, а не ждать, надеясь непонятно на что…
Осел!
– Многочисленные ножевые ранения, – сказал Антуан сквозь зубы, подойдя ближе к трупу и осторожно потрогав его. – Варен в своем репертуаре… Сколько именно ударов он нанес, скажет врач после вскрытия. Тело еще теплое, кровь не засохла… Убийца был тут совсем недавно.
– Зеркало, – сдавленно прошептал Жерар. С каждым мгновением он выглядел все более и более жалко.
– Я видел, – кивнул инспектор.
На большом красивом зеркале в великолепной позолоченной раме, которое явно считалось украшением гостиной, кто-то старательно вывел кровью одно только слово:
