Глава 9
Паутина
– Мадемуазель Пуарье продала картины Варена, которые у нее были, – напомнил Антуан. – На эти деньги она и открыла мастерскую.
– Да неужели? И сколько ей заплатили?
– Три тысячи франков.
– О-о, – протянула Амалия. – Ну так я вас разочарую, инспектор. Три тысячи франков за картины начинающего художника – слишком много, но в то же время слишком мало, чтобы открыть магазин на Елисейских Полях и заполнить рекламой все модные журналы. И, само собой, щедрый покупатель картин пожелал остаться неизвестным, не так ли?
– К чему вы клоните, сударыня? – уже сердито спросил Антуан.
– А вот к чему. Убийца, которого прозвали «бретонским демоном», выбирал легкие жертвы. Проституток, нищенку, официантку, цветочницу. А Фредерик Варен – точно такая же легкая жертва. Кто станет волноваться о каком-то художнике, который ездит по Франции, живет где придется, то рисует картины, то расписывает веера, то разрисовывает тарелки? Общество вообще подозрительно относится к художникам – если, конечно, речь не идет об официально признанных живописцах, которые награждены, выставляются в Салонах и так далее.
– Вы хотите выгородить Варена, потому что он спас вам жизнь, – буркнул Антуан, дернув щекой.
– Не совсем так, инспектор. Я хочу найти настоящего «бретонского демона». И да, когда он будет найден, невиновность Фредерика станет всем очевидна.
– Знаете, Рене…
– Меня зовут Амалия.
– Мне куда больше нравилось, когда вы были сумасшедшей, – пробурчал Антуан. – Я ведь думал, что он убил вас и сбежал. Но если он был на острове, он не мог убить доктора и его жену. А тут еще гибель Жерара… Я запутался, концы не сходились с концами, но я был уверен, что рано или поздно этот… ваш приятель проявится. Я следил за Кристиной Пуарье, следил за Лораном Бревалем, и сегодня мне наконец повезло… Скажите, что вы делали на острове Дьявола? – почти умоляюще спросил он.
– Ну, практически то же, что и вы. Выслеживала очень опасного преступника. – Амалия усмехнулась. – Если я помогу вам найти «бретонского демона», вы окажете мне одну услугу?
– Вы засунете меня в кофейник?
Шутка не удалась совершенно, и Антуан рассердился на себя.
– Нет, инспектор. Мне нужно знать имя и приметы человека, который поздно вечером в прошлую субботу брал лодку на побережье, чтобы отправиться на остров Дьявола. Вот, собственно, и все.
– Так. – Антуан задумался. – Это и есть человек, которого вы ищете?
– Возможно.
– Вы очень самонадеянны, сударыня. Прежде всего, почему вы думаете, что без вас я не найду настоящего «бретонского демона»?
– Потому что вы принимаете это дело слишком близко к сердцу. Был убит ваш друг, и я понимаю, что вы чувствуете. Вы хотите отомстить, и поэтому у вас не получается трезво взвесить происходящее.
– А у вас, значит, получится, потому что Варена вы близко к сердцу не принимаете?
– Да, – сокрушенно промолвила Амалия, – похоже, я все-таки стукнула вас кофейником по голове слишком сильно. Давайте-ка внесем ясность, инспектор. Я нахожусь на стороне Варена не потому, что он спас мне жизнь, а потому, что он невиновен. Ясно вам? И я защищала бы его при любом раскладе, даже если бы он ничем не мог мне помочь, – именно потому, что он невиновен, и потому, что обвинение против него было сфабриковано. Это вовсе не судебная ошибка, инспектор, это был продуманный и хорошо исполненный заговор. А заговор такого рода мог быть только с одной целью: скрыть настоящего убийцу. И ваш друг Жерар Кервелла наверняка в этом участвовал. – Инспектор промолчал. – По вашему лицу я вижу, что для вас это вовсе не новость – вы и сами уже кое о чем догадались, не так ли?
– Может быть, вы все-таки развяжете меня? – почти умоляюще попросил Антуан. – Обещаю, я не буду на вас кидаться, не стану вас арестовывать… и не попытаюсь прикончить вашего протеже, который сейчас мыкается под дверью.
Он с удовлетворением убедился, что угадал, потому что Фредерик тотчас же показался на пороге. Под глазом у него красовался внушительных размеров синяк, а на щеке была видна царапина, оставленная пулей.
– Ваши права на этот дом не распространяются, – запальчиво бросил художник. – Он принадлежит российскому посольству, и это территория Империи.
– Как приятно оказаться в России, не выезжая из Парижа! – хмыкнул неисправимый Антуан, но тут Амалия, развязывавшая узлы, случайно или с умыслом задела шишку на его голове, и инспектор сдавленно охнул.
– Собственно говоря, – сказала Амалия, очаровательно улыбаясь, – мы как раз собирались ужинать, так что я приглашаю и вас, инспектор, присоединиться к нам.
«Нет, она не авантюристка, – мелькнуло в голове у Антуана, – определенно светская дама… с дьявольским самообладанием. Раз особнячок посольский, значит, это птица высокого полета – имперский агент. Нельзя поддаваться на ее обаяние, это ее профессиональное оружие… Потому что если я поддамся, она тут же в два счета докажет мне, что черное – белое, и наоборот».
– Вы отдадите мне записную книжку? – спросил он вслух.
– После ужина, когда мы все обсудим, – последовал ответ.
Антуан не стал настаивать. Еще утром он даже подумать не мог о том, что окажется за одним столом с Фредериком Вареном, однако с реальностью не поспоришь: вскоре они сидели по разные стороны от Амалии, обменивались вежливыми замечаниями по поводу еды, вина, парижской погоды и всего на свете. Однако, как только было покончено с последним блюдом, Антуан преобразился. Не сходя с места, он устроил художнику подробнейший допрос по поводу его перемещений по северу Франции и цепи убийств, которые раскрыл Жерар Кервелла.
Знал ли Фредерик кого-либо из жертв? Да, двоих: официантку в Руане и мадемуазель Массон, последнюю жертву из Кемпера. Для Жанны Массон он разрисовал два веера.
– Как ты можешь объяснить, что голову Жанны нашли у тебя под кроватью? – спросил Антуан с адским блеском в глазах.
– Я думаю, мне ее подбросили.
– Других версий нет?
– Нет, потому что я ее не убивал.
– Все жертвы были похожи друг на друга, не так ли? – вмешалась Амалия.
– А вот тут вы не правы, – с торжеством ответил Антуан. – Первые семь были молодые блондинки, а Жанна Массон – брюнетка средних лет.
Он снова впился взглядом в Фредерика, атакуя его со всех сторон и подстерегая малейшую ошибку с его стороны.
– Почему ты уехал из Парижа? Ты ведь был учеником Бреваля, он уверял, что у тебя талант…
– Мы поссорились, и старик заявил, что не желает меня больше видеть.
– Почему?
Фредерик побагровел.
– Мне обязательно отвечать?
– Считай, что да.
– Бреваль устраивал в своем ателье вечеринки, которые перерастали в оргии. Во время одной из них он чуть не убил женщину.
– А ты?
– А что – я? Я в них не участвовал. Он пустил меня пожить в маленькой квартирке над ателье, и однажды я услышал жуткие крики. Я спустился вниз и…
– Договаривай.
– Он был пьян и совершенно не в себе. Я его ударил. Потом он мне заявил, что я его унизил и что он не желает видеть меня в Париже. Я понял: он испортит мне жизнь, плюнул на все и уехал.
– В Нормандию?
– Да.
– Почему туда?
– Моя мать из Руана.
– А в Бретань ты почему перебрался?
– Искал места, которые раньше не писали художники. Я ведь не оставил мечту стать художником, участвовать в выставках… И потом, мне нравилось путешествовать. Думаешь, что мир большой, а на самом деле люди везде примерно одинаковые. – Он покосился на Амалию и быстро добавил: – Кроме некоторых, конечно…
– Люди слышали, как ты кричал угрозы в адрес доктора Ривоаля, когда узнал, что он дал показания против тебя. Как ты это объяснишь?
– Он соврал. Как он мог видеть меня там, где я не был? Я просто взбесился. Я ведь не воспринимал поначалу всю эту историю всерьез… Мне казалось, что произошла чудовищная ошибка – ведь я-то точно знал, что никого не убивал. А потом я почувствовал себя так, словно попал в паутину. Что бы я ни делал, что бы ни говорил, все становилось только хуже. На меня смотрели как на убийцу, ни один человек мне не верил…
Антуан задал еще несколько вопросов – точнее, несколько сотен вопросов, постоянно меняя направление беседы. Инспектор был готов к тому, что Амалия будет постоянно вмешиваться и так или иначе влиять на этот странный допрос, но, к его удивлению, она только слушала, лишь изредка вставляя отдельные замечания.
– Двуколка, в которую вы сели, когда сбежали с острова Дьявола, принадлежала Жерару Кервелла, – сказал Антуан, когда Фредерик дошел до описания этого момента. – Значит, она была довольно далеко от маяка на берегу?
– Полагаю, что да, – ответила Амалия, подумав. – Маяк едва был виден. Единственное, что я могу вам точно сказать, – местность там кажется безлюдной, хотя вдоль берега идет дорога.
– А я никак не мог понять, почему ее потом обнаружили возле какого-то вокзала… Ну что ж, одной загадкой меньше. Вы говорите, что по вашим ощущениям двуколка находилась там достаточно долгое время?
– Да, лошадь долго бродила туда и сюда и совершенно промокла.
– Поблизости никого не было?
– Никого, – уверенно ответил Фредерик.
Тут Амалия решила, что настала ее очередь задать свой вопрос.
– Скажите, инспектор, когда вы впервые увидели в двуколке вашего друга, там не было чего-то вроде саквояжа… или чемоданчика… или, может быть, свертка?
– Странно, что вы это спросили, – насторожился Антуан. – Помню, что я заметил чемоданчик, засунутый глубоко под сиденье… А что?
– Да так, – поморщилась Амалия и больше не сказала об этом ни слова.
«Интересно, почему она спросила про чемоданчик? – Антуан озадаченно нахмурился. – Когда двуколку обнаружили возле вокзала, никакого чемоданчика там уже не было…»
– А теперь, инспектор, с вашего позволения, побеседуем о вас и о вашей роли в этой странной истории, – негромко начала Амалия. – Прежде всего, почему вы оказались в этих краях?
Антуан принялся рассказывать все с самого начала – о ранении, об отпуске, о тете Мариэтте. Подсознательно он все еще ждал от собеседницы какого-то подвоха, но все ее вопросы были предельно четкими. Наконец Антуан добрался до описания гибели Ривоалей.
– Значит, жена доктора была еще жива?
– Да.
– Она показала на зеркало и сказала: «Это он»?
– Она показала… – Антуан нахмурился. – Думаю, она имела в виду надпись на зеркале.
– Нет, – покачала головой Амалия. – Она хотела указать вам на человека, который отражался в зеркале. А в комнате были только двое мужчин: вы и ваш друг.
Антуан побледнел.
– Нет… Нет, этого не может быть!
– Может, Жерар Кервелла увидел, что она жива, и испугался. Он понял, что, если она назовет его, ему придется убить и вас. Поэтому у него случилась истерика, которая показалась вам странной. Помните, что он говорил вам? Что он хотел быть рантье, чтобы дети были здоровы, чтобы розы в саду цвели… Это ничего вам не напоминает, инспектор? Не напоминает оправданий преступников, которых вы поймали с поличным?
– Черт бы вас побрал! – вне себя выкрикнул Антуан. – Но если Жерар и в самом деле… Чемоданчик! Ну конечно же…
– Ваша догадка оказалась абсолютно верной: одежда убийцы была вся в крови жертв. Поэтому Жерар Кервелла захватил с собой запасную одежду в чемоданчике – переодеться, и уже по одному этому я скажу, что ваш друг был очень умен и предусмотрителен. Убив доктора и его жену (помните, вашей тете еще показалось странным, что они не сопротивлялись?), Кервелла привел себя в порядок, переоделся, засунул окровавленную одежду в чемоданчик, имитировал проникновение в дом через окно первого этажа и скрылся. Когда вы встретились с ним возле перекрестка, он не к Ривоалям ехал, а от них. Но он вовремя заметил вас и перестроился, а заодно сочинил историю, зачем ему надо проведать доктора. Вы понимаете теперь, почему ваш друг постоянно говорил о жене Ривоаля? Его ужасала не ее смерть, а то, что он не убил ее, только ранил…
– Это какое-то безумие… – прошептал Антуан. – Но если доктор… если он знал, что Варен не убийца… – Он повернулся к Фредерику. – Вот почему Ривоаль не торопился возвращаться в Кемпер! Вот что он имел в виду, когда говорил, что не боится вас… Он понимал, что с вашей стороны ему ничего не грозит…
– Я одного не понимаю, – подал голос Фредерик. – Зачем надо было убивать доктора Ривоаля и его жену?
– Думаю, затем, что доктора замучила совесть. Люди, которые живут душа в душу, не станут ссориться просто так. Из-за чего доктор стал ссориться с женой? Он уехал из Кемпера сразу же после процесса, но в Дуарнене в это время года находиться ничуть не приятнее. Просто ему было не по себе – он отлично сознавал, что натворил, и, когда жена пыталась его успокоить, это его только раздражало. А когда вы, Фредерик, бежали, у Ривоаля не выдержали нервы. Он дал кому-то знать, что намерен рассказать правду о том, что его подкупили… и заставили лжесвидетельствовать.
– Подкупили?
– Ну, мсье Молине, ведь не просто так он дал эти показания… Конечно, ему заплатили. Помните заметки в записной книжке вашего друга? Вы решили, что он искал преступника, но это не так. Он вовсе не преступника искал, а того, на кого можно будет свалить вину. Преступника он знал очень хорошо.
Антуан сидел очень прямо, покусывая изнутри нижнюю губу. Ему мучительно хотелось выдвинуть какое-нибудь возражение, которое разобьет в пух и прах все доводы собеседницы, но в глубине души он понимал: она права. Все шло именно к этому: и странное обогащение Жерара, и противоречия в показаниях свидетелей, и тот факт, что из дома доктора не исчезла никакая одежда, хотя убийце надо было во что-то переодеться, и многое другое…
– Поэтому некто и не поленился залезть ночью в дом к Элен? – Голос Антуана прозвучал пугающе хрипло. – Тот человек понимал, какую ценность представляет записная книжка…
– Ну, он, вероятно, не знал, о чем именно Жерар Кервелла писал, а о чем умалчивал, но наверняка видел эту записную книжку у комиссара в руках и решил подстраховаться. Кстати, инспектор, вы как следует ее осмотрели? – спросила Амалия. – В ней больше ничего нет, кроме записей?
– Уверяю вас, сударыня, мой друг был не из тех, кто станет писать невидимыми чернилами, как в бульварных романах, – колюче заметил Антуан. – В записной книжке есть только то, что есть.
– Нет, – медленно сказала Амалия. – Там должно быть что-то еще.
Она несколько минут сидела, глядя на записную книжку, потом шевельнулась, достала маленький ножичек для разрезания страниц книг и, придвинув книжку к себе, аккуратно сняла с обложки приклеенное изображение лошади.
– Тут на обороте цифры, – сказала Амалия, переворачивая изображение и стряхивая с него остатки клея. – Первая цифра – 10 тысяч франков. Я так и думала, что ваш друг должен был где-то записывать, сколько именно денег он получил.
– И кто их выплатил? – быстро спросил Фредерик.
– Ну, вряд ли у нас будет много версий, – заметила Амалия. – Такие суммы может выплатить только очень богатый человек. Я говорила вам, инспектор, что господин Кервелла был умен, и повторяю это сейчас. Как только он понял, что имели место не разрозненные убийства, совершенные неизвестными, а серия убийств, совершенная одним человеком; как только выяснил, что сразу две жертвы связаны с семьей графини де Кастель – одна бывшая горничная, а другая – внучка дворецкого… О, он сразу же догадался, где искать убийцу!
– Графиня де Кастель? – Антуан оторопел. – Но, позвольте, сударыня, это уже чересчур…
– Нет, не графиня, конечно, – она только платила деньги, чтобы оставить все в тайне, – отмахнулась Амалия. – Я говорю о человеке, которого графиня желала спасти любой ценой. Проще говоря, это ее сын, граф де Кастель.