Глава 10
Жена
«Поймали… Все-таки поймали. Главное – не сорваться, когда я его увижу, потому что очень уж хочется отомстить за Жерара… Правда, если я хоть немного разбираюсь в местных жителях, они и так должны были от души ему накостылять. Варену вообще повезло, что его на месте не прибили».
Войдя в мэрию, Антуан сразу же увидел человека, который занимал все его мысли. Тот сидел на деревянной скамье, судорожно всхлипывая. Одежда задержанного составляла причудливую смесь разных лохмотьев, которые он, вполне вероятно, позаимствовал у нескольких огородных пугал. Кровь и слезы текли по его лицу, на котором были заметны свежие синяки и ссадины. Возле скамьи стоял врач, который осматривал простреленную руку Варена. Мэр и жандармы толпились возле дверей, глядя на раненого как на опасное животное, от которого толком не знаешь, чего ожидать в следующий момент.
– Люди уже собираются на площади, господин мэр, – негромко промолвил кюре. – Многие пришли с оружием.
Мэр поежился и бросил на инспектора мученический взор.
– Ну что, Леон? – спросил Антуан. – Узнаешь своего знакомого?
Бродяга на скамье вздрогнул и даже перестал всхлипывать.
– Кого – его? – изумился Леон. – Это не Фредерик Варен.
– К-как? – сдавленно промолвил мэр. – Но приметы… И он прятался в пещере!
– Меня Филипп зовут! – взвыл раненый. – Тома Филипп, я говорил вам… Я не тот, за кого вы меня принимаете!
– Да что там приметы, – пробурчал Леон, подойдя поближе, – у Варена волосы темно-русые, а у этого светлее, и у него рубец на руке, а у Варена такого рубца не было…
Тут мэр, уже предвкушавший в воображении магниевые вспышки фотографов, поздравительные речи, орденскую ленточку и много всяких вкусных моментов, которые делают жизнь краше и для большинства людей с успехом заменяют счастье, заерзал на месте так, словно под ним была раскаленная сковородка.
– Ну я вас умоляю, господин инспектор… Что за свидетель из этого типа? Он же бродяга и пьяница, его несколько раз задерживали в прошлом за попрошайничество…
– У тебя есть документы? – спросил Антуан у человека, сидящего на скамье.
– Нет, – мрачно ответил собеседник. – Но я Тома Филипп, и точка!
Врач, делавший перевязку, очевидно, натянул бинт слишком туго, и раненый ойкнул.
– Откуда ты родом? – продолжал допрос Антуан.
– Из Понтиви.
– Это в Морбиане, что ли?
– Да.
– Ты меня понимаешь? – спросил инспектор, переходя на бретонский язык.
– Как не понимать, – усмехнулся Тома. – Я бретонец, и не надо мне говорить, что я кого-то там убил. Я никого не убивал.
Антуан повернулся к присутствующим, которые напряженно ждали окончания беседы.
– Это точно не Фредерик Варен, – уверенно объявил инспектор. – Варен не говорит по-бретонски.
Фотографии, поздравления и орденские ленточки окончательно обратились в мираж и сгинули где-то вдали. Мэр понял, что лучше смириться, и тяжело вздохнул.
– Но по приметам он был похож на Варена… И он прятался… – Мэр смущенно пожал плечами. – Кажется, мы приняли желаемое за действительное. Да, господин кюре?
– Я думаю, вам лучше выйти к людям, которые собрались снаружи, – вмешался Антуан. – Объясните им, что произошла ошибка и что поиски продолжаются. Господин кюре! Жители наверняка будут сомневаться, пойдут всякие толки, будто бы власти не хотят, чтобы преступника убили на месте. Вам лучше поскорее успокоить людей – возможно, вам даже больше поверят.
– Вы правы, – кивнул священник. – Именно этим я и займусь.
– А поиски Варена надо продолжить, – добавил инспектор. – Кстати, господин мэр, я бы попросил вас позаботиться о Леоне, потому что это в ваших же интересах. Все-таки иметь надежного свидетеля, который может опознать убийцу, – большое дело. Понимаю, первый раз вам не повезло, но ведь это только начало. Что, если уже сегодня вы схватите мерзавца и упрячете его под замок?
– Вы думаете? – недоверчиво спросил мэр. – Конечно, я сделаю все, что в моих силах, но…
Кюре кашлянул.
– Нам лучше поспешить на площадь, – промолвил он негромко. – Толпа растет, еще немного, и она может стать неуправляемой.
– Еще минуту, – вмешался Антуан. – Я могу быть спокоен насчет Леона?
– Да, раз вы настаиваете, – пробормотал мэр.
– Очень хорошо. Тогда я пойду.
– Вы нас покидаете? – всполошился мэр. – Но, помнится, вы говорили о том, что собираетесь присоединиться к поискам…
– Вряд ли от меня будет много толку – есть люди, которые гораздо лучше знают здешние края. Нет, я, скорее всего, отправлюсь в Кемпер. Мне надо поговорить с вдовой Жерара… комиссара.
Он вернулся домой и, разъяснив Мариэтте положение вещей, быстро собрал небольшой чемоданчик, который собирался взять с собой.
– Когда ты вернешься? – спросила тетка.
– Не знаю. Возможно, я останусь там до похорон. Но вы не волнуйтесь, я пришлю вам телеграмму.
– Когда соберешься обратно, дай знать. Симон встретит тебя на станции.
– Хорошо. И раз уж меня тут долго не будет, крепко запирайте двери и окна на ночь и не забывайте спускать собаку.
– Хорошо, Антуан. Я буду тебя ждать.
Приехав в Кемпер, инспектор снял номер в гостинице возле вокзала, оставил там вещи, после чего отправился искать дом друга. Антуан мог взять извозчика, но ему хотелось пройтись пешком, тем более что от вокзала до улицы Астор, где жил Жерар, было меньше километра. Путь туда лежал через набережную реки Оде, по глади которой скользили редкие лодки. Антуан перешел на другой берег и вскоре был уже в самом центре города, возле главного собора. Центральная торговая улица Кемпера звалась Кереон, и инспектор вспомнил, как они с отцом гуляли по ней и покупали в лавках разные мелочи. Преодолев соблазн свернуть на нее, Антуан двинулся дальше. Он испытывал двойственное чувство – с одной стороны, он был рад видеть город своего детства, с другой же, его неприятно поразил царивший здесь провинциальный дух. После Парижа тут все казалось каким-то запущенным, застывшим и скучным, как человек в безнадежно вышедшей из моды одежде.
«Интересно, они хоть знают, что такое трамвай? И появится он тут лет через двадцать, не меньше… – Тут инспектору пришла в голову другая мысль. – А лет через сто, когда в Париже обычным станет летать из конца в конец на воздушных шарах, тут еще останутся фиакры, извозчики, старые лошади… Я прошел уже несколько улиц – нигде ни одного автомобиля… А вот наконец-то и улица, на которой живет… на которой жил Жерар».
Он постучал в дверь и, объяснив немолодой и некрасивой горничной, кто он такой и зачем приехал, остался ждать. Через минуту горничная вернулась.
– Госпожа Кервелла примет вас… Прошу.
Когда он вошел в гостиную, жена Жерара, стиснув в одной руке кружевной платок, стояла возле стола, опираясь свободной рукой на столешницу. На хозяйке дома было траурное платье, вероятно, оставшееся после похорон какого-то родственника, и его черный цвет удручающе подействовал на Антуана. В доме еще витал дух Жерара – инспектор заметил трубку на маленьком столике, какие-то журналы, пару мужских перчаток, – а это черное платье словно подчеркивало, что комиссара больше нет, что он уже никогда не вернется сюда и что его жизнь, какой бы она ни была, кончена. На стенах висели две картины с изображениями лошадей, которых Жерар так любил, и Антуан улыбнулся про себя.
– Господин Молине… Я очень рада… Жерар столько говорил о вас… Он так ждал вашего приезда… А теперь… И как ужасно получилось, что именно вам пришлось его опознавать…
Антуан пристально посмотрел на нее. Она была поразительно некрасива, с желтоватым нездоровым лицом и орлиным носом, который куда лучше смотрелся бы на мужском лице, но на женском только подчеркивал все его несовершенство. Когда жена Жерара, утирая слезы, сделала шаг к креслу, он заметил, что она еще и прихрамывает. Умело скроенное платье частично скрывало ее кривобокость, о которой упоминала Мариэтта. Красивым в мадам Кервелла был только голос – глубокий, мелодичный, хватающий за душу; но Антуан отлично понимал, что ни один мужчина на свете не способен довольствоваться только голосом, не обращая внимания на остальное.
Он произнес множество слов соболезнований, которых требовала ситуация, и хотя слова эти были совершенно искренними, его не оставляло ощущение, что он лукавит. Но мадам Кервелла, по-видимому, ничего такого не заметила, потому что расчувствовалась и заплакала.
– Мы так готовились к вашему приезду… Я заказала меню для торжественного обеда… – В ее взгляде мелькнул огонек надежды. – Может быть, вы не откажетесь остаться на обед? В память о Жераре…
Антуан, чувствуя себя совсем неловко, стал говорить, что он боится стеснить хозяйку, но раз уж так получилось и если она настаивает, он не осмелится ей перечить. Мадам Кервелла (он уже знал, что ее зовут Луизой) просияла, вызвала горничную и велела накрывать на стол. Отдавая подробные указания, она, по-видимому, вернулась в привычную для нее колею хозяйки дома и даже перестала плакать. Несмотря на это, Антуан, который исподволь внимательно изучал ее, до сих пор не составил о ней окончательного мнения. Ему казалось, что она не глупа, но вопрос, насколько Жерар мог посвящать ее в свои дела, оставался открытым.
«Конечно, он не любил ее… Дочка ростовщика… Солидное приданое, дом на одной из лучших улиц Кемпера… Мариэтта сказала бы, что у Жерара вместо сердца математические счеты. Ну и что? Не он первый, не он последний, в конце концов… – Тут у Антуана мелькнула другая мысль: – Интересно, а я бы смог выдержать это искушение большими деньгами, к которым прилагается такая супруга? Да хоть озолоти меня, я бы не смог… охота каждый день видеть рядом с собой такое страшилище… Хотя я, наверное, несправедлив, – одернул он себя. – Может быть, она добрая, хорошая, домовитая женщина… В конце концов, внешность – это далеко не все».
Но тут же он понял, что опять лукавит и что внешность очень даже важна; к примеру, та женщина в доме рядом с маяком, которая, несмотря на свою болезнь, поразила его воображение, – разве он обратил бы на нее внимание, будь она уродиной? Да он бы и думать о ней не стал.
Пока в столовой накрывали на стол, несколько раз звонили в дверь – это были сослуживцы Жерара и просто знакомые, которые узнали печальную новость и явились выразить свои соболезнования. Вдова, овладевшая собой, вела себя так, как полагается держаться в данной ситуации, однако у Антуана почему-то создалось впечатление, что она мягко, но настойчиво стремится избавиться от посетителей. Когда пришло время идти к столу, в дверь снова позвонили, и Луиза обернулась к горничной с недовольным видом.
– Катрин, я не могу больше никого принять… Извинись и скажи, что я слишком устала. И не впускай в дом никого, слышишь?
– Да, сударыня.
«А она, однако, дама с характером», – подумал Антуан; и не сказать, чтобы ему это не понравилось, потому что он не любил слабохарактерных людей. Хозяйка и гость перешли в столовую. Здесь на стенах висели картины, изображающие не лошадей, а кошек, и Луиза, заметив озадаченный взгляд инспектора, поторопилась объяснить, что в детстве у нее была кошка, которая была ей как лучший друг, и когда эта кошка умерла, она очень горевала и не стала заводить другое животное, хотя кошек любит до сих пор. Это маленькое отступление сказало Антуану куда больше о характере его спутницы, чем мог бы сообщить самый длинный разговор. Конечно, в детстве она была несчастна, и, конечно, она не дружила с другими девочками – ведь для них она была уродлива и к тому же дочь ростовщика, которому их родители были кругом должны. Неудивительно, что всю свою симпатию она обратила на кошку.
Обед, к некоторому удивлению Антуана, оказался даже в чем-то лучше, чем у искусницы Мариэтты, а выбор вин особенно впечатлял. Слушая похвалы гостя, хозяйка дома даже порозовела от удовольствия.
– О, ну что вы, мсье Молине! Конечно, мы готовились к вашему приезду, и Жерар так хотел произвести на вас впечатление…
И это ему удалось, мрачно подумал Антуан, хоть и не там, где он рассчитывал.
– Скажите, – Луиза положила салфетку и сделала над собой усилие, – вам уже известно, как именно это все произошло?
Антуан понял, что она говорит об убийстве, и, с особой тщательностью выбирая слова, рассказал вдове все, что ей, по его мнению, следовало знать.
– Значит, его убил Фредерик Варен? – спросила она безжизненным голосом, вертя на пальце обручальное кольцо. – А вы знаете, что он бежал из-за меня?
Антуан едва не поперхнулся вином и поспешно поставил бокал на стол.
– Простите?
– Да, да, это все случилось из-за меня, – уже с ожесточением промолвила Луиза. Оставив в покое кольцо, она теперь нервно водила пальцем по скатерти вдоль вышитого на ней цветочного узора. – Казнь была рано утром, и я сказала мужу, что ни за что туда не пойду. Тогда он сказал, что тоже останется дома, а когда стало известно, что Варен сбежал, заявил, что это моя вина. Мол, если бы я пошла туда, то он отправился бы со мной и ни за что не дал бы Варену скрыться. – Она горько улыбнулась.
– Думаю, он говорил так, потому что был очень расстроен, – сказал Антуан после паузы. – Он вовсе не хотел вас обидеть.
Но Луиза только упрямо покачала головой.
– Я всегда была виновата во всем. И в том, что я богата, и в том, что не красавица. – Ее глаза сверкнули. – И бегство Варена тоже на моей совести, как видите. Если бы Жерар… Если бы он остался жив сегодня, первое, что он бы мне сказал, – что его ранили по моей вине. Но он больше ничего мне не скажет.
Она схватила платок и, прижав его ко рту, глухо зарыдала.
– Я позову горничную. – Антуан приподнялся на месте, испытывая мучительную неловкость.
– Нет, не надо, не надо. Я не хочу никого видеть. – Мадам Кервелла судорожно всхлипнула, комкая платок. – Странно, что вы были его другом, инспектор. Вы же совершенно не похожи на него.
– Откуда вы знаете? Вы же никогда меня раньше не видели.
– О, благодаря рассказам Жерара я знаю вас так, как если бы вы жили в соседнем доме, – усмехнулась Луиза. – Он много говорил – о вас, о вашей тетушке, о вашей работе. Ему ужасно не хотелось, чтобы вы стали комиссаром раньше его, и когда Жерар поймал Варена и стало ясно, что его повысят, он пришел домой веселый и сказал мне, что наконец-то вас обошел.
– Меня? – изумился Антуан. – Но я никогда не думал соревноваться с ним…
– Вы – нет, а он – да. Ему было очень важно, чтобы вы стояли на ступеньке ниже и он мог глядеть на вас сверху вниз. – Вдова Жерара подалась вперед. – Скажите мне правду, мсье Молине: зачем вы приехали в Кемпер?
– Я хочу найти убийцу вашего мужа, мадам.
– И вы полагаете, что я могу вам в этом помочь?
– Я в этом уверен.
– Это делает вам честь, инспектор. – Она откинулась на спинку кресла. Глаза ее были прикованы к лицу гостя. – Что именно вы хотите знать?
– После бегства Варена Жерару поручили найти его, верно?
– Он сам вызвался. Сказал, что это пятно на его репутации, и всякое в том же роде.
– Позавчера Жерар вспомнил о докторе Ривоале и поехал к нему в Дуарнене. Мы нашли доктора и его жену убитыми. Через некоторое время мы с Жераром расстались, и больше я его не видел. Вам известно, что он делал после этого?
– Более или менее известно.
– Он ночевал дома?
– Позавчера – да. Вчера – нет.
– Меня интересует вчерашний день. Жерар говорил вам, чем собирается заняться?
– Он сказал, чтобы вечером я его не ждала. Еще напомнил о вашем приезде. Мы обсуждали сегодняшний обед.
– А дела? Должен же был Жерар как-то объяснить, почему он не будет ночевать дома.
– Вы издеваетесь, инспектор? – ледяным тоном промолвила Луиза.
– Прошу прощения?
Несколько мгновений она буравила его недоверчивым взглядом, но, поняв, что Антуану действительно ничего не известно, немного успокоилась.
– Я не задавала вопросов, когда Жерар не ночевал дома. Потому что слишком хорошо знала ответ.
– Простите, я не знал, – промолвил Антуан после паузы. – У него была любовница?
– Да.
– Как ее имя? Возможно, мне придется ее допросить.
– Элен Сабле, улица Сен-Франсуа. – И, ни мгновения не колеблясь, она назвала номер дома.
«Узнаю предусмотрительного Жерара, – подумал Антуан. – Улица Сен-Франсуа – это же буквально в двух шагах отсюда. Чертовски удобно, и к тому же существенно экономит время».
– Чем она занимается? – спросил инспектор.
– Ничем. Целыми днями читает журналы о моде и кормит своих попугайчиков.
– Я когда-то знал одного Сабле, – признался Антуан, – но у него не было сестры.
– Вряд ли вы ее знаете, – отрезала Луиза. – Она приехала в Кемпер несколько лет назад. Ее тетка держала здесь бакалейную лавку и надеялась, что Элен будет ей помогать, но у той было на уме совсем другое. В конце концов тетка ее выгнала. Правда, Элен не слишком печалилась по этому поводу – ведь у нее был Жерар, который мог о ней позаботиться.
И глухо добавила:
– Если она осмелится прийти на его похороны, клянусь, я выцарапаю ей глаза. Я не остановлюсь перед скандалом!
«Не сомневаюсь», – подумал Антуан, увидев выражение ее лица. Вслух, впрочем, он сказал совсем другое:
– Меня все же интересует вчерашний день. Жерар ничего не говорил о том, где именно он собирается искать Варена? Может быть, нашел каких-то его друзей, которые живут на побережье…
– Он сказал, что Варен – дурак и что долго ему не пробегать, – ответила Луиза. – Я не выдержала и напомнила Жерару, что Варен уже убил десять человек, но мой муж только расхохотался. Он сказал, что Варен от него не уйдет и что мое волнение просто нелепо.
– Он хоть как-нибудь намекнул, что было причиной его уверенности? Почему он не сомневался, что поймает Варена? Жерар точно знал, где его искать?
– Нет, он ничего такого не говорил.
– Вы уверены?
– Я еще до вашего прихода ломала голову над этим и так, и эдак. Единственное, о чем Жерар упоминал, – что, возможно, вернется в Дуарнене. Я так поняла, что из-за убийства доктора. Муж говорил, что ему надо посоветоваться с коллегами на месте.
– Скажите, мадам, а вы знали доктора Ривоаля?
– Немного. Он несколько раз приходил к нам, после того как Жерар поймал Варена.
– Для этих посещений была какая-нибудь особенная причина?
– Доктор не хотел давать показания. Но муж его переубедил.
– А почему доктор не хотел давать показания?
Луиза поджала губы.
– Он не был уверен, что видел именно Варена.
– То есть?
– Доктор говорил, что человек, которого он видел, был шире в плечах и ниже ростом. И кажется, он был гораздо старше, но тут уже доктор был не так уверен.
Антуан нахмурился.
– Но ведь на суде…
– Да, доктор Ривоаль сказал, что это был Варен. Что он оглянулся, и доктор узнал в свете фонаря его лицо.
– А что насчет свертка? Доктор показал под присягой, что в руках у того человека был сверток, в котором уместится человеческая голова. Это тоже неправда?
– Нет, по-моему, сверток был. Как раз по его поводу никаких разногласий не возникло.
– Но при этом доктор не видел лица в свете фонаря и даже не был убежден, что перед ним Варен? – допытывался Антуан.
– Очевидно, да.
Чепуха какая-то, думал инспектор. Фредерик Варен – преступник, его передвижения по северу Франции совпали с чередой жестоких убийств, и отрезанную голову последней из жертв нашли именно в его комнате. С этими свидетелями вечная морока – то они путают даты, то не могут вспомнить, где находились и что делали в интересующий следствие момент, то придумывают то, чего не было. Что уж говорить о человеке, которого доктор видел мельком возле дома последней жертвы! Может быть, Ривоаль что-то напутал и Жерар сделал ему внушение, чтобы он не сбивал с толку следствие, которое наконец-то пошло по правильному пути…
Да, скорее всего, все именно так и было.
– Благодарю вас за то, что согласились уделить мне время, – сказал Антуан. – Я намерен во что бы то ни стало отыскать убийцу Жерара и считаю это своим долгом, даже если начальство со мной не согласится. Прошу вас, если вы вдруг вспомните еще что-нибудь…
Луиза кивнула, не сводя с него взгляда.
– Я обязательно дам вам знать, мсье Молине. Можете даже не сомневаться в этом.