Книга: Я клянусь тебе в вечной верности
Назад: Глава 15 Враги. Из записок Элизы Северянки
Дальше: Глава 17 Мать. Из записок Элизы Северянки

Глава 16
Лазутчик. Из личного архива Ланса де Креси

– Ах, герцог! Какой же вы! О-о-о, – вот и всё, что могла выдавить из себя светская львица графиня Миранда де Круази.
Её супруг владел лучшими виноградниками на южной границе. Вино Круази ценилось не только на нашем столе, но и на привередливом Юге – за что граф грёб золото лопатой, фигурально выражаясь. При этом платил крупный налог в казну, снабжал свою молодую и весьма активную жёнушку нарядами и драгоценностями, а заодно периодически делал подарки её любовникам – по слухам, чтобы держали её подальше от дома. Графиня Миранда купалась в золоте, держала лучший, а точнее, самый дорогой салон в столице и меняла любовников, как перчатки.
И если честно, я ждал от неё большего. На поверку дамочка ничем не отличалась от своих товарок, что одетых в золото, что в лохмотья. Мозги у неё были куриные, и я понимал графа, не желавшего видеть распутницу-жену в своём доме.
– Ге-е-ерцог! – и копна надушенных волос вроде как случайно падает мне на лицо. – Ну что же вы, герцог?
Дура. Хоть бы по имени звала.
– Умолкни, – приказал я, хватая её за шею и опрокидывая на постель. Ей нравилось – она извивалась и хихикала, всё сильнее и сильнее напоминая мне наряженную в парчу и бархат хрюшку.
Ну что ж, на ночь позабавиться сгодится. Потом придётся искать следующую – Миранда, твёрдо вознамерившаяся задержаться в моей постели и записать меня в список побед, просто отказ не поймёт.
– Ах, какой вы… мужественный! – стонала графиня, пока я грубо заканчивал с ней. – Какой… ненасытный!
«Грубый» – правильное было бы слово. Большинству дам нравилась грубость. Служанки и крестьянки, которые иногда тоже грели мою постель, к грубости привыкли. Меня удивляло, что в ней находят эти расфуфыренные высокородные блудницы? Нет, встречались, конечно, фиалки-одуванчики, только и мечтающие о том, чтобы вдвоём повздыхать под луной и, быть может, разок поцеловаться. Таких я не трогал. Разве что один раз, два года назад, нашлась одна… темноволосая… синеглазая. Не помню уже, как звали… Я напоил её до полубесчувственности и шептал потом: «Элиза», как сумасшедший, всю ночь. С ней я был нежен, но стоит ли говорить, что вместо неё видел другую?
Наутро я позаботился сплавить и её, и её папашу подальше от столицы с мешком денег в виде моральной компенсации.
– Ах, мой рыцарь!
– Я же сказал: умолкни!
Графиня вместо этого громко застонала, так что у меня в ушах зазвенело. Как я различил условный стук в дверь, даже не знаю.
– Герцог! Ну куда же вы? – выдохнула Миранда, когда я отшвырнул её и принялся собирать одежду. – Уходите? Уже?
У меня было безумное желание швырнуть ей кошелёк с золотом, как бордельной девке. Но нажалуется же потом мужу, и будут у нас проблемы с его виноградным налогом. Поэтому я просто наскоро её поцеловал и поплотнее закрыл в спальню дверь, пока стоящий в коридоре заспанный Арно пытался заглянуть за моё плечо.
– Какая женщина! – тоскливо выдохнул он.
– Ну хочешь, иди продолжи, – пробормотал я, торопливо застёгивая пуговицы рубашки.
– Ланс, да ты что! – ещё грустнее всхлипнул Арно, за эти годы не похудевший ни капельки. – Она же на меня и не посмотрит. Кому я нужен, только вот деньги считать, – да и не переставший жаловаться. – А ты вон какой, – добавил он, задрав голову, чтобы встретиться со мной взглядом, – статный, воин, – и совсем грустно добавил: – Со мной они только ради золота.
– А со мной ради власти, – отозвался я, открывая дверь в кабинет и кивком отсылая слуг. – Нашёл чему завидовать.
– Тебе-то легко говорить…
– Слушай, ты меня для этого из постели вытащил? – не выдержал я. – Выкладывай уже, что случилось? Снова заговор? Или очередной переворот? У нас за последние годы их ровно три было. И бессчётное количество заговоров. Вот только бунтов ещё не было, а всё остальное наличествовало. Я первое время Валерия даже во дворец не пускал. Только эти, заговорщики, очередной раз «переворотятся», я их р-р-раз – и на воротах развешиваю. Народу нравится, заговорщики же все, как на подбор, высокородные. Вот после третьего развешивания всё вроде поутихло года на два.
– Да какое там! – усмехнулся Арно, вытаскивая из необъятного халата свиток и подавая мне. – Вот, шпионы твои с Запада донесли. Говорят, срочно, только идти тебя «будить» боялись. Я не читал! – поймав мой взгляд, торопливо добавил он.
Угу. Я сломал печать, развернул. Шифр-то я придумал, но глупо считать, что наш блестящий счетовод его не взломал…
– Что там? – талантливо изображая любопытство, затряс подбородками Арно. – Снова чародейка чудит?
– Угу, – отозвался я. – Где сейчас целитель?
– Так в храме, где ж ещё? Только, в отличие от тебя, он спит.
– Значит, придётся разбудить.
Имя Элизы у меня за последнее время вызывало головную боль, стоило только увидеть его написанным. Потому что рядом точно значилось бы или число жертв, или ещё какая-нибудь мерзость, косвенно предполагающая Мальтии проблемы.
В тот раз, например, в рапорте сообщалось о том, что чародейка подарила своей королеве армию демонов.
– Демонов? – переспросил Арий, выслушав меня. – Демонов – это вряд ли. Демонов из бездны не призовёт даже чародей.
– Но её волк…
– Фамильяр, – покачал головой целитель. – А вот превратить людей в нежить она способна. Великая Матерь да избавит нас… – завёлся он.
– Арий! – прикрикнул я. – Если мы сами себя не избавим, Великая Мать нам вряд ли поможет.
– Не богохульствуй, – строго произнёс целитель, кинув на меня предупреждающий взгляд, который я, как обычно, проигнорировал.
– Если эта армия пойдёт войной на Мальтию, ты сможешь её остановить?
Арий надолго задумался – «уплыл», глядя на меня. Я уже привык к такому взгляду, обычно после него следовало что-то вроде пророчества. Вот и сейчас, помедитировав, Арий моргнул и уставился на меня уже привычно – обличающе и сочувствующе одновременно.
– Нет. Но ты сможешь.
– Я?
Арий кивнул и задумался. Надолго.
– Со всем уважением, господин целитель, – проблеял из угла до этого молчавший Арно. – Как может человек остановить волшебную армию? Если это то, что однажды сотворил чародей Кастел, то они просто пройдут, сметая всё живое, и…
– Значит, сделайте так, чтобы не прошли, – вздохнул Арий, снова молитвенно сжимая руки.
Мы с Арно одинаково недоуменно уставились на него.
– То есть?
Целитель снова вздохнул и опять покосился на меня.
– Ланс, не мне тебе говорить, как сделать так, чтобы что-то точно не произошло… А сейчас, господа, время позднее… – и повернулся к двери, сверкнув золотисто-белой мантией.
– Арий, – отмер я. – Я правильно тебя понял?..
– Правильно, Ланс, – безмятежно улыбнулся целитель, берясь за дверную ручку. – Я уверен, ты, как всегда, примешь правильное решение.
Я выругался, но, хвала богам, целитель уже скрылся за дверью и меня не слышал.
– Что он имел в виду? – выпалил Арно, подкатываясь ко мне. – Ланс? Что?
Я с трудом сосредоточился на его голосе и помахал свитком.
– Найди-ка мне вестника.
– Ну, Ла-а-анс! – как девчонка, заныл казначей. – Ну ты же знаешь: я – могила!
– Дождёшься – закопаю. Иди считай золото, – припечатал я, выталкивая его за дверь. – Меньше знаешь, крепче спишь.
Арно, обиженно пыхтя, укатился, а я уселся на ковёр у камина и, шуруя кочергой, принялся размышлять, что же в мире должно было перевернуться, если целитель советует мне совершить убийство?
Три с половиной столетия назад чародей Кастел, дабы угодить своему королю, тогдашнему повелителю Севера Ивэну Безрассудному превратил тысячу его солдат в чудовищ. Их не ранили стрелы, копья, мечи… Их даже огонь не брал. Говорили, что Проклятую армию невозможно было победить. Зато они убивали очень эффективно. На каждого заколдованного северянина в бою приходилось полсотни с лишком людей. Тогдашняя война пожаром прокатилась по Востоку, добралась до Юга, где её остановил чародей Анжел, принёсший клятву принцу Виндстана. Проклятая армия была уничтожена, совсем ещё юный Анжел совершенно неожиданно победил в поединке Кастела. А спустя три года бросился на меч. О чародеях после этого ничего не было слышно больше столетия – до Заккерия Овидстанского… Впрочем, думаю, это и так всем известно – нечего пересказывать ночные страшилки.
Хотя, если донесения с Запада правда, эти кошмары могли запросто стать реальностью в первую очередь для нас. Королева Хеления давно зарилась на Мальтию. Её аппетиты чуть утишил целитель, но с тех пор, как Элиза принесла ей клятву, королева Запада про нас быстро вспомнила. Наши плодородные земли на юге и серебряные рудники на севере соблазняли её. Легко покорившая Запад и с помощью чародейки играючи с ним справлявшаяся, Хеления, безусловно, хотела нас. Но по-женски осторожная, нападать не спешила – весь мир живо помнил Войну двух чародеев, в которой, по слухам, победил, кстати, Арий. Хеления, очевидно, собирала силу, чтобы не повторить судьбу овидстанского короля. Порой мне было интересно, доверяет ли она Элизе, по слухам, убившей своего принца, которому она присягала. Узнать я это никак не мог – так далеко у моих шпионов руки не доходили. Но в том, что Элиза опасна для нас теперь ещё больше, чем прежде, не стоило и сомневаться. Я ещё хорошо помнил, как она угрожала Валерию. И я мог легко представить, что она действительно убьёт нашего короля – по приказу своей госпожи или нет, неважно. Полагаться на милость этих двух стерв – королевы и чародейки – я бы не стал.
По всему выходило, что Арий прав. Надо было ехать заканчивать то, что я не сделал ещё пять лет назад, в лесу на южной границе. Я должен был убить её тогда, а не поддаваться чувствам. Она им не поддастся, когда на кону будут стоять жизнь Валерия и благополучие Мальтии, – это я хорошо понимал. Новости с Запада уже год вызывали у меня стойкое желание напиться, пора было с этим заканчивать. В конце концов, ошибки надо исправлять.
– Уезжаешь? – спросил вечером Валерий, когда я по привычке заглянул в его спальню, лично проверить гвардейцев. – Ланс, ты же обещал съездить со мной на охоту в Ардекский лес.
Я развёл руками: дескать, помню, Ваше Величество, но дела… Валерию было уже восемь, он понимал.
– Ясно, – король отвернулся, зачем-то принялся поправлять воротник ночной сорочки. – Ланс, ты же не на южную границу едешь, признайся. А куда? На Запад?
Иногда мне казалось, что он взрослеет слишком быстро. Я в его годы только мечтал от лорда Джереми сбежать. А вот Валерий подозревал всех и вся. Впрочем, стоило ли его осуждать, учитывая обстоятельства его детства? Не думаю.
– Ваше Величество, как всегда, проницательны.
Валерий, нахмурившись, опустил голову. И вдруг тихо произнёс:
– Граф Вертон сегодня говорил, что ты сместишь меня, когда я достигну совершеннолетия.
Я посмотрел на Валерия – мы встретились взглядами, и он улыбнулся, а я тяжело вздохнул. Не могу даже описать, как мне надоело менять его наставников! Я проверял каждого от и до, но они все в итоге оказывались так или иначе заговорщиками. Иногда мне вообще казалось, что во всём дворце одни мы с целителем не интригуем. Вот, к примеру, абсолютно все наставники короля, поняв его мнительность, пытались направить её против меня.
Чему они могли научить нашего правителя, если не видели дальше собственного носа? Как можно было не принимать во внимание ни доверия Валерия, ни мою преданность?
Валерий честно «стучал» на каждого. И по большей части учился сам, без наставников. Пару раз я грозил, что отправлю его в школу, но король, даром что восьмилетний, отвечал, что этого не случится – «ты же сам, Ланс, знаешь, какие там туннели, как же ты будешь меня охранять?». И я понимал: не иначе как Арно раскрутил, а тот и прокололся. Валерий мог быть очаровательным мальчиком, если хотел, чтобы при нём говорили свободно. Очаровательных маленьких мальчиков ведь не боятся и не стесняются, ими, по идее, очень легко управлять.
Уж насколько я был прост, как винная пробка, но никогда не стал бы управлять Валерием. Он же король.
– Заткните уши, Ваше Величество, и не слушайте. Я пошлю за новым ментором, но он прибудет не ранее чем через месяц. А вы ещё трактаты южных мыслителей, слышал, не дочитали.
Валерий вздохнул и забрался на постель.
– Уехать хочу, Ланс. Увези меня.
– На Запад? – усмехнулся я.
Валерий подскочил.
– Не шути так! Она на Западе, я боюсь, – он не договорил, просто тоскливо глянул на меня. – Она правда может убить меня в любое мгновение?
Я прошёл к его роскошной кровати, уложил на подушки, поправил одеяло.
– Кто вам такую глупость сказал, Ваше Величество? Никто вас не тронет, пока я рядом. И взрослейте скорей, я тоже хочу уехать.
– На границу? – несмело улыбнулся Валерий. – На северную?
Это мы с ним обсуждали не один вечер – как я уеду в горы и снега, где никогда не был, а он потом ко мне присоединится.
– Угу. Я уже домик симпатичный прикупил. Достойный короля.
Валерий улыбнулся шире и, вдруг сев, обхватил меня руками за пояс.
– Возвращайся, ладно, Ланс? Обещай. Обещай, что ты будешь защищать меня всегда!
Я погладил его кудрявую макушку.
– Обещаю, Ваше Величество.
– Я тебе верю, – шепнул Валерий. И тихо добавил: – Убей её, ты же можешь, да? Я знаю, что можешь, ты сильнее. Сделай так, чтобы она никогда не добралась до меня, пожалуйста, Ланс. Пожалуйста.
Позже, дождавшись, пока он уснёт, я думал, что забавная штука жизнь: все хотят смерти этой чародейки. Даже целитель. Даже восьмилетний ребёнок, которого она спасла из Овидстана. Её проклинает Юг – убийцу принцев и короля. Её ненавидит Запад: сколько она по приказу королевы Хелении убила – заговорщиков, сепаратистов – не счесть. Наверное, человек, которого все так «нежно любят», действительно достоин смерти.
Следующим вечером – накануне моего отъезда якобы на южную границу – Арий отвёл меня в сокровищницу храма Девятки. За три года – в рекордные сроки – магией целителя и стараниями лучших строителей Магианы – востокцев новый храм был возведён, и целитель перенёс туда все артефакты из королевской сокровищницы. И, насколько я знал, кропотливо скупал у коллекционеров все эти волшебные безделушки, тратя на них немалые деньги из пожертвований, а жертвовать целителю горожане и паломники со всего мира никогда не скупились. Я не понимал этой его страсти, но, наверное, своя навязчивая идея есть у каждого, даже у целителя. Как по мне, то во время боя артефакт – штука слишком ненадёжная, сильно уступающая тому же мечу.
Другое дело, что я вряд ли пойду с мечом на чародейку…
– Не проливай крови без нужды, – по своему обыкновению терпеливо-мягким голосом наставлял Арий. За последние годы он привык наставлять – паломники слушали его с открытым ртом. Посланца небес-то. – Не используй яд, это вероломно…
– Ага, Великая Мать не одобрит, – кивнул я.
Арий, подняв руку, с которой лился мягкий золотой свет, освещая подземелье храма, тяжело вздохнул.
– Великая Матерь всё видит, Ланс. И в милосердии и всепрощении она не одобряет убийство. Поэтому ты идёшь на богомерзкое дело…
– Но ты же сам!..
– …так хоть очисти мысли свои от скверны, – повысил голос целитель, – а лучше помолись, чтобы и в сердце только благодать была, а не…
– Не фиг мысли чужие читать, – буркнул я, наклоняя голову. Высокими потолками в храмовом подземелье никто не озаботился.
– Я буду молиться за твою гнилую, преисполненную мирских страстей душу, – вздохнул Арий, направляясь к стене – совершенно пустой, если не считать плесени.
– …отданной, кстати, Ворию, – фыркнул я, – так что молись сколько угодно, а нам заповедано пить, любить, веселиться и воевать.
– Беспокойным сыном Великой Богини, которая из любви своей закрывает глаза на деяния его, – грустно отозвался Арий, доставая прямо из стены ларчик и протягивая мне. – Вот то, что тебе нужно. Попробуй надеть.
На чёрном бархате тускло поблёскивала серебряная брошь – маленькая, в виде символа Визера. Такую легче спрятать в складках одежды, чем носить напоказ.
– Она по возможности скроет твои мысли и изменит твой облик. Не до неузнаваемости, но всё же. На Западе не должны знать, что ты покинул Мальтию, ты же понимаешь, – прикрепляя брошь на край моего воротника, объяснил целитель. – К тому же Элиза знает тебя слишком хорошо.
– Что, и она меня не узнает? – недоверчиво фыркнул я.
Арий отошёл, внимательно глянул на меня.
– Да. Даже я тебя не узнаю.
– Да ну? – хмыкнул я, жалея, что рядом нет зеркала. На ощупь у меня вроде ничего не изменилось…
– Зеркал стерегись, – в ответ на мои мысли отозвался Арий. – И будь посерьёзней, Ланс. Я присмотрю за Валерием в твоё отсутствие, и будь уверен, с ним ничего не случится. Но если ты не вернёшься, его убьют… Вот, это тебе тоже пригодится.
«Это» было перстнем, тоже серебряным и совсем простеньким. Я покрутил его на пальце, но ничего необычного не заметил.
– И что это?
Арий убрал ларчик так же в стену.
– Это спасёт тебе жизнь. Но только один раз.
– Послушай, целитель, – не выдержал я. – Ты же знаешь, чем всё закончится. Ты же будущее читаешь, как открытую книгу. Объясни, наконец, зачем я еду! Ты не дал мне ни заколдованной стрелы, ни кинжала – я должен убивать чародейку обычным оружием? Не смеши меня. Или вовсе пустыми руками?
Арий опустил руку – в подземелье ощутимо потемнело.
– Великая Матерь милостива. Всё будет по воле Её, – тихо произнёс он, не глядя на меня.
Так я и уехал на «южную границу» без волшебных оружий. Арий, если упрётся, переубедить его невозможно. Я много раз успокаивал юных леди, впервые посетивших столичный храм Девятки. Целитель мог наговорить им столько неопределённостей в ответ на конкретный и чаще всего один и тот же вопрос: «Когда я выйду замуж?» – что дамочки были уверены: их точно ждёт судьба старых дев.
На южной границе, куда я ради правдоподобия всё-таки приехал, всё было уже пять лет как тихо. Овидстан разрывали собственные дрязги, чтобы нападать ещё и на нас. И потом, пока с нами оставался целитель, никто бы на наши границы и не сунулся – кроме, конечно, западников.
Юг цвёл виноградниками – после того, как Арно придумал сдавать оставшиеся от наших южных аристократов земли в аренду виноделам, деньги в казну потекли рекой (винный налог Арно тоже придумал). Смотреть было любо-дорого, деньги считать – тоже. Да и проблем от виноделов не было: они не возражали против освобождения крестьян, которое мы провели три года назад. Большинство согласны были неплохо платить батракам – считалось, что так они работают лучше. Полагаю, зерно истины в этом было – на севере, в своих владениях я поступал так же, и мои урожаи всегда были выше, чем у других землевладельцев. Рэй мог бы быть доволен, богатство Боттеров я во много раз приумножил. Злые языки, конечно, обвиняли меня – и Арно, кстати, – в воровстве из казны. А я так считаю: в своём доме гадить даже не то что неправильно, а глупо. Единственные, кого я «обкрадывал», были аристократы, да и те заговорщики.
Свято место, кстати, пусто не бывает – меня могли сколько угодно называть палачом «аристократии», но аристократии от этого меньше не становилось. Наша, прогнившая насквозь мальтийская, конечно, «прохудилась», а то и уехала на Юг или на Север. А к нам приезжали с Востока. И с Запада – с Запада особенно сильно бежали. Эти были согласны вести себя прилично, мальтийцев не беспокоить, платить налог, а я давал им гражданство. Так у нас появились и виноделы, и рудокопы – что на Севере, и строители с Юга, и много кто ещё. Я периодически устраивал им проверки – они знали о моих шпионах. И действительно вели себя прилично – на родине им грозило или разорение, или даже смерть. А я всего лишь требовал от них подчиняться нашим законам.
Так что, какой из меня «палач», даже не знаю.
Проинспектировав пару крепостей и стройку Южной стены, я уехал «отдохнуть» в своё поместье – маленький домик глубоко в лесах, кстати, к тому времени ещё не достроенный. А на самом же деле взял Бурыша, надел форму гонца, приколол брошь Ария и помчался к западной границе.
Брошь, кстати, работала. Когда я прибыл в столицу Запада – Хэлвест и уже не гонцом, а просто путешественником постучался в дом к Рэнси, моему агенту в западной столице, тот попытался продать мне свежие булочки. Отдельная история, как бывший лорд изображал булочника, но только на этом основании Арий согласился подарить ему лишние годы жизни. Целитель, как мне донесли, долго и обстоятельно объяснял незадачливому обнищавшему дворянчику, что тому суждено умереть в сорок, а если он хочет жить дальше, то эти годы надо ещё заслужить. Ибо Великая Матерь, конечно, милостива, но… «Но» было много, а жить дворянчик хотел. В итоге недавно ему стукнуло сорок три, умирать он вроде не собирался и верен был Мальтии, а точнее, целителю, насколько возможно.
Булочник из него, кстати, неплохой получился. Торговался хорошо, а пекари у него были – м-м-м, какие дамы… Куда там нашим графиням!
Я остановился у него под видом дальнего родственника, троюродного племянника или что-то там ещё. Три дня Рэнси всем покупателям, а его булочками и во дворце не гнушались, сообщал, что вот, подкинули ему несмышлёныша (меня то есть), и что теперь с ним делать… Я обычно заворачивал эти самые булочки и старательно по-идиотски улыбался. На четвёртый вечер Рэнси отвёл меня к графу Витторию, тайно возглавлявшему западную оппозицию. Причина, по которой Хеления ещё от него не избавилась, была проста – Витторий ублажал её в постели. И пока королева от него не устала, мог метить на трон сколько угодно. За пять лет Хеления сменила таким образом десять фаворитов, и, по моим данным, все были заговорщиками. Так что их даже всерьёз уже никто не воспринимал.
Наверное, любой дворец, как ни крути, а всё равно крысятник.
Витторий отлично знал, кому служит Рэнси, и молчал, потому что я обещал ему политическое убежище в Мальтии, как и остальным фаворитам Хелении. Никто до нас доехать ещё не успел, но все надеялись, что уж они-то… И, к слову, Витторий тоже ненавидел Элизу. Не помню, за что, но ненавидел крепко.
Меня – «троюродного племянника» «булочника» Рэнси – он рассматривал долго. Булочки-то – «исключительно к столу дорогого графа, всё, как он любит», – он сразу сожрал. А меня осмотрел, как дорогого коня.
Я очередной раз вспомнил, что не люблю лордов, если они не на «поводке» и без «намордника», как нынче у нас в Мальтии.
– Джер, значит, – раз пять повторил он моё придуманное имя.
И я раз пять его поправил:
– Джереми.
– А ты знаешь, Джер, чародейка таких, как ты, любит, – задумчиво протянул граф, обходя вокруг меня.
«Каких?» – хотел спросить я, но сдержался. Арий предупреждал о зеркалах – нечего судьбу испытывать. Тем более что Витторий и сам ответил:
– Высокий, статный, молодой, даже цвет глаз и волос, как у большинства её любовников. Если я приведу тебя во дворец во время Лунного бала, незамеченным не останешься… Скажи-ка, Рэнси, а ты очень дорожишь своим, хе-хе, племянником, – и этак со значением меня за подбородок вздёргивает.
Я его запястье сжал несильно, но тоже со значением.
– Не знаю, как «дядя», а я собой очень дорожу. К чему вы, граф?
– Что, племянничек, тебе мальтийцы недостаточно платят, чтобы геройствовать? – усмехнулся Витторий. – А придётся. Видишь ли, замок Дар неприступен, а отравить или караулить чародейку в спальне пробовали ещё мои предшественники. Никто, как понимаешь, не выжил. Поэтому нужно, чтобы она подпустила тебя поближе…
– А остальных она что, ближе не подпускала? – не выдержал я. План был слишком простым и, на мой взгляд, слишком глупым.
– Подпускала, – улыбнулся Витторий, – и они были настолько нетерпеливы, что пытались убить её сразу. Ты же не станешь, не так ли? Ненавидишь нашу Северянку, а, племянничек?
Мне с каждой минутой всё сильнее хотелось разукрасить ему физиономию.
– Нет.
Граф засмеялся как хорошей шутке.
– Ну-ну. Неважно, только не тащи с собой кинжалы, мечи и прочее, они тебе всё равно не помогут. И дождись, чтобы она пригласила тебя на второе свидание. А там ты подсыплешь ей совсем безобидный порошок и можешь уходить со спокойным сердцем – ты своё дело выполнил. Мальтийцы тебе, уверен, хорошо заплатят.
«А ты заплатишь перерезанным горлом», – подумал я, глядя на его ухмыляющуюся и, бездна забери, всё ещё целую физиономию. А вслух только поинтересовался:
– Яд, что ли? – И чем тогда его план отличался от предыдущих? Нет, зря мы на этого фаворита надеялись. Про Проклятую-то армию он настучал, но, похоже, такой же дурень, как и остальные. И не жилец.
– Ну что ты, милый, – рассмеялся граф, – какой яд. Просто одна травка.
И пока я не пригрозил, что им придётся искать другого любовника своей чародейке, он отказывался сказать, что ж за травка такая.
– Она лишит Северянку силы. Ненадолго, дня на два, если сможешь скормить ей всё. Но нам хватит, чтобы её убить.
Причём граф в эту свою мифическую травку явно верил – в отличие от меня. Если бы всё было так просто, почему за всю историю никто не кормил этими «травками» чародеев во время войн?
С другой стороны, это было хоть что-то – у меня и такого плана не имелось. Оказаться рядом с Элизой без помощи этого индюка-графа будет намного сложнее.
Так что, в рекордные сроки я из троюродного племянника булочника заделался троюродным племянником графа Виттория. Учитывая, что до этого меня видело, по-моему, полстолицы, план трещал по швам ещё в начале. Но граф уверял, что так даже лучше.
«Королева отлично знает, что я доношу Мальтии, и понимает, что племянников у меня нет и быть не может, коль скоро она оставила меня сиротой. Грубая ложь не вызовет у неё подозрений». Пожалуй, да, если королева была об этом Виттории такого же мнения, как и я.
Так или иначе, а во дворец я попал. Расфуфыренный, как павлин, – половину камней и финтифлюшек пришлось поснимать в карете и раздать лакеям. Слишком безвкусно и вульгарно. Жаль, что пижмы с блондами было никак не содрать.
Королевский фаворит был со мной в корне не согласен. «Да улыбнись ты, мальчишка, что ты как на похоронах? У-лы-бай-ся. Да, как я. Ты что, девушек никогда не обольщал? О Девятка, почему у тебя голые пальцы, куда ты дел перстни? Неужели успел украсть?»
Хвала богам, что в этот момент приехала королева со свитой, иначе я точно бы с этим боровом что-нибудь сделал, о чём бы потом пожалел.
Этикет западного двора не слишком отличался от нашего – разве что во время поклона свободную руку здесь принято прятать за спину. Наверное, чтобы было удобнее потом бить исподтишка. Да, и королеве здесь кланяются ниже и ждут позволения выпрямиться несколько дольше, чем у нас.
Хелению я почти не рассмотрел. Суровая блондинка, выглядящая намного моложе её шестидесяти, – наверняка планирует повторить судьбу короля Овидия. Жёсткая, голос грубый, формы маленькие – грудь, наверное, Витторий долго в корсете ищет…
Элиза была в строгом платье, которое ей совершенно не шло, – в чёрном с головы до пят. Чопорно, холодно, лаконично. С таким же успехом она могла бы повесить на грудь табличку «Не подходи – убью». Это совершенно не вязалось с моими воспоминаниями о ней.
«Да улыбайся же ты, идиот», – шипел на ухо улыбчивый Витторий, пока не занял место подле своей королевы во время первого танца. А я так и остался стоять – чёрная фигура чародейки затерялась где-то среди теней трона. Мне нужно было её найти – Витторий прав, если сама не подойдёт, придётся мне. Но я точно окаменел – мне не хотелось смотреть на неё, мне не хотелось снова видеть её направленный в никуда взгляд, с которым она шла за своей королевой. Наверное, потому, что в её взгляде я видел отголосок того, что чувствовал сам, – одиночества, лжи и безмерной усталости. Только я это скрывал перед Валерием, перед двором и солдатами, развлекаясь с хорошенькими дамочками на одну ночь. А Элиза, похоже, жила только этим.
– Ланс? – неуверенно произнёс тихий голос у меня за спиной, и я резко обернулся.
Она стояла рядом, такая же маленькая, такая же хрупкая и – бездна забери – такая же красивая, несмотря на несуразное, уродливое платье. Синие глаза глянули в упор – как смотрел на меня когда-то её волк: тоскливо и с просьбой, которую он, понятное дело, не мог выразить словами.
– Простите. Я, кажется, обозналась, – снова тихо, равнодушно произнесла она, отступая. – Хорошего вам вечера, милорд.
Я схватил её за руку, прежде чем она ушла и снова потерялась в тенях.
– Ты обещала мне танец, Элиза. Ты забыла?
– Что?
Она замерла, и я вытащил её в середину залы к танцующим. Она смотрела на меня теперь настороженно и даже с угрозой, пока ещё неявной, так что пришлось побыстрее искать объяснение. Я разыграл целое представление, когда «вдруг осознал», кого вывел для танца в круг яркого света.
– Леди, приношу извинения, я не знал, я думал…
Она расслабилась – взгляд потух.
– Похоже, вы тоже приняли меня за другую.
«Да, – мысленно порадовался я, помня, что чародейка может прочесть меня, как открытую книгу. – Да», – и представлял эту другую. Выходило очень похоже на Элизу. Слишком.
– Прекратите, – осторожно положив руку на моё плечо, тихо произнесла чародейка. – Мне решительно всё равно, кто вы. В любом случае вы здесь, чтобы меня убить.
– Простите? – опешил я.
Она улыбнулась, присаживаясь в плие.
– Как и все до вас. Думаете, я не знаю, для чего лезут ко мне в постель? Хотят либо власти, либо моей крови.
– Я не хочу, – шепнул я, понимая, что это правда.
Она снова задержала на мне взгляд и вдруг, вырвав руку, подобрала подол платья, ни слова не сказав, скрылась среди танцующих. Я поймал раздосадованный взгляд Виттория, почти услышал его «улыбайся!». И, словно по заказу, на моих руках повисла очередная дамочка на ночь, тут же принявшаяся что-то щебетать мне на ухо. Я покружил её по залу ради приличия, но во время перерыва между танцами умудрился ускользнуть и от неё, и от Виттория.
Элиза обнаружилась у ограды сада – словно специально в самой тёмной из незанятых беседок.
– Я вас чем-то обидел, леди?
– Убирайтесь, – не поворачиваясь, отозвалась она. И когда я остался стоять, раздражённо продолжила: – Я не планирую умирать в ближайшие десять лет. Так что убирайтесь, если не хотите умереть сами.
– Кто тебя обидел? – выдохнул я, в тот миг желая лично убить каждого, кто заставил её смотреть вот так, думать вот так. Её легко было ненавидеть, улыбающуюся невесту другого, убийцу моего короля, делающую всё, чтобы я её хотел. Тогда – легко.
Сейчас я мог лишь жалеть.
Элиза обернулась, недоуменно глянула на меня.
– Мы на «ты»?
«Мы давно на «ты», – я спрятал эту мысль поглубже. И вместо неё произнёс:
– Полагаешь, я буду выкать смерти?
Она покачала головой и тихо рассмеялась.
– Смерти? Как это мило. Уходите, рыцарь. На балу столько приличных девушек, вам не стоит со мной связываться. Добра я вам точно не принесу. Или вы снова меня с кем-то спутали?
– Я ни с кем тебя не спутаю, Элиза, – серьёзно отозвался я, подходя ближе. – Идём. Здесь холодно.
Она фыркнула, и усмешка сделалась злой – гротескной в ночных тенях.
– Не боишься меня, человеческий мальчик? Холодно? А я же могу согреть.
Я снял – сорвал – с себя декоративную накидку на символическом меху и укутал её – яркая тряпка на ледяном чёрном.
– Это ты боишься меня, Элиза. Не нужно. Не бойся, – и, вдыхая давно знакомый пряный аромат её кожи, шепнул на ухо: – Что они сделали, чтобы ты стала такой?
Она поцеловала меня сама, как делала это и раньше, но дёрнулась, стоило мне шевельнуться, чтобы сесть рядом и устроиться удобнее.
– Не бойся, чародейка.
– Я не боюсь, – шепнула она, глядя мне в глаза, – человек.
В её тёмной, пустой спальне было ещё холоднее, чем в саду. И очень уныло. Вдобавок Элиза постоянно вздрагивала, когда я делал резкое движение.
– Что они сделали с тобой? – повторил я, протягивая ей вино.
Чародейка заставила меня отпить из её бокала и, только дождавшись, когда я сделаю первый глоток, отозвалась:
– Они? Кто? Ну что ты, рыцарь, кто может навредить чародейке? То, что они отобрали моего сына, ведь мелочи, правда?
– Сына? – опешил я.
Элиза поставила бокал на пол.
– Ты же из Мальтии… Джереми? Полагаю, да, раз не знаешь. За пределы Запада эта история не пошла по приказу королевы. Я лично исполняла её приказ.
– Теперь мне придётся навсегда остаться с тобой, раз и я узнал, или ты и меня убьёшь? – усмехнулся я – пытался игриво, но получилось грустно. Сын? Ну а как же – при стольких любовниках. Чему я удивляюсь?
– Я в любом случае тебя убью, – спокойно отозвалась чародейка, и я счёл за лучшее снова опрокинуть её на подушки и поцеловать.
– Так, значит, у Запада скоро появится ещё один чародей?
– У Запада он точно не появится, – отрезала Элиза, хватая меня за голову и заставляя смотреть в глаза. – Королеве это хорошо известно… Смотри на меня, человек!
– Расслабься, чародейка, – посоветовал я, целуя её руки. – Клянусь Матерью, от меня тебе вреда не будет.
– Я же сказала, что не боюсь тебя, человек, – неубедительно шепнула Элиза.
С ней было хорошо, даже несмотря на то, что расслабилась она далеко не сразу. И ещё она звала меня Лансом, а я в кои-то веки мог спокойно называть её имя и не получать пощёчину. С ней всё было по-настоящему – так, как нужно, как должно быть. Да, я ревновал её ко всем её любовникам разом, ко всем, от кого у неё мог родиться сын-чародей. Но я и любил её много больше, чем они. Она знала?
После я растопил камин в её спальне, прогнал сумрак и, заставив её выпить два бокала подогретого вина, пел, чтобы ей понравилось. Чтобы она перестала смотреть на меня с подозрением. Чтобы она хотя бы раз улыбнулась.
Утром, когда я уходил, думая, что она спит, свернувшись калачиком на кровати, только что укрытая одеялом Элиза шепнула:
– Спасибо, рыцарь.
Я не нашёлся, что ей ответить.
Назад: Глава 15 Враги. Из записок Элизы Северянки
Дальше: Глава 17 Мать. Из записок Элизы Северянки