Глава 06
Он перестал обращать внимание на то, какой именно сейчас день недели, какое именно число и месяц. Не видел в этом смысла. Он просто считал прожитые после катастрофы дни. Ставил отметки на стене возле двери на кухню.
В первый день после начала эпидемии в городе отключилось электричество. Погасли свет в кабинете и монитор компьютера. Янычар остался сидеть в кресле, мысленно считая секунды. На пятьдесят восьмой свет снова зажегся – не соврали, дизель в подвале включился автоматически, дал электричество дому. Говорили, что дизеля без заправки хватит на три дня.
Три дня, отметил для себя Янычар. К тому моменту, когда вырубится дизель в подвале – вряд ли кто-то станет подливать горюче в бак, нужно будет подготовить тот генератор, что стоит на балконе. Если его использовать не круглосуточно, а по нескольку часов в день, то горючего хватит еще дней на пять. Итого – восемь дней цивилизации.
Только окна стоит задернуть шторами, чтобы не привлекать излишнего внимания.
С другой стороны, где-то в доме наверняка остались включенными лампы, и в темной ночной Москве окна будут светиться, как маяки. И кто только не прилетит на их свет. Наверное, правильно было бы пройтись по дому, вырубая осветительные приборы и отстреливая уродов.
Только вот оставался вопрос: он уже получил свою долю заразы и просто оказался к ней невосприимчивым, или то, что он сидит на десятом этаже в закрытой квартире, предохраняет его пока от заражения?
Можно было, конечно, проверить, выйти на улицу или зайти в какую-нибудь из разгромленных квартир подъезда. Там наверняка есть мертвые. И выжившие твари тоже есть.
Янычар слышал крики в доме. Дверь была надежной, перекрывала все звуки, доносящиеся изнутри дома, а вот балкон он оставил открытым. Кричала женщина. Кричал мужчина. Несколько раз грохнуло ружье. Со звоном разлетелось оконное стекло, и кто-то с криком вылетел из окна. Раздался глухой удар тела об асфальт, и крик прервался.
Несколько уродов, слонявшихся возле дома и подъедавших тела погибших, быстро оказались рядом с упавшим и приступили к трапезе. Они были настолько увлечены едой, что даже не заметили, как мимо них, скользя вдоль стены дома напротив, проскочили трое или четверо людей.
Янычар наблюдал за всем этим с балкона, сидя в кресле и баюкая «винторез» на коленях.
Он наблюдал, не вмешиваясь, отмечая для себя важные особенности нового мира.
Уроды перемещаются очень быстро. Это не зомби из фильмов ужаса, действуют они вполне ловко и даже согласованно. Стараются держаться стаей. Поэтому если на улице наткнутся на такую тварь, то нужно иметь в виду: неподалеку обязательно есть еще несколько.
Бегство по прямой – не самая удачная стратегия.
Молодой парень попытался убежать от группы уродов. Рванул по дороге, рассчитывая то ли скрыться в переулке, то ли спрятаться в одном из домов. Наверное, он уже не первый час метался по обезумевшему городу, вымотался, но, увидев зараженных, попытался сделать ставку на скорость.
Его догнали.
Самый прыткий из каннибалов зацепил парня за плечо, рванул, парень потерял равновесие, сделал еще несколько шагов, пытаясь устоять на ногах, но в спину ему ударил набежавший монстр. Дубиной ударил, уроды не совсем превратились в животных, пользовались примитивным оружием. У этого была массивная ножка от деревянного стола.
Удар в спину швырнул парня на асфальт, второй пришелся по голове. И третий. И четвертый. Потом настало время еды.
Янычар встал с кресла и ушел на кухню. Поскольку электричества хватит всего на неделю, нужно как-то разобраться с продуктами. В первую очередь следует есть скоропортящиеся, отложив на потом еду в вакуумной упаковке и консервы. Макароны, крупы, овощи тоже могут подождать.
Хорошо, что водопровод в доме был спланирован по западным образцам – вода вначале подавалась в здоровенный бак на крыше здания, а потом самотеком шла в квартиры. И в общем, было неплохо, что болезнь и людоеды существенно подсократили численность обитателей дома. Вода вообще не была пока проблемой.
Янычар принимал душ каждый день, даже горячий, включая бойлер.
Живем лишь раз, пояснил Янычар своему отражению в зеркале. Отражение смотрело осуждающе и даже с какой-то брезгливостью. И черт с тобой, подумал Янычар. Не очень и нужно мне твое одобрение.
В городе первые дни шли бои.
Первые четыре дня. Работали пулеметы, автоматические пушки с БМП, танковые орудия. Ночью было хорошо видно, как полыхает что-то на востоке, как отражаются вспышки взрывов на низко висящих облаках.
Мимо брошенных на улице грузовиков в первый день проскочило несколько бэтээров, Янычар даже считать не стал. После двух часов наблюдения он зашел в квартиру – дождь усилился, и даже плащ не очень от него спасал. Слышал только, как ревели двигатели тяжелых машин на улице.
Схватки в доме закончились часа через полтора после начала. Янычар подошел к открытой балконной двери, постоял некоторое время, прислушиваясь, потом дверь закрыл. В доме больше не кричали, не стреляли, не били окна. Значит, наступило временное равновесие. То ли монстры сожрали всех выживших, то ли выжившие сумели перебить монстров, то ли просто закрылись в квартирах и сидят тихо, чтобы не привлекать внимания.
Вечером первого дня Янычар решил напиться. До свинского состояния. На душе было хреново, все никак не мог забыть разговора с Наташей. Даже несколько раз ударился головой о стену, матеря себя самыми последними словами.
Он себя ругал не за то, что не спас Наташу, не вызвал ее сюда. Она бы все равно умерла. Ведь умерла бы, вирус ее доконал, Янычар сам слышал по телефону. Тут себя ругать, по факту, не за что. А вот то, что он не сдержался и все-таки позвонил тогда… Он ненавидел себя за этот телефонный звонок. Значит, все-таки слабак. Значит – расквасился все-таки Янычар в гражданской жизни.
Янычар принес пару бутылок водки, бутылку коньяка, что-то мясное и пару банок икры. Гулять так гулять. Он даже налил первый стакан – массивный, с толстым дном, миллилитров на триста, – поднес к губам, торопливо пробормотав нечто вроде «царство небесное», сделал первый глоток, потом отшвырнул стакан прочь. Влепил им изо всей силы в стену.
Стакан разлетелся на тысячу осколков.
– И чтобы такого больше не было, – строго сказал Янычар. – Ты подохнешь не сегодня и не завтра. Ты умрешь только тогда, когда не будет другого выхода. Ты будешь драться с этими уродами, рвать глотки, отрывать руки и ноги… Ты будешь страшнее их, Янычар!
Утром он разместился на балконе с «винторезом» и биноклем, взял туристическую карту Москвы и целый день наблюдал за городом, делая пометки на карте. Если в каком-то районе слышится стрельба – значит, там окопались военные, значит, держатся. Значит, если что, туда можно будет двигаться.
Еще был Кремль, под которым наверняка было убежище, но идти в ту сторону было совершенно бессмысленно – не пустят. Не для него строилось, да и открывать сейчас ворота для кого бы то ни было – глупо. Опасно и глупо.
Нет, не исключено, что ученые уже что-то нащупали, пусть не лекарство, но хотя бы средства безопасности, научили пусть не лечить, но хотя бы не допускать заражения.
В первый и второй день по улице перед домом пробегали и проходили довольно много нормальных людей, но потом поток иссяк. Монстры активно охотились, добывая еду. Время от времени появлялись люди, но было их мало и… кстати, обратил внимание Янычар, чаще всего люди проходят в сухую солнечную погоду.
Уроды вроде как не любят солнца. Или наоборот – любят дождь. Нужно это как-то проверить, но на всякий случай отметим – уходить нужно по сухой погоде.
На четвертый день Янычар задействовал генератор на балконе. Тарахтел он не сильно, внимания снизу привлечь не мог. Да и, похоже, охрана дома успела перекрыть вход и окна первого этажа.
Несколько раз выжившие люди пытались войти, стучали, даже хотели выломать дверь, но ничего у них не получилось. Янычар даже собрался им крикнуть, чтобы уходили, но потом подумал, что бедняги станут проситься внутрь, ныть и плакать, пока не появятся каннибалы.
Поэтому Янычар промолчал. Нельзя, чтобы дверь открыли и в дом смогли входить все кому не лень. Сейчас дом изолирован, есть реальный шанс почистить его от пораженных вирусом уродов. Если правильно за это взяться, да еще подключить других выживших… Хотя вот это Янычару совершенно не нужно. Он – сам за себя. И не собирается играть в объединителей и спасителей.
Достаточно того, что на пятый день катастрофы он расположился на балконе и занялся практическими упражнениями и экспериментами.
Моросил мелкий дождь, уроды вели себя активно. Время от времени появлялась очередная группа, проходила мимо дома от угла к перекрестку. За перекрестком была станция метро, возможно, туда они и двигались.
Уроды не устраивали засад, не организовывали облав – максимум коллективизма у них проявлялся в одновременной атаке на забредших сюда людей.
Причем ночью они действовали так же эффективно, как и днем. Вряд ли они видели в кромешной темноте, скорее всего ориентироваться и обнаруживать жертвы им помогал нюх. Пара выживших попыталась спрятаться в брошенном армейском «Урале». Заскочили в кузов и затихли. Эти двое уже, по-видимому, заметили связь между дождем и появлением уродов, поэтому, когда снова заморосил дождь, быстро спрятались в кузов.
Их обнаружили ровно через пять минут.
Каннибалы, двигавшиеся мимо грузовиков, вдруг замерли одновременно, повернули головы к машине, словно принюхиваясь. Они даже хрипеть перестали на несколько секунд. Потом, не обменявшись даже звуком или жестом друг с другом, стали запрыгивать в кузов. Наверное, мужчина пытался защитить свою спутницу, с полминуты слышались ее истошный крик и надсадные выкрики мужчины. Потом мужчина закричал от боли и стих. Визг женщины взлетел и резко прервался.
Уроды выволокли окровавленные тела и потащили их в сторону метро.
Значит, прятаться от них бессмысленно, понял Янычар. Нужно укрытие – надежное и для них недоступное. Надеяться отбиться можно, только если удастся создать высокую плотность огня. И лучше огня из чего-нибудь крупнокалиберного. Автоматы калибром пять сорок пять тут вряд ли помогут. Трудно попасть в голову стремительно несущемуся уроду. И в прыжке перехватить его выстрелом нереально.
Никакого героического сопротивления. Бежать и бежать. От убежища к убежищу.
Еще можно отстреливать их одного за другим, оставляя поживу для остальных.
Это свое предположение Янычар проверил немедленно.
Уродов было немного – пятнадцать особей. Двигались они по улице не слишком быстро, не имея цели. Взаимодействия в группе Янычар не заметил – просто брели вместе, надсадно хрипя. Это хрип, кстати, сопровождал уродов везде, они не могли дышать иначе – только хрип, хрип и хрип. Это их могло выдать, если внимательно слушать. Еще один шанс, крохотный, но тем не менее…
Янычар поймал переднего урода в прицел. Высокий, остатки дорого костюма и модельных туфель. В той, довирусной жизни, урод не очень часто передвигался на своих двоих. Ездил в машине, и, скорее всего, не за рулем. Такие туфельки портятся от взаимодействия с педалями. Берутся морщинами.
А теперь бредет, тащит за собой палку. Они все, те из уродов, кто вооружился, волокут за собой примитивное оружие, не догадываясь взвалить его на плечо и дополняя свое хриплое дыхание шорохом и скрежетом по асфальту дубин, клюшек для гольфа и бейсбольных бит.
В голову, напомнил себе Янычар. В голову…
Выстрел, цель исчезла из оптического прицела, Янычар тут же убрал винтовку. Урод упал, рухнул как подкошенный. Значит, голова – правильная цель. Нужно только правильно целиться, чтобы не вскользь.
Стая замерла, растерянно глядя на убитого. Один из уродов, молодой парень дет двадцати, оглянулся, словно понимая, что где-то должен быть снайпер. Остальные сгрудились, окружая мертвеца. Кровь из головы растекалась по асфальту, легкий дождик стучал по поверхности темно-красной лужи, размывая ее с краев.
Уроды бросились почти одновременно, упали на колени, впиваясь зубами в тело. Парень, с подозрением осматривавший дома, оказался вне круга жрущих, места ему явно не хватало. Безрезультатно сунувшись пару раз в свалку, он что-то рявкнул, замахнулся бейсбольной битой, ударил женщину, оказавшуюся к нему ближе всего. Удар вышел сильным, череп лопнул сразу, разбрасывая в сторону кровавые ошметки. Парень схватил еще дергающееся тело, выдернул его из свалки и стал зубами вырывать куски плоти убитой.
К нему присоединились двое или трое уродов, парень не возражал.
Значит, жрут они и своих. Если есть живое мясо – охотятся. Если мяса не попалось, употребляют таких же уродов, как сами.
Ели каннибалы жадно, толкаясь, не переставая хрипеть, но пока еда не закончилась, никто никого больше не пытался убивать.
Когда я ем, сказал Янычар, я глух и нем. Он снова прицелился, можно было сейчас аккуратно перестрелять всех членов стаи, но нужно беречь патроны. Уродов на двадцать голов больше или на двадцать голов меньше – соотношения сил это не изменит, а патроны могут закончиться.
Если бы гранату…
Придурковатый Молодой хозяин. Пулемет, значит, есть, а гранат – нету. Не приготовил. Хотя зачем ему держать гранаты в квартире, когда можно хранить их в загородном доме, в поселке с кокетливым названием Застава? Богатырская, надо полагать.
Хозяин любил ездить туда, за сто пятьдесят километров от Москвы, в дебри заповедного леса, где чудом и волей его отца был построен небольшой поселок всего на полтора десятка домов. Хозяин даже свою супругу туда с собой не брал, ездил в чисто мужской компании и предавался воинским потехам и развлечениям на лоне природы в заказнике министерства обороны.
Богатыри земли Русской: Фрейдин, Сулейманов, Галимов, Райзман, Етоев, Бахтияров, Хорст – молодые представители этих славных российских фамилий любили порассуждать в баньке о славном былинном прошлом, о возрождении духа и даже на полном серьезе прикидывали количество крепостных, которых каждый из них мог бы себе прикупить.
Таскали эти братья-славяне на свою Заставу всякую ерунду, оружейная комната Молодого хозяина по сравнению с тамошними коллекциями выглядела как призыв ко всеобщему миру. Но сто пятьдесят километров – это сто пятьдесят километров. По нынешним временам – как до Луны.
Уроды доели и ушли, оставив на дороге кости и лужи крови. И только после этого Янычар сообразил, что можно было бы попробовать коктейль Молотова. Бензин, конечно, был дефицитом, запасов в генераторе оставалось в лучшем случае на трое суток экономного использования, но проверить, как уроды отреагируют на огонь, было просто необходимо.
В конце концов, в доме должно быть полно бензина. Запас для генератора, машины в подземном гараже – баки и запасные канистры. Во внедорожнике Молодого хозяина точно имеются две двадцатилитровые канистры бензина.
Янычар взял початую бутылку водки, недрогнувшей рукой вылил жидкость в унитаз. Спустил воду. Бутылку сполоснул.
Взял с полки кусок мыла, сходил на балкон, отлил из бачка бензин в бутылку. Лучше бы, конечно, все это сделать на балконе, но дождь снова усилился, лупил в окна и влетал в открытую балконную дверь. Паркет перед балконом намок и потемнел. Какая жалость, подумал Янычар. Как же я теперь буду перед хозяевами оправдываться? Жутко эксклюзивный паркет из страшно дорогой древесины. Интересно, как гореть будет, если придется готовить на костре?
Бензин в гараже рано или поздно закончится, все равно придется принимать решение. Хорошо, что супружница Молодого хозяина презирала мебель из всякой там деревоплиты. Только натуральная древесина. А это, как ни крути, дрова.
Янычар сел на диван, поставил бутылку с бензином перед собой и стал медленно и аккуратно стружить кусок мыла на журнальный столик тонкими полупрозрачными лепестками. Потом аккуратно опускал лепестки в бутыль, встряхивал, дожидаясь, пока мыло растворится. И снова опускал.
Конечно, можно было соорудить что-то более ядреное, но для испытания хватит. Теперь – фитиль. Янычар огляделся по сторонам. Можно было бы сходить в спальню и отрезать кусок простыни, но было… Все равно ему было. Еще не сознавая этого, он ненавидел квартиру, каждой тряпкой, каждым цветочным горшком напоминавшую о ее мертвых хозяевах.
Янычар оторвал кусок шторы, отрезал тонкую полоску материи прямо на столе ножом, не обращая внимания на глубокие царапины, которые оставил клинок на полированной поверхности. Вылил немного бензина на тряпку, заправил ее в горлышко бутылки.
Неплохо было бы, если б сейчас на улице бродили уроды. Как раз дождь, сложнее будет зажечь фитиль, но зато уроды не отсиживаются в каких-нибудь подвалах или в метро.
Каннибалов было штуки четыре. Называть их людьми у Янычара не поворачивался язык. Четыре особи сидели на бордюре возле «Урала». Шум дождя и ветер мешали расслышать их хриплое дыхание, но возгласы, которые они время от времени издавали, доносились на десятый этаж.
Лучше бы они, конечно, были поближе. Так придется бросать бутылку метров на двадцать, причем сверху вниз, что осложняет расчет расстояния. И попасть нужно точно, совсем рядом с уродами.
Давно Янычар не занимался метанием бутылок с зажигательной смесью. Пожалуй, лет десять, с тех пор как пришлось работать в Африке по какой-то международной миссии от имени местных повстанцев. Но руки должны помнить. Янычара в свое время гоняли, превращая тренировки в навыки, а навыки в рефлексы. А рефлексы не пропьешь и не прогуляешь.
Янычар щелкнул зажигалкой, которую держал в левой руке, осторожно поднес огонек к фитилю. Тот полыхнул. Шаг вперед, к балконным перилам, взмах – бутылка полетела по дуге, оставляя за собой темный дымный след.
Рефлексы и вправду не пропьешь – бутылка ударилась об асфальт точно возле уродов, бензин выплеснулся, вспыхивая, горящая жидкость облила двух из них.
Уроды вскочили, бросаясь в разные стороны, загоревшиеся тоже пытались бежать, но пламя полыхало на их телах, почти мгновенно сгорели остатки одежды, кожа и плоть пылали, выбрасывая черный дым.
Вспыхнувшие монстры ревели что-то нечленораздельное, однако даже не пытались кататься по лужам, сбивая с себя пламя. Кожа на лицах сморщилась, потекли глаза, но горящие уроды только выли, а остальные стояли вокруг них и даже не пытались прийти на помощь. «Еще бы пару бутылок», – подумал Янычар.
Совершенно точно нужно заготовить несколько штук. Работает неплохо.
Дождь постепенно сбивал огонь с уродов, пламя уменьшалось, стекая к ногам и на мостовую. Обгорелые тела, обугленные пальцы, сгоревшие волосы…
Огонь погас, но черные фигуры продолжали стоять до тех пор, пока остальные уроды не сбили их на асфальт. Каннибалы, оказывается, жрали и жареное мясо.
Сладковатый запах горелой плоти долетел и до десятого этажа. Янычар сплюнул с балкона вниз, вошел в квартиру, плотно прикрыл за собой дверь.
Нужно было поесть. Уже давно время обеда, обслуги, к сожалению, нет, придется самому что-то готовить. И не из консервов.
Янычар достал из морозильника кусок мяса, запакованного в пластик. Прикинул – хватит ли на порцию. К горлу почему-то подкатился комок, рот наполнился вязкой слюной.
Ладно, пусть пока полежит, Янычар сунул мясо обратно в морозильник. Вот, можно лосося. И не на печке, а в микроволновке, чтобы быстрее… И чтобы горелой человечиной не воняло.
Пообедав, Янычар прошелся по комнате, прикидывая план дальнейших действий. Если он собирается отсиживаться здесь, ему понадобится бензин для генератора. Искать запасы горючего в других квартирах – бессмысленно, так же контуженных, как Молодой хозяин, в доме больше не было. Значит, нужно спуститься в подземный гараж.
И это значило, что нужно будет пройти мимо как минимум восемнадцати квартир. С первого по девятый этажи квартиры были одноуровневые, только с десятого и по шестнадцатый – двухэтажные. Восемнадцать квартир плюс квартира на этой лестничной клетке.
Многие выехали из дома в ночь перед катастрофой. Подохли, наверное, где-то на улицах Москвы или в ближайшем Подмосковье. Некоторые, возможно, не умерли, а бродят сейчас по переулкам в поисках кого бы сожрать. Все, в общем, логично. Обитатели этого элитного дома и в обычной жизни с удовольствием рвали тех, кто послабее. Причем не всегда в переносном смысле.
Янычар сам видел, как выносили из квартиры на втором этаже в кровь избитую проститутку. Не сдержались парни на мальчишнике, погорячились. Чем эта история закончилась для шлюхи, Янычар так и не узнал. Для парней – ничем. Абсолютно ничем. Да и за что их наказывать? За кого?
Так что ничего необычного в жизни обитателей дома не произошло. Как рвали глотку ближнему своему, так и рвут. Или напоролись на того, кто оказался сильнее, и глотку порвали уже им.
Янычар задумчиво посмотрел на арсенал, выставленный несколько дней назад в гостиную. Пулемет – сразу нет. На короткой дистанции он не спасет – а какую еще дистанцию ты найдешь на лестничных клетках и лестничных пролетах дома? Метра два-три. Пули будут проходить сквозь тела уродов, не отбрасывая их. И если стрелять из ПК с рук, то попадание в голову никак не гарантировано.
А потом придется тащить на себе и пулемет с патронами, и канистру с бензином в двадцать литров. А если урод атакует уже на обратном пути?
Так, извини, братан, сказал пулемету Янычар, не в этот раз. Значит, пусть поработает юаровец.
Янычар взял в руки «Протекту» – ружье в четыре с половиной килограмма веса. Барабан на двенадцать патронов двенадцатого калибра. На коротких дистанциях – то что нужно. Сколько тут может быть уродов? Десяток? Два?
Алгоритм прохождения: тщательная зачистка открытых квартир на этажах. Закрытые – пусть стоят, двери во всех бронированные, излишней доверчивостью обитатели дома не страдали. Если какой-то житель квартиры стал монстром, то наружу он не выберется, судя по всему, дверной замок открыть не сможет.
Две квартиры на этаже… Проверить на всякий случай квартиры до шестнадцатого этажа? Подняться наверх, отстреливая тех, кто подвернется, а потом уже двинуть вниз, зачищая этаж за этажом?
Янычар проверил работу механизмов ружья, достал из коробки патроны, глянул на маркировку – пули и картечь. Так называемая волчья картечь. Сразу лучше зарядить ее, а патроны с пулями – в карманы куртки. И «стечкина» на ремне через плечо. Запасные магазины – за ремень. Один нож на пояс, второй – в высокий ботинок. Можно было бы еще и меч захватить, но Янычар вдруг подумал, что будет выглядеть с этой катаной совсем уж по-идиотски.
Конечно, наплевать на то, что подумает какой-нибудь урод, увидев Янычара с мечом за спиной, но все-таки… Ну его, этот меч, пусть у двери постоит, в подставке для зонтиков.
Янычар подошел к двери, взялся за замок.
Вот не хотелось ему идти. Вот совершенно не хотелось. Если бы кто его сейчас спросил, а стоит ли выходить из квартиры, то Янычар уверенно сказал бы, что нет, и привел бы дюжину причин, по которым этого делать не стоит.
Но спросить было некому, а перед собой Янычар всегда старался держать марку. Ну что там может случиться? Десяток уродов? Проверим, что может тупой подвижный ублюдок против огнестрельного оружия в умелых руках?
Ни хрена он не сможет, кроме как подохнуть. Это главный закон войны, побеждает тот, кто может быстрее выстрелить. И точнее, ясное дело.
Выходим.
Выходим, повторил Янычар уже с раздражением. Оказывается, он слишком привык к квартире, к ее относительной безопасности. Не ожидал от себя такой быстрой деградации, никак не ожидал. Как посмеялся бы над ним Старый хозяин, парни из его группы, да и сам Янычар лет пять назад. Умереть – это было для него раньше даже не профессиональным риском, так, частью профессии, обязательной частью. Как у самураев долбаных…
Янычар глянул в глазок – на лестничной клетке пусто.
И все-таки ты пойдешь, дружище, сказал Янычар. Вначале – наверх, потом – вниз. И вычистишь в этом подъезде все. А потом – в подземном гараже. Это как в компьютерной игре. Так себе локация, между прочим, без особых наворотов. Помнишь, как в молодости проходил Дум? Вот почти то же самое, только режим бога не включишь. Да и летающих голов, плюющихся ракетами, здесь точно не будет. Вперед!
Дверь открылась бесшумно.
Янычар сделал шаг через порог, замер, прислушиваясь. Тихо. Лифт закрыт, ясное дело. Воняет, правда, на площадке мерзостно. Кто-то помер либо в лифте, либо на соседнем этаже.
Дверь квартиры за собой Янычар закрыл, положил ключ в набедренный карман. Повел стволом «Протекты» от двери квартиры напротив до пожарного выхода. Сначала – квартира.
Янычар, продолжая держать под прицелом пожарный выход, прошел через площадку, потянул за дверную ручку. Дверь даже не шелохнулась. И слава богу, сказал Янычар. Теперь – на лестницу.
Дверь открывалась наружу, Янычар нажал на ручку и толкнул. Быстрый шаг вперед, осмотр лестницы вверх и вниз. Ничего нет. Ничего, и что более важно – никого. Но лежалой мертвечиной воняет здесь гораздо сильнее, чем возле квартир. Не отвлекаться.
Шесть этажей вверх, но площадок с квартирами всего три. Это хорошо, хотя на осмотр двухуровневых квартир времени уйдет до фига. Ботинки покойный Молодой хозяин заготовил правильные, с мягкой подошвой, без всяких там стальных набоек и титановых подошв. Шаги получаются бесшумными, предупреждать о своем появлении Янычар никого не собирался.
Кстати… Янычар поднялся на два пролета и остановился перед аварийной дверью. А если там сидит какой-нибудь красавец с ружьем? И собирается стрелять в любого, кто сунется на его этаж? Он ведь не будет кричать «Стой, стрелять буду!», он просто шарахнет картечью – и все. И времени убедить его в своей неопасности – не будет. И разбираться, кто перед тобой – мирный обыватель или кровожадный урод, у Янычара не будет. Вывод?
Простой вывод. Нет в этой операции гражданских, нейтралов и тем более союзников. Все, кто шевелится, издает звуки и движется – разрешенная цель. Приоритетная, я бы сказал, усмехнулся Янычар. В общем, кто не спрятался, я не виноват.
Янычар приоткрыл дверь, окинул взглядом площадку – пусто. Вошел, держа ружье двумя руками. Эта юаровская зараза требовала, чтобы ее держали двумя руками, иначе ее было не перезарядить. Дверь пришлось придерживать ногой.
На площадке – пусто. Обе двери закрыты. Янычар достал из кармана пачку стикеров, захваченную из кабинета. Наклеил как контрольку на двери обеих квартир. Если кто-то будет выходить в его отсутствие, вряд ли обратит внимание на желтую бумажку.
Квартиры следующего уровня были закрыты. Янычар облегченно вздохнул, мелькнула даже мысль, что и до самой крыши вот так. И почти угадал, квартиры были запечатаны наглухо, но вот дверь, ведущая в пентхауз, оказалась распахнутой.
Собственно, даже сквозняк не мог ее закрыть – кость застряла под дверью. Человеческая кость, даже кисть с остатками сгнившей плоти сохранилась. А это значило, что тут не просто кто-то умер, а и то, что кто-то его ел. И встреча с этим едоком ничего хорошего не сулила.
Янычар осторожно вошел в квартиру. Ковровое покрытие в прихожей покрыто бурыми пятнами. Запаха мертвечины почти не было, сквозняк за шесть дней проветрил помещения.
Мебель в гостиной была разгромлена, диван располосован, стекла двери и окон, выходящих на крышу, были разбиты. В экране телевизора зияли два пулевых отверстия, окруженные белыми снежинками расколотого стекла. Янычар присел, осмотрелся – на полу лежала гильза от девятимиллиметрового патрона.
Кто-то стрелял, защищался. Не очень, похоже, удачно, но…
Если в пентхаузе были два человека, один из них превратился в зомби, а второй попытался его за это убить, то выиграл зомби. Почти начисто объеденная рука у входа ясно указывала на это. Но мог ли урод прожить столько времени здесь, питаясь только одним трупом? Хрен его знает, честно ответил себе Янычар. Может, и хватило.
Янычар так и не выяснил, как происходит заражение. Воздушно-капельным, и он уже вдохнул свою дозу, оказался невосприимчивым и дальше может не бояться, или через кровь, от укуса, и это значило, что малейшая царапина в схватке с уродом может обернуться либо смертью, либо превращением в такого же каннибала.
Эта неопределенность дико раздражала. Янычар привык точно понимать – жив он или мертв. А так…
Янычар прислушался – никто нигде не сипел. Не было этого характерного хрипа, издаваемого уродами постоянно. Значит, поблизости его нет. Или он спрятался в дальней комнате. Или ждет на крыше, в зоне пентхауза. Все равно нужно проверить.
Дверь в следующую комнату была закрыта. Янычар толкнул, она не поддалась. Янычар толкнул снова – не могла межкомнатная дверь быть особо прочной, это не входная. И замки обычно на таких дверях стояли хлипкие. Янычар ударил ногой, не сильно, для пробы. Дверь осталась неподвижной. Что-то с той стороны ее поддерживало. Кто-то забаррикадировался.
Янычар прислушался – за дверью что-то происходило. Это был не звук шагов и не голос, кто-то перемещался, осторожно переступая, кто-то дышал, кто-то… Янычар шагнул в сторону от двери, под прикрытие стены.
Выстрел, пуля пробила дверь с той стороны и ударила в зеркало напротив, которое с грохотом и звоном обрушилось на пол. Еще выстрел сквозь дверь. Тишина.
– Я не зомби, – сказал Янычар и рефлекторно ушел в сторону бесшумным движением.
Пуля пробила стену почти там, где он только что стоял. И еще раз – чуть левее. И еще левее, стрелок пытался нащупать Янычара, того, кто только что ясно сказал, что не зомби.
– Так, значит… – пробормотал Янычар. – Значит, война…
Он выстрелил из «Протекты» трижды – гильзы с легким стуком упали на пол, за дверью кто-то тяжело рухнул, зацепив что-то стеклянное. Большое и стеклянное.
– Такие дела, – сказал Янычар, прислушиваясь и держа дверь под прицелом. Три картечных выстрела искромсали дверь в щепки. Янычар ударил несколько раз плечом, сдвигая мебель, сложенную за дверью. Протиснулся в образовавшуюся щель.
Судя по всему, в цель попали только две картечины из трех патронов – одна пробила грудь, вторая лицо под правым глазом. Насмерть. Девчонка лет двадцати не мучилась, умерла сразу. Сейчас она сидела на диване, пистолет лежал на полу. «Беретта» на двадцать патронов, мощная штука, хрупкой девушке никак не подходящая.
Стреляла, наверное, с двух рук, как в кино, а когда картечь ударила ей в грудь и голову, пистолет выронила.
Не повезло тебе, девонька. Не повезло…
Янычар дозарядил барабан ружья картечными патронами, прошел в глубь квартиры. Под ногами крошилось и шелестело стекло – девушка, падая, опрокинула стеклянную этажерку с какими-то стеклянными же игрушками. Янычар в последний момент заметил, что вот-вот наступит на крохотного стеклянного лебедя, и шагнул дальше, на свободное пространство.
За комнатой были спальня и проход в ванную.
Янычар, прежде чем двинуться дальше, внимательно осмотрел комнату, в которой лежала убитая девушка. Что-то тут было не так. Что-то было неправильно в этой комнате.
Пустые банки и бутылки в углу. Пустые коробки из-под сухих завтраков. Из-под каких-то экологических смесей. Все пусто, все съедено. Девушке, наверное, не повезло – до катастрофы она предпочитала здоровое питание, в фитнес-клуб ходила, следила за фигурой, тщательно подсчитывая калории, а когда грянуло, оказалось, что еды в доме, считай, нет. Пришлось питаться всухую. Еще и электричество отрубилось, даже травяного экологического чайку не вскипятишь.
Янычар присел, глянул под кровать в спальне – пусто.
Можно было входить туда, глянуть, что там, в ванной. А что там в ванной – ванна, душевая кабинка, унитаз, биде. Еще может вместо ванны быть джакузи. Тут жил певец, вечеринки устраивал постоянно, все время какие-то девки, веселье, дым коромыслом.
Только вот дверь в ванную почему-то была подперта стулом и тумбочкой.
– Там есть кто-нибудь? – спросил Янычар, легонько стукнув стволом ружья в стену.
Кто-то там точно был, что-то глухо стукнуло, и вроде бы послышался голос. Как будто стон или плач.
– Я вхожу! – предупредил Янычар. – Не нужно бояться.
Ну не могла же девица с «береттой» засадить туда урода. Монстр вынес бы дверь с одного удара, стул и тумбочка его бы не остановили. Они бы даже Янычара не остановили.
Янычар ногой сдвинул баррикаду в сторону, открыл дверь и вошел.
Запах свежей крови. Густой, насыщенный, будто на скотобойне. Или как в комнате с заложниками шесть лет назад, куда группа Янычара все-таки вошла, но опоздала. Минут на тридцать опоздала, всех членов миссии Красного Креста одуревшие от наркоты и безнаказанности боевики Абдуллы-Хана успели не просто зарезать, но даже выпотрошить.
Янычар достал из кармана налобный фонарик, надел на голову, включил.
Было джакузи. Вначале Янычару даже удалось себя убедить, что ванная была покрыта алым лаком. Потом понял, что это была кровь. И женское тело, разрубленное на части. На краю ванной лежали куски мяса без костей. Выскобленные кости валялись на полу. Там же лежала женская голова. Длинные светлые волосы, пропитанные кровью.
– Мать твою… – пробормотал Янычар и резко обернулся на шорох, донесшийся из угла ванной.
Луч света от фонаря скользнул по стене, через полотенца, халаты, полочки с какими-то баночками, флаконами и пластиковыми бутылками. Остановился на человеке, сидевшем в углу.
Девушка, не сразу сообразил Янычар. Руки подняты вверх, прикованы наручниками к трубе. Рот завязан, глаза широко распахнуты, в них отражается свет фонаря.
– Спокойно, – сказал Янычар, опуская ствол ружья. – Я помогу…
Девушка, не отрываясь, смотрела на фонарь и подвывала что-то ритмичное, словно пыталась вспомнить мотив песни.
– Где ключ? – спросил Янычар. – Где ключ от наручников?
Спохватившись он сорвал повязку со рта девушки.
– Где ключ? – повторил Янычал.
Девушка продолжала петь. Губы ее шевелились, словно она тщательно проговаривала слова, но слышно было лишь постанывание. Болезненное постанывание.
Черт! Ключ, наверное, у той, убитой. Нужно пойти и обыскать ее. Можно, конечно, перерубить цепочку наручников пулей из пистолета, но черт его знает, как полетят осколки плитки, не даст ли сама пуля рикошета.
Придется обшаривать залитое кровью тело.
– Ты прикинь… – сказала вдруг прикованная девушка. – Прикинь…
Голос у нее был хриплым, слова из горла выходили с трудом, губа треснула, и по подбородку потекла кровь.
– Я быстро… – сказал Янычар и шагнул к двери.
– Да пошел ты в жопу! – прохрипела девушка. – Весь дерьмовый мир пусть идет в жопу… Ты прикинь, как я лоханулась… Ведь Дашка была дура дурой, у нее мозгов никогда не было, а тут… тут первая сообразила… прикинь…
– Что сообразила?
– Что? А то, что одной ей двух тушек хватит надолго! Одной Лизаветы на двоих не хватит. Сколько там мяса было в той вешалке… Мы Лизку вдвоем выпотрошили… Нет, терпели, сколько могли, а потом решили, что ну ее, дуру… Она никогда нам не нравилась. Вот и… Вот и застрелили мы ее. Я застрелила, между прочим, пистолет Игната у меня был… Они с Ильясом сцепились, того вроде как шиза пробила, вначале пеной истекал, а потом стал бросаться на… Алехину убил, прикинь… Его Игнат пристрелил, даром что друг… Он говорил, что у него есть ствол, но я не верила… Оказалось – есть. Вот он Ильяса и пристрелил. Потом с крыши его сбросил… его и Алехину, чтобы заразу не распространяли… Придурок… Крези абсолютный… Это же мясо… еда… Прикинь – качка Ильяса и толстую Алехину! Пятый размер бюста, прикинь? А ведь тогда еще холодильник работал, можно было заготовить хавчика… Хотя тогда, наверное, мы бы еще не стали мясо есть… еще не проголодались… А я подумала – Игнат же с Ильясом сцепились, тот Игнату даже плечо прокусил. Значит, заразил, ведь так? Значит, его мясо все равно нельзя будет есть… ну, как во время коровьего бешенства? Так ведь? Значит… Мы повели Игната на крышу, типа на Москву глянуть, как горит круто. Я такая – глянь, «скорая помощь»… Прикинь – «скорая помощь»! – Девушка засмеялась, потом закашлялась. – Он повелся, наклонился, ну мы его втроем и толкнули…
Янычар прислонился спиной к стене.
Там, снаружи, бродят пораженные вирусом люди. Они стали каннибалами, потому что вирус не оставил им выбора. А эти… Мясо? Запасти на будущее?
– Лизку я пристрелила, когда хлопья и сухие завтраки кончились. Пристрелила, потому что она – сучка. Давно нужно было ее… только тогда было нельзя, а сейчас – можно. Я сама пристрелила, потом мы с Дашкой ее в ванную притащили, чтобы кровь можно было смыть. Я деревенская, я видела, как свиней забивали… И крови этой… Тоже насмотрелась. И жрать-то нужно? Нужно?.. А надо было сразу и Дашку там же уложить… А я решила – вначале выпотрошим Лизку, а потом уж… И не усмотрела, прикинь. Она мне по голове чем-то… я даже не поняла… очнулась – в наручниках. И рот, сука заткнула, чтобы я ей не мешала… Прикинь… Сука… А ты кто такой? Ты кто такой, я тебя спрашиваю? Какого хрена по чужим квартирам шляешься? На мяско потянуло? Это мое… Мое это, понял? Это мое…
Янычар выстрелил из «стечкина», быстро, почти не целясь и не заботясь об осколках и рикошете. В лоб. Девушка повисла на трубе, голова опустилась, открывая забрызганный кровью кафель и дыру в нем.
Пол под ногами Янычара качнулся.
Твари, пробормотал он. Какие твари…
Янычар вышел на крышу, подошел к ограждению. Несколько раз глубоко вздохнул. Вот так, значит. Мясо, значит. Там уроды, а тут – нормальные люди. Просто им хотелось кушать. Просто им нужны были калории.
Москва горела.
Столбы дыма вставали по всему городу, насколько мог видеть Янычар. Высотные дома новой постройки, сталинские высотки – дымили, дымили, дымили… Горело возле Останкинской башни, сильно дымило возле Университета.
Не могло случайно возникнуть столько пожаров. Наверное, жгут специально. Те, кто еще не умер и не превратился в зомби, так отгоняют уродов, держат их на расстоянии. Это их дело. А он… Он должен вычистить этот конкретный дом. У него есть задача…
Янычар снова глубоко вдохнул западный ветер, пахнущий гарью и смертью.
Уходя из пентхауза, Янычар выбил ногой кость и захлопнул дверь.
Пусть будет так.
Он вчера и позавчера выбирал, ЧТО съесть в первую очередь, а девицы прикидывали, КОГО съесть.
Это проклятое место, подумал Янычар. Не может быть столько грязи, крови и подлости в обычном доме в центре Москвы. Этот дом прокляли своими мыслями и делами те, кто в нем жил. И если Янычар останется здесь надолго, то… То и его коснется проклятие.
Он ведь ненамного лучше этой девки, что умерла в ванной, и той, что он пристрелил через дверь. Его учили драться за жизнь и быть готовым есть что угодно, даже человечину, а девушки… милые отзывчивые модельки или актрисочки все поняли сами. Сообразили.
На седьмом этаже из распахнутой двери квартиры на Янычара бросились два урода, мужчина и женщина. Янычар выстрелил дважды, оба раза попал в лицо. Тела упали, а ноги и руки все еще двигались. И глотки издавали тот самый ненавистный хрип.
На третьем этаже в открытой квартире лежало четыре трупа, все погибли, ни один не превратился в урода. Повезло, почему-то сказал Янычар. Нужно будет потом, когда он доставит бензин наверх, убрать трупы. Хотя бы выбросить их в окно.
В пультовой один дежурный охранник лежал лицом вниз, застигнутый смертью, а второй – то, что от него осталось за прошедшую неделю, – остался сидеть в кресле, свесив руку, словно пытался дотянуться до выпавшего пистолета. У него не выдержали нервы. Застрелился. Не самый плохой выход.
Янычар дозарядил патроны в магазин «Протекты», спустился на четыре пролета, остановился перед дверью в подземный гараж.
Вот теперь могли начаться настоящие развлечения.
Дверь распахнута – Янычар вошел в гараж.
Он не выключал фонарь – уроды, если они здесь, все равно учуют его по запаху. У них будет преимущество. А так… Так у него есть хоть какой-то шанс.
Машин в гараже было немного, всего штук шесть.
Янычар обшарил лучом фонаря стены и пол – ни крови, ни следов – пусто. Это хорошо. Это просто здорово.
Внедорожник Молодого хозяина стоял на месте, такой же ухоженный, похожий на задремавшего монстра. Янычар снял его с сигнализации, открыл дверцу. Не удержался, заглянул в багажник – две канистры бензина. Хорошо.
Сел за руль, подогнал машину к двери, поставил задом, включил фары на капоте и прожектора на крыше, освещая гараж. Пусто. Здесь уроды не появились и снаружи не ворвались.
Янычар перенес канистры через порог, вернулся к машине. Он не собирался использовать внедорожник, но лучше, чтобы тот был в готовности – планы могли поменяться в любую секунду.
Дверь Янычар закрыл на ключ, позаимствованный со связки охранника, спрятал в карман. На всякий случай. Лучше все держать под контролем.
В принципе опасаться было нечего – этажи он проверил. Поэтому, закинув ружье за спину, Янычар взял двадцатилитровые канистры в обе руки. Десятый этаж – ерунда. Он может и на шестнадцатый подняться, если понадобится.
Вот сейчас он играючи преодолеет десять этажей, потом закроет дверь в квартиру, станет под душ и смоет с себя все это дерьмо. Смоет с себя все, что налипло за время путешествия по этажам. А потом таки напьется. Потому что и мозги тоже нужно промыть. Вымыть к чертям собачьим всю эту гадость, которую он увидел и услышал…
Снова почувствовать себя человеком…
Удар обрушился на его голову, когда он проходил мимо третьего этажа. Янычар заметил летящую в лицо бейсбольную биту в самый последний момент – расслабился, никак не мог прийти в себя после того, что увидел в пентхаузе. Смог только чуть отклонить голову, и дубина скользнула по виску. Удар получился скользящий, но сильный, Янычар упал, выронив канистры. Хорошо еще, что нападение произошло, когда он уже поднялся со ступенек на площадку.
Еще удар, на этот раз Янычару удалось подставить под биту левое плечо. Ослепительная боль, крик, вырвавшийся из горла, следующий удар, летящий в голову… Янычар рванулся, рывком перекатился через спину и встал на ноги. Ушел от очередного удара, попытался перехватить дубину левой рукой и с ужасом понял, что та ему не подчиняется.
Он просто не успевал выхватить пистолет… и ружье со спины передвинуть он тоже не успевал. Удар удалось увести в сторону правой рукой. И еще раз.
– Да что ты возишься! – закричал кто-то. – Мочи его!
Кричала девчонка, отметил про себя Янычар. Лет пятнадцать… Удар, уклониться, отвести в сторону… потянуться к пистолету, и снова нет времени – уклониться, присесть. Теперь били в две дубины, и уклоняться стало еще сложнее. На лестничной клетке было темно, метался только луч налобного фонаря Янычара, выхватывая время от времени из темноты занесенную биту… искаженное яростью лицо… взмах руки…
Несмолкающий крик – убей-убей-убей-убей!..
Дыхание уже не то. В груди горит огонь, в легких что-то рвется… Уклониться, отвести, уклониться… Левая рука не шевелится – почти не шевелится… Почти? Не шевелится, говорил инструктор, если кость перебита и мышцы порваны вместе с сухожилиями, а так – трещина или ушиб – ерунда. Можно работать. Можно…
Янычар, заорав от боли, вскинул левую руку под летящую биту, не блокировал, а зацепил и повел в сторону, потащил бившего к себе. Нож вошел в мягкое, в левое подреберье. Противник замер, всхлипнул и стал оседать. Янычар рванул нож в сторону, распарывая брюшину, и отступил в сторону, закрываясь от очередного удара противником… мертвым противником. Толчком швырнул мертвое тело под ноги нападавшего, ударил ножом, крест-накрест. Зацепил, услышал визг, шагнул вперед и ткнул ножом снизу вверх, целясь в живот. Потом резко повернулся и широким взмахом достал третьего. Убей-убей-убей-убей разом стихло. Янычар замер, пытаясь восстановить дыхание и водя лучом фонаря вокруг себя.
Черт… Черт-черт-черт-черт… Дети. Один из них, крепкий мальчишка лет шестнадцати, уже был мертв, второй, его ровесник, с пробитой грудью, лежал на ступеньках и медленно истекал черной густой кровью из дыры между ключиц. Девчонка хрипела в стороне, пытаясь зажать рассеченное горло. Соседка по лестничной клетке. Они с приятелями почему-то решили, что смогут его убить и забрать оружие. И ключи от квартиры – у них, наверное, заканчивались продукты, а тут был шанс.
Нужно было только убить человека. Только убить человека.
Это так просто – убить.
Янычар наклонился и одним движением ножа добил девчонку. Потом – умирающего пацана. Зачем им мучиться, они ведь не хотели ничего плохого, только выжить. Просто они очень хотели жить.
Левая рука не работала, пришлось дважды подняться на десятый этаж, перенося канистры по одной. Потом он снова спустился вниз, дотащил тела до открытой квартиры на третьем этаже, выбросил их с балкона, отправил туда же тела хозяев квартир.
Закрыл балконную дверь, снова поднялся на десятый этаж.
Погулял. За все время вынужденной отсидки погулял.
Янычар, морщась и вскрикивая от боли, стащил с себя обувь и одежду вместе с бельем.
На улице бушевала гроза, дождь был по стеклу и по балконной двери.
Какая, на хрен, разница?
Янычар вышел на балкон, встал под удары дождя – сильные, резкие, холодные.
Молния полыхнула совсем рядом, гром ударил почти мгновенно за вспышкой, задребезжали стекла.
Промазали, с разочарованием подумал Янычар. Лучше бы в него. Лучше бы сразу, одной вспышкой.
Тело под ледяным дождем потеряло чувствительность, словно превратилось в кусок льда. И боль куда-то ушла. Янычар попытался пошевелить левой рукой – и она подчинилась, без возражений и без боли.
Янычар тронул рукой висок, место, куда ударила бейсбольная бита первый раз. И снова не почувствовал боли, не нащупал ни шишки, ни ссадины.
– Вот только чудес не хватало, – сказал Янычар и вошел с балкона в квартиру.
Прошел на кухню и сделал еще одну отметину на стене возле двери.
Прошло восемь дней с начала катастрофы. И он еще жив.
