Эпилог
– Что скажешь, тезка? – Александр повернулся к молчаливо сидящему рядом «близнецу».– Нужно что-то решать. Двух Александров Бежецких в этом мире быть не должно.
– Не должно…– эхом отозвался тот.
– Ты, конечно, хороший мужик, но этот мир чужой для тебя, брат.– Александр впервые назвал «близнеца» братом.
– Или для тебя… брат.
– Так что же, предоставим решить ее величеству Судьбе?
– Не знаю. Возможно, так будет лучше. Один из нас и в самом деле лишний.
Александр вынул из плечевой кобуры свой пузатый «веблей-скотт» и крутанул барабан:
– В рулетку?
– У тебя слишком литературные вкусы, брат. Я против самоубийства в любой его форме. Господь не велит.
– Давно ли?
– А ты как думаешь?
«Близнецы» помолчали. Августовский ветер завывал в щелке неплотно прикрытого окна. Пронзительно пахло морем. «Вот скоро и осень,– отстраненно подумал Александр.– Сколько всего уместилось в это короткое лето».
– Предлагаю дуэль,– решительно произнес он.
– Без секундантов?
– Мы близкие родственники, братья, а дело семейное. Кодекс разрешает.
Помолчали.
– А что делать с… мертвым телом?
Александру показалось, что «близнец» подавил усмешку и по-еврейски ответил вопросом на вопрос:
– А если не с мертвым?
«Близнец» улыбнулся и хлопнул «брата» по колену:
– Разберемся.
Нет, они положительно нравились друг другу. Если бы можно было… Но действительно, в одном мире им двоим не было места. Судьба приперла их к стене.
Они почти синхронно открыли каждый свою дверцу и, переглянувшись с усмешкой, вышли из машины. Бок о бок, как добрые друзья, вышли на твердый береговой песок, время от времени жадно облизываемый волной. Александр вдруг представил, как мгновение спустя этот мутный, шершавый от песка язык подползет к упавшему телу и, окрасившись красным, отползет назад, унося то, что еще миг назад было Александром Бежецким… А на буром грязноватом песке останется только мертвое тело, пустая оболочка, нелепая механическая кукла с кончившимся заводом…
– Что, брат, задремал немного?
Александр вскинул голову и еще раз взглянул на свое отражение. Высокая сухая фигура, рука с револьвером чуть наотлете, ветер треплет волосы и полу расстегнутого пиджака. Метров пятнадцать, отличная мишень. Он тоже расстегнул пиджак и вынул пистолет. Сухо щелкнул предохранитель, патрон в стволе. Многолетняя привычка, куда от нее деться. Взгляд привычно наметил цель. Вот сюда, между глаз противника. Противника…
И вдруг Александр ясно понял, принял сразу и без рассуждений, как аксиому: он не будет стрелять. Может быть, и прав… брат. Он лишний здесь, всегда был лишним. Вся значимость, положение, деньги – пустое. Пусть тот, другой, получит все без остатка. «Заткнись! – безмолвно верещало сопротивляющееся сознание.– Борись за себя! Кто он такой? Откуда взялся? Соберись, тряпка!» Но палец уже осторожно спускает взведенный курок, осторожно, чтобы не заметил противник. Противник? Нет, уже нет. Просто брат.
Сбоку, из-за дюн уже некоторое время слышался какой-то шум, сминаемый ветром, но оба Александра его не замечали. Они уже были связаны незримой нитью, отгорожены от всего земного. Авель и Каин. Каин и Авель. «Каин, где брат твой…»
Оба ствола медленно стали подниматься. Вот и все. Сейчас. «Сейчас, ваше благородие…» – прозвучало в ушах Александра, и он поднял глаза в серое предосеннее небо на низкие, словно клочья серой госпитальной ваты, облака, безразлично несущиеся над головами. Сейчас…
– Саша-а-а! – ввинтился в уши отчаянный крик, и оба непроизвольно обернулись.
К ним, увязая в песке, оступаясь, падая и теряя туфли, приближалась хрупкая женская фигурка. Оба сразу ее узнали…
– Саша-а!!!
notes