Книга: Парящий дракон
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

Уми-Мару пил сливовое вино в своём шатре. Его одолевали тяжёлые мысли: если он не найдёт лазейку в Адзути, то придётся брать его штурмом. А это означало, прежде всего, конец его влияния на Акэти Мицухидэ, и огромные людские потери.
Уми-Мару допил вино и вышел на свежий воздух. Самурай направился к одному из ближайших холмов, поднялся на него и вновь, в очередной раз, обратил свой взор на Адзути. Уми-Мару принимал участие во многих битвах, успешно усмиривших мятежных феодалов, но при мыслях о предстоящем штурме «детища» Нобунаги его охватывал неподдельный трепет. Поверженные замки феодалов и отдаленно не напоминали отменно укреплённый оплот несговорчивого даймё.
Уми-Мару понимал: первый штурм замка захлебнётся в крови… Не успеют воины сёгуна преодолеть ров, окружавший первую линию обороны, – невысокую стену со множеством татэбори, как самураи Нобунаги расстреляют их из луков и мушкетов. Конечно, можно применить китайские метательные механизмы и пращу, но, увы, они будут бессильны против основной стены, выложенной «черепашьим панцирем». Именно она делает Адзути непреступным. Уми-Мару не понаслышке знал, что стена, выложенная подобной кладкой, фактически не пробиваема. Для того чтобы сокрушить её нужны метательные орудия огромной силы и мощности, но таковыми Акэти просто не располагал, а закупать их в Китае уже не было времени.
Уми-Мару вернулся в шатёр и приказал слуге приготовить сакэ. Ему хотелось опьянеть и забыться… Ведь позор близок, а смыть его можно лишь кровью – харакири неизбежно…
– Господин, – слуга упал на колени перед самураем. – К вам пожаловала красивая женщина…
Уми-Мару встрепенулся, хмель мгновенно улетучился.
– Женщина?! – удивлённо воскликнул он. – Красивая?
– Да, мой господин. Она одета и причёсана, как аристократка и прибыла на паланкине.
Самурай пребывал в крайнем изумлении.
– Зови её сюда. Хоть немного развлекусь в этой глуши…
Полог шатра откинулся, перед взором Уми-Мару предстала женщина. Кимоно цвета спелой сливы, расшитое цветами этого же дерева, высокая причёска; шпильки, украшенные подвесками – всё говорило само за себя – перед ним благородная дама.
– Что привело вас в военный лагерь? – поинтересовался самурай.
Женщина не спешила с ответом. Она поклонилась, села на татами, расправив полы своего дорогого кимоно, и только после этого снизошла ответить:
– Вам нужен Адзути. Я же знаю, как его получить, не пролив ни капли крови.
Уми-Мару буквально оторопел: неужели Аматэрасу услышала его молитвы, и свершилось чудо?
– Как вас зовут? – вежливо поинтересовался самурай.
– Здесь меня называют просто Гадалкой. Раньше, в Киото, я была известна под именем Саюри-сан. Вы слишком молоды, дабы слышать обо мне…
– Неужели несравненная красота, данная богами, заставила вас покинуть императорскую столицу и уединиться в этой глуши? – недоумевал Уми-Мару.
– Вы очень прозорливы, господин Уми-Мару. Именно красота и мои знания стали причиной ссылки в провинцию. Но позвольте мне перейти к делу…
– О! – восхищённо воскликнул самурай. – Вы прекрасно изъясняетесь! Не сомневаюсь, что вы были вхожи в Яшмовый дом.
– Да, во времена императора Митихито Огимати, когда красота женщина ценилась превыше всего. Итак, вернёмся к настоящему: всем известно – Адзути непреступен.
– Увы… Не скрою, придётся пожертвовать многими жизнями, дабы захватить замок…
Саюри-сан грациозным жестом руки прервала Уми-Мару.
– Поэтому, я здесь. Мне известно, что вы схватили Кицунэ, бывшую наложницу Нобунаги. Поверьте, от неё не будет никакого проку.
– Согласен с вами, – кивнул Уми-Мару, решив умолчать о смерти дзёро. – Я сгораю от нетерпения, вы заинтриговали меня…
Саюри-сан обворожительно улыбнулась, почти также как в те времена, когда могла одним только жестом или улыбкой заставить трепетать сердца придворных мужей… Недавно минула её тридцать пятая весна, но женщина по-прежнему сохранила красоту и обаяние. Она ещё надеялась воспользоваться этим оружием.
– Ещё в Киото я освоила древнюю магию – Онмёдо… Я была слишком молода, дабы понять: недостаточно только овладеть магическим таинствами, необходимо их умелое применение… Увы, никто из нас смертных не лишён таких качеств, как гордыня и самонадеянность… И я не была исключением, потому и допустила ошибку, из-за которой покинула Киото, но…
– Говорите!!! – самурай сгорал от нетерпения.
– Я мечтаю вернуться в императорскую столицу. Мало того, я лелею надежду, что снова стану хозяйкой в том самом доме, который мне когда-то подарил сам покойный император…
– В ваших желаниях нет ничего не возможного!
Саюри-сан кивнула, отчего многочисленные подвески на шпильках издали нежное позвякивание. Уми-Мару ощутил желание, его просто притягивало к этой женщине. Он уже не мог спокойно взирать на её алые губы и искусно поведённые глаза, ему было всё равно, что таинственная гостья намного старше его – напротив, это распаляло его воображение. Его вовсе не страшило, что в любой момент в шатёр может войти сам господин Акэти Мицухидэ или его слуги, ведь всем известна их связь…
– Да, и ко всему вышесказанному прибавьте пять тысяч рё. Эта сумма не покажется вам слишком уж высокой платой за Адзути? – женщина снова улыбнулась, обнажив белые ровные зубы, показавшиеся Уми-Мару жемчужинами.
– Всё, что вы попросите, Саюри-сан. Для меня нет ничего не возможного, – едва сдерживаясь, дабы не наброситься на женщину и не сорвать с неё одежды, вымолвил самурай.
– Прекрасно. Ваш ответ меня вполне устраивает: я уверена – вы человек чести. – Женщина извлекла из рукава кимоно небольшой мешочек, плотно завязанный шнурком. – Это порошок забвения, в мешочке – совсем чуть-чуть, дабы испытать его действие. У вас есть пленные?
– Конечно!
– Тогда приведите одного из них. И прикажите также принести для нас длинные шёлковые шарфы.
Когда в шатёр ввели несчастного крестьянина из ближайшего селения, Гадалка взяла из рук слуги шарф, другой же протянула Уми-Мару.
– Крестьянин вполне подходящий, вид у него крепкий. Нам лучше выйти на воздух, – Саюри-сан решительно покинула шатёр, накинула на голову шёлковый шарф, обмотала им лицо, так что остались видны одни глаза. – Сделайте то же самое, – сказала она, обращаясь к Уми-Мару. – Затем удалите слуг и прикажите никого к нам не подпускать – это опасно для жизни.
Уми-Мару беспрекословно подчинился.
После того, как все распоряжения Гадалки были выполнены, она развязала смертоносный мешочек и бросила его к ногам крестьянина – несчастный почти сразу же закашлял.
Уми-Мару замер в ожидании, оно продлилось недолго. Вскоре крестьянин корчился на земле в предсмертных судорогах – он задыхался, лицо его посинело, глаза вылезали из орбит.
Самурай пристально воззрился на Гадалку: та выглядела невозмутимой, вероятно подобная картина была для неё привычной.
– Я дам вам всё, что пожелаете… Только принесите мне этого порошка! И как можно больше, чтобы в Адзути не осталось ни одной живой души! – взмолился Уми-Мару.
Женщина сняла шёлковый шарф с головы.
– Как пожелаете, господин. Но мне нужно время для приготовления порошка – этот процесс не безопасен.
– Скажите: сколько времени вам понадобиться?
– По крайней мере – неделя…
– Неделя! – воскликнул самурай. – Это слишком много. Три дня и порошок должен быть у меня! – Он ненадолго задумался, а затем сказал: – И поместите его в глиняные горшки, сверху же залепите воском… Иначе вместо награды, я прикажу обезглавить вас!
Гадалка улыбнулась: угрозы самурая показались ей пустым звуком.
– Как вам угодно. Мои служанки и носильщики паланкина вряд ли смогут помочь мне…
– Я дам вам преданных людей. А если порошок будут изготовлен в срок, то в придачу к обещанным дому и награде я прибавлю ещё две тысячи серебряных рё!
– Хорошо, господин. Но две тысяч рё вперёд…
Уми-Мару возмутился:
– Я даю слово самурая! Разве этого не достаточно?
– Поймите меня правильно, господин: я не сомневаюсь в вашем слове. Просто для изготовления порошка нужны определённые ингредиенты, которые можно приобрести только в Киото.
Уми-Мару открыл сундук, застеленный гобеленом, и извлёк из него два увесистых мешочка с обещанными монетами.
– Вот, ровно две тысячи рё.
Затем он приказал явиться слугам. Гадалка поклонилась Уми-Мару, жестом указала слугам взять мешочки с серебром.
– Сделаю всё, как пожелаете, господин Уми-Мару, – заверила Саюри-сан. – Но помните, что ветер должен дуть в направлении замка, а ваши люди соблюдать осторожность.
* * *
Три дня и три ночи прошли в нетерпении. Рано утром, в час Зайца в лагере снова появилась Гадалка.
Саюри-сан вышла из паланкина, её красивое лицо было бледным, под глазами залегли тёмные круги – по всему было видно, прошедшие три дня дались ей нелегко. Она приготовила смертоносное зелье, как и обещала самураю.
Уми-Мару поспешил ей навстречу. Женщина поклонилась.
– Где порошок? – спросил самурай вместо приветствия.
Женщина открыла ящичек, прикреплённый к паланкину, куда обычно складывали обувь.
– Здесь… пять горшочков, запечатанные воском.
Уми-Мару ощутил прилив сил, если не сказать, облегчения и даже восторга.
– Прекрасно! – воскликнул он.
Самурай приказал выдать Гадалке кожаные мешочки, наполненный серебряными монетами – ровно пять тысяч рё, а также документ, подтверждавший право собственности на дом в Киото, скреплённый личной печатью самого господина Акэти.
– А где мои люди? – наконец поинтересовался Уми-Мару.
– Мне очень жаль господин, но они умерли….
Самурай спокойно воспринял эту новость, ведь смертоносное оружие было у него в руках.
– Если ты меня обманываешь и в этих горшочках – семена или ещё что…
– Не сомневайтесь, господин Уми-Мару. Это отличный порошок, его с лихвой хватит, чтобы не только уничтожить Адзути, но и превратить озеро Бива в мёртвую пустыню. – Заверила женщина.
Таинственная Гадалка откланялась, села в свой паланкин и направилась в императорскую столицу, дабы, наконец, по её мнению, восторжествовала справедливость.
Уми-Мару взирал на глиняные горшки, ему казалось, что в них сосредоточено множество жизней, которыми он вправе распоряжаться по своему усмотрению. Самурая охватила сладостная истома: он уже предвкушал, как ненавистный Ода Нобунага и его вассалы корчатся в предсмертных судорогах, как лица их синеют, а глаза вылезают из орбит.
Уми-Мару попытался определить: в каком направлении дует ветер? Оказалось, что как раз в нужном. В сопровождении небольшого отряда воинов он направился к скале Семи радостей, ему казалось, что это самое подходящее место, дабы развеять по ветру СМЕРТЬ.
Самурай ещё раз посмотрел на Адзути: на башнях виднелись силуэты дозорных.
Малая катапульта, с огромным трудом, установленная на вершине скалы Семи радостей, накрытая чёрным шёлком для маскировки, ждала своего часа. И он настал с приходом часа Свиньи, когда солнце скрылось за горами, а гладь озера поглотила его последние отблески. Опустились сумерки, они сгущались…
Уми-Мару и его люди обмотали головы и лицо шёлковыми шарфами, точно так же, как это делала Гадалка.
Ветер то утихал, то налетал с новой силой, неся с озера свежесть и прохладу. Уми-Мару приказал привести в действие катапульту – смертоносные горшки полетели в сторону замка и разбились о его стены.
Самурай, едва различая окутанный сумерками замок, и сам не знал, чего именно ожидал увидеть. Может быть, волшебное разрушение непреступного замка? Или как его обитатели будут сбрасываться с высоких стен, дабы прекратить свои муки?
Теперь оставалось только ждать.
* * *
В час Крысы Нобунага шёл по галерее замковой стены, совершая последний ночной обход Адзути. Вдруг он подсознательно почувствовал опасность, затем услышал свистящий звук и три хлопка. «Что это?» – удивился даймё.
После этого раздались дикие крики, доносившиеся из восточной части замка.
– Великая Аматэрасу! Неужели на замок напали злые духи? – воскликнул Нобунага, ведь неприятеля не было видно, никто не штурмовал стены Адзути.
Даймё не знал, как бороться с нечистой силой и, по привычке обнажив катану, устремился на крики.
И вот он достиг перехода, связующего замковую стену и одну из башен-ягура. Перед ним предстала страшная картина: пятеро воинов лежали без признаков жизни, их синие лица искажали страдание и ужас. Даймё ощутил слабый запах миндаля…
Нобунага тотчас подумал: «Неужели отравили?..» Но тогда почему только их, а не его? Зачем тратить силы на простых воинов?.. Устранив главу клану, враг деморализует защитников замка, и они будут обречёны. Или всё это проделки демонов?..
Даймё ринулся на башню. Он быстро поднимался по витой лестнице, устремляясь всё выше и выше – почти к небесам. Наверху он застал точно такую же картину: дозорный был мёртв, его лицо посинело, глаза вылезли из орбит…
Нобунага пребывал в растерянности: что происходит? Неужели это кара Богов? Но за что? За то, что он дал приют христианской миссии?
Даймё терялся в догадках. Он быстро, насколько возможно, спустился с башни и проверил остальные посты, везде обнаружив мёртвые тела воинов.
Послышались быстрые шаги… Нобунага приготовился дать достойный отпор кому бы то ни было – да хоть демону, дерзнувшему погубить Адзути.
– Господин! Господин!
Нобунага узнал голос Моронобу и вложил меч обратно в ножны.
– Говори!
Моронобу, хоть и был бесстрашным самураем, как все обитатели Адзути исповедуя учение синто (с его многочисленными духами и демонами), сейчас испытывал неподдельный страх.
– Господин… – он задыхался от бега и страха. – Отец только что умер у меня на глазах. Он закашлял, потом посинел и… – Моронобу не смог договорить, буквально оцепенев от ужаса, предположил: – Это демоны… Кто-то выпустил Шикигами…
Нобунага также верил в синто и не сомневался в чудовищной силе этого демона.
– Он служит Акэти Мицухидэ! – решил даймё.
– Мы бессильны… – Моронобу сник.
– Беги отсюда, пробирайся к Горной хижине. Ты должен защитить Хитоми! – приказал Нобунага.
Неожиданно он почувствовал удушье и начал кашлять. Моронобу с ужасом наблюдал, как его господин синеет прямо на глазах.
– Шикигами! Будь ты проклят!!! – возопил Моронобу и обнажил вакидзаси. – Господин, я помогу вам умереть достойно!
Последнее, что видел Нобунага – блеск клинка перед глазами, затем его поглотила тьма.
Моронобу застыл на месте… Очнувшись он посмотрел на обезглавленное тело господина, затем на окровавленный клинок меча.
Он отёр его о рукав кимоно и вложил в ножны.
– Надо выбираться отсюда и как можно скорее.
Молодой самурай бросился к Восточному крылу, где находилась потайная дверь подземного хода, ведущая в заросли, раскинувшиеся на озере Бива. Он мчался по замку, вокруг него царила смерть… И вот самурай почти достиг цели, но злой демон Шикигами уже поджидал его…
Моронобу скрутил приступ кашля. Дрожащей рукой он обнажил вакидзаси. Кашель усиливался, самурай задыхался, мысли путались: пусть он не облачён в ритуальное белое кимоно, рукоятка меча не обмотана белой рисовой бумагой – харакири достойная смерть…
* * *
Время, данное Уми-Мару, для того чтобы захватить Адзути хитростью, истекло. Он предстал перед своим повелителем Акэти Мицухидэ, склонившись в поклоне.
Акэти не спешил задавать вопросы, он внимательно смотрел на своего фаворита, тот же был совершенно спокоен. Наконец Акэти сказал:
– Ты спокоен и уверен в себе. Неужели я возьму Адзути без крови?
– Да, мой господин. Именно так и будет. Думаю, в замке все мертвы.
Акэти округлил глаза.
– Тебе удалось подкупить кого-то из обитателей замка и отравить колодцы?
– Ни то, ни другое, мой господин. Просто мне помогла та женщина, которой вы пожаловали киотский дом… – пояснил Уми-Мару.
– Женщина?! – Акэти удивился ещё больше. – Она знала тайные ходы, ведущие в замок?
– Нет, мой господин. Она подарила мне смертоносное оружие…
– Говори! Не томи меня! – воскликнул Акэти.
– Это оружие – Онмёдо.
Акэти несколько растерялся.
– Онмёдо… Это же магия. Женщина – ведьма?
– Да, мой господин, – подтвердил Уми-Мару.
– Что ж, если обитатели замка действительно мертвы, я щедро награжу тебя за услугу…
– Из ваших рук, я приму даже яд, мой господин…
Акэти улыбнулся.
– Всё прекрасно складывается. Завтра утром я отправлю лазутчиков в Адзути. Теперь же мы можем предаться взаимному удовольствию.
* * *
Акэти Мицухидэ наслаждался прохладой стен Адзути. Он медленно шёл по коридору Западного крыла, с удовольствием разглядывая многочисленные росписи на перегородках.
Ничто не напоминало о трагедии, разыгравшейся накануне: мёртвые тела предали огню, голову же Нобунаги поместили в специальный шёлковый мешок, дабы доставить в ставку сёгуна.
Уми-Мару стал не только фаворитом военачальника, но и его доверенным лицом. Теперь он пребывал в постоянных хлопотах. В то время, как господин Акэти любовался красотами замка, его изысканными интерьерами, Уми-Мару и его помощники составляли подробную опись имущества поверженного даймё.
Список описи был велик. В нём перечислялись: мужские и женские кимоно из дорогих тканей, огромное количество различной обуви, множество картин-будзинга и гравюр киотских мастеров, керамика с парчовым рисунком и фарфоровые сервизы с изысканной росписью, мебель из сандалового и айвого дерева, кухонная утварь и жаровни различной величины. Далее шли: женские украшения и серебряные зеркала, лаковые коробочки для косметики и украшений, нэцкэ, шёлковые покрывала и отрезы тканей.
Мало того, пришлось составлять дополнительный список, куда вошли: картины португальских и испанских мастеров с видами Лиссабона и Мадрида; множество ширм с росписями, изображавшими рыцарей, различные европейские замки, а также виды Рима и Константинополя.
Уми-Мару совершенно потерялся среди обилия незнакомого ему европейского стиля, долго раздумывая: каким образом обозначить этот список? В конце концов, придя к выводу, что проще всего присвоить ему единое название «Португальские предметы искусства», так как он всё равно не мог отличить вид Мадрида от вида Константинополя, да и вообще не догадывался о существовании таких городов.
И, наконец, в завершении была составлена опись арсенала, где хранились доспехи, мушкеты и боевые мечи, различные кинжалы, копья, луки и стрелы, а также три португальские корабельные пушки со множеством ядер и бочками пороха.
Уми-Мару поразило обилие дорогих вещей и оружия. Наконец он вошёл в подземелье, где Нобунага хранил казну. Когда помощники отворили сундуки, у самурая затрепетало сердце при виде столь огромного количества серебра и золота. И это всё следовало пересчитать и внести в отдельную опись. Предстояла кропотливая работа.
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9