Чтобы узнать в полицейской конторе адрес местожительства Шамбера, нашим друзьям пришлось объединить капитал. Взятка — обычная на Руси вещь.

— Еще счастье, что этот упырь канцелярский деньгами согласился взять, — веселился Козловский. — Ты обратил внимание, как он отнекивался: «Я не имею права разглашать подобные сведения, понеже они секретны. Если бы о россиянине шла речь — тогда пожалуйста, а для немцев у нас особый учет. Ла-ла-ла…»

— Какой там учет? Цену набивал, — отозвался Люберов.

— Именно. А цена знаешь какая? Они деньги брать не желают, им души подавай. Ну что ты на меня вылупился? Крепостные с землей и со всеми документами.

— Да не может быть! — воскликнул Родион, вспомнив чиновника из Тайной канцелярии.

— Жизни ты не знаешь! — снисходительно заметил Матвей.

Унтер-офицер Сидоров не соврал, Шамбер действительно квартировал в проулке у Троицкого собора в доме немца Циммермана, служившего при адмиралтейских складах. Домик был чист, ухожен, в палисаднике уже появились майские первоцветы. Укрывшись за кустами, друзья обсуждали — сразу идти к Шамберу или понаблюдать за домом. Что именно они хотели увидеть, не обсуждалось. Одна мысль, что Шамбер — вражеский агент, наполняла все их поступки особым смыслом. В патриотическом задоре им представлялось необходимым ползти куда-то на животе (лучше по грязи), чтобы подслушать некую тайну, или, сидя где-нибудь на дереве, наблюдать за кем-то в подзорную трубу — потом кого-то догонять, стрелять, колоть направо и налево, словом, совершать кучу романтических и бестолковых поступков, каких и сами они стеснялись.

Пятнадцатиминутное наблюдение за Циммермановыми окнами не дало никаких результатов, в доме ничего не происходило, то есть совершенно ничего — даже собака не лаяла. Первым взорвался Матвей:

— Хватит наблюдать. Надо пойти к этому мерзавцу и вызвать его на дуэль.

— Со шпионами не дерутся на дуэлях. Их просто убивают.

— Ладно. Пойдем и просто убьем, — согласился Матвей.

— Все у тебя просто. Подведем итог. Какие у тебя счеты с этим Шамбером?

— Давай. Во-первых, он хотел меня убить. — Матвей загнул первый палец. — Возникает вопрос — почему? Объяснение одно — я неугодный свидетель. И вообще я подозреваю, что Шамбер эти деньги и увез.

— Украл, что ли?

— Почему обязательно украл? Деньги казенные, он доставил их по назначению.

— А может, он тебя тоже в чем-то подозревает?

Матвей уставился на Родиона в полном недоумении.

— А в чем меня можно подозревать? Я вообще в этом деле сторона! Запутал ты меня… Посмотри туда. — Матвей указал на девицу, открывающую калитку в палисаде. На девице был холщовый чепец, чистенькое платьице, в руках корзина. — Я пошел… потолковать.

Матвей большими шагами догнал девушку и пристроился рядом.

— Скажи, хорошенькая, не в доме ли немца Циммермана ты проживаешь?

— А вам зачем? — буркнула девица, но при взгляде на Матвея смягчилась, тот улыбался во весь рот, вид его выражал истинное простодушие и ликование, мол, весенний день так хорош, и я сам недурен, так отчего же не потолковать нам просто так…

— Мы там служанкой. Барыня зовет меня камеристкой. Но это смех один. Разве камеристок посылают на рынок за мясом и зеленью? Без конца приходится съестное покупать!

— И этим хорошеньким ручкам приходится пачкаться о баранину? Это несправедливо! У вас большой стол? Барыня, наверное, держит постояльцев?

— Какой там стол? Одно название… А постоялец наш дома-то почти не бывает. Днем в службе, вечером ужинает в других домах, а то и вовсе в отъезде.

— Фамилия его не Шамбер?

— Именно так, — встревожилась вдруг девица, — А зачем вам знать об этом?

— Видите ли, Шамбер — француз, а я долго жил во Франции. Теперь вернулся и хотел бы его увидеть.

— Сейчас его дома нет. И когда будет, я не знаю. И зачем я только с вами говорить начала?

— Ну и забудь об этом разговоре. — Матвей засмеялся. — А когда Шамбер явится, ничего ему не говори. Я сам его найду. Поняла?

— Поняла… — с сомнением сказала девица, внимательно оглядывая Матвея.

— А чтоб лучше поняла, вот тебе денежка на ленту или конфеты…

— Ну? — спросил Родион. — Что узнал?

— Пошли отсюда. — Матвей разговор с девицей пересказал со всеми подробностями.

— Копеечные сведения.

— Именно столько я и заплатил.

— Не хмурься, поручик, — улыбнулся вдруг Родион.

Он все не мог привыкнуть к восхитительному ощущению: он не один в мире, он кому-то нужен, но Матвей не понял этой бескорыстной радости и проворчал:

— А чему радоваться-то?

— А хотя бы тому, что первый этап пройден. Но прежде чем призвать Шамбера к ответу, мы должны собрать доказательства, что он агент враждебной державы и ведет политику, противную России.

— А разве нам мало рассказа Сидорова?

— Может, мало, а может, в самый раз. Об этом надо подумать. Когда у нас все доказательства будут на руках, о Шамбере необходимо сообщить куда следует.

— А куда следует? В Тайную канцелярию?

— При чем здесь Тайная канцелярия? Она занимается вопросами внутренними. Я расскажу Бирону. Он человек государственный. И вообще он умен.

Они медленно шли по дощатой набережной, как вдруг Матвей резко остановился, глядя на приближающегося к ним мужчину.

— Это он! Родион, мы расстаемся. Ко мне подойдешь, если шпагами начнем махать. Понаблюдай со стороны, только незаметно. Да живо ты, черт!

Хорошо сказать — незаметно, а куда денешься, если вокруг ни куста, ни дерева. Не в воду же нырять? По счастью, Родион увидел открытую калит-ку в заборе, ограждающем чью-то усадьбу. С независимым видом, словно к себе домой, он вошел во двор и пошел вдоль забора, выискивая щелку. Но забор был новенький, доски пригнаны одна к одной. И вдруг неожиданная удача! В одной из досок выбитый сучок образовывал круглое отверстие. В этот глазок Родион и увидел, как встретился князь Матвей со своим давешним попутчиком. Шамбер выглядел франтом, на лице его сияла снисходительная улыбка, а Матвей так и лучился от счастья.

— Ба, какая встреча!

— Неужели вы, князь! — вторил Шамбер. — Вот уж воистину, как говорят русские: гора с горой не сходится, а… дальше я забыл. Я в России по долгу службы. При французском посольстве. Еще на балу, когда мы встретились так внезапно, я хотел задать вам несколько вопросов, но вы исчезли. Как это говорят русские: в воду канули…

— Хорошо, что не в Лету… Бог миловал, — усмехнулся Матвей, — задавайте ваши вопросы.

— С огромным прискорбием я узнал, что Виктор де Сюрвиль погиб. Как это произошло?

— И вы у меня это спрашиваете? — потрясенно проговорил Матвей. — Я мечтал узнать это у вас. Разве вас не было в карете во время разбойного нападения?

— Ага. Значит, на карету было совершено разбойное нападение? Понятно.

— Вы хотите сказать, что вам это только сейчас стало понятно? — С негодованием вскричал Матвей.

— Ну конечно! Я расстался с Виктором и вами в корчме «Белый вепрь», вы были вполне благополучны, но как бы это сказать…

— Пьян в лоскуты, — докончил Матвей. — Ничего не помню. Ни-че-го!

— А откуда же вы знаете о разбойном нападении?

— По количеству трупов. Пуля попала Сюрвилю в голову.

— Бедняга… — Шамбер легко коснулся треуголки, словно хотел обнажить голову в знак скорби, да передумал. — Я был рад встрече с вами, а засим позвольте откланяться. Спешу. — Он еще раз покачал головой, — вот ведь как грустно все! — а потом быстрыми шагами пошел прочь.

— Мы еще увидимся, — крикнул ему вдогонку Матвей, — сойдемся, как две горы!

Родион вышел из-за своего укрытия и бегом направился к Матвею.

— Поговорили?

— Так точно. Не верю ни одному его слову. Но больше он на мою жизнь покушаться не будет. Я сумел внушить ему, что безопасен. Он агент, он служит в посольстве, о нем надо заявить немедленно.

— Кому? — с горечью воскликнул Родион. — Дело в том, что я видел этого Шамбера неоднократно…

— Где?

— На манеже. У Шамбера замечательные отношения с Бироном. И кому я буду об этом заявлять? Может, Бирон тоже агент?

— Тише ты! Что говоришь-то? — зашипел Матвей. — Эдак и мы с тобой шпионы. Ох, и не нравится мне все это. Пошли в кабак, смоем с себя эту скверну!