Глава 52
Сухинов

В Забайкалье пришла весна. Зажурчали ручьи, скукоживались и таяли снежники на вершинах сопок. Глаза ссыльных заблестели в предвкушении побегов.

В середине мая в Горный Зерентуй вестником весны добрался разжалованный за что-то в рядовые англичанин Медокс, которого прислали нарисовать пейзажи завода. Подорожная была выписана на сопровождавшего его пятидесятника Ядрихинского. Остановился он у купца Александра Кандинского, сына знаменитого нерчинскозаводского воротилы Христофора Кандинского, вышедшего в первую гильдию из приписных заводских крестьян. Кандинский-младший был на хорошем счету у начальника рудников Бурнашева.

В тот же день купеческий сын отправился в Нерчинский завод, окруженный горами. С запада над заводом возывшалась Крестовая сопка. Именно там, в отрогах Крестовки, сто семьдесят лет назад казаки обнаружили древние копи и следы плавки металла. По преданиям, здесь добывали серебро монгольские ханы. С той-то поры на берегах речки Алгачи выросли громадные горы черно-синего шлака…

Кандинский приехал в правление к Бурнашеву. Он подробно обсказал все, что узнал о подозрительном приезжем. В ответ начальник лишь показал ему письмо от генерал-губернатора и сказал:

— Не про нашу честь, Сашка.

…Наутро следующего дня господин Медокс вышел на улицу и у соседней избы увидал высокого человека, статная фигура которого выдавала в нем бывшего военного. Он почему-то заинтересовался этим незнакомцем: должно быть, его подталкивало шестое чувство шпиона.

— Кто это? — спросил он у Кандинского.

— Это господин Сухин, отставной офицер, служит в канцелярии у начальника рудника господина маркшейдера Черниговцева. Человек благонадежнейший, по отзыву из полиции.

— Сухин… Где-то я слышал эту или похожую фамилию… — задумался Медокс.

Разумеется, фамилия Сухинова была во всех жандармских розыскных списках. Только никто не подумал, что он может подчистить последние буквы фамилии в своем свидетельстве.

Сухинов устроился в Горном Зерентуе в рудничную канцелярию и поселился у бывшего ссыльного, дом которого стоял неподалеку от казармы каторжных. Причины отставки своей он описывал кратко и многозначительно:

— Карты-с…

Он стал искать единомышленников среди ссыльных, в первую очередь — бывших военных. И нашел. Это были люди недюжинные, выделявшиеся из общей массы каторжных, что сделало их вожаками. Доведенные до крайней нищеты, унижения и отчаяния, терзаемые несправедливостью, они ожесточились. Ничто не могло удержать их. Ненависть, злоба и месть наполняли их сердца. Вместе с Сухиновым они создали заговор и принялись исподволь вербовать сторонников. Всего к мятежу приготовилось более двадцати человек наиболее надежных.

Меж тем этот заговор, организованный под видом попоек, был опасен для его участников. Почти каждый ссыльный за штоф водки продаст под кнут себя и своих товарищей, не колеблясь ни минуты.

Медокс отправился к Черниговцеву и сказал:

— Я съезжу в Благодатское, с вашего позволения.

— Разумеется, езжайте, — сказал маркшейдер.

— Кстати, — как бы после небольшого раздумья добавил Роман: — Мне показался немного странным господин Сухин. Могу ли я дать вам совет — повнимательнее приглядеть за ним?

— Сухин? Что вы — совершенно напрасно! У господина Сухина отличные аттестации, и он показал себя как дельный работник.

— Что же он забрался сюда, в глушь сибирскую?

— Как будто скомпрометировал себя в обществе, но больших денег ему и не доверяют…

— Дело хозяйское, господин горный инженер…

Маркшейдер внял-таки предостережению Медокса. Им был послан следить за Сухиным и его приятелями один ссыльный. Эта личность была наиподлейшая, но горький пьяница.

Тем же вечером сидели в кабаке Сухин и его приятели из караульных солдат и из ссыльных. Вдруг ввалился этот ссыльный, уже пьяный, и, не чинясь, сообщил на ухо одному из солдат, что Сухин затевает бунт и надо за ними приглядывать.

Весть эта тотчас достигла нужных ушей.

— Что делать? — поставили вопрос каторжные.

— Начинаем, господа! — воскликнул Сухинов, выхватывая пистолет и вскакивая на стол.

— Бунт! — закричал он страшным голосом, и этот крик подхватили многие, сидевшие в кабаке ссыльные, вслед за этим вырываясь наружу.

— Все к кордегардии, забирай ружье! — направлял всех главарь мятежа.