Книга: Последний рыцарь Тулузы
Назад: Первый удар по Лангедоку
Дальше: О том, как Английский Лев искал святой Грааль

О том, как Раймону Шестому удалось, приняв удар на себя, предотвратить вторжение Ричарда Львиное Сердце в Тулузу и снять церковную опалу с графства

После того как страшная весть об отлучении добралась наконец до Тулузы и граф Раймон самолично подтвердил ходившие слухи, графство изменилось почти до неузнаваемости. Так, что казалось, будто бы каждый дом в Тулузе оделся в траурные одежды. Повсюду слышался плач. Плакали простолюдинки на улицах, разрывая на себе одежды, они валялись в грязи, зовя Бога и не слыша ответа. Плакали на папертях храмов, разбивая себе головы в земных поклонах. Кто-то от страха и беспризорности подался в секты, кто-то, надев белые одежды, вскрывал себе вены, расставаясь с жизнью.
Отлученным запрещалось справлять любые священные ритуалы, венчаться, крестить младенцев, хоронить. Я сам видел, как одна мать, принеся в храм своего новорожденного ребенка и узнав, что его нельзя принять в лоно церкви, взяла младенца за ноги и разбила его крошечную головку о стену. Она неистово смеялась и плакала.
В замке похудевший и как бы сразу же постаревший Раймон собрал своих баронов, для того чтобы решить, что делать.
Странный вопрос: «что делать?». Нужно было выкладывать деньги, причем немалые.
Министр финансов предлагал поторговаться с Парижем, но мессен Раймон, ударив кулаком по дубовому круглому столу совета, заставил его замолчать.
– Дать придется. Следует выяснить, какой суммой они удовлетворятся, и заплатить, чего бы это ни стоило. В конце концов, пусть знают, с кем имеют дело. Тулуза всегда выплачивала свои долги!
Это была роковая ошибка. Так как после того, как король Франции получил требуемую сумму, а церковь приняла клятвенные заверения графа в верности и преданности, в Париже поняли, что Тулуза с ее богатствами может стать настоящей дойной коровой для господ с севера.
Едва-едва к королю Франции отправились послы от Раймона и других, отлученных сеньоров Лангедока, у ворот Тулузы уже встал со своими белыми рыцарями Английский Лев.
Прославленный герой Третьего Крестового похода и верный сын католической церкви Ричард Плантагенет услышал о бедственном положении Тулузского Раймона и поспешил предъявить свои требования на его земли.
При этом, как это часто бывает, он взял себе в союзники католическую церковь, интересы которой он представлял в Святой земле и через которую рассчитывал влиять на короля Франции, с тем чтобы тот изгнал признанного еретиком Раймона и присоединил его земли к Англии.
Он расположился лагерем возле ворот Тулузы. Его воины осыпали бранью тулузского сеньора, называя его проклятым сектантом и еретиком, который не может стоять во главе католического графства и который приведет своих подданных прямой дорогой в ад.
Пришедшие под знаменем с веткой дрока и цвета крови квадратными знаменами с изображением золотых львов священники призывали жителей Тулузы открыть врата и впустить армию освободителей.
Впрочем, все эти крики и визги длились недолго. Тулуза была еще достаточно сильна, и Раймон бесстрашно вышел на переговоры с королем-крестоносцем. На этот раз я сопровождал его в качестве телохранителя.
Раймон шел на встречу с английским королем с видом крестьянина, уставшего выдворять из своего огорода соседскую свинью, которую нельзя убить или искалечить, так как это может повлечь гнев хозяев нерадивой скотины, и одновременно с тем невозможно позволить топтать его грядки.
В установленном на предыдущих переговорах месте мы с Раймоном спешились и пошли навстречу Ричарду, который, также согласно утвержденному протоколу, шел в сопровождении всего одного охранника.
Я невольно сравнил двух владык. Ричард был в снежно-белом плаще с крестом и золотой кольчуге, надетой поверх алого сюрко. Широкий голубой пояс с золотыми бляшками делал его фигуру более стройной и подтянутой. На боку висел меч в ножнах, усыпанных драгоценными камнями, которые весело поблескивали на солнце. Шлем был сделан из странного сплава серебра и золота с распятьем, выложенным бриллиантами, так что когда король поворачивался в сторону солнца, крест на его шлеме начинал светиться подобно мистической звезде.
Несмотря на то что Раймон был моложе Ричарда, он выглядел старше и опытнее английского короля. Он был мешковат, с некрасивым, оплывшим лицом и темными волосами, небрежно заложенными за уши. На нем было красное сюрко и фиолетовое блио с золотой цепью. За спиной красивыми волнами ниспадал дорогой черный плащ. То есть – он был одет чуть ли не по-домашнему.
Когда перед встречей с Ричардом слуги переодевали Раймона, графиня Бургильда лично принесла ему тулузскую корону. За ней шел оруженосец графа с символом власти в Тулузе – драгоценным мечом двенадцатого сына легендарного маркграфа Тулузы, готского князя Гурсио, являвшегося предком Раймона.
– На что вы принесли мне все это, дорогая моя? – Брови Раймона поднялись, к лицу прилила кровь. – Уж не хотите ли вы, чтобы английский недоносок отобрал у меня все это силой, или, по-вашему, я должен принести свои регалии власти ему на расшитой золотом подушке?
Бургильда смутилась, но на помощь ей пришел младший сын графа Филипп.
– Графиня хотела, чтобы вы выглядели представительнее, отец. В конце концов, вы ведете переговоры от имени всего графства, и...
– Глупости говорить изволите, сеньор! – Раймон подошел к окну, на секунду задумался и тут же продолжил начатый разговор. – Тулуза – мой дом, а в своем доме я могу ходить в чем пожелаю, я и в сношенных сапогах граф и хозяин своему графству, меня здесь каждая собака знает. Это пусть он напяливает на себя регалии, кто он и кто я? Это он пожаловал на мою землю, так ему и нужно представляться мне. К тому же корона будет целее, если полежит в замке. Или нет? И вернувшись, я застану подлое предательство и вероломство? Неужели вы – моя супруга, или вы, мой сын, считаете, что в моем замке моя же корона не находится в безусловной безопасности?
– Я буду беречь вашу корону, как зеницу ока, – Филипп казался подавленным внезапным отпором отца.
– Что же касается меча, то если дело дойдет до стычки, я не собираюсь оказывать этой английской собаке такой чести и убивать его мечом моего предка! Впрочем, если этот рыжий черт захочет забрать мою голову, вы, мой дорогой Анри, уж постарайтесь разобраться наперво с его головой.
– Как-нибудь да укорочу, – я поклонился графу. – За мной дело не станет.
Так на встречу с Ричардом Львиное Сердце мой граф поехал в своей обычной каждодневной одежде, с непокрытой головой и простым мечом, который не только не шел ему, а казался смешным и неуместным.
Раймон вообще не любил обнажать меч и делал это с величайшей неохотой, на самом деле, он не стал бы брать с собой оружия, если бы не знал, что без оного человек выглядит голым.
Вот такими я увидел обоих властителей в тот роковой для Тулузы день.
– Приветствую тебя, дорогой сосед, – Раймон слегка поклонился Ричарду, сверля его своими маленькими, недобрыми глазками. – Сколько раз ты бывал на наших турнирах? Сколько ты выпил здесь вина, скольким женщинам задрал подолы, и вот теперь наконец-то до тебя дошло, что Тулуза – неплохой куш для такого старого стервятника, как ты. Твой отец уже как-то пытался отобрать графство у моего отца, помнишь, чем это кончилось?
– Мой отец был неплохим воином, но он претерпел не одно поражение. – Ричард ухмыльнулся. – Слава Богу, я не похож на него. Мой удел – победы!
– Не похож, говоришь? Я-то думал, что это у вас, Плантагенетов, семейное – тянуть руки к чужому. – Раймон сделал придурковатое лицо.
– Так или иначе, а тебе все равно придется отдать мне графство! Тулуза – католическое графство, а католики подчиняются Папе, чуешь – кто из нас двоих Христов воин, а кто проклятый еретик и первый претендент на костер? Я же сказал: победа – мой обычай!
– Это говорит человек, который угодил в позорный плен к австрийскому герцогу Леопольду Шестому и без году неделя как вылез из тюрьмы в Дюрренштайне! От тебя еще воняет парашей, а твоя земля захвачена младшим братом, так что ты даже не смеешь вернуться в Англию. Не думал я, что позорный плен можно назвать победой. Впрочем, у каждого свое мерило успеха. – Он оглядел собранное Ричардом воинство и, весело подбочинясь, предложил: – А что, король, может, нам выпить славного каркассонского винца да и поговорить о том, что ты на самом деле хочешь от меня или моего графства, как это делают нормальные люди? Ведь не хочешь же ты сказать, что намерен осаждать меня с таким смехотворным воинством!
– Это все отличившиеся в боях и походах рыцари! – возмутился Ричард.
– А это – самые крепкие в мире стены моего графства. Хочешь, я скажу, на что ты можешь надеяться, придя без разрешения на мои земли? Ты можешь с боем или без боя взять несколько деревень, возможно, осадить какой-нибудь одинокий замок. Дальше все пойдет по обычной схеме. Вы возьмете все, что вам понравится, и будете устраивать бесчинства и считать себя удачливыми воинами, пока на помощь побежденным вами не явятся тулузские лучники, которые быстро наведут порядок, всадив в каждого из вас по нескольку стрел. Что, не так? На что еще ты можешь рассчитывать? На то, что лишишь меня на несколько дней или недель сна и покоя? Ты не добьешься здесь ни славы, ни барышей, в то время как я с легкостью изничтожу твоих рыцарей. Подобно тому как бык покрывает собой свинью, Тулуза возьмет своим числом, да и не отстанет от вас, англичан, в воинском умении, вооружении и талантах военачальников.
С другой стороны, у меня сейчас полно более неотложных дел, чем война с тобой. Поэтому давай на чистоту – предлагаю следующее. Насколько я понял, тебе не удалось пристроить свою сестру в жены Саладину, да и король Франции на нее не зарится. Ладно, я принимаю леди Жанну и женюсь на ней. Подходят тебе такие условия?
– Мне не нравится твой тон, – Ричард угрожающе положил руку на рукоятку меча. Я дотронулся до своего.
– Хорошо, хорошо, я оставлю свой тон, разведусь с Бургильдой и женюсь на леди Жанне. Твои племянники получат по своему куску Тулузы, если только твоя сестра сообразит родить их.
– За моей сестрой дело не станет, – расплылся в улыбке Ричард. – Впрочем, как это ты собираешься разводиться или жениться, когда ты отлучен от церкви?
– А вот в этом, мой будущий родственник, тебе придется мне помочь. Святые отцы вряд ли посмеют отказать герою Третьего Крестового похода, самому Ричарду Львиное Сердце, слава которого бежит впереди него. Они не осмелятся остаться в народной памяти как неблагодарные свиньи, отказавшие рыцарю, просящему за павшего друга.
Так начало сбываться предсказание астролога Иоганеса Литтенбаха, и Раймон Шестой первый раз спас свое графство от вторжения рыцарей Ричарда Львиное Сердце, приняв удар на себя.
Раймон запретил мне говорить кому-либо, какой ценой удалось ему отвести войска Плантагенетов от стен Тулузы, но сразу же по прибытию Раймона в замок пришлось собрать Совет, единственным вопросом которого было как можно быстрее и по возможности безболезненно развестись с дочерью кипрского короля Бургильдой де Лузиньян.
Предлог был найден достаточно быстро – Раймон и Бургильда находились в родстве третьей степени. Что в свое время, при заключении брачного союза, было благоразумно скрыто, а теперь поднято на поверхность, как вдруг вскрывшийся факт.
Спустя где-то полгода после отлучения Раймон и его графство вновь были возвращены в лоно церкви, после чего он благополучно избавился от уже начавшей надоедать ему графини и женился на Жанне Английской. Шел 1196 год. Вступившему в четвертый брак Раймону было сорок.
Назад: Первый удар по Лангедоку
Дальше: О том, как Английский Лев искал святой Грааль