Солнце еще не взошло, но на Палатине уже хлопали массивные двери особняков. Заливисто кричали петухи. Угрюмые и заспанные рабы сновали туда-сюда с метлами, ведрами и совками. По плитам мостовой прогромыхала груженная кирпичом повозка. Дюжий возница, привстав, нахлестывал лошадей. Днем ездить на повозках в Риме запрещалось.

В то раннее утро дом Корнелии покинули Тиберий и его педагог Спендий. Раб нес фонарь, освещая им дорогу. Мальчик обеими руками прижимал к себе коробку с навощенными табличками. Он любил эти утренние прогулки, когда ночь еще не уступила всех своих прав дню, а день был еще не господином, а робким просителем.

Вот топают в подбитых гвоздями сандалиях городские эдилы. Они уже совершили обход и делятся ночными впечатлениями. Нетрудно догадаться, что они взволнованы поимкой беглого раба и решают его судьбу. По другой стороне улицы прошел нетвердыми шагами какой-то завсегдатай Субурры. Вместо песни из его глотки вырывались булькающие звуки. Язык заплетался не меньше, чем ноги.

— Тьфу! — сплюнул ему вслед Спендий. — Этому бездельнику каждый день — Сатурналии.

Тиберий не заметил, как они вышли на Форум, казавшийся из-за утренней пустоты бесконечно огромным. У высокой деревянной арки с надписью «Сенат и римский народ» педагог остановил мальчика.

— Красиво? — спросил Спендий, показывая на буквы, ярко блестевшие в первых лучах восходящего светила.

— Очень! — согласился мальчик.

— Под этой аркой проезжал на триумфальной колеснице твой отец Тиберий Семпроний Гракх.

— Ты мне никогда не рассказывал об этом триумфе, Спендий! Как это было?

— Твой отец получил триумф в свое первое консульство за победу над дикими обитателями Сардинии. Весь Форум был заполнен. Встречать победителя вышел сенат в полном составе. На золоченой колеснице стоял рядом с отцом твой старший брат, покойный Марк. Семпрония была еще совсем малышкой, а тебя и вовсе не было на свете. За колесницей шагали воины с лавровыми ветвями в руках. Они пели припевки, высмеивавшие твоего отца, хотя он был достойнейшим человеком.

— А что это за припевки?

— Если бы я их и запомнил, тебе пересказывать не стал бы. Они предназначены только для времени триумфа и поются, чтобы триумфатору не завидовали боги. Люди же твоему отцу никогда не завидовали, хотя ему улыбалась фортуна. Тиберий Семпроний Гракх доставил в Рим столько рабов, сколько до него не удавалось никому. Кстати, как раз тогда и возникла поговорка: «Дешев, как сард». Сарды оказались такими дикими, что их никто не хотел покупать.

Видимо, Тиберий ожидал, что ему расскажут что-нибудь более интересное. Во всяком случае, не дав педагогу закончить, он потянул его за тунику:

— Пойдем, Спендий, а то опоздаем!

И они торопливо зашагали мимо многочисленных статуй из бронзы и мрамора. В левом углу Форума, напротив памятной колонны, воздвигнутой в честь морской победы, находился длинный портик. Прикрепленный к его колоннам льняной занавес отделял школьное помещение.

Занятия еще не начались, но ученики были на своих местах. Мальчики и девочки, сидя на низких скамейках, смеялись и громко обменивались детскими новостями. Увидя Тиберия, краснощекий мальчик Марк Октавий бросился к нему. После того как его отец, претор Октавий, был растерзан толпой в Лаодикее, богатая вдова Корнелия стала помогать осиротевшей семье. Дружили вдовы, дружили сыновья. Марк и Тиберий в школе сидели на одной скамье, а после занятий направлялись на Марсово поле поиграть в мяч, побегать с Молосом, посмотреть на обучение новобранцев.

Устроившись на скамье рядом с Марком, Тиберий достал стилос и раскрыл навощенные таблички. Вошел учитель, чернобородый грек из Тарента. Он основал свою школу лет десять назад, когда выкупился из рабства. Это была едва ли не первая публичная школа в Риме, и, поскольку она находилась на Форуме, сюда отдавали детей многие знатные обитатели соседнего Палатина.

Учитель сел на катедру и положил на колени длинную узкую линейку. В римской школе была военная дисциплина. Малейшее неповиновение или оплошность — и в ход пускались линейка или розги.

Сегодня суровое лицо учителя выглядело необычно приветливым. Его длинные волосы были причесаны. Ведь завтра каникулы, и он наконец отдохнет от своих учеников.

— Марк! — обратился учитель к Октавию.

Мальчик встал.

— Расскажи статью о земельном максимуме в законах Секстия Лициния!

— Никто да не имеет более пятисот югеров общественной земли.

— Можно спросить? — раздался голос Тиберия.

— Спрашивай!

— Если запрещено занимать более пятисот югеров, то почему у Сципиона Эмилиана более двух тысяч югеров? Я слышал об этом, когда сестра выходила замуж.

— Пусть тебе это объяснит сам Эми лиан, — ответил учитель.

Потом учитель взял свиток и стал его читать по-гречески:

— У водоема повстречались ягненок с волком. Щелкая зубами, ища повода для ссоры, волк закричал: «Зачем ты, негодный, мутишь воду!» — «Но ведь вода течет от тебя ко мне!» — робко возразил кудрошерстый. Бессильный перед истиной, волк заорал: «Но ты возводил на меня хулу в прошлом году!» — «Тогда меня не было на свете», — жалобно проблеял ягненок. «Так это был твой отец!» — зарычал волк и, оскалив зубы, бросился на ягненка.

Марк толкнул Тиберия локтем:

— Вот тебе и ответ! Сила сама себе закон!

Учитель улыбнулся:

— Октавий прав. Ответ дан на эзоповом языке.

Когда солнце поднялось высоко и залило ярким светом Форум, зазвонил колокол. Казалось, что он вместе с учениками радовался предстоящему отдыху.

— Ка-ни-ку-лы, ка-ни-ку-лы! — заливался он. — Каникулы!

Дети выбежали на Форум. Их звонкие голоса смешались с криками зазывал:

— Кому раков? Кому раков?.. Свежие пирожки с рыбой! Меняю сикли на денарии!

Тиберий направился к сестре. Мать сказала, что он узнает у нее интересную новость.