«Вполне счастливы одни лишь боги». Каждому приходится когда-нибудь на самом себе или на судьбе близких познать справедливость этой поговорки. Казалось бы, чего недоставало консуляру Элию Пету для полного счастья. Если кто-нибудь хотел указать пример благополучия, обычно вспоминал его семью — жену, двух сыновей и трех дочерей. А сам ее глава? Разве это не образец человека, умеющего сохранить в любых обстоятельствах трезвость ума и спокойствие духа? Поэтому его миновали обвинения и нападки, которые подчас превращали курию в поле бескровного боя.

Но вот совершенно неожиданно что-то стряслось с Терцией.

Всю семью, всех домочадцев вконец измучили ее, казалось бы, беспричинные слезы и крики. Вызывали медика-грека. Прописал какие-то капли. Не помогли.

Наконец призналась: «Хочу служить Весте». — «А ты знаешь, что это такое? — в ужасе спрашивала мать. — Тридцать лет ты будешь жить вне дома. У тебя не будет своей семьи и детей». Пришлось Элию Пету успокаивать обеих. Жене он внушал, что служение Весте принесет семье великий почет, и приводил примеры того, как весталки удостаивались большей славы, чем консулы. У дочери он пытался выяснить, откуда возникло желание стать весталкой. Терция долго молчала, а потом с таинственным видом сказала:

— Мне снился сон. Я видела себя в белом, идущей по Риму, и все называли меня Аматой.

Это объяснение успокоило отца, но не мать.

— Мало ли что снится! — кричала она, пытаясь убедить мужа. — Однажды мне приснилось, что я скачу на коне. Верная примета к смерти. А вот видишь — жива! И потом, все равно не возьмут: у нее родинка на том же месте, что и у меня, под ухом.

— Да! — обрадовался Элий. — О родинке я не подумал. Но знаешь что: не будем расстраивать ее. Пусть идет к великому понтифику. Ведь ему придется выбирать из сорока девочек.

Взволнованная мать немного успокоилась, а Терция, узнав, что ей разрешено идти к понтифику, упорно твердила:

— Все равно выберут меня!

— Почему ты так уверена? — улыбнулся отец.

— Я же сказала, мне снился сон…

И вот настал день, которого все, кроме Элии, ждали со страхом. Вернется ли Элия домой, чтобы жить, как все, или станет одной из шести жриц, лишенных всего, о чем мечтает любая девушка, но обладающих почетом, которого не может добиться ни одна из них.

Она вышла из дому одна, как было предписано священными правилами, и исчезла в дверях храма Весты. Почти одновременно с ней в храм вошли еще тридцать девять девочек.

Через час из святилища одна за другой потянулись отвергнутые. Элии среди них не было. И вскоре к дому Элия Пета зашагал великий понтифик.

— Поздравляю тебя, Секст Элий Пет, с великой честью! — торжественно произнес он, входя в атрий. — Твоя младшая дочь Элия угодна Весте.